статья литра источники / 2016_ZubovAA_diss_10.01.08_32

Сойкина. По содержанию произведение Муханова близко развивавшемуся в это же время в Америке жанру «космической оперы». На манер американской «космической оперы» роман Муханова повествует о войне между народами Земли и Марса и о любовной симпатии, возникающей между командиром сил Земли и принцессой Марса. В то же время между русским романом и американской «космической оперой» обнаруживаются и иные формальные сходства. Характерный для американской научной фантастики 1920-30-

х годов прием прерывания повествования ради «лекции» о каком-нибудь изобретении или механизме, так называемые «свалки информации» («info dumps»), появляются и у Муханова: «Во избежание проникновения на совещание шпионов Марса мысли каждого прибывшего фотографировались при входе, – метод, изобретенный тем же гениальным Роне Оро-Бером и построенный на принципе спектрального анализа. Спектр человеческих мыслей, подобно солнечному спектру, фиксировался на чрезвычайно чувствительной жемчужной пластинке. Самые мысли, разумеется, оставались достоянием владельца, но враждебность их общего направления отмечалась на линии спектра темными полосками»

(Муханов, с. 313).

По версии Муханова, жизнь на Марсе таится не на поверхности планеты, а в ее недрах. Нутро Марса испещрено пещерами и гротами, образующими один большой город,

каналы же, имеющиеся как на поверхности планеты, так и под землей, играют роль водных транспортных путей, а также выполняют и более значимую функцию – питают энергией всю планету. Автор предлагает следующее описание работы каналов: «Это — сердце Марса. Эти титаны гонят опаловую воду по подземным туннелям обратно к двум полюсным океанам. Оттуда она, гонимая силой напора по бесчисленным каналам,

обтекает всю планету вплоть до экватора, где и проваливается в эту бездну, чтобы своим падением привести в движение гигантское стальное сердце планеты. Никакой иной энергии, кроме энергии этой водной массы! Надо полагать, таких авто-двигателей в недрах планеты не один десяток. Гениально и так просто! Поняли ли вы основной принцип этого сверхчеловеческого сооружения? Он чрезвычайно прост, как и все истинно-гениальное. Он подсказан самой природой. Это ничто иное, как система кровообращения любого сложного живого организма!» (Муханов, с. 376-377). Назначение каналов, как его описывает Муханов, – перегонять воду от полюсов к экватору, где она

181

приводит в движение энергетическое ядро планеты. Однако сам автор не является создателем этой теории о назначении каналов.

Для сравнения приведем отрывок из работы Перельмана «Путешествия на планеты»: «Превосходные инженеры, жители Марса прорезали великие пустыни своей планеты каналами, чтобы планомерно пользоваться внешними водами тающих полярных снегов. Густою сетью протянулись поперек материков зеленоватые полосы орошаемой почвы, молчаливо возвещая земным астрономам о существовании разумных существ в этом далеком мире…» (Перельман, 1919, с. 26). В приведенных цитатах обращает на себя внимание не только совпадение объяснения работы каналов, но также поэтичность и одновременно доступность изложения материала. Невольно создается впечатление, что Перельман и Муханов писали для одной аудитории.

Другой пример появления планеты Марс в русской научной фантастике – роман А.Н. Толстого «Аэлита» (1922)241. В этом романе автор обращается к иному, чем Муханов,

лейтмотиву «дискурса Марса» – посылаемым марсианами на Землю радиосигналам:

«Дело вот в чем: уже несколько лет на больших радиостанциях в Европе и в Америке начали принимать непонятные сигналы. Сначала думали, что это – следы бурь в магнитных полях земли. Но таинственные звуки были слишком похожи на азбучные сигналы. Кто-то настойчиво хочет с нами говорить. Откуда? На планетах, кроме Марса, не установлено пока жизни. Сигналы могут идти только с Марса. <…> Марс хочет говорить с землей. Пока мы не можем отвечать на эти сигналы. Но мы – летим на зов» (Толстой, с.

