семинар 7

1. Индустриализация

Восстановив народное хозяйство, СССР к концу 20-х го­дов оказался на той же начальной стадии индустриального преобразования экономики, на которой Россия была нака­нуне мировой войны. В фабрично-заводской промышленно­сти производилось лишь 20-25% национального дохода, тогда как сельское хозяйство давало около 50%. И в городе, и в деревне абсолютное большинство трудящихся было за-вято тяжелым

ручным трудом. Курс на индустриализацию был взят в декабре 1925 г. XIV съездом ВКП (б). Он отвечал историческим задачам страны и политическим задачам большевиков. Две войны, проигранные Россией в начале века, каждый раз отбрасы­вали ее на периферию мировой политики. Лишь индуст-

риализация позволяла России встать вровень с промышлен-но развитыми странами. Монархисты и либералы оказались

неспособными решить эту задачу в сжатые сроки. Новые

политические силы, пришедшие к власти в ходе социаль­ной революции, были единодушны, рассматривая индуст­риализацию в качестве единственного средства превраще­ния страны в сильную военно-промышленную державу. С другой стороны, лишь индустриализация позволяла укре­пить и расширить социальную базу большевиков, которой являлся современный фабрично-заводской пролетариат.

Большевики отвергли все рекомендации либеральных экономистов — А. В. Чаянова, Н. Д. Кондратьева, С. Н. Прокоповича и др. Последние видели в сельском хо­зяйстве главный источник национального богатства, «локо­мотив» российской экономики, а в мелкотоварном произ­водителе, крестьянине-единоличнике — главного тружени­ка страны. Буржуазные специалисты выступали против «плана-приказа», за «план-прогноз», за «самочинное» раз­витие экономической жизни. Они откровенно заявляли, что попытки преодолеть трудности рыночной экономики, товар­но-денежного обращения внеэкономическими методами приведут к хозяйственным методам «военного коммуниз­ма», к принудительной экономике.

Позиция экономистов дореволюционной выучки, кото­рых поддержал нарком финансов Г. Я. Сокольников, была расценена как «аграрная», а сами они были заклеймены как «эпигоны народничества». Конъюнктурный институт, где работали идеологи мелкотоварной экономики, в марте 1928 г. был закрыт.

Руководство страны поставило задачу превратить СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, их производящую, затем подвести новую машинную технику под все народное хозяйство и на этой основе добиться уско­ренного развития. Это соответствовало последним ленинс­ким установкам и объединяло всех большевиков. Разногла­сия возникли при выборе концепции индустриализации.

После XIV партсъезда определились две основные кон­цепции индустриализации, которые были условно названы историками «бухаринской» и «сталинской».Н. И. Бухарин,

по характеристике В. И. Ленина «ценнейший и крупней­ший теоретик партии», являлся в середине 20-х годов «глав­ным экономистом» партии. Его концепция была связана с продолжением нэпа. Она легла в основу директив XV съез­да ВКП (б) (декабрь 1927 г.) по составлению плана первой пятилетки (1928/29-1932/33 гг.). Это была концепция три­единой цели, предполагавшая создание тяжелой промыш­ленности, добровольное кооперирование крестьян, повыше» ние благосостояния народа. Бухарин считал, что одновре­менное решение трех задач составляет суть партийного кур-са на индустриализацию страны. Бухаринская концепция была закреплена в первом пятилетнем плане, утвержденном в мае 1929 г. V съездом Советов СССР.

В январе 1929 г. к пятой годовщине памяти В. И. Лени­на (до середины 50-х годов отмечался не день рождения, а день памяти вождя) в газете «Правда» была опубликована, а затем издана отдельной брошюрой статья Бухарина «По­литическое завещание Ленина». В ней он последний раз публично попытался обосновать свою концепцию индустри­ализации и дальнейшего развития Советского Союза ссыл­ками на Ленина. Однако в условиях хлебных очередей, раз­вала хлебного рынка и принудительных хлебозаготовок мнение члена Политбюро ЦК Бухарина было хоть и важ­ным, но не определяющим. В апреле того же года объеди­ненный пленум ЦК и ЦКК осудил «фракционную деятель­ность» Бухарина, его «самые недопустимые клеветы на ЦК, на его политику, внутреннюю и внешнюю, на его организа­ционное руководство».

