Цаган. А ты забыла, как, сказав выйду на минутку, ушла с чу­жим парнем за хотон...

Н а м с а. А ты сама...

Цаган. Погоди, вон Эренджен идет. (Эренджен заходит с нево­дом. Невод бросает в лодку, а сам садится на возвышенности.) Так вот, Кеемя позавчера в лавке встретилась со своим женихом Сюг- деком.

Эренджен. (Про себя.) Да, позавчера Кеемя ходила в лавку.

Цаган. Вчера они снова виделись. Жених ей сделал подарок. По­дарил свое фото и платочек. Ну и Кеемя вчера дала отцу согласие выйти за Сюгдека замуж...

Эренджен. (Про себя.) Едва ли.

Намса. Чем выходить замуж за Эренджена, у которого ни кола, пи двора, который рад мелким рыбешкам с реки, конечно, лучше, ведь не глупая же она, наверно понимает, выйти за богатого Сюгдека.

Цаган. Это правда. Конечно, чем стеречь пустой карман, да пус­той казан Эренджена, лучше жить за могучей спиной Сюгдека. Да и о родителях думает она. Потом кажется, что'она немного любит Сюгде­ка. Посмотри-ка на этот платочек и на это ее фото, которые она посылает через меня своему жениху.

Н а м с а. Ты правду говоришь?

Цаган. Вот небо!

Эренджен. О, небо! О, земля! Неужели это правда?

Цаган. Смотри, Намса, ты слаба на язычок, никому не говори о том, что видела. Не дай бог! Если дойдет до Эренджена, то этот дура­чок на все способен.

Эренджен. Я слышал все.

Цаган. (Делает вид, что испугалась.) Ай, кто это? (Делает вид, что прячет фото.)

Эренджен. Не нужно прятать.

Цаган. Что не прятать?

Э р е н д ж е н. То, что спрятала.

Цаган. Что я спрятала?

Эренджен. Не нужно скрывать. Я все слышал, все видел.

Цаг ан. Постыдился бы подслушивать разговор двух женщин.

Эренджен. Ну, хватит. Показывайте.

Цаган. Ай, Намса, чего это ему так хочется увидеть?

Намса. Да, видимо, то, что вы мне показывали. (Эренджену.) Это тебе не следует видеть.

Эренджен. Какое ваше дело —следует или не следует?

Ц а г а н. А я не покажу.

Эренджен. Если не покажете... (Гневно подходит.) Я вас убью!

Цаган. Тебе же добра хотела, потому не показывала. Но если ты угрожаешь — выхода нет, мы слабые женщины. Бери.

Эренджен. Правда... О, небо, о, земля! (Хватается за голову, са­дится.)

Цаган. Ну, если нагляделся, получил удовольствие, верни мне фо­тографию и платок.

Эренджен. Не дам. Убирайтесь с глаз!

Цаган. Уйдем, пока живы. (Уходя.) Видела?

Намса. Хи-хи-хи.. Неслыханно-невиданно! (Себе.) Теперь, милый Эренджен, от меня далеко не уйдешь.

(Выходят.)

Эренджен. (Некоторое время молчит.) Кеемя, Кеемя, любовь моя. Сколько раз я видел тебя во сне, сколько раз видел наяву. Сколь­ко раз мечтал я посадить тебя рядом с собой и молча любоваться... О, мои мечты! Как жаль тебя, моя светлая любовь... Таковы они, девуш­

6 Альманах № 1 (27)

81

ки... Если им показать золото — душу черту продадут... На, на! (Рвет карточку и платок в клочья.) Пусть не будет от тебя счастья!.. (Заду­мавшись.) Нет, о Кеемя я не должен говорить так. Она поступает правильно. Надо же думать не только о себе, но и о родителях, о ма­ленькой сестренке-несмышленыше. А их обеспечат и объедки Няямина. Выйди она за меня, разве только мои мечты, моя любовь могли бы служить пищей. И потом еще никто на свете не сшил себе платья из любйи и мечтаний. Правда, Эренджен, сухая ложка рот дерет. Чем ме­шать чужому счастью, лучше уйти мне в морскую пучину... (Соби­рается уйти.)

Буува (Входит, тянет паром.) Эренджен, Эренджен, подожди! Кеемя велела тебе вечером прийти к парому. Дело есть.

Эренджен. (В сторону.) Хочет прощения просить. Оправдаться. Буува. Сегодня приходил сам Няямин и увез согласье Дорджи. Эренджен. (В сторону.) Вот-вот. Хочет выложить свои доводы и оправдаться. (Громко.) Передай, что я не приду к ней, не верной слову... Передай, что она жадна, как щука и скользка, как налим. Скажи, что от нее счастья не жду. (Хватает невод.) Передай привет Босхомджи.

