ГАЛ_Фундаментальный материализм

научному методу познания и умению работать с системой научных знаний. Их характеристики автор рассматривает в сжатом виде ниже, что поможет читателю лучше понять долгую и трагическую историю познания человечеством своего космического дома – Земли и Солнечной системы. А ведь именно со знаний об этом доме и должно

начинаться формирование самосознания и научного мировоззрения любого современного жителя Земли.

Начнем с того, что научное знание, добываемое разумом человека в его

практической деятельности, не является раз и навсегда установленной догмой, закрытой для критики, изменений и дополнений. Наоборот, оно есть предмет мысли,

который, по определению, должен постоянно подвергаться обоснованным, аргументированным сомнениям и вопросам, позволяющим уточнять, углублять и расширять содержание этого знания с целью его все более полного, адекватного соответствия реальному миру. Реальный мир, или материальная Вселенная, в которой

мы живем, является прародителем, источником и главным условием существования человечества как особого природного, биологического вида.

Без познания этого мира, адаптации к нему и возможного частичного его изменения под себя (превращения части естественного мира в рукотворную,

искусственную реальность) человек не может выжить, благоденствовать и, тем более, совершенствоваться. Только предварительно создав прочные материальные основания своей жизни, конкретный человек может временно забыть о реальности и позволить себе погрузиться в иной, придуманный, воображаемый, фантастический,

виртуальный мир – мир своего сознания, наполнив его мифами, сказками и чудесами, которые отсутствуют в действительности. И, тем не менее, когда-то эти фантазии сознания обязательно заканчиваются (то ли из-за голода человека, его нужды, усталости, болезни или иных сугубо материальных внутренних и внешних побудительных причин),

вынуждая человека вернуться в суровый реальный мир для решения накопившихся своих и чужих реальных, актуальных проблем.

Почему нельзя раз и навсегда получить абсолютно точное, полное, правильное

идостоверное знание о действительности, знание истинное на тысячи и миллионы лет вперед? Вот было бы прекрасно его иметь и использовать для устранения всех текущих и будущих жизненных трудностей. Но, почему добываемые нами знания всегда

неполны, фрагментарны, иногда ошибочны, носят условный, вероятный характер

(верны только при наличии определенного набора сопутствующих условий и обстоятельств), не абсолютны, а относительны (всегда привязаны к соответствующей исторической эпохе развития человечества, т.е. зависят от исторического времени)? Все дело заключается в двух главных обстоятельствах.

Во-первых, Реальность, Природа, Вселенная, в которой мы живем, бесконечна в своем материальном единстве, многообразии и движении. Это не мертвый механизм,

который можно однажды разобрать на отдельные части, а затем, последовательно исследовав и описав их, сложить обратно и таким образом понять, как он работает. Природа находится в вечном движении и развитии, постоянно изменяя формы, состояния

ивиды всех своих уровней, структур и элементов. Еще в VI в. до н.э. древнегреческий философ-диалектик Гераклит из Эфеса вывел краткую образную формулу для всех этих процессов: «Все течет, все меняется, дважды нельзя войти в одну и ту же реку».

Реальный материальный мир есть самодвижущийся, саморазвивающийся и самоорганизующийся объект чрезвычайно большой сложности и связности. Он

непрерывно эволюционирует по собственным, изначально присущим ему естественным правилам и основаниям, скрытым в глубинах материи. Поэтому, если вчера мы узнали о мире одно, а сегодня он поменялся, то завтра нам необходимо узнавать о нем нечто совершенно новое, иное, отличное от прежнего знания. Чрезвычайно важно

то, что все эти изменения происходят не случайным образом, а закономерно, образуя неявные логические последовательности причин и следствий. Поиск, открытие и

познание не столько бесчисленного количества фактов, сколько скрытых фундаментальных закономерностей и законов, лежащих в основе меняющейся действительности, составляет суть научной деятельности человека.

Во-вторых, познающий Вселенную человек является ее ничтожно малой

материальной частью, организмом, который в своем локальном сознании стремится

вабстрактной, обобщенной форме (в понятиях, суждениях, зрительных, звуковых, обонятельных, осязательных, кинестетических и других образах и представлениях)

выделить, воспроизвести и запомнить не все, а существенные, т.е. важные именно для человека, свойства окружающего мира. Его интерес в процессе познания всегда носит специфический, избирательный характер, определяемый конкретными текущими или ближайшими личными и общественными потребностями, а также наличными возможностями и ресурсами как самого человека, так и рода-племени, к которому он принадлежит (даже современные высокоразвитые индустриальные государства могут позволить себе выделить на науку – НИОКР – лишь ничтожную долю ВВП: не более 1 – 4%, а другие, менее развитые страны, и того меньше: сотые или десятые доли процента).