16-17). Астроном Стовичек, говоря о получаемых с Марса сигналах, упоминает исходящие из планеты световые вспышки и радиосигналы, которые дают надежду на установку в будущем радиосвязи с марсианами: «В самое последнее время возникли и другие проекты сигнализации с марсианами – именно при помощи радиосигналов, но практическая осуществимость их пока сомнительна» (Стовичек, с. 58).

Для современных исследователей принадлежность романов Толстого и Муханова к жанру научной фантастики не вызывает сомнений. Марс становился частым топосом

241 Роман Толстого «Аэлита. (Закат Марса)» впервые был опубликован в журнале «Красная новь» (1922, №6, 1923, №1-2). Отдельным изданием роман вышел в 1923 году.

182

научно-фантастического повествования. В то же время упоминаемые романы выходили без обозначения «научно-фантастический», а сопровождались более общим – «фантастический роман». По-видимому, причина этому лежит в откровенно западном характере сюжетов этих романов. Так, роман Муханова является явным подражанием западной «космической опере» – романам Э.Э. «Дока» Смита и Дж. Уильямсона, обретших популярность в Америке на страницах журналов Гернсбека в 1920-30-е годы. В связи с этим на жанровое определение романов влияние оказала художественная политика Беляева, видевшего в западных сюжетах лишь безыдейные авантюрные и любовные приключения, лишенные связи с реальными, насущными технологическими проблемами.

В ряде примеров исторической и ретроспективной жанровой номинации обнаруживаются и конфликтные примеры. Так, роман Г. Уэллса «Борьба миров», несмотря на очевидную связь именно с западной сюжетной формулой, продолжал именоваться «научно-фантастическим». В то же время в 1929 году ленинградское издательство «Красная новь» начало выпускать альманах «Борьба миров» (подзаголовок – «иллюстрированный альманах революционной романтики, приключений и научной фантастики») как приложение к журналу «Вокруг света», а чуть позже, в 1930 году московское издательство «Молодая гвардия» – сборник с таким же названием с подзаголовком «ежемесячный сборник революционной романтики, путешествий, открытий, изобретений, научной фантастики и художественной пропаганды Генерального плана». Притом, что название сборников однозначно отсылало к «марсианскому» сюжету, выходившие в них произведения следовали иным образцам. С одной стороны, эти сборники включали в себя преимущественно русскоязычную фантастику, например, в девяти номерах альманаха, вышедшего в издательстве «Молодая гвардия», только три произведения принадлежали перу зарубежных авторов; с другой – та увлекательность и занимательность вкупе с информативностью, которые, по мысли Беляева, были призваны провоцировать читателей к самообразованию и просвещению, в большинстве текстов сборников превращались в средство пропаганды. О романе «Следующий мир» Эммануила Зеликовича, фрагменты которого выходили в московском сборнике «Борьбе миров» под заголовком «Межпланетный полет» («Борьба миров» (М.), № 3-7, 1930) исследователь

Ревич пишет: «“Следующий мир” Эммануила Зеликовича /1930 г./ в отличие от остальных

183

— утопия пространственная, ее герои путешествуют не во времени, а попадают на утопический «остров», расположенный в «четвертом измерении». В написанном на переходе к «сталинским пятилеткам» романе Зеликовича, как пятна плесени, проступают признаки разложения пусть простецкого, но искреннего пафоса ранних советских утопий»

(Ревич, 1998, с. 35).

184

Заключение

Вопрос о становлении жанров литературы, в частности, научной фантастики, не раз становился предметом теоретической рефлексии ученых. Различные подходы жанрологии уже были опробованы в этом направлении (эссенциалистский, структурный и прагматический). Каждый из перечисленных подходов оказывался полезным и по-своему решал поставленные задачи.

