!Экзамен зачет 25-26 год / matskevich_im_aminov_ii_antonian_ea_i_dr_kriminologiia

важно отметить, что действительный уровень преступности на сексуальной почве определить довольно сложно, так как огромное число таких деяний не регистрируется или остается вне поля зрения правоохранительных органов. При этом большинство изнасилований остаются нераскрытыми.

Анализируемые преступления, будучи несхожими с уголовно-правовой точки зрения,

по своим криминолого-психологическим механизмам являются достаточно близкими. При этом проблемы, касающиеся серийной насильственной преступности,

не могут быть разработаны средствами лишь одной правовой науки, уложены в систему ее представлений и категорий. Признаки серийности могут быть изучены лишь в контексте патологического (аномального) развития личности преступника, а

решение проблем минимизации серийной насильственной преступности должно осуществляться на основе глубинного анализа мотивов человеческого поведения.

Криминологическое изучение личности

серийного насильственного преступника

Для обозначения серийного насильственного, в том числе сексуального, типа серийного убийцы в научной литературе используется множество терминов,

например такие как «похотливый», «садистский», «сексуально-садистский», «компульсивный» и др. Столь же разнообразны индивидуально-личностные и поведенческие характеристики, выделяемые разными авторами в структуре личности этих преступников.

Один из первых психологических портретов серийного убийцы, признанный в настоящее время классическим, был предложен Р. П. Бритейном. В качестве личностных свойств, описывающих серийных преступников, им были выделены робость, тревожность, интравертированность, социальная зависимость, определяемая сложными противоречивыми отношениями с матерью, изоляция от «плохих товарищей», трансформация полоролевого поведения и половой идентичности в

151

сторону феминизации, наличие проблем в сексуальных контактах и/или сексуальных девиаций, низкий уровень самооценки и самоуважения.

Иной «тезаурус» личностных черт был разработан Д. Абрахамсеном. В числе предложенных им диагностических признаков: беспомощность, бессилие, гнетущее чувство мести, иррациональная ненависть к другим людям, подозрительность,

эгоцентризм, низкая толерантность в отношении фрустрирующих факторов, чувство постоянного подавления частых эмоциональных вспышек, плохо поддающихся контролю, и др. Определенное внимание было акцентировано на жестоком воспитании таких лиц; отвержении в детстве родителями; трудности коммуникации со сверстниками, в выборе объекта референции, отвержение лицом противоположного пола во взрослом возрасте; девиантном поведении в юношеском и во взрослом возрасте; отклоняющихся паттернах сексуального поведения;

одиночестве, неумении строить взаимоотношения с другими людьми.

Аналогичные усилия создать некий обобщенный психологический образ серийного преступника предпринимались и в отечественной криминологии. Такие авторы, как Ю. М. Антонян, В. А. Верещагин, С. А. Потапов и Б. В. Шостакович, выделили следующий перечень поведенческих черт сексуального убийцы: «импульсивность,

непосредственная реализация в поведении возникающих побуждений, аффективная ригидность, чувство враждебности по отношению к окружающим, высокая активность, стремление к доминированию в сочетании с напряженностью, высоким уровнем тревожности».

Другие российские исследователи — Г. Н. Подольский, Г. А. Сидоров, Т. А. Вихляева изучили 17 испытуемых, совершивших многоэпизодные убийства на агрессивной почве. Ученые смогли выделить у них следующие характеристики: беспредельный эгоцентризм (сосредоточение лишь на собственных личностных переживаниях,

ощущение собственной повышенной значимости), завышение уровня притязаний,

стремление властвовать, доминировать над окружающими в сочетании с агрессивностью.

152

В вышеперечисленных криминологических исследованиях, а также в последующих разработках других ученых, проводимых главным образом на основе изучения биографии сексуальных серийных убийц, выделялась совокупность факторов,

влияющих на развитие преступной направленности указанных лиц. Среди них особое внимание уделялось прежде всего социальным факторам: неблагополучная семья,

воспитание в «агрессивно настроенной среде», наличие психических травм в детстве,

раннее приобщение к алкоголю, наркотикам, вовлечение в криминальную деятельность и др.

Сложность выявления субъектов данного преступного поведения усугубляется большим разбросом возрастных характеристик: от несовершеннолетних до пенсионеров. Однако отмечается возрастная дифференциация по характеру преступных посягательств и объекту. Так, например, развратные действия в основном совершаются зрелыми мужчинами 30—49 лет — такого возраста оказывается почти половина (47,4%) всех выявленных преступников. Сексуальные преступления в отношении подростков и детей мужского пола чаше совершаются лицами молодого возраста от 18 до 30 лет, а изнасилования несовершеннолетних — лицами от 25 до 40

лет.