Всилу этого постижение мира человеком всегда носит не всеобщий, а

ограниченный, локальный, фрагментарный и прагматичный характер, причем как по целям познания, так и по его результатам. Кроме того, индивидуальное познание ограничено не только интересами и личными способностями индивида, но и кратковременностью его жизни (невозможность вместить все знания о мире в сознании смертного индивида народная мудрость характеризует хлесткой фразой: «Век живи,

век учись, а все равно дураком умрешь!»). Поэтому реальная познавательная сила

человека заключается в единстве, разнообразии и многолюдности человеческого рода,

ввозможности объединения разного индивидуального опыта и знаний различных ученых и исследователей в коллективный опыт и знания всего человечества, в единую мировую науку. Производство, накопление и передача научных знаний от поколения к

поколению через обучение и образование людей является необходимейшим и важнейшим условием человеческого познания мира и выживания всего человеческого рода.

Но даже для такого великого коллективного организма, как человечество (в 4-м

тыс. до н.э. оно насчитывало около 7 млн человек, в VI в. до н.э. – 100 млн, в I в. н.э. – 300 млн, в X в. – 400 млн, в 1820 г. – 1 млрд, в 2000 г. – 6 млрд, а сегодня превышает 7,5 млрд человек), потребовались тысячелетия для создания, углубления и расширения правильных

представлений об окружающем мире и самом человеке, т.е. знаний, адекватных объектам познания. На протяжении человеческой истории индивидуальный и

коллективный разум людей, понимаемый как их способность познавать сущность явлений реального мира, развивался очень медленно.

Его развитию препятствовали как архаичные формы общественноэкономических отношений (рабство, феодализм), основанных на подневольном труде, так и массовая религиозная идеология, уводившая сознание людей от решения проблем реальной земной жизни в нереальный, потусторонний, загробный мир с вымышленными сущностями (духами, богами), мифическими событиями, иллюзорными причинами и следствиями. Тысячелетиями религия господствовала над умами людей, продолжая и ныне владеть сознанием подавляющей части человечества. Такая духовная,

общественная и государственная власть религиозных организаций стала тормозом развития индивидуального и коллективного человеческого разума и науки, законсервировала в обществе его разделение по вероисповеданию на различные конфессии, церкви и секты, сохранила почву для религиозной вражды и ненависти, массового фанатизма, кровавого религиозного насилия и террора.

Научные знания нужны не только для специалистов и решения конкретных научнотехнических задач в различных отраслях деятельности, но, прежде всего, они необходимы

человечеству в целом для формирования научной картины мира, отражающей текущие всеобщие правильные, истинные, адекватные представления людей о мире, в котором они живут, и о себе – его жителях. Если картина мира верна, то любой человек, знающий и

понимающий ее, способен принять, исходя из общих представлений, правильные и эффективные частные решения по многим конкретным вопросам и проблемам собственной жизни, а также жизни своего ближайшего окружения (мыслящий человек не пойдет искать свои решения в церкви или в секте, у астролога или мага, у экстрасенса или колдуна, а начнет самостоятельно изучать истоки возникших проблем, а при необходимости привлекать для этого квалифицированных специалистов).

Если же человек не знает, не понимает или не принимает научную картину мира как руководство к собственной жизни, отдает предпочтение другой, ненаучной (например,

мифологической, религиозной, мистической) картине мира, то все его личные

конкретные представления, решения и действия будут расходиться с реальным миром и приводить к жизненным последствиям, которых человек вовсе не ожидал получить. Здесь действует простой закон, образно сформулированный еще в XVII в. английским философом-материалистом Фрэнсисом Бэконом: «Знание – сила». Действуя на основании общего правильного знания, можно снизить все жизненные риски и повысить свой шанс прийти к хорошим результатам, но априорно отказываясь от такого знания и подменяя его псевдознанием (религией, мистикой, астрологией, теософией, сайентологией, нумерологией, хиромантией и т.п.), человек заранее обрекает себя на соответствующие плачевные следствия своего неразумного выбора (хотя, как сказал поэт, «Блажен, кто верует, – тепло ему на свете»). Каждый делает свой собственный выбор с неизбежной ответственностью за его близкие или отдаленные последствия.