В рамках фантастоведения эссенциалистский подход оказался неоценимым для легитимизации жанра научной фантастики в целом (выведя его из литературного «гетто»)

и приобщения жанра к историческому контексту «большой» литературы, а также для формирования жанрового канона научной фантастики – списка наиболее «значимых» произведений, необходимых к прочтению любому, кто занимается историей жанра профессионально. Структуралистский подход, в свою очередь, помог дать структурно-

функциональное описание жанра и увидеть его природу в особом использовании художественного языка, особой модальности восприятия и интерпретации научной фантастики как буквального художественного образа, лишенного скрытых метафорических смыслов – вопреки аллегорическому или метафорическому прочтению фантастических образов «большой» литературы.

В то время как указанные выше подходы позволили описать жанр как сформированное историческое единство, изучение процессов становления жанра в его исторической изменчивости, кажется, с трудом поддаются строгому описанию в рамках эссенциалистского и структуралистского подходов. Однако становящийся в рамках жанрологии прагматический подход обладает большим потенциалом для описания литературного жанра как динамичного дискурсивного процесса. Широко используемое в функциональной лингвистике понятие дискурсных сообществ нечасто используется в литературоведческих исследованиях. Тем не менее, оно может стать ценным инструментом изучения процессов становления жанра – в частности, через актуализацию понятия сообщества читателей, объединенных единством используемых дискурсивных практик, и категории литературного жанра как социо-риторического действия,

185

направленного на достижение поставленных в рамках сообщества (как выраженных эксплицитно, так и имплицитно присутствующих) коммуникативных целей.

На материале истории научной фантастики в России конца XIX – начала XX вв. в

данном диссертационном исследовании мы описали формирование жанра как длящийся дискурсивный процесс, объединяющий различных литературных агентов (авторов,

читателей, издателей, критиков) в одно дискурсное сообщество. Существовавшие на рубеже веков профессиональные и любительские научные общества, преследуя открыто заявленные образовательные цели (распространение научно-технического знания в среде мало грамотной части населения страны и приобщение людей к самообразованию),

использовали научно-популярные журналы (в частности, журналы издательства П.П.

Сойкина) как действенное средство повышения общего уровня естественнонаучной грамотности. Таким образом журналы выполняли значимую идеологическую функцию по формированию чувства национальной идентичности и объединению читателей в одно национальное сообщество. Имплицитно же журналы играли роль «школы литературного чтения», в которых авторы и издатели обучали аудиторию навыкам критической рецепции художественных текстов и воспитывали особую модальность литературного чтения – умение связывать фикциональные образы фантастического повествования с их материально несуществующими референтами (но технически возможными) и проверять их на соответствие современному техническому знанию.

Используемые в рамках «школы литературного чтения» подходы своим побочным эффектом имели оформление опознаваемого художественного хронотопа – повествования о путешествиях в пространстве (в миры макро и микровселенных) и времени

(художественные и публицистические «мета-путешествия» в прошлое и будущее),

обретшие на страницах научно-популярных журналов («Природа и люди» и «Мир приключений») жанровое имя – «научно-фантастический». Обретение жанрового имени и его институционализация как полноправного термина, отсылающего к набору узнаваемых тем и приемов, завершило становление литературного жанра.

Описанный таким образом процесс генезиса жанра позволяет увидеть, что жанр литературы не возникает как результат единоличного решения писателя или издателя, он не имеет одной точки во времени и пространстве, которую можно было бы назвать

моментом «рождения». Жанр популярной литературы так же не является (только лишь)

186

результатом взаимозависимостей и взаимовлияний между отдельными текстами или группами текстов. Рассмотренный в диссертационном исследовании пример становления жанра научной фантастики в России обнаруживает, что рождение жанра не было самоцелью творческой или издательской деятельности литературных агентов, но оказалось «побочным продуктом» параллельно происходящих процессов в рамках одного дискурсного сообщества.

