статья литра источники / 61850133

категориях добра и зла, и реализация этих ценностей в АКТЕ для автора-

творца – предмет не только изображения, но и оценки. Мир дидактически обличен и героем, и автором-творцом, однако основной конфликт, не

разрешимый в принципе, разрешается в момент «встречи» сознаний читателя/зрителя и автора-творца, когда читатель/зритель «отвечает» на

«событие искания истины» (М.М. Бахтин) героя.

Меннипейное «архитектоническое ядро» пьесы логично «вызывает к жизни» трагикомический модус, которым определяется жанровая стратегия «Кислорода».

3.3.Выводы по третьей главе.

1.Опорой для предварительной группировки пьес «Новой драмы» и сравнения их структур является одна из культурно-исторических

модификаций «кризиса частной жизни» – драматический «образ кризиса идентичности», которым определяется своеобразие героя и конфликта драматургии данного движения.

2.Драматургия движения «Новая драма» репрезентирует кризисные состояния четырех типов идентификации личности: сущностного,

социального, культурного и духовного. Идентификация осуществляется

исключительно посредством Другого (даже если этот Другой – я сам).

3.Выделенные кризисные состояния четырех типов идентификации связаны с четырьмя типами героя (самоопределяющаяся в своей биографии и эволюции «биографическая» личность; саморазоблачающаяся и разоблачающая социум личность как социальная единица; самоопределяющаяся через культуру и связанные с ней мифы личность;

самоопределяющаяся и саморазоблачающаяся личность как представитель рода человеческого) и четырьмя типами конфликта «Новой драмы».

4.Тип конфликта – единый признак, который можно положить в основу классификации явлений «Новой драмы» – задает четыре основных стратегии движения «Новая драма», определяющихся либо столкновением с самим

191

собой как с Другим; либо – с социальными Другими; либо конфликтом с самим собой как культурным Другим и/или Другими как культурными артефактами и/или носителями «иных», «чужих» ценностей; либо – с Другим как «чужим» (в качестве «чужого» выступает Высшее Начало, Бог).

5. Героя пьесы «Как я съел собаку» Е. Гришковца характеризуют

отчужденность, неполнота самореализации. Жизнь героя и его переживания имеют значение только в кругозоре «других» - читателей/зрителей,

реакциями которых высказывания героя и выраженная в них тотальная саморефлексия проверяются на истинность. В драме Гришковца не проясняется исходная ситуация, т.е. конфликт остается неразрешенным, но, во-первых, констатируется наличие конфликта как такового, во-вторых,

герою через рефлексию самого конфликта удается войти в межличностный мир Других, установить между ними и собой контакт, в том числе и через юмор, комические эффекты, что позволяет характеризовать «мою драму» Гришковца, как тяготеющую к идиллической комедии.

7.Герой-подросток пьесы «Пластилин» В. Сигарева «разоблачает»

«действительность», как неизменную, невозможную для выживания «невинного», уничтожающую эту «невинность». Здесь «действительность» сопоставима с понятием трагедийного «рока». Противостояние одиночки ближайшему окружению и всему социуму демонстрируются, но конфликт, по сути, остается неразрешимым. Смерть героя-жертвы возвращает

«гармонию» выморочному миру – «действительности», но не читателю/зрителю. В своем стремлении поставить оценку, диагноз миру, автор вынужден «обнажать» свое сочувствие к герою и негативное отношение к его мучителям не только в паратексте и беллетризованных ремарках, но и в сюжетной организации, кумулятивный принцип которой позволяет ввести в драму трагическую катастрофу, что характеризует

«Пластилин» как драму, тяготеющую к трагедии.

8.Доминантным в пьесе «Три действия по четырем картинам» В. Дурненкова будет конфликт между позицией автора-творца и позицией автора картин, по

192

поводу которых рефлексирует автор-творец в предисловии пьесы. Авторская

рефлексия на существующую традицию показана через историю его героя Николая. Субдоминантные коллизии каждой из «картин» проявляют противоречие между носителями различных видов ментальностей – традиционной и постмодернистской. Автор не предлагает «третьего пути», но им по факту становится жанровая стратегия «Трех действий…»: существование в рамках «чужого сюжета», мифов, ирония вместо идеала, «перекодирование» мифов с целью культурного самоопределения автора-

творца и читателя/зрителя. Формально конфликт разрешается смертью героя, но финальная ремарка возвращает читателя/зрителя к доминантному неразрешимому конфликту. Перечисленные признаки позволяют характеризовать данную стратегию как трагифарсовую.