Итак, вопрос стоит следующим образом: что есть верное, правильное, истинное знание и как его отличить от ложного знания, от заблуждения? Выше уже было показано, что нет и не может быть истины «на все времена». Тот же Ф. Бэкон близкую мысль выразил следующим образом: «Истина – дочь времени, а не авторитета». Знание,

основанное только на авторитете того или иного его глашатая или пророка, совсем не обязательно должно быть истиной (более того и чаще всего оно является, как доказывает история, заблуждением, ибо обычно получается «откровением» одурманенного галлюциногенами человеческого сознания, лишено разумных оснований, доказательств и критической опытной проверки). Некоторые верующие люди утверждают о своем внутреннем знании тех или иных явлений якобы реального мира (Бога, дьявола, ада, рая, загробной жизни, души и т.п.), полученных на основании психических феноменов

(видений, переживаний, озарений) собственного сознания: «Я чувствовал,

следовательно, это реально!» Приходится их разочаровать: «99,9% всех мыслительных комбинаций любого

индивидуального человеческого сознания случайны, абсурдны, образуют внутренний строительный мусор, хлам и совершенно далеки от реального мира». Только критические исследования идеальных образов сознания (внутреннего знания) на

предмет их соответствия реальности может выявить их возможную познавательную ценность (при этом не следует огульно отрицать возможность получения некоторого внутреннего знания непосредственно из окружающего мира, минуя процесс стандартного чувствования и логического мышления, т.к. подготовленный к этому человеческий мозг способен напрямую как генерировать, так и воспринимать материальные, полевые, информационные сигналы от объектов внешнего мира).

Насколько достоверны и истинны научные знания?

Из всех типов знаний (мифологических, религиозных, мистических, житейских, художественных, поэтических, фантастических и т.п.) на роль истинных знаний могут претендовать исключительно научные знания. Почему?

Во-первых, научные знания имеют предметом своего исследования не

иллюзорный, виртуальный, вымышленный мир, который может существовать только в сознании человека (мир предметов мысли), а мир реальный, существующий вне и независимо от человека и его сознания (этот мир существовал до появления человечества и останется существовать после его исчезновения как биологического вида). Это означает, что всегда имеется реальный объект, с которым человек

может соотнести в опыте или в эксперименте свои мысли о нем и тем самым проверить, правильно ли он понимает свойства данного объекта. Здесь уместно вспомнить крылатую фразу диалектического материализма: «Практика – критерий истины». Если нет реального объекта, если в сознании человека имеется лишь некий предмет мысли, отсутствующий вне сознания (например, химера, кентавр, Бог), то с чем же он сможет соотнести свою мысль об этом вымышленном предмете, как сможет он проверить правильность своего представления о нем (по существу, представления «ни о чем», или, как говорил русский микробиолог Мечников И.И., о «небывалой комбинации бывалых впечатлений»)? Никак!

Сопоставление одних мысленных представлений с другими, не имеющих, в конечном итоге, образцов в реальном мире, может так далеко завести фантазию человека, что его новый, вымышленный мир и близко не будет соотноситься с реальностью, которую он пытается понять и смоделировать в собственном сознании. Во многих псевдоучениях имеются предметы мысли, за которыми в реальности ничего не стоит (такие предметы мысли, или понятия, включая и три вышеприведенных, называют пустыми: они имеют содержание, описание, но их объем пуст, его нет в действительности). Наука может позволить себе на этапе гипотез и альтернативных теорий также рассматривать некоторые подобные «пустые» предметы мысли, но, в конце концов, она их обязательно отбросит, как не соответствующие действительности

(достаточно вспомнить примеры «флогистона» из химии, «витализма» из биологии, «эфира» из физики, «небесных хрустальных сфер» из астрономии и т.п.). Религия же на полном серьезе оперирует тысячами пустых понятий, пытаясь внушить верующему люду, что эти понятия отражают реальные объекты, якобы просто недоступные человеческому разуму, пониманию и практической идентификации.

Во-вторых, все научные данные подвергаются разносторонним и

многократным проверкам на опыте и в экспериментах по разным методикам, разными исследователями и в разных странах. Эти перекрестные проверки, если они дают ожидаемые положительные результаты, позволяют говорить о высокой достоверности проверяемых данных. И, наоборот, испытания могут поставить под сомнение эту достоверность, если результаты будут отрицательными (достаточно хотя бы одного подтвержденного отрицательного результата). Данные, противоречащие всей научной совокупности достоверных знаний, отвергаются наукой как ложные и исключаются из дальнейших исследований (по крайней мере, до той поры, пока не появятся новые основания для введения ранее отброшенных фактов или явлений в научный оборот).