Предложенные размышления относительно механики становления жанра научной фантастики в России могут претендовать на их дальнейшее использование применительно и к другим жанрам популярной литературы – детективу, дамскому или любовному роману, приключенческому роману и т.д., а также их отдельным разновидностям и под-

жанрам. Можно предположить, что любой корпус текстов, к которому применяется регулярно воспроизводимое и опознаваемое жанровое имя, может быть рассмотрен и изучен как дискурсно-жанровое единство, а, значит, и механика его формирования и становления также поддается теоретическому (культурологическому, социологическому и литературоведческому) анализу.

Проведенное исследование позволяет, как предполагается, поднять и другой значимый теоретический вопрос о механизмах литературного развития в целом. В ходе исследования мы не раз отмечали, что использование жанрового имени «научно-

фантастический» применительно к текстам прошлого (Лукиана, Свифта, Шелли,

Одоевского и др.), заново вводит эти тексты в контекст современного литературного процесса, обращает на них внимание любителей жанра научной фантастики и делает их частью литературного кругозора современных читателей. Иными словами, приписывание произведениям тех смыслов, которые в них, кажется, не вкладывались в момент публикации ни авторами, ни читателями, позволяет реактуализовать их с учетом меняющегося культурного, социального и технологического контекстов, снова сделать частью актуального круга чтения, и шире – частью современности.

187

Приложение 1

Издательская деятельность Сойкина

Карьера П.П. Сойкина в издательском деле началась в 1885 году, когда он основал свою собственную типографию, которую он из предприятия в 6 человек превратил в одно из наиболее успешных издательств рубежа XIX – XX веков. В маленькой брошюрке,

выпущенной в честь десятилетнего юбилея издательской деятельности Сойкина,

приводятся такие цифры: 1885 год – Сойкин приобретает типографию, штат – 6 человек; 1886 год – Сойкин заменяет ручные печатные машинки скоропечатными, штат – 15

человек; 1888 год – штат составляет уже 30 человек; в 1891 году количество сотрудников увеличивается до 70 работников, а в 1894 году достигает уже количества 320 человек242.

Позже Сойкин предпринимает попытку расширить деятельность типографии и заняться также изданием журналов. В 1889 году он основывает свой первый журнал –

«Природа и люди». Успех этого предприятия побудил издателя продолжать деятельность в этом направлении, и он запускает новые журнальные проекты243.

Попробовав себя в качестве издателя журнала, Сойкин принимается издавать научно-популярные книги. Первый опыт такого издания приходится еще на период до появления журнала «Природа и люди» – Сойкин издает работу «Диагностика внутренних болезней» О. Фирордта в перевод Т.И. Богомолова, однако эта книга не получила распространения в среде читателей. Успехи в издании отдельных книг связаны уже с временем после появления первого журнала. Организовывая научные труды в серии и собрания, Сойкин предлагает их как единую ассамблею, призванную просветить читателей по всем вопросам современной науки. Сойкин создает серии «Полезная библиотека» и «Народный университет», включающие такие произведения, как «Беседы

242Краткий очерк развития и деятельности типографии П.П. Сойкина за 10 лет ее существования (1885-

1895). СПб., 1895.

243XXV-летию типографско-издательской деятельности П.П. Сойкина (1885-1910). СПб., 1910.

188

охотника за растениями» К.К. Серебрякова, «В лесах каракумов» акад. А.Е. Ферсмана, «В

сердце Азии» акад. П.К. Козлова, «Космические корабли» проф. Н.А. Рынина, «По следам первобытного человека. (Экспедиция в Азию)» Р. Эндрюса и многие другие244.

С 1910 года по инициативе Я.И. Перельмана Сойкин начинает выпускать ежемесячное бесплатное литературное приложение журнал «Мир приключений».

