10.Особенности политической системы Речи Посполитой. «Шляхетская демократия».

Эволюция государственного строя Речи Посполитой в XVII в.

XVII века - эпоха абсолютизма и в истории европейских государств. Одновременно рождались и принципиально новые модели политического устройства (Англия после революции 1640-х годов и Нидерланды). В некоторых странах продолжала господствовать политическая раздробленность (Германия и Италия), встречались и образцы “дворянских республик” (Трансильвания, Венеция). Речь Посполитая в этом отношении стоит совершенно особняком. Польская “шляхетская демократия” в конце XVI - XVII вв. постепенно перерождалась в магнатскую олигархию, которая, однако, была очень несхожа с олигархическими режимами других стран (Швеции, например).

Вплоть до потрясений 1648-1668 гг. польская политическая система сохраняла дееспособность, которая обеспечивалась не столько политическими институтами самими по себе, сколько традицией уважения к королевской власти и политической ответственности. Анархизация политической жизни начинается с середины XVII века. “Шляхетская демократия” становится лишь прикрытием магнатской олигархии, а магнатские группировки действуют уже в интересах не Речи Посполитой, а своих собственных. Дестабилизация и анархизация политического строя нарастала от десятилетия к десятилетию. В чем это выражалось?

Господствующая тенденция состояла в прогрессирующем ослаблении королевской власти. Властные прерогативы короля растворяются в полномочиях сейма, сената, сеймиков, центрального и местного административного аппарата (канцлер, гетман, подскарбий, воеводы, старосты и каштеляны). Начало этому процессу было положено в 1570-е годы Генриховыми артикулами, введением института сенаторов-резидентов, подписанием “пакта конвента” при вступлении на престол очередного монарха, созданием коронного трибунала, который лишил короля права быть верховной апелляционной инстанцией в судебных спорах. Со временем было ограничено право короля производить нобилитацию, усилены контрольные функции сенаторов-резидентов, была сокращена королевская гвардия, королю было запрещено без разрешения сейма выезжать за границу. Даже матримониальные дела королевской семьи были поставлены под сеймовый контроль.

Фактически, в XVII веке орудиями королевской политики могли быть только личный авторитет, раздача должностей и королевщин и апелляция к традициям “доброго старого времени”. И польская государственная машина справлялась со своими задачами вплоть до 60-х годов XVII века, когда равновесие между шляхетским сословием и королевской властью было нарушено и в политическом выигрыше оказались одни лишь магнатские группировки.

По мере ограничения полномочий короля, все более обширными и многочисленными становились функции сейма. В то же время, он начинал работать все менее и менее эффективно, потому что сеймовая трибуна становилась чаще всего ареной столкновения своекорыстных интересов магнатских кланов. Постепенно складывалось убеждение ( и соответствующая практика), что шляхетская посольская изба есть наивысший орган власти, стоящий и над королем, и над сенатом. Характерно при этом, что именно многолюдная и внешне очень “демократичная” посольская изба, а не сенат становилась проводником магнатских влияний. Это делало политическую жизнь Польши особенно неустойчивой, потому что “чистая” и институализированная магнатская олигархия могла бы управлять страной более эффективно, чем интригующие в пользу своих группы шляхетских депутатов посольской избы.

Постепенно крепло убеждение, что задача сейма не в установлении новых законов, не в изменении уже существующего права, а только в том, чтобы обеспечивать нерушимость и исполнение принятых когда-то правовых норм. Нет нужды говорить, сколь пагубно это сказывалось на состоянии польской государственности. Сложившиеся же традиции были закреплены в общественом сознании и политической практике использованием знаменитого принципа “либерум вето”, который приобрел в XVII веке самодовлеющее значение и стал рассматриваться как краеугольный камень польской “шляхетской демократии”. Хотя впервые он был открыто применен в 1652 году, когда шляхтич Сицинский своим единоличным вето воспрепятствовал продолжению сеймовой сессии, уже в конце XVI в. случались сеймы, разъезжавшиеся без утверждения свода решений (конституций). В первой половине XVII века это стало случаться все чаще и чаще. А в 1669 г. сейм был сорван до того, как истек даже предписанный законом 6-недельный срок его работы, в 1688 г. по причине применения “либерум вето” сейм прекратил деятельность даже ее не начав - то есть до того, как был избран маршалок сейма. В 1558-1668 гг. из 19 сеймов смогли принять решение лишь 12, в 1669-1685 - лишь 9 из 14, в 1688-1695 - лишь один из 6.