В-третьих, все научные данные обязательно проверяются с количественной стороны путем их прямых или косвенных измерений. Числовые значения научных результатов являются важнейшей их характеристикой. Если слова, описывающие предмет, часто двусмысленны и многозначны, то число однозначным образом определяет те или иные количественные свойства исследуемого предмета. Его трудно фальсифицировать, так как любое новое грамотное измерение выявит ошибку или подделку. Любые новые данные, вводимые в науку, подвергаются по возможности тщательным и разносторонним измерениям.

В-четвертых, все научные данные накапливаются, сохраняются и обрабатываются не как хаотическая куча отдельных сведений, а как система связанных и взаимодополняющих знаний. Это позволяет определять их полноту и

непротиворечивость. Если разные знания, относящиеся к разным сторонам одного и того же исследуемого объекта или явления, начинают противоречить друг другу, значит какието из них ошибочны, и их следует перепроверить.

В-пятых, все научные знания не принимаются просто так на веру, а требуют доказательств. В качестве таких доказательств используются наблюдение, опыт, эксперимент, математические расчеты, сверенные с практикой, известные твердо установленные закономерности и законы, из которых можно вывести соответствующие проверяемые следствия.

В-шестых, научные знания описываются не обычным житейским языком, допускающим многозначность и двусмысленность, а специальным научным языком, основанным на строгих понятиях, определениях и умозаключениях. Такой язык позволяет выявлять ошибки на всех этапах получения, формирования и описания научного знания. Важнейшими видами этого ученого языка являются язык логики и язык

математики.

Казалось бы, что вышеприведенные характеристики научного метода исследования стопроцентно гарантируют его безошибочность и достоверность во всех случаях применения. Однако это не совсем так. Ошибки случаются по десяткам, если не сотням различных оснований. Они могут быть следствием сложности исследуемого объекта и несоответствия ему квалификации исследователя, следствием недостаточной чувствительности или разрешения используемых средств измерений и их погрешностей, случайных и систематических ошибок наблюдателей, следствием личных амбиций ученых, выдающих иногда ради достижения известности и славы желаемое за действительное и т.д.

Но мировой научный процесс раньше или позже замечает и устраняет все

допущенные человеком и техникой локальные ошибки, формируя в результате систему научных знаний, отличающуюся предельной точностью, правильностью и достоверностью, соответствующей достигнутому историческому уровню развития способностей, разума и возможностей человечества. Последующие поколения людей,

осваивая научное наследие своих предков и продолжая их научные исследования на новом уровне (за счет более совершенных методов, средств, экспериментов, идей,

гипотез и теорий) и в новых направлениях, создают новые знания и устраняют те ранее незамеченные ошибки, которые были допущены их предшественниками.

Новые научные знания, добываемые учеными, часто вступают в определенные противоречия с теми знаниями, которые были получены ранее в данной области знаний или относительно конкретного предмета исследования. Чаще всего новые знания или

теории сужают область действия или условия применимости прежних знаний или теорий (граница применимости впервые сформулированной теории всегда оптимистично считается самой широкой и неопределенной, но лишь до тех пор, пока новые факты не выявят те условия, при которых прежняя теория перестает работать, т.е. выходит за определенные границы своего допустимого применения).

В этом случае новая теория, претендующая на более глубокое описание

реальности и на более широкую область применимости, чем старая, должна включать в себя последнюю как предельный или частный случай (например,

релятивистская механика при малых скоростях объектов переходит в классическую ньютоновскую механику). Такой вариант взаимодействия новых и старых знаний, или теорий, получил в науке название «принципа соответствия». При этом старые знания продолжают считаться правильными, но в более определенных, ограниченных условиях действия. Принцип соответствия демонстрирует, по существу, эволюцию, связность

и преемственность научных знаний, сохранность и достоверность всех ранее полученных фундаментальных результатов, несмотря на продолжающееся развитие науки и ее новые будущие открытия.