9. Сюжет пьесы «Кислород» И. Вырыпаева – современная интерпретация

библейских заповедей. Споры, которые ведут герои ОН и ОНА, обусловлены конфликтом с Богом, как с Тем, от Которого исходят такие «плохие плоды», как люди. Конфликт выражен через столкновение библейских заповедей и истин с ложными представлениями людей о них, «авторитарного слова» с обсценным, невозможностью для современного человека «в плеере» не только соблюдать их, но хотя бы услышать. Обсценное, трансгрессивное поведение направлено здесь не на Бога, а на читателей/зрителей. Основной конфликт, не разрешимый в принципе, разрешается в момент «встречи» сознаний читателя/зрителя и автора-творца, когда читатель/зритель

«отвечает» на «событие искания истины» (М.М. Бахтин) героя, его признания духовно-нравственного аспекта человека – совести. Трангрессивный подход автора-творца к миру и к себе самому, сюжетная ситуация испытания

«правды» и ее носителя, эпичность позволяют характеризовать данную стратегию как меннипейную.

Внутренняя мера драматургии «Новой драмы», складывается из оппозиций, представленных в таблице 2301.

301 Таблица разработана нами во время совместной работы с С.П. Лавлинским.

193

«ВНУТРЕННЯЯ МЕРА» ДРАМАТУРГИИ ДВИЖЕНИЯ «НОВАЯ ДРАМА» Табл. 2

Аспект внутреннего мира произведения

-ситуация тотального отчуждения человека от Другого / ситуация поиска и обретения истины;

-кумуляция словесных действий-поступков, ведущих героя к катастрофе / циклизация

событий (прояснение начальной ситуации);

-потеря идентичности / обретение ложной (или, напротив, подлинной) идентичности.

Аспект композиционно-речевого целого произведения

-исповедальный «личностный» монолог / обрамляющие структуры «чужого» сюжета, мифа;

-тотальная саморефлексия / рефлексия над словом Другого, отраженном в культуре;

-«документальное» слово / «литературно-книжное» высказывание; «авторитарное»

высказывание / профаническое высказывание;

-«искренне-возвышенное» высказывание / провокативно-игровое высказывание-жест.

Аспект «завершающего» события

-ироническое / идиллическое;

-ироническое / элегическое;

-ироническое / трагическое.

Авторские интенции

- единение с читателем/зрителем через редуцирование личного в пользу всеобщего / игра

считателем/зрителем, перекодирование общепринятых мифов;

-оценка, приговор миру / разоблачение мира и через это изменение «картины мира» читателя/зрителя.

Жанровые модификации

-исповедальная монодрама («моя драма», «театр для себя»), в одном случае тяготеющая к идиллической комедии (Гришковец), в другом – к трагифарсу или трагикомедии (Вырыпаев) (это два предела «Новой драмы», с которыми связаны все остальные произведения);

-трагикомедия;

-трагифарс;

-драма-меннипея.

194

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обозначив во введении основные проблемы, связанные с изучением русской драматургии конца XX – начала XXI века (вольное обращение с терминологией, отсутствие теоретических рефлексий, логичных классификаций, компилятивность изучения), мы ограничили рамки своего

исследования наиболее репрезентативной частью современных драматических текстов – пьесами движения «Новая драма» – рассмотрели их функционирование в рамках социокультурных процессов, проанализировали поэтику и выявили жанровую внутреннюю меру.

Для изучения жанровых исканий современного драматургического процесса мы отрефлексировали специфику изучения жанров в современном литературоведении, выявили родовые и жанровые особенности драмы, адаптировали понятие «внутренняя мера» жанра, разработанное для создания инварианта эпических произведений, для драматических текстов. Нами было эксплицировано понятие «жанровые искания», под которым мы предложили понимать, прежде всего, жанровые стратегии, определяющиеся поисками внутри трех аспектов «художественного целого» (М.М. Бахтин) и эмоционально-ценностной интенцией автора, направленные на поиск формы завершения произведения как художественного целого.

