статья литра источники / elibrary_18936244_11029641

В настоящее время проблемы литературного жанра находятся в центре внимания как литературоведов, филологов, так и лингвистов. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации последних лет, посвященные общей теории текста и специальные работы, посвященные жанру (Л.Г. Бабенко (2003),

Ю.Э. Прохоров (2004), В.А. Лукин (2005),

Н.Н. Михайлов (2006), О.Е. Фролова (2007),

Н.Н. Семенюк (2009), Ж.-М. Шеффер (2010)

и др.). Период, когда литературная критика и поэтика, по словам И.О. Шайтанова «не хочет мыслить жанром» закончился, однако создание общей теории жанра еще далеко от завершения. Особенно это касается лингвистической интерпретации изучаемой категории. Отчасти это связано с интерпретацией жанра в сугубо биологическом духе с опорой на Ч. Дарвина, как это было представлено в работе ученого конца XIX в. Фердинанда Брюнетье-

ра «L’Evolutiondesgenresdansl’histoiredelalitté rature» (1890), (Эволюция жанров в истории литературы). Эволюционистская теория, которую мы обозначаем как своего рода вульгарный материализм, была достаточно популярна и в начале ХХ в. Науке известен также радикальный «антижанризм». Так, итальянский философ Б. Кроче и его последователи объявили жанр предрассудком и отказались

от употребления этого термина [Кроче, 1999]. Однако, начиная с работ А.Н. Веселовского, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, В.М. Жирмунского, Г.Н. Поспелова, Е.М. Мелетинского, С.С. Аверинцева, А.Д. Михайлова, Л.В. Чернец и многих других ученых, российская жанрология получила мощный толчок к развитию.

В последнее время понятие жанра значительно расширилось. Отмечая возросший интерес к жанру, В.Е. Гольдин говорит о том, чтоприменениетермина«жанр»ковсеновым явлениям – не только художественным произведениям, но и к нехудожественным, не только к письменным, но и к устным, не только к текстам, но и к образованиям, не имеющим строгой текстовой организации, не только к речевым феноменам, но и к поведенческим, к единицам ментальных и реальных действий – до такой степени расширило его содержание, что сегодня, с одной стороны, потребовалось создание многоступенчатых и разноаспектных типологий жанров, а с другой стороны, возникла необходимость соотнести понятие жанра с такими общими формами осмысления мира как ситуация, событие, поступок [Гольдин, 1997]. На наш взгляд, подъем интереса к проблемам жанра связан с бурно развивающейся лингвистикой текста. При этом

текст рассматривается как центральное звено литературной коммуникации в антропологической цепочке человек – человек, имеется ввидуцепочкаавтор–читатель.Какотмечают ученые, жанр как признак текста, указывающий на его типовые параметры, все отчетливее осознается в лингвистике конституирующим текст критерием, который имеет отношение не только к классификации текстов как продуктов коммуникативной деятельности, но и к характеристике текстов как категории, содержащей информацию о типовых формах коммуникативного поведения и строения дискурсов. Чтобы стать коммуникативной единицей,текстдолжен(какправило)«предъявить» свои «жанровые амбиции», т. е. сигнализировать через совокупность профильных признаково своем конкретном назначении в акте коммуникации [Семенюк, 2009, с. 716–717].

Основу нашего понимания в лингвистическомосвещении жанрасоставляет семиотическийподход.Мыосновываемсянаположении Ю.М. Лотмана о том, что культуры – коммуникативные системы, а человеческие культуры создаются на основе той всеобъемлющей семиотической системы, которой является человеческий язык. Поэтому в основу классификации кодов культуры априорно можно положить их отношение к знаку [Лотман, 2010, с. 400]. Рассматривая жанр как как один из кодов текстовой культуры, мы полагаем возможным признание его знаковой природы.

Современная наука рассматривает в качестве языковых знаков в единстве содержательной и формальной сторон слово, предложение, словосочетание и текст. Было бы логично продолжить этот перечень, включив в него в качестве сверхсложного знака жанр, поскольку у него, как у любого знака, есть формальная и содержательная стороны. В качестве содержательной стороны (означаемое) жанра мы полагаем возможным рассматривать архетип культуры (термин Н.В. Уфимцевой). Слово «архетип» восходит к греческому archetypon – первообраз, модель. Оно задействовано в качестве термина в сравнительноисторическом языкознании, в текстологии, в философии, в литературоведении. Как правило, толкование термина связано с аналитической психологией швейцарского психолога К.Г. Юнга и опирается на значение архетипа как первопричины, первообраза. Мы будем использовать термин во втором его значении

– модель, модель как аналог чего-либо. Отвечая на вопрос о том, в чем состоит означаемое жанра, его семантическая сторона, в качестве таковой мы рассматриваем архетип (модель) культуры на том или ином этапе исторического развития общества. Моделирование есть результат абстрагирующей деятельности человека мыслящего. При этом, уровень абстракции, когда мы говорим о литературной культуре, очень высок, поскольку «для искусства крайне важна связь моделирования с познанием структур большой и очень большой сложности. Возможности научного моделирования ограничены уровнем специальных знаний. Моделирование в искусстве не знает подобных ограничений. Уже на ранних стадиях художественной деятельности человек моделирует сложнейшие социальные объекты и отношения, в определенной степени оставшиеся объектами модели в искусстве до настоящего времени» [Лотман, 1994. с. 47].