Род деятельности серийных насильственных преступников также может быть различным. Отметим, что в настоящее время нет научно обоснованной теории о связи профессии с серийным преступным поведением. Общеизвестно, что преступники данной категории нередко встречаются там, где их меньше всего ожидают встретить.

Например, относительно часто серийные убийцы встречаются среди врачей. Их вину бывает особенно трудно доказать, поскольку многие медицинские работники имеют доступ к сложным и нераспознаваемым ядам, а также владеют анатомо-

физиологическими знаниями. На постсоветском пространстве и в США, традиционно считающихся «родиной серийной преступности», серийные убийцы встречались и среди работников полиции. Выявить лиц с серийно-криминальными намерениями среди представителей этой профессии также довольно трудно. Сотрудники полиции,

обладая криминалистическими навыками, способны уничтожать улики, имеющие

153

отношение к уголовному делу. Представителей этих профессиональных групп объединяет то, что они могут руководствоваться не только сексуальными, но и корыстными мотивами.

Другое направление исследований личности серийных убийц, проводимое главным образом психиатрами, базируется на клиническом изучении. В работах П. Фирстона,

Р. Лангевина, С. Портера указывается на выявление у преступников данной категории таких психических расстройств, как шизофрения, олигофрения, расстройства личности, различные виды парафилий. Большинство серийных убийц, по мнению В.

Геберта, О. Кернберга, С. Харборта, имеют антисоциальные расстройства личности,

отклонения, связанные с болезненным (вторичным) нарциссизмом, и как следствие

— гипертрофированную самооценку, высокомерие, склонность к фантазированию о своих успехах, красоте и силе, чувство собственной исключительности и вседозволенности, потребность в постоянном восхищении и особом обращении,

эгоистическую личностную позицию, завистливость, манипулирование людьми для достижения личностных целей. Среди половых отклонений указанной категории преступников чаще всего встречаются сексуальный садизм, фетишизм, педофилия,

некрофилия. Наличие у них сексуальных и/или насильственных отклоняющихся от нормы иллюзорных фантазий подтверждается исследованиями С. Харборта. Кроме того, в научных изысканиях П. Брикена было выявлено наличие у трети изученной им группы сексуальных убийц дисфункций головного мозга и даже хромосомных аномалий.

Обобщение перечисленных выше исследований приводит к убедительному выводу о существовании определенных биологических и психопатологических предпосылок при формировании личности сексуального убийцы. Однако сведение причин,

объясняющих природу криминальной сексуальной агрессии, лишь к указанным факторам существенно искажает объективность понимания феномена серийной насильственной преступности. Согласно позиции Дж. Левина, Дж. Фокса,

отграничение законопослушных граждан от серийных убийц только на основании наличия у последних личностных расстройств неправомерно. Такие проявления

154

личностных нарушений, как умение манипулировать человеческим сознанием для создания определенного впечатления о себе, двойственность отношения к реальности, отсутствие сочувствия, не присущи лишь исключительно популяции убийц, а встречаются и среди других людей. Другими словами, наличие психопатологии нельзя считать отличительным признаком серийных насильственных преступников, в том числе убийц, и единственным фактором, определяющим криминальное развитие их личности.

В связи с изложенным выше нельзя не согласиться с суждением Б. С. Волкова,

рассматривающего правовой аспект психических аномалий не изолированно, а во взаимосвязи с другими свойствами личности, характером совершенного деяния и со всеми признаками состава преступления. Только при таком подходе психические недостатки обвиняемого могут иметь уголовно-правовое значение и в совокупности с другими факторами играть роль условия совершения сексуального насилия или убийства. Поэтому даже констатация психического заболевания не может служить достаточным основанием для формирования позиции относительно природы преступных действий.

Заслуживает особого внимания система факторов, способствующая развитию криминальной агрессии серийного сексуального убийцы, разработанная Е. Хиски в контексте «динамической модели управления травмой». Особенностью данного исследования стало объединение факторов серийно-криминальной предрасположенности, которые могут быть как биологического (отягощенная наследственность, поражения головного мозга различной этиологии и т.п.), так и социально-психологического происхождения. Кратко эта модель может быть изложена в виде следующего криминального сценария. В процессе своего личностного развития будущий серийный насильник или убийца одномоментно сильно или же длительно, но относительно слабо психически травмируется влиянием негативных социальных факторов (ситуаций). Среди них наиболее разрушительны:

физическое и/или сексуальное негативное воздействие, проблемы с близкими, развод родителей, их смерть, неразделенная любовь и масса других отрицательных

155

переживаний, способных вызвать функционально-динамические нарушения нервной деятельности. Эти проблемы становятся следствием развития состояния социальной отверженности, бесполезности, неспособности преодолевать стресс, фрустрацию.