Было обнаружено, что «Новая драма» рубежа XX – XXI вв. продолжает приоритетные стратегии драматургии XX века (апелляция к сознанию

читателя/зрителя, усиление авторского начала), что побудило нас обратиться к его истокам. Помимо исторического определения, термин «новая драма», может использоваться, во-первых, как историко-литературная категория (мы выделили внешний и внутренний его аспекты), во-вторых, как обозначение театрально-драматургического движения конца XX – начала XXI века. Последнее было рассмотрено нами как отдельное социокультурное явление,

возникшее в оппозиции к репертуарному театру и телевидению, обладающее собственной групповой «картиной мира» и стратегиями ее репрезентации,

инновационным характером и эстетической программой. Результаты

195

деятельности движения особенно проявились в области обновления театрального языка, как тематического, так и речевого, чему способствовало использование новых сценических методик и техники вербатим, влияние западноевропейского театра и кинематографа.

Мы определили, что основные функции (преобразовательная,

коммуникативная, культуртрегерская, компенсаторная и функция реализации) и ориентации «Новой драмы» («реальность», «документализм»,

«новое», «актуальное», аутентичность высказывания, активная позиция публики, провокация и др.) свидетельствуют о том, что данное театрально-

драматургическое движение является своеобразной формой самореализации и самоидентификации ее участников.

Нами было выявлено, что сама драматургия «Новой драмы» репрезентирует такое явление действительности, как кризис идентичности (прежде всего его особое эстетическое видение), порождающий

внутритекстовое физическое и коммуникативное насилие. В пьесах движения представлены кризисные состояния четырех типов идентификации личности:

сущностного, социального, культурного и духовного, связанных с четырьмя

типами героя и конфликта «Новой драмы».

В ходе исследования нам удалось обнаружить единый признак, на основе которого стало возможным построить классификацию драматургии «Новой драмы», - тип конфликта, определяющий основные стратегии

движения. В качестве иллюстрации каждой из них мы проанализировали четыре знаковых для «Новой драмы» текста («Как я съел собаку» Е. Гришковца, «Пластилин» В. Сигарева, «Три действия по четырем картинам» В. Дурненкова, «Кислород» И. Вырыпаева). Анализ показал, что основной жанр движения – драма, специфику которого определяет тип конфликта и интенция автора.

Таким образом, была выведена внутренняя мера драматургии движения «Новая драма», представляющая собой систему оппозиций, выявленных по трем аспектам жанрового целого (М.М. Бахтин), что дает возможность

196

определить условия художественного выбора, который в каждом конкретном образце осуществляется между теми или иными оппозициями.

В ходе исследования были уточнены некоторые терминологические понятия: «новая драма» (как культурно-исторический феномен), театрально-

драматургическое движение, «жанровые искания», «вербатим».

Дано комплексное описание такого социокультурного явления, как «Новая драма». Связь характера и функционирования данного движения соотнесены с его эстетической программой, представленными в нем репрезентациями действительности и поэтикой его драматических произведений.

Впервые разработана типология конфликтов «Новой драмы», непосредственно связанных с ее жанровыми стратегиями, выявлены интенции авторов и определяемые ими жанровые модификации. Анализ текстов движения показал, что внутренняя мера «Новой драмы» колеблется между «полюсами» исповедальной монодрамы («моя драма», «театр для себя» в значении Н. Евреинова), в одном случае тяготеющей к идиллической комедии (стратегия Е. Гришковца), в другом – к трагифарсу или трагикомедии (стратегия И. Вырыпаева). Это два предела «Новой драмы», с которыми связаны все остальные произведения. Внутри этих пределов возможно тиражирование, либо обновление наработанных приемов, тяготение драмы либо к меннипейной традиции, либо к трагедии, либо к трагифарсу, трагикомедии.

Разработанная и представленная в данном исследовании методика изучения жанровой внутренней меры драматических произведений в связи с их социокультурным происхождением и функционированием позволяет прояснить ряд актуальных теоретических и методологических проблем, в частности, вопросы о жанровой природе неклассических образцов драматургии, возможностях их типологии, соотношении представленных в драме репрезентаций действительности и ее поэтики, рецепции современной драмы. По аналогии с театрально-драматургическим движением «Новая

197

драма» могут быть рассмотрены идентичные социокультурные и драматические явления.