Какая роль отводилась в этой системе учреждений сенату? Теоретически, именно он мог бы сосредоточить в своих руках всю полноту государственной власти и обеспечить ее эффективность в рамках олигархического режима правления. Но в Польше сенат был постепенно подчинен котролю нижней палаты парламента и стал рассматриваться как посредник между шляхтой и королем, осуществляющий решения сейма, следящий за их исполнением королем, но не претендующий на подлинно самостоятельную роль.

Вместе с тем не были определены принципы соотношения власти сейма и сеймиков, которые снабжали послов инструкциями, как решать тот или иной вопрос. Сейм оказывался не состоянии добиться исполнения своих решений на местах, где вся реальная власть сосредоточилась в руках сеймиков и стоящих за ними магнатских групп. Сеймики стали играть роль органов местной власти, вершить суд, вводить налоги, принимать обязательные для данного повета постановления. С другой стороны, и сеймики не могли добиться решений, которые имели бы обязательную силу на всей территории Речи Посполитой. Результатом была не только анархизация, но и регионализация польской политической жизни, нарастание в ней центробежных тенденций.

Что касается исполнительной власти, то в то время, как в других странах она усиливалась, в Речи Посполитой центральная администрация становилась все более бессильной. Главные государственные должности, будучи пожизненными, фактически обеспечивают независимость и неподконтрольность их обладателям. Институт старост, который прежде был опорой королевской власти в регионах, становится институтом земского самоуправления. Власть канцлера и подканцлера становится все более призрачной, финансовое ведомство выходит из под контроля короля, гетманы становятся все более и более независимы от кого бы то ни было. Суд слыл своей продажностью, а исполнять судебные решения было некому.

Таким образом, в течение XVII века государственный аппарат Речи Посполитой приходил в негодность. События Северной войны и последовавшее за ней превращение Речи Посполитой в объект постоянного вмешательства извне и политического манипулирования ставили со всей остротой вопрос о государственных преобразованиях.

Шляхта. Шляхетская демократия Белорусская шляхта

Шляхта (от древневерхненемецкого slahta — род, либо нем. Schlacht — сражение) — привилегированное воинское сословие в Королевстве Польском и Великом княжестве Литовском, а также некоторых других государствах. Играло большую роль в политической жизни страны, со временем сформировало концепцию «шляхетской нации» и утвердило свое право на выборную монархию.

В отличие от соседних стран, где дворянство составляло ~3% населения, в ВКЛ шляхта составляла 10-15% (по разным воеводствам). По Городельской унии 1413 года бояре Великого княжества Литовского вошли в польское шляхетское гербовое братство — "акт об адопции". Это время принято за точку отсчета современной белорусской геральдики.

По имущественному положению шляхта делилась на:

— магнатов

— заможная шляхта (владение одной или несколькими деревнями)

— фольварковая шляхта (владение одним или несколькими фольварками /усадьбами/)

— застенковая (околичная) шляхта (имела свое хозяйство, но не имела крестьян)

— шляхта-голота (безземельная)

Нижний имущественный слой шляхты размыто смыкался с земянами и панцирными боярами. Шляхта, земяне, панцирные и путные бояре были воинским сословием (крестьне на службу не призывались). До наших дней сохранился поименный "Спис войска Литовского" 1528-67 гг., где каждый может найти знакомые фамилии.

Сарматизм

— шляхетская идеология , доминировавшая в XVI - XIX вв. Сарматизм возводил шляхту к древним сарматам , отделяя тем самым себя от массы простолюдинов. Сарматизм предопределил многие особенности культуры знати Речи Посполитой и её отличие от западноевропейской аристократии: условно «восточный» стиль парадной одежды ( жупан , контуш , слуцкий пояс , сабля ), особые манеры, сарматские портреты и тд.