Столь глубинное переживание своей бесполезности в дальнейшем приводит к необходимости сохранить самоконтроль и самоуважение. Воздействие внешних негативных и внутренних компенсаторных влияний на личность преступника вызывает у него иллюзии безраздельного господства над жертвой. Суть этих иллюзий

— ритуальное проявление пережитой в детском возрасте травмы, способствующей балансу противодействующих импульсов — нападать и бежать. Когда иллюзии становятся привычными, они утрачивают свое компенсаторное значение (совладание с затруднениями) и начинают претворяться в реальную жизнь в форме сначала преследования жертвы, затем попыток проникновения в ее жилище, изнасилования,

а позже — убийства. Так как убийство лишь на короткий срок облегчает негативные переживания, процесс криминального поведения возобновляется и переходит в серию.

Сама же динамическая модель управления травмой лишь подтверждает более популярную в нашей стране теорию Э. Фромма о деструктивной природе личности,

устремленной через садизм или некрофилию (для серийных убийц) стать человеком,

если нет иных способов самореализации, т.е. превратить собственную немощь в иллюзию всемогущества. Именно в этом заключен субъективный смысл ее проявления при совершении насилия или убийства.

В современной отечественной криминологии близкие идеи высказываются Я. И.

Гилинским. Он объясняет различные формы насилия неудовлетворенностью базовых социальных потребностей в престиже, статусе, самоутверждении, творчестве и т.п. «Если неудовлетворенная витальная потребность приводит к «борьбе за существование», то неудовлетворенная социальная потребность — к «сверхборьбе за сверхсуществование»!.. Насилие, власть, богатство — вот главные, исторически сложившиеся «средства» достижения почестей и славы». Предельным способом самоутверждения выступает убийство. Но оно, как отмечает Я. И. Гилинский, к

156

счастью, не единственное средство «социального взлета», ему альтернативно творчество, рождающее чувство отвращения ко всему бесполезному, порочному.

Таким образом, в своих исследованиях генезиса криминальной агрессии и причин, ее обусловливающих, западные и отечественные криминологи приходят к выводу о многофакторной и многоаспектной природе формирования личности серийного насильника и убийцы. При этом многие из западных ученых лишь ограничиваются описанием выявленных отдельных характеристик, что не позволяет предвидеть разнообразные индивидуальные сочетания отдельных серийных преступников в действительной жизни. Приведенный ими набор личностных черт всегда оказывается лишь приблизительным, непроранжированным и далеко не полным. Сама же личность как некая криминологическая реальность превращается в разобщенную совокупность отдельных индивидуально-личностных и поведенческих черт. Многие из современных исследований, по мнению О. А. Логуновой, лишь добавляют новые свойства личности, играющие ту или иную роль в формировании индивидуального преступного поведения, к старым, удлиняя и без того уже солидный список. Кроме того, выделяемые в личности серийных преступников свойства по психологическому объему и содержанию часто разнородны и противоречивы, причем иногда даже у одного отдельно взятого исследователя. Еще в 1970-е гг. Р. П. Бритейн настаивал на невозможности создания некоего обобщенного портрета серийного преступника. Вот почему попытки построить универсальный образ такого преступника всегда обречены на неудачу.

«Чтобы лучше познать природу и истоки насилия вообще и преступного в особенности, — отмечает Ю. М. Антонян, — необходимо осуществить типологизацию лиц, совершающих насильственные действия».

Такие попытки предпринимались в западной и отечественной криминологии неоднократно и практически всегда были результативны.

157

Типология личности серийных преступников

При изучении личности вероятного серийного преступника может применяться такой метод научного познания, как типологический анализ. Данный метод означает расчленение системы объектов и их группировку с помощью обобщенной,

идеализированной модели или типа. Любая типология опирается на выявление сходства и различий среди изучаемых объектов, стремится отобразить их структуру,

выявить закономерности. Так, среди многообразия личностных профилей преступников можно выделить для более детального изучения субъектов одной криминальной направленности или одной категории, в нашем случае — серийных насильников и убийц. Именно типология может фиксировать то главное, что характеризует специфику определенного типа, вскрыть внутренние устойчивые связи между существенными признаками и их проявлениями в конкретной личности.

Среди наиболее ценных психолого-психиатрических типологий, нашедших применение в криминологии, можно назвать характерологические типологии,

разработанные П. Б. Ганнушкиным в рамках аномалий характера (психопатий); К.

Леонгардом — акцентуаций характера, т.е. ярко выраженных свойств, определяющих в значительной степени структуру характера и поведение человека; А. Е. Личко — акцентуаций характера и психопатий у подростков.

