Понятия «самозванство» и «самозванчество»

Человека, присваивающего чужое имя и/или статус, ради достижения каких-либо личных или общественных целей, в самом широком смысле слова обычно принято называть самозванцем. Подобное встречалось в разные времена и у многих народов, начиная с давних пор. Однако ни в какой другой стране это явление не было таким частым и не играло столь значительной роли в истории государства и общества, как в России в минувшие столетия. Некоторые отечественные авторы пытались даже протестовать против возможных намеков на якобы исключительное «невежество» русского народа. Например, веский «оправдательный» аргумент историка М.Н. Тихомирова заключался в утверждении, что «и такой "рассудочный" народ, как англичане, испытали тоже своего рода эпопею самозванчества в конце XV века, то есть на столетие раньше, чем подобный же самозванец появился в России».³

Однако споры о «национальной» принадлежности данного феномена кажутся не слишком перспективными. Тем более что количественный перевес российских самозванцев на фоне заграничных аналогов сомнений не вызывает. По образному выражению историка Н.И. Костомарова, у нас самозванцев «было так много, что их не перечесть, да еще многие в свое время являвшиеся остались до сих пор неизвестными и как бы случайно из мрака архивов открываются на горизонте истории словно астероиды, беспрестанно увеличивающие каталог планет».⁴

Нет ничего удивительного, что российские самозванцы с давних пор приковывают к себе внимание представителей разных областей социо-гуманитарного знания, в том числе историков. Сравнительно недавно один из лучших отечественных специалистов по самозванцам И.О. Тюменцев в принципе справедливо заметил, что «после Лжедмитрия I самозванчество превратилось в явление русской народной жизни, которое не изжито до сегодняшнего дня. Именно поэтому данный феномен неизменно вызывает пристальный интерес у многих исследователей».⁵

Чем же отличается «самозванство» от «самозванчества? Одни авторы понятиями как «самозванство», так и «самозванчество» обозначают только поведение самого самозванца, незаконное присвоение им чужого имени и/или звания. Обычно имеется в виду, что все это делается исключительно из корыстных соображений с целью сознательного обмана потенциальных сторонников. Именно такой смысл, как правило, предполагается составителями различных справочников, энциклопедий и словарей, а также некоторыми учеными-историками. Например, в трактовке автора «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля, самозванец – это индивид, «принявший чужое имя или звание, утаившийся под видом иного человека, выдающий себя за кого-либо иного».⁶

Советский историк М. Н. Тихомиров в понятия «самозванство», «самозванчество» и «самозванщина» вкладывает синонимичный смысл, при котором нет разницы, с помощью какого из них обозначать, но уже не индивидуальные действия самозванцев, а более или менее массовые народные выступления в их поддержку. Назвав свою интересную статью о Лжедмитриях начала XVII века «Самозванщина», он далее на первой же странице текста безо всяких различий употребляет для обозначения поведенческих реакций их самих и их сторонников термины и «самозванство» и «самозванчество».⁷

Огромный вклад в упорядочивании терминов внес историк О. Г. Усенко, предлагающий понимать под самозванством «мысли, чувства и действия конкретного человека, решившего выдавать себя за носителя другого, нового имени и/или статуса, особенности его самовосприятия, внутренние факторы его поведения и самооценки. Самозванство, - пишет О.Г. Усенко, - начинается тогда, когда у человека появляется идея о смене привычного статуса, а кончается в момент его публичного саморазоблачения - признания, что действительным (настоящим) его статусом является прежний, "покинутый" им». «Самозванщина» же, по мнению историка, возникает, когда «индивиду, выступающему в новом качестве, удается привлечь на свою сторону хотя бы одного человека». «Соответственно, - полагает исследователь, - этот феномен прекращает свое существование в тот момент, когда от самозванца публично отрекается последний сподвижник». Также, согласно утверждению О.Г. Усенко, «не может быть самозванщины без самозванства, однако самозванство без самозванщины вполне возможно»⁸.