Вместе с тем, в истории науки редко, но встречаются ситуации, когда новые знания носят не эволюционный, а революционный характер, т.е. существенно меняют представления об объекте исследования, частично или полностью отметая прежние знания и теории о нем как ошибочные. Первым и глобальным революционным

переворотом в науке считается смена в XVI-XVII вв. астрономической геоцентрической системы мира Птолемея на гелиоцентрическую систему мира Коперника (см. в интернете работу автора «Идея гелиоцентризма, или преодоление величайшего заблуждения человечества»).

Наука, как часть деятельности человечества, есть живой и очень молодой организм

(хотя отдельные научные факты и явления стали известны еще более 2 тыс. лет назад, научный метод и наука как система точных знаний стали формироваться лишь в начале XVII в., т.е. менее четырех столетий назад, что в истории современной цивилизации занимает не более 4% времени ее существования). Она растет, зреет и приносит людям многочисленные полезные знания и научно-технические плоды. То, что она не сумела или не успела познать вчера или сегодня, она обязательно познает завтра или послезавтра.

Нет предела человеческому познанию! Но, возможно, одна из величайших задач

науки заключается в том, чтобы преобразовать массовое человеческое сознание и мышление из мистического, мифологического или религиозного типа в рациональный, разумный, рассуждающий, анализирующий, критический, научный тип. Научные знания могут и должны стать фундаментом мировоззрения всей человеческой цивилизации, а не только отдельных ученых, занятых сегодня в области естествознания или техники. Научные подходы и знания должны объединить все человечество на основе разума, а не животных, звериных инстинктов, которые повсеместно господствуют среди людей и поныне.

Заключение

Завершая это краткое введение в научный метод познания и систему научных знаний, автор надеется, что читатели, не утратившие еще своего любопытства в познании того мира, в котором они живут и который оставят в наследство своим потомкам, задумаются о собственном типе мышления, о собственных предрассудках и суевериях и попытаются ограничить их действие в своей жизни, а также их влияние на свое потомство и ближайшее окружение. Хотя научные исследования сущности жизни, человека, природы и общества находятся в процессе своего законного исторического развития и еще далеки от полного, исчерпывающего объяснения и понимания реальности, тем не менее они дают наиболее адекватные, правильные, максимально приближенные к истине ответы на все вопросы человека.

Впереди наших потомков ожидают удивительные открытия в микромире, касающиеся фундаментальных законов развития вещественных и полевых форм материи, а также открытий в макромире – необъятном космосе, включая встречи с представителями внеземных цивилизаций. Хочется верить, что до этих галактических контактов человечество сможет победить в себе, по словам Джордано Бруно, «торжествующего зверя» и предстать перед астронавтами инопланетных цивилизаций не в облике дикаря, размахивающего атомной или другой дубиной, а в облике уважаемого партнера, коллеги по разуму, достойно несущего полученное авансом имя своего биологического вида – «Человек разумный».

Минск, 30 ноября 2016 г., дополнено 15 августа 2019 г.

1.2 ИСТОКИ И ОСНОВЫ МИФОЛОГИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА. ИЛЛЮЗИИ МИФОТВОРЧЕСТВА И РЕАЛИИ

НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

Корни мифотворчества как фантастического отражения

всознании древнего человека двух половинок Вселенной – земной и небесной. Вымыслы вместо законов природы

Эпиграф:

«Мифология умерла вместе с развитием науки»

Франц. философ Огюст Конт (1798–1857)

Содержание:

Вселенная древнего человека. Земля и Небо – Астролатрия, или культы астральных богов – Пирамиды и «звездные дома» как усыпальницы тел и душ земных правителей – Гносеологические и психологические корни мифотворчества. Оживление, одушевление, одухотворение, олицетворение и обожествление природы – Тотемизм и его пережитки в языческих религиях – Сущность духовного мира человека – Анималистическая эволюция и консервация мифологического мышления – Иллюзии мифотворчества и реалии научного познания. Вымыслы вместо законов природы

Вселенная древнего человека. Земля и Небо

«Земля и Небо – две половинки Вселенной» – вот так просто, возвысив Землю «до небес» и уравняв ее по значимости со всей Вселенной, низведенной до уровня «небесной оболочки» Земли, древнеиндийская «Ригведа» («Веда гимнов богам», 2-1-е тыс. до н.э.) определила самую общую структуру мироздания. Аналогичным образом мыслили шумеры, египтяне, греки и другие древние этносы, называя эти две главные для себя части видимой Вселенной именами своих небесных и земных богов (Ан и Ки у шумеров, Нут и Геб у египтян, Уран и Гея у греков и т.д.). Небо всегда было для людей тем образом Вселенной, который, как зеркало, отражал в себе их повседневную земную жизнь. Древние египтяне называли небо «страной звезд и богов», кратко обозначая его место в пространстве как «То, что далеко наверху».