Результаты типологических описаний и сопоставлений неоднократно использовались в исследованиях преступного насилия. Например, было установлено, что среди насильственных преступников в зависимости от характера совершенных ими преступлений представлены те или иные акцентуанты. Однако статистически значимая корреляция между насильственными преступлениями и конкретными акцентуированными личностными чертами, согласно исследованиям Ю. М.

Антоняна, В. П. Голубева, Ю. Н. Кудрякова, Е. Г. Самовичева, не подтвердилась.

Несмотря на то, что среди убийц в большей степени, чем среди других категорий преступников, представлены лица с застревающими чертами характера, с явно

158

выраженной чувствительностью к особенностям межличностных отношений, но застревающий тип характера встречается также среди корыстных преступников. При этом особенностью застревающего, параноического типа акцентуации личности является патологическая стойкость аффекта. Более того, различными акцентуациями могут обладать и вполне законопослушные граждане. Главный вывод, к которому пришли отечественные криминологи, можно сформулировать следующим образом:

характерологические, в том числе акцентуированные, особенности личности сами по себе являются криминологически нейтральными, а преступное поведение стимулируется наиболее глубинными и системными личностными образованиями Поскольку характер, как известно, определяет преимущественно способы поведения и особенности реагирования (переживания) субъекта на внешние обстоятельства,

исследователи стали все больше уделять внимание мотивационным особенностям поведения. Были разработаны типологические схемы, основанные на объяснении скрытых от сознания личности мотивах и мотивационных проявлениях

(переживаниях), важных для криминологической теории и практики.

Так как мотив является сложным психологическим явлением, существует немало точек зрения относительно того, что он собой представляет. И хотя среди юристов и сегодня популярна теория, согласно которой мотивом может быть только осознанное побуждение, это не в полной мере соответствует истине. Современная наука знает немало неоспоримых фактов проявления феномена бессознательного — ошибки в устной или письменной речи, забывание, неправильные действия и проч., где мотивационный компонент, как правило, скрыт для того, кто их допускает. Сам создатель теории бессознательного и психоанализа З. Фрейд отводил решающую роль в организации поведения бессознательному ядру психики, образуемому мощнейшими влечениями, жизненному, сексуальному (Эрос) и агрессивному,

разрушительному (Танатос), которые требуют непосредственного удовлетворения и подавляются в ходе социализации «цензором» личности — «Сверх-Я» в виде социальных норм и ценностей. При этом может показаться странным, что сверхсексуальность в личности серийных преступников столь тесно переплетается с

159

влечением к смерти и всем, что с ней связано. Однако согласно теории психоанализа в этом нет ничего неестественного, поскольку стремление к смерти и стремление к жизни, определяя основу психики человека, теснейшим образом переплетены.

Таким образом, можно выделить два уровня мотивации поведения — внешний

(осознанный, рациональный) и глубинный (бессознательный, смысловой).

Последний часто является носителем смысла поведения, т.е. содержит в себе ответ,

ради чего оно реализуется. Однако для обнаружения глубинной мотивации необходимо владеть специальной методологией. При этом оба уровня мотивации могут действовать одновременно, сложно переплетаясь друг с другом. Так, разбойное нападение на видимом уровне мотивации может содержать корыстные побуждения,

на глубинном уровне — стремление самоутвердиться, продемонстрировать власть,

силу посредством физического и психического насилия. Вместе с тем ценности,

добытые разбойным путем, в не меньшей степени могут способствовать самоутверждению, демонстрации силы и власти. «Для многих из них [серийных убийц], — пишет криминалист В. А. Образцов, — характерна комбинация, сложное переплетение ряда мотивов при доминирующей роли какого-либо одного как главного побудителя их поведения. Отсюда и случаи похищения вещей и ценностей жертв у мародерствующих сексуальных маньяков, и факты сексуального насилия в структуре корыстно ориентированных сериалов».

Что касается криминологического значения понимания истинных мотивов человеческих поступков, то без этого невозможно оказывать эффективное индивидуальное воздействие на преступника, осуществлять психокоррекционные,

профилактические и другие мероприятия.

В связи с этим вызывает интерес типология В. А. Образцова, С. Н. Богомоловой, в

основании которой — ведущий мотив убийства. В соответствии с этим выделяются четыре типа серийных убийц: 1) визионер; 2) миссионер; 3) гедонист; 4) тиран.

1. Убийца-визионер совершает преступления под влиянием зрительных и слуховых галлюцинаций. Это лица с нездоровой психикой, у них бывают видения, они могут слышать голоса, которые приказывают им убить.

160