Буува. Куда ты, Эренджен, куда?

Эренджен. Туда, где не буду видеть Кеемю. Прощай. (Уходит.) Буува. Что за оса ужалила его?

Кеемя (Входит.) Встретила?

Буува. Встретила.

Кеемя. Ну, что? Придет?

Буува. Не то чтобы прийти, а обругал меня всячески.

Кеемя. За что?

Буува. А кто его знает. Велел передать тебе, что он не придет к тебе, не верной слову, что ты жадна, как щука, скользка, как налим.

Кеемя. Это награда за то, что я так его любила, так о нем мечта­ла, да?

Буува. Получается так. Твою карточку, сказав: «Пусть счастье будет не от нее», — изорвал в мелкие клочья. Вот клочья валяются.

Кеемя. Правда. (Собирает клочья, смотрит.) Моя карточка... Бед­няжка, Кеемя, ради кого так ты убивалась, мучилась? Хотелось тебе, чтобы назвали жадной щукой и скользким налимом? Бедная моя чис­тая любовь...

Буува. И еще он сказал, что уйду туда, где не буду видеть Кеемю.

Кеемя. Правда?

Буува. Правда, правда.

Кеемя. Значит, он меня не любил. Стыдно мне... Получается, что я бегала-бегала за ним и осталась отвергнутой. Вот каковы они, муж­чины. Для них девушка — потеха, игра... Ну, хорошо. И без тебя обойдусь. И карточку твою тоже могу порвать. (Ищет.) Потеряла... Где же я ее уронила?.. Как же буду жить без карточки Эренджена?..

Дорджи. (Входит.) Иди сюда, Кеемя, пока не стемнело, поставим сеть.

Кеемя. (Некоторое время стоит растерянно, потом решительно.) Отец, пусть быстрее играют свадьбу. Я выйду замуж за сына Няямина.

Дорджи. (Уронив сеть.) Что-о? Убыстрить свадьбу?

Кеемя. Да.

Дорджи. (В сторону.) Странные люди, эти женщины. Как ветер в степи: на дню десять раз меняют направление... (Громко.) Вот так бы, так бы и давно. Я знал, что дочь моя будет умницей. Разве можно менять сазана на красноперку? Умница, дочь моя, умница!

Занавес.

82

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина первая

Возле дома Дорджи. Прибыли сваты, веселье. Звездная ночь. Возле телеги Э р е н- джен и Босхомд ж-и.

Босхомджи. Ты круглый дурак. Такого бревна, такого олуха, как ты, второго на земле не сыщешь. Ты понимаешь это хоть теперь или нет?

Эренджен. Ну, если даже понимаю, что же поделаешь?

Босхомджи. Разве можно было верить словам... кого? Цаган! И нашел же кому поверить! Ты наивнее новорожденного младенца. По­зор. И кем был обманут? Бабой, сплетницей, которой никто в хотоне не верит, даже сама себе она не верит, а ты поверил. Эх, ты, как же после этого тебя называть мужчиной?

Эр енджен. За что ты так меня мучаешь, чего ты от меня хо­чешь, что ты мне велишь?

Босхомджи. Хочу, чтобы ты вытер губы, хотя через них и ничего не проходило. Тебе полное корыто мяса подавали, но из-под носа унесли другие. А ты только слюнки глотаешь, да судьбу проклинаешь, хотя во всем виноват сам. Понимаешь это? Вон уже полночь прошла. Утром, вперегонки с восходящим солнцем, увезут твое солнышко — Кеемю. А ты, подобно волку, не сумевшему пробраться к отаре, будешь стоять в сторонке и слюнки глотать. Понял?

Эренджен. Понял, понял, хотя и сравнения делаешь по-своему— грубые, я не волк, Кеемя — не мясо...

Босхомджи. Понимаю... Ты — прекрасный Мингян, она — небес­ный цветочек, белая тучка.

Эренджен. Наговорись, наговорись вдоволь, сколько влезет. Ты прав. Ничего не поделаешь, сам виноват, что упустил Кеемю... Единст­венное, о чем мечтаю сейчас, мечтаю —встретиться бы с нею до то­го, как увезут, попросить прощения за то, что так нехорошо поступил, попрощаться... вот и все, что я хотел бы.

Босхомджи. Теперь ты рад даже попрощаться? Это, брат, те­перь мечта невыполнимая. С тебя хватит и того, что так со стороны поглядишь на ее туманные очертания.

Эренджен. О, что я наделал! Кеемя моя, милая Кеемя!