Представления о том, что есть Земля и как она соотносится с окружающим ее небесным миром, формировались в сознании древних народов на протяжении многих тысячелетий. Эти взгляды были связаны с конкретным местом и образом жизни людей

(различались у жителей гор, лесов, степей, пустынь, речных долин, морских побережий),

отражали особенности их земных забот (собирательство, охота, рыболовство,

скотоводство, земледелие, ремесло, военное дело) и носили в целом наивный, детский, сказочный характер (мироздание представлялось им в фантастических образах гигантских растений, животных, людей, богов, природных или искусственных сооружений и всевозможных их комбинаций).

Лишь по мере развития цивилизации (от лат. civilis гражданский; относительно высокий уровень материальной и духовной культуры общества, характеризующийся

созданием государств, строительством поселений, городов, ирригационных систем, возникновением письменности, календаря и т.д.), совершенствования орудий труда и повышения его производительности, накопления общественных богатств и их частного присвоения, имущественного расслоения населения и отделения умственного труда от физического, а также разделения профессий и накопления профессиональных знаний,

наглядные, конкретно-предметные представления о земном и небесном мирах стали постепенно уступать свое место в сознании людей более общим, абстрактным,

геометрическим моделям Вселенной (первые сферические модели Земли и Вселенной появились у вавилонских астрологов в VIII-VII вв. до н.э., а позже, в VI–IV вв. до н.э., – у древнегреческих астрономов).

Вместе с тем, свои попытки понять окружающий мир человек стал фиксировать уже с давних времен в местах своего обитания (на стенах пещер, на плоских скалах) и на изделиях своего труда (глиняные, каменные и костяные амулеты) в виде простейших изображений – точек, линий, узоров, фигур и их взаимных сочетаний, отражавших, на его взляд, структурные элементы внешнего мира и их непосредственные связи не столько друг с другом, сколько с самим человеком-наблюдателем и окружавшими его земными ориентирами. В те времена человек, будучи полностью зависимым от грозных сил и капризов природы, ощущал себя ее мельчайшей, неотделимой частью, а все явления окружающего мира связывал с действием неких могучих и невидимых живых существ (духов, богов), в чем-то похожих на людей или других обитателей живой природы.

Если первые каменные орудия труда, сделанные человеком рода Homo (Homo habilis, или Человеком умелым), и давшие название каменному веку – палеолиту (от греч. palaios – «древний» + litos – «камень» = древнекаменный век; выделяют ранний, или

нижний, палеолит – 2,6 млн лет до н.э. – 40 тыс. лет до н.э., и поздний, или верхний,

палеолит – 40 – 12 тыс. лет до н.э., но иногда дополнительно вводят и средний палеолит – 300 тыс. – 40 тыс. лет до н.э., который рассматривают как завершение нижнего палеолита и отождествляют в Европе, Северной Африке, на Ближнем Востоке и в Средней Азии с мустьерской культурой поздних неандертальцев, 120 тыс. – 35 тыс.

лет до н.э., обнаруженной впервые в пещере Ле-Мустье на юго-западе Франции и характеризующейся каменными остроконечниками, скреблами и рубильцами), появились примерно 2,6 млн лет назад, то первые пещерные изображения людей и животных, сделанные впервые неандертальцами, датируют началом позднего палеолита. Тогда же, как выяснили сравнительно недавно астроархеология и археоастрономия (от греч. astron – «звезда» и archaios – «древний»; эти науки возникли в середине XX в., хотя первые находки первобытного искусства в виде пещерной или наскальной живописи имели место в Европе еще в конце XIX в.), человек стал выделять и изображать на окружающих его предметах, в дополнение к сюжетам земной жизни (рисунки животных,

растений, сцены охоты), и образы небесных светил.

Это было время наиболее суровой, третьей, части последней ледниковой эпохи

(последней,120 – 12 тыс. лет до н.э, в рамках четвертичного, или плейстоценового,

ледникового периода – 2,6 млн лет назад и до современности) под названием вюрмского

(в Альпах), вислинского (в центральной Европе) или валдайского (в восточной Европе)

оледенения, или гляциала (от лат. glacialis – «ледяной»). В течение этого ледниковья произошло массовое расселение современного типа человека по всей территории Земли,

включая Америку (30 – 25 тыс. лет до н.э. далекие предки современных индейцев, жившие в восточной Сибири, преодолели открытый для пешего прохода Берингов перешеек между Азией и Северной Америкой, который позднее, в эпоху начала потепления, 15 тыс. лет тому назад, был затоплен океанскими водами и превратился в

Берингов пролив шириной 86 км и глубиной до 90 м), а в его конце, в нынешнее межледниковье, сформировалась современная земледельческая цивилизация.