Эта традиция — определять шляхту как "отдельную этнографическую группу" — продолжена в академическом издании Императорского Русского Географического Общества "Россия. Полное географическое описание" 1905 года.

Gente Lituane, natione Polonus

" — большинство местного дворянства знало о своем литовском или белорусском этническом происхождении, но воспринимало языковую и культурную полонизацию предков как акт их добровольного политического и цивилизационного выбора [ аналог национальных элит в СССР ]."

Юлиуш Бардах, доктор honoris causa Варшавского университета, Вильнюсского университета, Лодзинского университета

C 1696 года польский язык стал государственным в Речи Посполитой. Он стал языком горожан (аналог русскому сегодня), наряду с латынью использовался в учебных заведениях (Виленский университет, Полоцкая иезуитская Академия и пр).

[ Однако даже в XIX веке польскоязычные филоматы называли себя не поляками, а литвинами, обращались в своих литературных произведениях к образам "исторической Литвы" (ВКЛ), вводили в свои литературные произведения элементы "тутэйшага" языка ( "Dziady" Мицкевича).

Позднее, "Игнаци Домейко в дневниковых записях о восстании 1830-1831 практически в каждом случае не забывает указать национальную принадлежность того или иного повстанца. Он четко выделял «коронных» (поляков), «жмудинов» (современных литовцев) и «наших литвинов» (современных белорусов)." (с) Архивы Беларуси ]

Типичными представителями тутэйшай шляхты были Войниловичи — "Войниловичи не пришли ни с Востока, ни с Запада — они коренные, местные, кость от кости, кровь от крови того народа, который когда-то хоронил своих предков в этих курганах (сегодня — на сельских кладбищах) и родную белорусскую землю сохой пашет".

"Воспоминания", Э. Войнилович (фундатор строительства минского Красного костела)

Наследие

Это наднациональное самосознание шляхты стало истоком "тутэйшай краевасьцi" — основы белорусского национализма.

Списки шляхты

Поименные списки шляхты и шляхетских родов — "Сбор имен шляхты", сводные списки участников восстания 1830 и восстания 1863 гг., иные источники — можно посмотреть ТУТ.

Шляхта & Российская империя

После подавления восстания 1830 года был создан "Особый комитет по делам западных губерний". Одним из мероприятий, рекомендованных этим комитетом, был "разбор шляхты". Был принят указ от 19 октября 1831 года "О проверке документов о дворянском происхождении…". Все кто называл себя шляхтой, должен был предоставить соответствующие документы.

Подавляющее большинство мелкой шляхты таких документов предоставить не смогло. При этом в в сословие однодворцев и граждан было переведено около 200 тысяч человек. Самые "нижние" слои шляхецкого сословия — "земяне" и "панцирные бояре" были записаны крестьянами поголовно.

Даже после этого, согласно данным Министерства юстиции Российской империи за 1858 г., в 49 губерниях европейской части империи насчитывалось 305 тыс. дворян мужского пола, из которых на девять Западных губерний (к их числу официально относились Волынская, Виленская, Витебская, Киевская, Ковенская, Минская, Могилевская и Подольская) приходилось более 192 тыс., или примерно 2/3 от общей численности

Шляхетская демократия

Шляхта — социальный слой, гораздо более значимый, чем дворяне соседних стран — породил термин шляхетская демократия. Шляхетская демократия может рассматриваться как вариант представительной демократии с той лишь разницей, что народом в Речи Посполитой считалось не всё население, а только шляхта.

Окончательное становление "шляхетской демократии" утвердили в 1573 году Генриховы артикулы — клятва выборных королей Речи Посполитой. Они не только ограничивали власть короля, но и давали шляхте законное право выступать против него.

"В случае же, если мы (от чего, Боже, сохрани!) не выполним этих статей или условий, или учиним что-либо вопреки им, законам и вольностям, то всех жителей королевства и великого княжества объявляем свободными от должного нам повиновения и верности".