Босхомджи. Нечего тебе теперь нюни распускать. Ведь не го­нятся за прошедшим дождем, накинув бурку... Погоди, кто-то сюда идет... двое их? Ага, Буува... Подойди-ка сюда, спрячься, да подслу­шаем. (Прячутся за телегой.)

Кеемя. (Входит с Буувой.) Вот так я и уеду... Буува, подружень­ка моя. Я не так печалюсь тому, что выхожу за нелюбимого человека, более печалюсь тому, что не знаю — за что так обидел меня люби­мый... Эренджен... Ах, увидеть бы его хоть раз, а там и умереть со­гласна...

Буува. Кто его знает, где он теперь.

Кеемя. Кому же высказать тоску свою, Буува, кому? Как поду­маю о будущем, все во мне вскипает, подходит к горлу и застревает сухим комом... Ах, почему я тогда не погналась за Эрендженом, не остановила его? Сгоряча все, напрасно...

Буува. Что ты так мучаешься об Эренджене, который сейчас бро­дит бог весть где. Если бы любил он — как бы ни обиделся, как бы ни рассердился, пришел бы проститься с тобой перед тем, как тебя увезут в чужую сторону. Не пришел ведь. Не любил значит он. Так... Просто время проводил, чтобы не было скучно. И не стоит он того, чтобы ты так страдала по нему, плакала и мучилась. Забыть его надо.

83

6*

Кеемя. Правда, правда. Не пришел. Надеялась, а вдруг он пря­дет, вдруг увижу его. Потому я и вышла сюда с тобой, надеясь на это вдруг... Ты верно сказала: надо забыть. Надо, надо, надо. Быстрее, как можно быстрее... Но не могу, не могу... Пошли, уйдем в дом...

Босхомджи. (Эренджену.) Ты посиди. (Выходит вперед.)

Буува. (Поторопилась и в темноте столкнулась с Босхомджи.) Ай, кто ^то?

Босхомджи. Конечно, я...

Б у у в а. Ты что тут делаешь?

Босхомджи. Считаю звезды на небе. А вы зачем обе пришли сюда?

Буува. Вышли на свежий воздух.

Босхомджи. А, может, вы вышли с надеждой увидеть Эренд- жена?

Буува. Кому теперь твой Эренджен нужен?

Босхомджи. (Заталкивая обратно Эренджена, который пытает­ся подняться.) А, может, все-таки хотите его видеть?

Кеемя. Как же его видеть, если он не пришел?

Босхомджи. (Снова заталкивает Эренджена.) А если бы он пришел?

Буува. Я бы ему дала хорошую пощечину.

Кее м я. А я бы хорошенько поцеловала в ту щеку.

Босхомджи. (Вытаскивает Эренджена. Бууве.) На его, дай ему!

Буува. Ой, Эренджен! Слово сказано... На! (Бьет ладонью по щеке.)

Босхомджи. (К Кееме.) Целуй!

Кеемя. Эренджен мой!

Эренджен. Кеемя моя! (Обнимаются, Кеемя целует.)

Босхомджи. Эй-эй! Ты уже целуешь дальше того места, куда была дана пощечина!

Кеемя. Эренджен мой, родной мой! (Снова целует.)

Босхомджи. А мы с тобой что стоим? Что смотрим? Хуже их что ли?

Буува. И правда. (Тоже целуются.)

Лиджи-Гаря. (Входит, видит целующихся и пытается пройти.) Что это тут так много целуются? (Еще раз взглянув.) Вот вам и невес­та, возьмите с нее... Буува... вот те на... Оказывается, вон оно что...

Буува. (Увидев Лиджи-Гаря.) Ой, опять председатель...

Л и джи-Гар я. Целуйтесь, целуйтесь, я ничего не видел. (Повер­нувшись, пытается уйти.)

Босхомджи. Нет, погоди, у меня к тебе есть разговор.

Л и д ж и-Г а р я. Слушаю.

Босхомджи. Ты почему нам всегда служишь помехой?

Л и д ж и-Г а р я. Где это я вам помешал?

Босхомджи. А-а, не знаешь? А сейчас разве ты не помешал?

Лиджи-Гаря. Как же я вам могу помешать? Целуйтесь, целуй­тесь сколько влезет. Хоть при мне целуйтесь. Мое какое дело до того, что вы целуетесь. Я исчезаю.

Босхомджи. Нет, погоди. Это, во-первых. Вот эти два моих друга давно бы поженились, если бы не ты.

Лиджи-Гаря. Как я?

Босхомджи. Погоди. Во-вторых, значит. Свадьба сегодняшняя не должна была состояться, но она идет, благодаря тебе. Это в-тре­тьих.