Материалы в этом журнале публиковались, на первый взгляд, исключительно развлекательного характера, благодаря чему он оказался востребованным среди сельского населения страны, и читался людьми самых разнообразных профессий. Литературную часть «Мира приключений» составляли произведения фантастического, детективного,

приключенческого и исторического характера. Журнал, с одной стороны, привлекал читательскую аудиторию, публикуя произведения известных авторов – А. Конан-Дойля (в

отличие от большинства других журналов, «Мир приключений» наряду с детективными произведениями о Шерлоке Холмсе также предлагал читателям фантастические –

«Маракотова бездна», «Ужас расщелины», «Затерянный мир» и др.), Г.Уэллса,

М.Пембертона, Роберта Крафта, Р.Киплинга, Дж.Лондона и др. С другой – публикация в

«Мире приключений» и многим русским авторам приносила известность. Такие писатели,

как М.К.Первухин, В.Желиховская, Н.Н.Каразин, Б.Потоцкий и другие, получили известность благодаря публикации своих произведений в журнале П.П.Сойкина.

Хотя изначально «Мир приключений» задумывался только как литературный журнал, уже вскоре после выхода первого номера издатели стали помещать на его страницах аналитические очерки о достижениях современной науки, а также обзорные литературные статьи. В «Мире приключений» нередко проводились конкурсы,

победители которых получали бесплатные собрания сочинений популярных авторов и подарочные издания научных работ, имя победителя тоже появлялось на страницах журнала. По перечню имен победителей можно судить о широте аудитории журнала.

Например, в первом номере журнала за 1914 год был объявлен конкурс «Какое произведение какого автора иллюстрируется этими рисунками?», а в качестве награды

244 Изд-во Сойкина. Каталог изданий (распр. бесплатно). 1930.

189

предлагали одну из следующих книг: «Рейнеке-Лис» Гете, «Адская война» Жиффара, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Борьба миров. (Фантастический роман)» Уэллса, «Вокруг света с гривенником в кармане» Поля д’Ивуа. В № 12 за 1914 был опубликован список победителей: Д.А.Авчинников (Новочеркасск), И.Н.Александров (Лодзь), В.К.Анфилов (Санкт-Петербург), В.В.Беляков (Карачев), В.Вансецкий (Винница), Б.А.Братцыхин (Севастополь), А.К.Виноградов (Киев), И.А.Зекин (Уфа), Филипп Лапин (Одесса), Л.И.Морозов (Владивосток) и многие другие.

В 1917 году журнал был закрыт, однако в 1922 году П.П. Сойкин возобновил издание «Мира приключений» – это был его первый послереволюционный журнал. Периодичность и содержание нового журнала заметно отличались от его дореволюционного варианта.

Стоит упомянуть еще один журнал издательства Сойкина – «Вестник знания», выходивший с 1903 по 1918 год. Ответственным редактором журнала был В.В.Битнер, начавший карьеру в журнале «Природа и люди», где он вел отдел «Народный университет», а с конца XIX века ставший редактором «Научного обозрения». Тип журнала сам Битнер определял как «народный университет со статьями, лекциями и беседами, дающими определенную сумму знаний по всем отраслям науки», а на обложке номеров фигурировало такое определение: «не специальный, а общелитературный журнал». Из ряда других журналов для самообразования «Вестник знания» заметно выделялся благодаря рубрике «Ответы», появившейся с первого же номера журнала. В этой рубрике авторы предлагали читателям ответы на самые разнообразные вопросы, однако когда издатели журнала осознали, что не на все вопросы они могут предоставить квалифицированный отклик, решили расширить секцию. В №7 за 1904 года появился раздел «Взаимопомощь читателей “Вестника знания”» (впоследствии получивший название «Живая связь»), в котором уже не только авторы журнала принимали участие, но и читатели предлагали свои ответы на самые острые вопросы. В рудиментарном виде такая секция существовала еще с середины 1890-х годов в журнале «Природа и люди» и носила простое название «Вопросы и ответы». Эта рубрика появлялась нерегулярно и занимала не более одной колонки последнего листа, а вся переписка носила сугубо

190