После официального утверждения плана первой пяти­летки на рубеже 1929-30-го гг. бухаринская концепция индустриализации была фактически отвергнута и осталась нереализованной. Впоследствии Бухарин сам отказался от нее, назвав свою настойчивость по ее реализации «преступ­ной глупостью» (письмо членам Политбюро ЦК партии от 27 августа 1936 г.).

Вторая концепция была намечена в выступлениях раз­громленной «левой оппозиции», но развита и реализована И. В. Сталиным, закреплена в решениях XVI (июнь-июль 1930 г.) и XVII (январь-февраль 1934 г.) съездов партии. Это

была концепция решающей цели, концепция преимуще­ственного и форсированного развития промышленности

прежде всего тяжелой (предприятия группы «А»). Одновре­менное достижение трех целей было признано нереальным и практически неосуществимым делом. Сталинская концеп­ция предполагала свертывание нэпа, резкое усиление роли государства в развитии экономики (огосударствление народ­ного хозяйства), открыто требовала от народа серьезных жертв. Она исходила из угрозы нового, неизбежного и ско­рого нашествия со стороны стран «капиталистического ок­ружения».

Свою концепцию Сталин называл «планом наступле­ния», а фактически (но не формально) отвергнутую — «пла­ном отступления». Мы выбрали план наступления, говорил он в Кремле в мае 1935 г., в борьбе с товарищами, которые не ограничились критикой, а «угрожали нам пулями, вос­станием в партии против ЦК». Пришлось «помять бока» кое-кому из этих товарищей. «Должен признать, что я тоже приложил руку к этому делу»,— заявил Сталин под бурные аплодисменты и возгласы «ура» командиров Красной ар­мии, выпускников военных академий.

Реализация сталинской концепции, ставшей на многие годы «генеральной линией» партии и государства, потребо­вала огромных капиталовложений, которые в условиях от­сутствия иностранных кредитов предстояло изыскать в соб­ственной стране. И они были изысканы через ликвидацию многоукладности, огосударствление экономики, резкое уси­ление государственной эксплуатации трудящихся, включая заключенных. '-щ Первоначально апрельский (1926 г.) пленум ЦК ВКП (б) предполагал использовать в качестве главного источника накопления средств для индустриализации отчисления от прибыли государственных предприятий и доходы от внеш­ней торговли. Его намеревались дополнить государственны­ми займами, режимом экономии и рационализацией про­изводства, ведущей к повышению производительности тру-да и снижению себестоимости продукции, прямыми и кос­венными налогами на население. С начала 30-х годов глав­ным источником накопления стала колхозная деревня.

Индустриальный рывок был совершен в годы довоенных

пятилеток: 1-й (1928-1932 гг.), 2-й (1933-1937 гг.), 3-й (1988-1942 гг.). Третья пятилетка была прервана в июне 1941 г. германским нашествием.

Основы для рывка были заложены раньше. Уже в 1926-1927 гг. строилось более 500 новых предприятий. Первосте­пенное внимание уделялось строительству электростанций, которые стали энергетическим ядром создаваемых промыш­ленных очагов. В 1927 г. по плану ГОЭЛРО начали строить 10 новых электростанций, в т.ч. крупнейшую в стране и Европе Днепровскую ГЭС (Днепрогэс). Базой индустриали­зации стали европейская часть РСФСР и Украина. Там рас­полагались старые промышленные районы, проживала ос­новная часть населения. Вместе с тем индустриальной пе­рестройке подверглись районы Урала и Сибири, где с конца тридцатых годов усиленно велось строительство предприя­тий-дублеров. В Закавказье и Средней Азии упор делался на строительство предприятий группы «Б».

За неполные три пятилетки были созданы новые отрас­ли промышленности — станкостроительная, авиационная, тракторостроительная, автомобильная, химическая и др. Они заложили основы военно-промышленного комплекса СССР. Было построено 8900 предприятий союзного значе­ния, в т.ч. 1500 в первой пятилетке, 4500 во второй, 2900 в мирные годы третьей. Капиталовложения превысили 370 млрд. руб.