Исследовательница М.С. Арканникова обоснованно заметила, что «многие из существующих смысловых значений политических самопритязаний противоречат друг другу», поэтому «вопрос о дефиниции "политического самозванства" может стать самостоятельной научной проблемой». Совершенно справедливо она отрицает необходимость явно лишнего, на ее взгляд, термина «самозванщина», который только усложняет, а не упрощает понимание ситуации. Основным же принципом «смыслового разграничения» двух оставшихся понятий - «самозванства» и «самозванчества» - считает «наличие факта социальной поддержки: "самозванство" определяется сугубо личными помыслами и рассматривается как социальное действие, "самозванчество" же рассматривается как социальное взаимодействие». Следовательно, полагает исследовательница, «"самозванчество" «включает два компонента, которые условно соответствуют стадиям: 1) самого "самозванства" и 2) "мобилизации" тех социальных групп, которые будут вовлечены в реализацию политических действий самозванца». Поэтому ей «представляется целесообразным рассматривать самозванство как подструктуру или "эмбриональную" форму самозванчества».⁹

В решении вопроса о тех или иных понятиях при изучении феномена российских самозванцев необходимо четко разграничивать «самозванство» и «самозванчество» в качестве терминов, обозначающих, хотя и родственные, но не тождественные явления российского прошлого.

С этой точки зрения, правильными нам представляются следующие трактовки: самозванство – это необоснованные притязания кого-либо на чужое имя и/или статус, а самозванчество – это появление у самозванца сторонников, т.е. тех, кто признал за ним право на это имя и/или статус. По сути дела, употребление в научных исследованиях термина «самозванство» уже само по себе будет указывать на провал самозванческого начинания, означать, что ложного претендента никто не поддержал, в то время как использование понятия «самозванчество» – это констатация хотя бы минимального первоначального успеха самозванца среди окружающих. Следовательно монархическое самозванство – это необоснованные притязания кого-либо на имя и/или статус того или иного монарха, а также членов его семьи.

Что касается самозванчества, т.е. тех случаев, когда объявившиеся самозванцы получали массовую или хотя бы единичную поддержку, обратимся к подсчетам историка О.Г. Усенко для периода с 1762 по 1800 гг.: «Судя по всему, - пишет он, - наличием сторонников могли похвастать лишь 43% самозванцев (26 человек). Львиная их доля (19 человек, или 32% всех самозванцев) сумели обзавестись не более чем 20 соратниками, и лишь у двоих – Селиванова и Пугачева – счет идет на тысячи и десятки тысяч людей. Вот полная раскладка данных по этому параметру: 1-2 сподвижников обрели 7 самозванцев, от 3 до 10 человек – 8, от 11 до 20 человек – 4, от 21 до 50 человек – 1, от 51 до 100 человек – 1, от 201 до 300 человек – 1, от 301 до 500 человек – 1, от 501 до 1000 человек – 1, от 1000 до 10 000 человек – 1, свыше 10 000 человек – 1. В среднем получается, что на каждого из этой естественной выборки приходится по 1205 сторонников. Но если исключить Селиванова и Пугачева, то на долю оставшихся лжемонархов придется приблизительно по 55 человек».¹⁰

Таким образом, представляется, что проведенный анализ конкретных примеров из истории российских самозванцев XVIII века, несомненно, доказывает правомерность и результативность предложенных научных дефиниций понятиям «самозванство» и «самозванчество». С их помощью мы получаем результативный способ для дифференциации многочисленных российских самозванцев на две четкие группы: тогда, когда они получали хотя бы немногочисленную поддержку от окружающих («самозванчество»), или были лишены ее вовсе («самозванство»). Однако подобная градация не всегда позволяет увидеть содержательные различия между ними с исторической точки зрения, ибо даже внутри каждой из этих групп, как было показано, обнаруживается широкая гамма специфических оттенков. Для их выявления и анализа необходимо обратиться к решению вопроса о сущностных характеристиках и типологии самозванцев.

В центре курсовой работы, в основном, окажутся те случаи проявления самозванцев, когда им все же удавалось снискать себе расположение хотя бы у нескольких сторонников. Кроме того, будут интересовать исключительно самозванцы, «заимствовавшие» имена и/или статус монархов и их родственников.