Перспективы исследования в данной области, мы связываем, во- первых, с использованием методики изучения жанровых исканий конца XX – начала XXI века при анализе смежных явлений, во-вторых, с углублением

изучения жанровых стратегий драматургии рубежа веков как в синхроническом, так в диахроническом аспектах, в-третьих, с выявлением

соотношения традиции и новаторства в современной драматургии и влияния на нее западной современной драмы.

198

БИБЛИОГРАФИЯ Тексты:

1.Арабески. Пьесы уральских авторов. Ред.-сост. Н.В. Коляда. –

Екатеринбург, 2000. – 460 с.

2.Братья Пресняковы. The best: Пьесы. – М. Изд-во Эксмо, 2005. – 352 с.

3.Вартанов А., Маликов Р., Маликова Т. Большая жрачка (MS).

4.Все будет хорошо: Пьесы уральских авторов. – Екатеринбург: Уральское изд-во, 2005. – 376 с.

5.Вырыпаев И. 13 текстов, написанных осенью. – М.: Время, 2005.–240 с.

6.Вырыпаев И. Июль. – М.: Коровакниги, 2007. – 74 c.

7.Гришковец Е. Как я съел собаку и другие пьесы. - М.: ZебраЕ/Эксмо/Деконт+, 2003. – 348 с.

8.Документальный театр. Пьесы. – М.: «Три квадрата», 2004. – 240 с.

9.Дурненков В.Е., Дурненков М.Е. Культурный слой: Пьесы/ Составитель К.Ю. Халатова. – М. Изд-во Эксмо, 2005. – 352 с.

10.Исаева Е. Лифт как место для знакомства: Пьесы/ Составитель К.Ю. Халатова. – М.: Эксмо, 2006. – 352 с.

11.Клавдиев Ю. Собиратель пуль и др. ордалии. – М.: Коровакниги, 2006. – 214 с.

12.Культурный слой. Сборник пьес современных драматургов. – М.: Фестиваль молодой драматургии «Любимовка», 2005. – 512 с.

13.Курочкин М. Имаго и др. пьесы, а также Лунопат. – М.: Коровакниги, 2006. – 170 с.

14.Курочкин М.А. Кухня: Пьесы/ Составитель К.Ю. Халатова. – М. Изд-во

Эксмо, 2005. – 336 с.

15.Майские чтения: Альманах. – 2002. - № 11. – 240 с.

16.Новая драма: [пьесы и статьи]. – СПб.: Сеанс; Амфора, 2008. – 511 с.

17.Нулевой километр: Пьесы молодых уральских драматургов/ Сост. Коляда Н.В. – Екатеринбург: Уральское издательство, 2004. – 320 с.

199

18.Привалов Д. Люди древнейших профессий и др. пьесы. – М.: Коровакниги, 2006. – 104 с.

19.Путин.doc: девять революционных пьес. – М.: «Митин журнал»,

«KOLONNA publications», 2005. – 384 с.

20.Равенхилл М. Шоппинг & Fucking/ Пер. А. Родионова. – М.: «Новая

пьеса», 1999. – 80 с.

21.Сигарев В. Агасфер и др. пьесы. – М.: Коровакниги, 2006. – 226 с.

22.Сигарев В. Пластилин// Дебют-2000. Пластилин: проза, драматургия. –

М., 2001. – С. 392 – 446.

23.Угаров М.Ю. Облом off: Пьесы. Повесть/ Составитель К. Халатова. – М.: Изд-во Эксмо, 2006. – 416 с.

24.Фальковский И. Рыбалка (MS).

25.Churchill Carol. Serious money (MS).

26.Dauldry St. Body talk (MS).

27.Smith Anna Deavere. Twilight. – New York, 1994. – 265 с.

Словари:

28.Большой словарь мата. – Т.1. – Спб.: Лимбус Пресс, 2001. – 390 с.

29.Западное литературоведение XX века. Энциклопедия. – М.: Intrada, 2004.

– 560 с.

30.Литературная энциклопедия терминов и понятий/ Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. – М.: НПК «Интелвак», 2003. – 1600 стб.

31.Павиc П. Словарь театра. - М.: Изд-во «ГИТИС», 2003. – 516 с.

32.Поэтика: Словарь актуальных терминов и понятий/ Гл. науч. Ред. Н.Д. Тамарченко. – М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. – 358 с.

Монографии, учебные пособия, сборники научных трудов:

33. Аникст А. История учений о драме. Теория драмы от Аристотеля до Лессинга. – М., 1967. – 455 с.

200