Лиджи-Гаря. Почему благодаря меня, при чем тут я? Босхомджи. И сейчас еще не понимаешь «при чем»? Л и д ж и-Г а р я. Совсем не понимаю.

84

Бу у в а. Послушай, тогда, может, поймешь. Кто принес утку, по­павшуюся в сеть Дорджи?

Л и д ж и-Г а р я. Я. Ну и что?

Буува. Кто сказал, что если корова принесет двойню, то в этом никакой дурной приметы нет?

Л и д ж и-Г а р я. Я. Ну и что с того?

Буува. Кто хотел сказать, что Гиляш сменила бортоха с аракой? Л и д ж и-Г а р я. Я

Буува. И сейчас ничего не понимаешь? Лиджи-Гаря. По-прежнему — ничего. Буува. Может, он с луны свалился?

Эренджен. Говорите ему в открытую. Утку в сеть мы подложили. Плохой приметой в связи с коровой — мы хотели воспользоваться. Араку сменили мы.

Лиджи-Гаря. А-а... Только теперь начинаю понимать. Все это вы делали, чтобы Кеемю не выдать за сына Няямина? За Эренджена хотели ее выдать?

Эренджен. Да.

Босхомджи. А ты...

Лиджи-Гаря. А я служил помехой... Ха-ха-ха... Потому вы меня и не взлюбили.

Босхомджи. А за что мы должны были тебя любить?

Л ид ж и-Г а р я. Кто знал, что вы выкидываете такие шуточки? На­до было мне сказать... ха-ха-ха... друзья мои...

Босхомджи. Ты что тут хохочешь, словно доброе дело сделал? Тебе смех, а нам слезы.

Л и д ж и-Г а р я. Почему?

Буува. Как почему? Пьян что ли? Кеемю-то выдают замуж!

Лиджи-Гаря. Да-да... погодите... (Эренджену.) Ты по-настояще­му любишь Кеемю?

Эренджен. Сперва спросите у Кееми.

Кее м я. Я люблю.

Эренджен. А я еще больше.

Л и д ж и-Г а р я. Ну, тогда... погодите... погодите...

Босхомджи. Я нашел! Я нашел! Нашел выход!

Лиджи-Гаря. Подойдите-ка сюда, тут надо вот что сделать. (Всем, шепчет.) Не забудьте про деревянные пистолеты.

Босхомджи. Вот это председатель, так председатель! И я поду­мал точно об этом же!

Буува. Человек все может, Кеемя моя дорогая! (Целует всех под­ряд, в том числе Лиджи-Гаря. Смущенно.) Вместо Кееми... она дол­жна была вас поцеловать.

Босхомджи. Только я думаю, что тут нужно поступить так...

(Все выходят.)

Церен. (Входит. К зрителям.) Погодите, товарищи. Вы думаете, что комедия подходит к концу и собираетесь бежать к одежде? Нет, впереди еще две с половиной картины. Можно было бы, конечно, и так закончить комедию, но развязки-то еще нет? И куда же вам торопить­ся? Если вы пришли сегодня в театр, значит, вечер отдали нам? Мо­жет, некоторые из вас устали от бесконечных заседаний, собраний, со­вещаний на работе, а наши женщины-труженицы, кроме работы, от забот по кухне, стирки и прочее, а некоторые, может, просто устали от семейных неурядиц, так посмейтесь здесь и с ненахмуренными лба­ми возвращайтесь домой. Ведь смех, кое-чему не чуждому человека- кнут, который хорошо лечит. О смех! Добрая ладонь, разглаживаю­щая морщины на лбу, высокий бог — усмиряющий гнев, успокаиваю­

85

щий страдания, как ты нужен людям! Мы вам, друзья, дадим смех. Так не собирайтесь же уходить, ждите развязки, она, разумеется, бу­дет хорошая, ибо вы смотрите не трагедию, где пих-пах, ой-ой-ой! А комедию. Таков наш жанр. Итак, продолжаем...

Намса. (Встречается с Бугой, вбегающей с другой стороны.) Слы­шала?

Буга. Что!

Ңамса. Кеемя исчезла. Всех подняли на ноги, ищут ее.

Буга. Ой, страх! Куда же она подевалась?

Намса. Кто ее знает? Может быть, с кем-нибудь убежала? Пой­дем узнаем что к чему.

Буга. Ой, стыд, ой стыд! (Уходят.)

Дорджи. (Входит.) Видели вы такую сумасбродную девчонку? Хоть бы быстрее от нее отвязаться... Погоди ты у меня (Выходит.)

(Входят Кеемя, Босхомджн, Лиджи-Гаря, Эренджен, Буува. Кеемя и Босходмжн

> переменились одеждами.)