Крупнейшими предприятиями, введенными в строй в 30-е годы, были Днепрогэс (1932 г.), Магнитогорский и Куз­нецкий металлургические комбинаты (1932 г.), три трак­торных завода (Сталинградский, 1930 г.; Харьковский, 1931г.; Челябинский, 1933 г.), заводы сельскохозяйствен­ного машиностроения в г. Ростов-на Дону (Ростсельмаш, 1930г.) и комбайностроения в т. Запорожье («Коммунар», 1931г.), Уральский и Ново-Краматорский машинострои­тельные заводы, Кузнецкий угольный бассейн (Кузбасс), Московский и Горьковский автомобильные заводы, Москов­ский метрополитен, не отраженные в официальной стати­стике многие оборонные заводы. Были построены два кана­ла: Беломорско-Балтийский (им. Сталина, 1933 г.) и Моск-

ва — Волга (им. Сталина, 1937 г.). Первый представлял со­бой рукотворную реку длиной в 227 км, второй, длиной в

128 км., решил проблему снабжения Москвы водой.

Рост промышленного производства в 30-е годы в сред* нем составлял 15-18% в год, несмотря на попытку увели­чить его в 1930-1931 гг. в два раза. Столь высокие темпы роста были обеспечены как низким стартовым уровнем, так и командными методами руководства плановой экономи­кой. Рыночные стимулы не могли обеспечить такого про­мышленного рывка. Тем не менее плановые показатели пя­тилеток не были достигнуты ни в целом, ни по отдельным отраслям, несмотря на официальные отчеты об успешном и досрочном выполнении пятилеток в области промышленно­го производства. Плановые задания были выше возможно­стей страны и народа.

Форсированная индустриализация позволила СССР до­стичь экономической независимости от Запада по стратеги­ческим поставкам. Советский Союз преодолел абсолютное отставание от ведущих держав. По производству угля, не­фти, чугуна, стали, цемента, древесины он вплотную при­близился к Германии, Англии, Франции и даже обогнал их. По производству электроэнергии он вышел на второе место в мире (после США). Но по производству главнейших видов промышленной продукции на душу населения СССР значи­тельно отставал от этих стран.

В процессе индустриализации в экономике образовались серьезные диспропорции — между добывающей и обраба­тывающей, тяжелой и легкой промышленностью, между промышленностью и сельским хозяйством. Наиболее опас­ный перекос возник в размещении производительных сил страны, которую руководство титаническими усилиями народа готовило к войне. В итоге, когда война разразилась, противник оккупировал основные промышленные районы. Победу пришлось ковать на востоке СССР.

Социалистическое соревнование. Форсированная инду­стриализация заставила руководство страны максимально использовать энтузиазм быстро растущего рабочего класса для выполнения напряженных народнохозяйственных пла­нов. С этой целью было развернуто социалистическое со-

ревнование, инициатива которого радской партийной организации во главе с С. М. Кировым и рабочим города.

Толчком к организации соревнования стала опублико­ванная в январе 1929 г. в «Правде» статья В. И. Ленина «Как организовать соревнование?», написанная еще в де­кабре 1917 г., в разгар саботажа чиновников и специалис­тов. Ленин рассматривал соревнование как средство выяв­ления и продвижения на руководящую работу талантов из народа. В новых условиях основной целью соревнования стало досрочное выполнение государственного плана. Основ­ным лозунгом соревнования, был призыв «Пятилетку — в четыре года!». Отныне главной задачей профсоюзов стала не защита социально-экономических интересов рабочего класса, а выполнение и перевыполнение государственных планов путем организации социалистического соревнова­ния. Оно не предполагало материального вознаграждения. Наоборот, создавая «маяки производства», которые пока­зывали чудеса производительности труда, партийно-проф­союзные руководители помогали хозяйственным руководи­телям пересматривать тарифную сетку и повышать требо­вания к остальным работникам.