Архетипы культуры – это концептуальные модели, стереотипы, выступающие в индивидуальной концептуальной системе человека, которая проявляется в образовании специфической конвенциональной картины мира. Речь идет о ментальном уровне, на котором через систему представлений человека о мире осуществляется речемыслительное конструирование языка. Архетипы культуры – это концептуальная «мерка», с которой человек соотносит свое социальное бытие как с идеальной моделью, где зафиксированы наиболее важные, социально значимые элементы, наработки общесоциального опыта, служащие ориентиром в его повседневной жизни. Стоит отметить, что литературоведческое понимание архетипа в новейших исследованиях включает в себя понимание архетипа как модели. Так, А.Ю. Большакова говорит о том, что в литературном плане наиболее состоятельным может стать изучение архетипа как «сквозной модели», обладающей неизменным твердым ядром-матрицей на сущностном уровне и одновременно вариативностью проявлений в творчестве различных писателей, в различных национальных литературах. Архетип предстает как некий идеальный образец, допускающий те или иные вариации в контексте различных художественных ментальных миров [Большакова, 2003, с. 4]. Отметимтакже,чтовследзаавтором,мыпризнаем двух уровневое строение архетипа: биоп-

сихический уровень (имеется ввиду наличие архетипа в коллективном бессознательном) и ноосферический уровень (т. е. формирование соответствующего архетипа в культуре и его дальнейшееразвитиевпоследующихэпохах). В нашем случае речь идет о втором, ноосферном уровне. С семантической стороны предложение отражает какую-либо конкретную ситуацию, текст – набор ситуаций, жанр – тот или иной архетип культуры. Если понимать жанровую семантическую ситуацию как репрезентирующую архетипы культуры в сознании человека, можно объяснить, откуда жанр черпает «эстетический потенциал» для художественного преобразования фактов бытового языка в факты языка литературного. Он черпаетэтотпотенциалвархетипах(моделях) культуры, которое общество выработало на той или иной ступени своего развития.

Наше понимание жанра, в соответствии с отечественной традицией, находится в рамках определения жанра как функциональноисторической категории. Это значит, с одной стороны, что семиотика жанра «вписывается» в более широкое образование – семиотику культуры, а жанр оказывается одним из «непредельных ценностей культуры» и, как таковой, может быть рассмотрен как разновидность культурного концепта. Культурный концепт – одна из структурных констант индоевропейскойкультуры,обладаетценностью в самой культуре и может быть предметом анализа исключительно в историческом времени [Проскурин, 2005, с. 36]. Последнее обстоятельство для нас имеет важное значение, поскольку мы работаем со старофранцузским языком. Рассматриваются не понятия вообще, а всегда конкретные исторические данности, связанные со временем и историей.

С другой стороны, можно говорить о функциональности жанра, понимая под этим роль жанра в жизни общества как специфической формы отражения действительности в общей системе языка. Функциональность мы рассматриваем в широком смысле – как назначение художественное, жизненное, связанные с ним возможности, границы соотношения с определенными сферами действительности и наличие определенного условия в изображении этих сфер. Особенность функциональной природы жанра проявляется в номенклатуре функций и в определении их содержательной стороны. Это важно для установления наци-

онального своеобразия жанра, для определения неповторимых черт данного этапа его эволюции как явления типологического, и для понимания природы отдельных текстов как явления конкретно-исторического. Для изучаемого нами старофранцузского периода (IX–XIII вв. нашей эры) считаем возможным выделить шесть функций жанра: классификационную, репрезентативную, функцию знака литературной традиции, социологическую, компенсаторную, нормализующую.

Классификационная функция жанра позволяет рассматривать литературный текст как единицу в классификации произведений и определяет традиционные черты, помогающие процессу литературной коммуникации. Репрезентативная функция призвана дать хотя и формализованное, но целостное представление о тексте. Она определяет набор жанровых признаков и имеет синкретичную природу, что позволяет объединять тексты

вжанровые группы по ведущему признаку, способствуя систематизации в обозрении реального разнообразия жанров. Функция знака литературной традиции исключительно важна для литературного языка на ранних этапах развития,очемнеоднократноговорятученые. Так, Д.С. Лихачев указывает, что жанры, традиционные формы и правила литературного этикета выполняют в литературе роль неких матриц, облегчающих появление новых произведений [Лихачев, 1989, с. 55]. Под социологической функцией жанра имеется ввиду то, что жанры выполняли естественнонаучные, богословские, юридические, исторические и другие функции, жизненно необходимые обществу. Жанры отражали социальную стратификацию феодального общества. Например, куртуазная литература сословно ограничена аристократическим обществом, фаблио ориентировано на изображение жизни городского рядового человека. Социологическая функция жанра учитывается в теории трех стилей, которые, начиная с XII в., служили разделением литературных произведений. Это так называемый высокий стиль, описывающий героических персонажей, каковыми могли быть только лица благородного происхождения, средний стиль, где персонажами выступали простые люди и низкий стиль, где