К этому периоду относится, в частности, одно из древнейших изображений созвездия Ориона, выполненного в виде насечек и фигуры охотника на пластинке из

бивня мамонта, найденной немецкими археологами в 1979 г. в альпийской пещере, на юге Германии (находка получила датировку в 36 – 30 тыс. лет до н.э. по радиоуглеродному методу и 32 тыс. лет до н.э. по археоастрономическому методу). Конечно,

палеолитическое примитивное изображение образов неба еще не стало началом астрономии, но подтверждало возрастающий интерес древнего человека к звездной, очень далекой, недоступной и такой привлекательной для него части окружающего мира.

Астролатрия, или культы астральных богов

На протяжении всей человеческой истории люди испытывали ко второй половинке Вселенной – небу и небесным светилам – трепетное, благоговейное отношение, которое порождало у многих народов астролатрию (от греч. astron – «звезда» + latreia – «служение», «поклонение») – различные астральные, звездные культы. Впервые, по-

видимому, они возникли в 4-3 тыс. до н.э. в Древней Месопотамии (Шумер) и Древнем Египте.

Небесные светила, включая Солнце, Луну, пять видимых «блуждающих звезд»

(планеты – Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн; другие три планеты – Уран, Нептун, Плутон – были открыты лишь в эпоху оптической астрономии,в XVIII–XX вв., причем Плутон позднее был исключен астрономами из перечня планет) и мириады неподвижных звезд, рассыпанных группами по ночному небосводу, рассматривались древним человеком не как природные, физические, косные, неодушевленные тела

(впервые такой рациональный взгляд на небесные светила озвучили древнегреческие натурфилософы в VI-V вв. до н.э.), но исключительно в качестве небесных богов. Конечно же, в первую очередь, это касалось главных светил земного небосвода – Солнца и Луны, ежесуточные, месячные и годовые циклические движения которых сильнейшим образом влияли на всю земную жизнь.

В шумеро-аккадской мифологии бога Солнца представлял Уту-Шамаш, у касситов, древних племен, обитавших в горах Западного Ирана (в XVI–XII вв. до н.э. правили Вавилоном), – Сах, у древних египтян – Атум, Ра, Амон или Атон, у древних греков – Гелиос (брат Селены), у древних иранцев – Митра, у индусов – Сурья, у

ацтеков – Тонатиу или Уицилопочтли, а бога Луны – Нанна или Син в шумеро-

аккадском пантеоне, Тот, Хонсу, Ях или Неферхотеп у древних египтян, Селена у древних греков, Диана у римлян, Сома у индусов, Койольшауки у ацтеков. Вслед за ними почиталась богиня Венеры (самая близкая к Земле и самая яркая из пяти планет),

которую у шумеров звали Инанна или Нинсиана, в аккадской мифологии – Иштар, у семитов – Астарта, а у арабов – Аллат. Древние поклонялись также другим планетам и наиболее ярким звездам.

Еще даже в VI в. до н.э. вавилонские жрецы-астрономы (в рабовладельческих,

деспотических государствах Ближнего Востока, включая Вавилон и Египет, астрономические наблюдения, или «службу звездным богам», проводили исключительно служители религиозного культа – храмовые звездочеты, или «мастера небесных тайн»,

и поэтому результаты таких «божественных» наблюдений остались в истории астрономии анонимными, в отличие от наблюдений придворных китайских астрономовастрологов, не связанных с религиозным культом) трактовали солнечные и лунные затмения как встречу двух богов, Солнца и Луны, причем, если ожидаемые затмения в Вавилоне не наблюдались, то жрецы кратко записывали клинописью на своих глиняных табличках: «боги не виделись друг с другом». И хотя, как отмечалось выше, греческим натурфилософам, ставшим наследниками астрономических знаний вавилонян, удалось разглядеть в «божественных» небесных светилах их естественную, природную, огненную или землистую сущность, это не помешало их согражданам сохранять на протяжении веков свою стойкую веру в бога Солнца Гелиоса с его золотой колесницей, запряженной четверкой крылатых огненных коней (у римлян, преемников греческой культуры, аналогом

Гелиоса, в частности в поздней Римской империи, был Сол Инвиктус, т.е. Непобедимое Солнце).