Л ид ж и-Г а р я. (Эренджену.) Торопись, приготовь коней! Мы здесь подождем.

Эренджен. Хорошо. (Выходит.)

Л ид ж и-Г ар я. (Бууве.) Ты веди его туда. А мы, эту игру посмот­рим со стороны.

Босхомджи. Вам-то что. Вам это игра, а я вот и без головы могу остаться.

Лиджи-Гаря. У тебя целых два пистолета и никто не знает, что они деревянные. К тому же ты сам напросился.

Босхомджи. Ну, встретимся живыми. (Отпускает покрывало. Выходят Няямин и Дорджи. Буува и Босхомджи пытаются пройти мимо.)

Дорджи. Погодите. Где вы, несчастные, шлялись, а?

Буува. (В сторону.) Попались, видно.

Д о р д ж и. Ты почему не отвечаешь?

Буува. Что, нам и выйти нельзя по делу?

Дорджи. Я у тебя не спрашиваю.

Буува. Как же может Кеемя разговаривать, когда рядом стоит ее свекор.

Няямин. Правильно говорит она, правильно.

Дорджи. Панику подняли. Идите, сядьте на место.

Буува. Сейчас пройдем. (В сторону.) О, джахаи, пронесло!!

(Уходят.)

Няямин. (Увидев Лиджи-Гаря.) О, председатель... здравствуйте.

Кеемя. (В сторону.) Вот и мы попались.

Дорджи. Вышел на свежий воздух, Лиджи-Гаря?

Л и дж и-Г а р я. Да, что-то голова закружилась.

Няямин. Как же, молодой еще, не привык к араке. О, он знает свое дело. Тот, кто власть держит в руках, никогда не должен показы­вать народу, что он пьян. Даже очень пьяным он должен быть самым трезвым. Мир, брат, высок и трудно постижим. Есть, которые любят тебя, есть и недруги, и самое главное, трудно их отличить. Не так ли?

Лиджи-Га ря. Так-то оно так, но все-таки можно отличить, кто тебе друг, кто враг, прикидывающийся другом.

Няямин. Есть и такие, которые хотят тебя раздавить. Значит, на­до быть осторожным, не каждому доверяться. А водка, кроме посуды, все портит. Не так ли?

86

Лиджи-Г ар я. Так, так. Но есть люди, подобные водке.

Няямин. Я о тебе думаю, как об одном из тех, кто высоко под­нимает славу своего края.

Дорджи. Да брось ты, Няямин, ведь час тому назад ты ругал Лиджи-Гаря на чем свет стоит.

Н я я м и и. Где? Когда? Как?

Дорджи. Говорил, что он сильно облагает налогами.

Няямин. А-а. Да разве налоги от него идут — они от власти свыше идут. Лиджи-Гаря тут не при чем. Тот, кто держит власть, дол­жен и поступать, как требуют свыше. Если на ладони жир — его вы­лизывают, если есть у кого достаток в хотоне — и другим достается. У меня есть — и власти от меня достается.

Д о р д ж и. А кто это тут стоит?

Л и д ж и-Г а р я. Где? А-а... это мой коновод.

Няямин. Что за застенчивый человек, и на людей не хочет по­смотреть.

Лиджи-Гаря. Стесняется меня, председателя. Иди, посмотри на лошадей. Что стоишь, бездельник. (Кеемя выходит.)

Няямин. Вот это председатель! Чем строже начальник, тем боль­ше мне нравится.

Д о р д ж и. Зайдемте в дом.

Няямин. Может, и председатель с нами войдет?

Лиджи-Гаря. Нет, я немного просвежусь, потом приду.

Няямин. Своих старших братьев, сынок, без внимания далеко не оставляй.

Л и д ж и-Г а р я. Нет, зачем же так...

Няямин. Может, на карманные расходы денег не хватает, на возьми немного, от чистого сердца дарю.

Л и д ж и-Г а р я. Нет, нет, не нужно. В деньгах не нуждаюсь.

Д о р д ж и. Ну пошли, пошли, там, наверно, нас ждут.

Няямин. Вы тоже заходите, председатель, просвежитесь и захо­дите, честь нам сделайте.

Лиджи-Гаря. Приду, приду. (Те уходят. Вздыхает, смеется над собой.) «Нет, нет, в деньгах не нуждаюсь». А в кармане ни гроша нет. Не лишние были б деньги на карманные расходы. Но от такого чело­века, буду с голоду подыхать, ни копейки не возьму.

Кеемя. (Возвращается.) А я и не думала, что он такой лисица. Похоже, что он через рот зайдет и, без чиханья, через нос выскочит.

Лиджи-Гаря. Ха-ха... Совершенно верно — в пазуху войдет и где надо выскочит.