вкачествеперсонажейфигурироваликрестьяне. Компенсаторная функция жанра состоит в том, что в условиях амбивалентного сознания

средневекового человека, когда мир земной и мир небесный сопрягался в неделимое целое, литературные произведения компенсировали идеальные представления личности, типизируя действительность, создавая «виртуальную реальность» бытия. Говоря о нормализирующей функции, имеем ввиду тенденцию к нормированности средневековых литературных текстов. Кодифицированной языковой нормы в донациональный период развития французского общества не существовало и жанр, в рамках своей стилистики, выполнял роль нормы. Первые три из названных выше функций отмечаются в работах Л.В. Чернец, последующие три предложены нами. В целом можно сказать, что функционально жанр выступает в качестве регламентирующего механизма, имеющего целью гармонизацию различных опытов.

Вопрос о формальной стороне жанра как знака остается за пределами рассмотрения в связи с его большим объемом. Заметим лишь, чтокакграмматическаяформасловаестьсумма всех его категорий, так и лингвистическая форма жанра, очевидно, есть сумма всех жанровых категорий. Проблема в том, чтобы эти категории выделить и описать. На наш взгляд, специфической особенностью жанра со стороны формы является ее дискретность. В реальности с формальной стороны жанр есть ряд стереотипно организованных текстов, каждый из которых представляет собой дискретную единицу. Представляется, что в свете новейших достижений лингвистических исследований, материальная дискретность жанровой формы органично вписывается в теориюфрактальности.Если,вследзаС.Н. Плотниковой, принять определение фрактала как части целого, которая структурно подобна каждой другой части и всему целому, а фрактальность понимать как рекуррентно-итера- ционный алгоритм, благодаря которому образуется особое фрактальное множество – множество самоподобных структур [Плотникова, 2011, с. 127], то для объяснения формальной организации жанра, в научную терминологию нужно ввести новое понятие фрактальности жанрового пространства. Жанровое пространство в диахронии представляет собой логический континуум стереотипно организованных текстов, существующих в рамках категории исторической протяженности (термин В.П. Григорьева), когда то, что пред-

шествует, дополняется, расширяется тем, что следует. Исследователь исходит не из заранее установленныхрамок,т.е.нормы,ноизпонимания того, что любая изучаемая система есть момент эволюции в исторической перспективе, момент, обусловленный конкретно-исто- рической ситуацией. Категория исторической протяженностипозволяетвыявитьвременные границы жанра и его тематическую наполненность.

Понятие фрактальности и жанрового пространства способствуют объяснению специфики жанровой системы любого исторического периода. В частности, когда речь идет о старофранцузском периоде, в качестве специфической черты мы отмечаем явление жанровой трансгрессии, а это, в свою очередь, предполагает представление о жанровой системе в старофранцузском письменно-лите- ратурном языке как о динамическом образовании, характеризующимся подвижностью, текучестью, взаимопроникновением как во внутрижанровом, так и в межжанровом пространстве.

Библиографический список

1.Большакова, А.Ю. Теория архетипа на рубеже ХХ–ХI вв. [Текст] / А.Ю. Большакова // Вопросы филологии. – 2003. – №1(13). – С. 37–47.

2.Гольдин, В.Е. Именаречевыхсобытий,поступковижанрырусскойречи[Текст]/В.Е.Гольдин//Жанры речи. – Саратов : Колледж, 1997. – С. 23–34.

3.Кроче, Б. Антология сочинений по философии : История, экономика, право, этика, поэзия [Текст]

/Б.Кроче. – СПб. : Пневма, 1999. – 480 с.

4.Лихачев,Д.С.Офилологии[Текст]/Д.С.Лихачев. – М. : Высш. шк., 1989. – 605 с.

5.Лотман, Ю.М. Московская семиотическая школа [Текст] / Ю.М. Лотман. – М. : Гнозис, 1994. – 416 с.

6.Лотман, Ю.М. Семиосфера [Текст] / Ю.М. Лотман. – СПб. : Искусство – СПБ, 2010. – 847 с.

7.Плотникова,С.Н.Фрактальностьдискурсакак новое лингвистическое понятие [Текст] / С.Н. Плотникова // Вестник ИГЛУ. Сер. Филология. – 2011. – №3 (15). – С. 126–134.

8.Проскурин, С.Г. Семиотика индоевропейской культуры [Текст] / С.Г. Проскурин. – Новосибирск : Изд-во СО РАН, 2005. – 234 с.

9.Семенюк, Н.Н. Жанр текста как лингвистическая реальность [Текст] / Н.Н. Семенюк, Н.С. Бабенко // Горизонты современной лингвистики : Традиции и новаторство : сб. в честь Е.С. Кубряковой. – М. : Языки славянских культур, 2009. – С. 713–722.