В честь светил-богов, прежде всего Солнца и Луны, могущественные правители древних государств строили величественные храмы (например, шумеро-аккадско-

вавилонские эбаббары, или «сияющие дома», Уту-Шамаша в г. Ларса, расположенном в нижнем течении Евфрата, и в г. Сиппар, севернее Вавилона, XXI–XIX вв. до н.э., причем в VI в. до н.э. они были реставрированы нововавилонским царем Навуходоносором II; крупнейший и наиболее древний карнакский храм Амона в Фивах близ Луксора, в Верхнем Египте, XX–XVIII вв. до н.э.; храм Сурья в Конараке, шт. Орисса, на восточном побережье Индии, XIII в., и др.) и создавали массовые, красочные, а подчас жестокие и кровавые культы. У астральных божеств просили милости, покровительства и

защиты от злых сил и природных бед, а для этого их славили и приносили им обильные жертвы, включая человеческие.

Одним из самых кровожадных богов был племенной бог ацтеков Уицилопочтли

–бог солнца и войны, покровитель столицы империи ацтеков, крупнейшего, с населением до 0,5 млн жителей, города-государства Теночтитлана (существовал в период 1325– 1521 гг.), находившегося на месте нынешнего г. Мехико и разрушенного впоследствии испанскими конкистадорами. Этому «солнечному» богу приписывали убийство четырех сотен своих божественных родственников (включая сестру Койольшауки, отрезанную голову которой он забросил на небо, сделав тем самым Луной), а сами ацтеки – «народ Солнца» – ежегодно приносили своему ненасытному кумиру в жертву тысячи пленных индейцев, предварительно вырезая острым обсидиановым ножом из груди каждого из них еще трепыхающееся, живое сердце и сбрасывая затем бездыханные, но еще не остывшие тела своих жертв вниз по ступеням усеченной пирамиды высотой свыше 30 м (на вершине пирамиды находился храм и проводились страшные обряды, ублажавшие «солнечное» божество людской кровью).

Появление в сознании древнего человека астральных богов стало, несомненно, свидетельством нового этапа развития его мышления, которое первоначально зацикливалось исключительно на силах, душах, духах и богах земной природы, но постепенно стало улавливать их связь с небесными явлениями, что потребовало возвышения и перенесения наиболее «заслуженных» племенных богов с земли на небеса. Так, например, земледельцы Древнего Шумера, чей труд зависел от сезонов года

(особенно от разливов рек Тигра и Евфрата) и требовал астрономических наблюдений для выяснения сроков их наступления, начали связывать своих общинных, местных боговпокровителей, олицетворявших те или иные силы природы, с отдельными светилами, звездами и созвездиями. Даже в исходном, рисуночном шумерском письме пиктограмма звезды стала служить обозначением слитых воедино понятий «небо» и «бог» (шум. Ан), а среди главных богов многочисленного шумерского пантеона (всего свыше 3600 богов)

числились бог неба Ану (покровитель г. Урука, отец ануннаков – отряда божеств, числом от 7 до 600, небесного, земного и подземного миров), бог Луны Нанна (покровитель г. Ура), бог Солнца Уту (культ в гг. Сиппар и Ларса) и др.

Астральные культы пышно процветали во 2-1-ом тыс. до н.э. на Ближнем Востоке

–в Вавилонии, Ассирии, Малой Азии, Сирии и Южной Аравии (в частности, на территории нынешнего Йемена, в Сабейском царстве, или Сабе, XII в. до н.э. – III в. н.э., где у сабеев верховным астральным божеством считался Астар, который олицетворял планету Венера; он же почитался, наряду с его небесной супругой Астартой, или Иштар, у амореев, создавших в начале 2-го тыс. до н.э. в Месопотамии [Междуречье, Двуречье] на месте Аккадско-Шумерской цивилизации Вавилонское царство – Вавилонию).

Предметами небесного поклонения становились, помимо Солнца, Луны и планет, отдельные, наиболее яркие, звезды (Сириус, Антарес, Полярная), созвездия, а также «хвостатые звезды» – кометы. До сих пор в Иране сохранилась немногочисленная, до 60

тыс. человек, секта звездопоклонников мандеев (от арам. manda знание, соответствует