Гиляш. (Вбегает, смотрит на Кеемю, Лиджи-Гаря. Подходит.) Кеемя?

Л и д ж и-Г а р я. Где ты тут видишь Кеемю?

Г и л я ш. Вот же она стоит. И не обманете, не обманете...

Л и д ж и-Г а р я. А зрячая, как кошка...

Гиляш. Это чью же ты одежду одела?

Кеемя. Ты почему до сих пор не спишь?

Гиляш. Как же я могу спать, когда сестра замуж выходит.

Кеемя. Умница ты моя, Гиляш, ты никому не говори, что я здесь, ладно?

Гиля ш. Ладно. А почему?

Кеемя. Потом скажу... Ну, иди. Только ни одному человеку...

Гиляш. Нет, нет. Вот небо. (Выбегает, встречается с Намса и Бу­га.) А вы не знаете, что паша Кеемя в мужской одежде, и не знаете...

Намса. Где? Где?

Буга. Ай, что она говорит? (Намса ее толкает.) Ах, горе мое, эти уши!

87

Гил яш. Там. Нет, здесь... Там... Кругом... Нет, не знаю, не знаю, не знаю. Ах, ведь она сказала, чтобы я никому не говорила.

Н а м с а. Мы никому не скажем.

Г и л я ш. Клянетесь?

Намса. Клянемся, клянемся. Только ты больше никому не говори.

Г и л я ш. Нет, нет. Вот небо! (Убегает.)

Буга. Она что-то сказала о Кееме?

Намса. Говорит, что Кеемя в мужской одежде где-то тут.

Буга. Ой, стыд! Зачем же ей мужская одежда?

Намса. Убежать, верно, хочет... Потому она и исчезла. (Увидев вошедшего Дорджи.) Дорджи, а Дорджи, ваша дочь, говорят, ходит в мужской одежде?

Дорджи. Что за дочь?

Намса. Кеемя, Кеемя.

Дорджи. Что ты плетешь несуразное.

Намса. Несуразное, говорите? Гиляш только что видела Кеемю в мужской одежде.

Буга. Вот небо!

Дорджи. Знаю я ваше небо. Только что собственными глазами видел, собственными руками отвел их вместе с Буувой в дом и усадил их вместе. А вы плетете несуразицу. (Уходит.)

Намса. Пока не увижу собственными глазами, не поверю. Пой­дем.

Буга. Странный случай. (При выходе встречаются с Лиджи-Гаря и Кеемей.)

Намса. Председатель, а председатель. Говорят, Кеемя, переодев­шись мужчиной, хочет бежать.

Л и д ж и-Г а р я. Ну, этого не может быть.

Буга. Только что Кеемю видела ее младшая сестра.

Намса. Да, да. Но пока я не увижу собственными глазами — не поверю. Пойду посмотрю.

Кеемя. Стойте! Если вы хотите убедиться — я вот она. Смотрите!

Намса. Невиданно-неслыханно!

Буга. Ой, стыд!

Кеемя. Нагляделись?

Намса. Нагляделись, нагляделись.

Кеемя. Ну, если нагляделись, то идите сюда. (Вытаскивает дере­вянный пистолет.) Живо! Открывайте рты, или я вас сейчас перестре­ляю! (Те открывают рты. Кеемя снимает с них платки и вкладывает в рты). Идите сюда! (Привязывает к телеге.) Пока не увезут невесту — сидите здесь молча. Поняли? А не то... (Те испуганно кивают.) Только пикнете — пристрелю. Понятно? (Те плачут, кивают головой.)

Лиджи-Гаря. (Хохочет.) Так им и надо. Очень хорошо.

Кеемя. Давно я мечтала рассчитаться с ними. Уж столько они обо мне сплетничали, что, наверно, кожа с языка слезла.

Л и д ж и-Г а р я. Девушку увозят.

Эренджен. (Входит.) Кони готовы. Вот и день наступает.

Лиджи-Гаря. Погоди, погоди, видишь, что там делается?

Эренджен. Босхомджи замуж выдают?

Кеемя. Да.

(Цаган и Бува, младший гость — мальчик, выводят на улицу Босхомджи. Девушки плачут. Босхомджи тоже плачет басом. Вслед за ними выходят Дорджи, Амуланг, Няямин, Булмук.)

Дорджи. Бедняга, бедняга, до того она наплакалась, что охрипла.

Амуланг. Что же поделаешь. Каково вы думаете выйти за нелю­бимого человека. (Выходят.)

Лиджи-Гаря. (Друзьям.) Ну, и мы тоже сядем на коней.