До середины 30-х годов соцсоревнование существовало в форме движения ударников, в котором участвовало 3,5 млн. человек. Наиболее знаменитым из них был старый за­бойщик из Донбасса Никита Изотов, вырабатывавший в 1933 г. по пять норм за смену. С осени 1925 г. соревнование получило название стахановского движения, по имени но­вого «маяка производства» — молодого шахтера донецкой шахты «Центральная-Ирмино» Алексея Стаханова. В ночь на 31 августа 1935 г. за смену с помощью отбойного молот­ка он вырубил 102 т. угля, превысив норму в 14 раз. Осенью того же года Стаханов дважды побил свой рекорд и вскоре был переведен на административно-хозяйственную работу. Рекордным выработкам в угольной промышленности уде­лялось первостепенное внимание, т.к. уголь вышел на пер­вое место в топливном балансе страны, потеснив дрова и торф.

Тщательно подготовленный трудовой подвиг Стаханова стал примером для тысяч. Появились стахановцы и в дру-

гих отраслях промышленности. В автопромышленности кузнец Горьковского автозавода Александр Бусыгин отко­вал почти двойную норму коленчатых валов (1050 при нор.

ме 675), в текстильной промышленности подруги Евдокия и Мария Виноградовы, ткачихи Вичугской фабрики, стали

инициаторами движения многостаночниц. Они обслужива­ли 144 ткацких станка при норме 40. На железнодорожном транспорте машинист Донецкой железной дороги Петр Кри­вонос увеличил среднюю скорость движения угольных со­ставов с 13 до 18 км/ч.

В сельском хозяйстве прославилась рабочая-механиза­тор, трактористка Паша Ангелина. В1933 г. в двадцатилет­нем возрасте она возглавила в Донецкой области первую женскую тракторную бригаду. В 1938 г. Ангелина обрати­лась с призывом: « Сто тысяч подруг — на трактор!». На него откликнулось 200 тыс. женщин. Это было массовое движе­ние по овладению сложной машинной техникой, обслужи­вающей колхозную деревню. Среди колхозников «маяков» было мало. Наиболее известной стала Мария Демченко, зве­ньевая колхоза им. Коминтерна (Черкасская обл., Украи­на). В 1935 г. она взяла обязательство вырастить не менее 500 центнеров сахарной свеклы на 1 га и перевыполнила его, став зачинателем движения «пятисотниц».

Стахановцам не только помогали, но и противодейство­вали. Так, например, инициатива машиниста Кривоноса вначале была подавлена ответственными работниками нар­комата путей сообщения. Они ссылались на то, что она про­тиворечит техническим и технологическим нормам эксплу­атации тяжелых грузовых составов. Тогда машинист обра­тился за поддержкой к самому Сталину. Об этом случае ста­ло широко известно на Первом всесоюзном совещании ста­хановцев промышленности и транспорта, состоявшемся в Москве в ноябре 1935 г. Сталин рассказал, что «профессо­ра» из НКПС были вызваны в ЦК партии, где, опираясь на мнение практиков железнодорожного дела, им попытались объяснить, что 13-14 км. коммерческой скорости в час не является пределом. В ответ на это специалисты бросились в борьбу. «Понятно, что нам пришлось дать этим уважаемым людям слегка в зубы, — признался Сталин под гром оваций

трехтысячного зала. — И что же? Мы имеем теперь коммер­ческую скорость 18-19 км/ч».

Отныне метод «физического кулака» как стимул социа­листического соревнования был взят на вооружение. Вско­ре наркомом железнодорожного транспорта стал Л. М. Ка­ганович, который провел грандиозную чистку центрально­го аппарата НКПС, всех отделений дорог и выявил среди сотрудников до 80% «врагов народа». Многие из них были репрессированы.

С конца 30-х годов победители соревнования удостаива­лись звания Героя Социалистического Труда, введенного в декабре 1938 г. вместо прежнего звания Герой Труда. Пер­вым высокого звания был удостоен накануне своего 60-ле­тия И. В. Сталин.

Соревнование было и в трудовых концлагерях. После гражданской войны дешевый труд заключенных стал ис­пользоваться в 1928 г. на заготовках леса, экспорт которо­го давал значительную часть валютных поступлений. На­чало