88

Картина вторая

У Няямина. На почетном месте сидят Няямин, Б ул мук. Справа от них сидят Старик и Дорджи. Ниже — гости. Слева — Цаган. Амуланг, Гиля ш. У порога, с закрытой головой, сидит Б о с х о м д ж и. За Босхомджи стоит маль­чик. В руках у него лодыжка с альчиком.

Няямин. Цаган, поучи уму-разуму молодую невестку.

Цаган. (Подходит, садится рядом с Босхомджи, говорит нраво­учительно.) Пока ты не вышла замуж, я была тебе старшей сестрой. Теперь же я не только старшая, но и тетя твоя. Слушайся же стар­шую и тетю. Когда ты жила около матери своей — была ты резвым жеребенком...

Амуланг. Да бедняжка.

Цаган. Когда ты жила около отца своего — ты была шаловли­вым жеребенком.

Дорджи. Да, конечно, так.

Цаган. А чужая сторона бывает суровой, ноги здесь ставь осто­рожно и тверже; чаю здесь пей вдоволь, но сон свой укороти, заслужи, милость старших и в глазах всех будь добродетельной.

Босхомджи. Слушаю.

Цаган. Люди, рабыней которых ты являешься и не смеешь про­изнести их имена, таковы: отец твоего мужа, твой свекор, по имени Няямин-Восемь. Почитай его вслед за богом. Называть его будешь Выше Семи. Брата отца твоего мужа зовут Булмук-Еда. Ты его бу­дешь называть Жареной Мукой. Деда своего мужа звали Жеребцом. Ты его будешь называть Лошадью-Самцом. Прадеда твоего мужа зва­ли Эмгяш-Старухой. Ты его будешь называть Женщиной, Перестав­шей Рожать. Прапрадеда твоего мужа звали Чоно-Волком. Ты его будешь называть Воющим-Дерущим. Пращура твоего мужа звали Дорджи-Гаря. Ты его будешь называть Джоджя-Гулякой. А всего, чьи имена ты не должна произносить, около трехсот человек. Среди них запретны имена: Дорога, Сын, Дочь, Собака, Дурак, Нос, Глаза, Уши, Рот, Помет, Моча и так далее. Пока же, на сегодня, запомни те имена, которые я назвала. Остальные имена назову потом.

Босхомджи. Слушаю.

Цаган. (Мальчику.) Пусть она помолится.

Ма л ь ч и к. Молись лодыжке с альчиком.

Босхомджи. (Молится.) Молюсь.

Мальчик. Молись желтым бурханам.

Босхомджи. Молюсь.

Ма л ь ч и к. Молись огню очага.

Босхомджи. Молюсь.

Мальчик. Молись Окон-Тенгриям-Небожителям.

Босхомджи. Молюсь.

Мальчик. Молись золотому желтому солнцу.

Босхомджи. Молюсь.

Мальчик. Молись отцу и матери.

Босхомджи. Молюсь.

Няямин. (Берет водку.) Пусть молодая невестка, только вошед­шая в дом, живет так, чтобы выходила, когда ей скажут: «Выйди». За­ходила, когда ей скажут: «Войди». Пусть она на улице не заставляет лаять псов, а в доме не возбуждает гнева старших. Пусть переднюю полу ее платья топчут дети — мальчики и девочки, заднюю полу топ- чат ягнята и телята. Заслужив благосклонность старших, да живет она счастливо!

Все. Да будет так!

89

Мальчик. (Снимает с головы Босхомджи верхнее покрывало.) Невестку видели?

Все. Видели, видели!

Мальчик. (Снимает последнее покрывало.) Невестку видели?

Некоторые. Видели, видели.

Няямин. (Протирая глаза.) От бессонницы, чдо ли мерещится в глазах?

Ц а г а н. Я-а, я-а, да ведь это же Босхомджи!

Дорджи. То-то же, все я гляжу он или не он. (Все взволнова­лись.)

Няямин. Что все это означает. (Грозно поднимается.)

Босхомджи. (Вытащив два деревянных пистолета.) Останови­тесь и успокойтесь. А я подумаю, как с вами поступить. Расстрелять или помиловать. А означает все это вот что: Кеемя, чтобы не выйти замуж за вашего сына, бросилась в воду и утонула. И вот, чтобы вы не злорадствовали, я пришел к вам, чтобы этим отомстить за нее.

Амуланг. О, небо, О, земля! Дочь моя! Кеемя моя!

Дорджи. Ничего я не пойму.

Н я я м и и . И я тоже.

Буува. (Вбегает.) Няямину и Дорджи приказано немедленно явиться в сельсовет.

Дорджи. Значит, правда, что Кеемя утонула? О, всевышние боги мои! О, бедная моя дочь, бедная моя дочь!

Няямин. (В сторону.) И зачем я связался с ними. Еще в тюрьму теперь упекут. Пойти в сельсовет — какой там скандал будет! Не пой­ти — еще хуже, с оружием придут заберут. Ничего не поделаешь. (Громко.) Пошли, Дорджи.

(Все выходят.)

Картина третья

На площади перед сельсоветом. Молодежь танцует, поет. Среди них Л и д ж и-Г а р я, Кеемя, Эренджен. Входят Дорджи, Амуланг, Няямин, Цаган, Босхомджи, Буува, Гиляш.

Амуланг. Дочь моя, моя родная Кеемя, ты жива? (Обнимает.) Дорджи. Значит это ты так утопилась? Может, ты мне скажешь, что все это значит?

Кеемя. Это значит, что я вышла замуж за любимого.

Дорджи. Что-о-о? За любимого? Ты решила опозорить мои седые волосы? Мало того, что потеряла свою честь, ты еще позоришь честь своих родителей!

Лиджи-Гаря. Что же тут зазорного, если она вышла замуж за любимого человека?

Дорджи. Любовь... Какое мое дело до того —любит она или нет? Я ей дал жизнь, я ее вырастил. Она моя дочь, в ней моя кровь, моя плоть! Я решаю ее судьбу, как захочу — на то моя воля.

Л и д ж и-Г а р я. Советская власть, Дорджи, не позволяет девушек выдавать замуж против их воли.

Дорджи. Я один давал ей жизнь, а не вдвоем с твоей властью и один буду распоряжаться ее судьбой.

Лиджи-Гаря. Власть защищает права женщин. Если вы попыта­етесь девушку насильно выдать замуж — есть суд, который защитит ее. (Няямин испугался.) Да потом — что тут говорить, если Кеемя уже вышла замуж за Эренджена!

Дорджи. Как так вышла?

Лиджи-Гаря. Да так вот, посмотрите, они уже расписались.

Дорджи. И расписаться уже успели?

90

Лиджи-Гаря. Да, а я успел закрепить их подписи государст­венной печатью. Видите?

Эренджен. Дорджи и Амуланг, вашей дочери — мужем, а вам я хотел бы быть сыном.

Дорджи. Такой сын мне не нужен.

Амуланг. А мне нужен. Приобрету сына, которого мне не дала судьба, я от него не откажусь.

Дорджи. Глядите-ка, глядите-ка, что сегодня с ней, а?

Ня ям ин. (В сторону.) И кто бы мог подумать, что я буду так одурачен сопливой девчонкой? Однако, в моем положении нет лучшего выхода, чем подобру-поздорову, вовремя отойти. (Громко ) Председа­тель говорит правильно. Власть существует для того, чтобы защищать права человека и поправлять его ошибки. Если девушка вышла замуж за человека, которого она любит, — в этом нет ничего зазорного и пло­хого. Я не знал, что Кеемя любит другого. Если бы знал — вот не­бо! — сам бы содействовал их счастью. От того, что растет число на­рода — а это случается только тогда, когда молодежь женится,— всегда хорошо. Я, лично, очень радуюсь, когда услышу, что кто-то же­нился. Значит, думаю, количество народа прибавится. Так, вот, Дор­джи, и сегодня я, на радостях, все, что подарил вам в связи со сва­товством, дарю на свадьбу вашей дочери.

Дорджи. Правда?.. Хи-хи-хи... Правда? Спасибо вам, спасибо!

Эренджен. Мне ничего чужого не нужно.

Лиджи-Гаря. Там, где сыплется — подставляй ладонь, говорят. Тебе-то что, бери.

Дорджи. И кто бы мог подумать, что от родителей с таким по­кладистым характером, как у меня и Амуланг, родится такая стропти­вая дочь, как Кеемя? Но уж раз все решили ее поступок правильным, то и я согласен.

Босхомджи. (Берет за руки Буува. К председателю.) Лиджи- Гаря, не позабудьте и о нас.

Лиджи-Гаря. Э-э, ты, ведь, должен получить награду. Ну, идите расписываться. (Уходят к дверям сельсовета. Эренджена, Кеемю, Аму­ланг, Дорджи сажают на почетное место. Веселье, праздник.)

Лиджи-Гаря. (Выходит с Босхомджи и Буува.) Прошу поздра­вить молодоженов Босхомджи и Буува. Они тоже только-что расписа­лись. (Все аплодируют, окружают молодоженов.)

Г и л я ш. Когда я вырасту большая, вот так же выйду замуж. Церен. Воистину, событие, достойное удивления!

Занавес.

С калмыцкого перевел Давид Кугультинов.