Глава 7

СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

§ 1. Понятие состава преступления и его структура

Наука российского уголовного права определяет понятие состава преступления как совокупность объективных и субъективных признаков, предусмотренных уголовным законом и составляющих целостную систему, которая характеризует конкретное общественно опасное деяние в качестве преступления.

В различных научных источниках содержатся и другие определения понятия общего состава преступления, но все они различаются друг от друга лишь по своей редакции и словосочетаниям, которые не затрагивают ни сущности, ни его содержания. Важно в связи с этим подчеркнуть, что общего состава преступления в социальной действительности не существует. Есть всего лишь понятие о нем, которое, как известно, — мысль, отражающая

вобобщенной форме предметы, явления, факты процессы, существующие в реальной жизни, посредством фиксации их общих, типичных и специфических признаков, в нашем случае деяний, представляющих существенную опасность для интересов личности, общества и государства. Именно в этом качестве обобщенного понятия о составах преступлений любого рода и вида, известных отечественному уголовному законодательству, и изучается состав преступления, его структура, ее элементы и признаки

врамках Общей части уголовного права.

Каково же значение рассматриваемой категории?

Состав преступления (corpus delicti) — один из центральных категориальных, системно образующих институтов российского уголовного права. Его исключительно важное значение в деле борьбы с преступностью уголовно-правовыми методами и средствами, а также в процессе отправления правосудия по уголовным делам трудно переоценить. На его основе формируется Особенная часть УК РФ, устраняются законодателем выявившиеся пробелы уголовно-правового регулирования и охраны различных по

84

аксиологическим (ценностным) оценкам общественных отношений11, осуществляется правовая оценка, т.е. квалификация, преступлений, дифференцируется тяжесть уголовной ответственности в зависимости от того, содержатся ли в действиях виновного лица признаки состава того или иного вида преступления.

Режим конституционной законности при осуществлении правосудия по уголовным делам обеспечивается наряду с другими факторами в первую очередь безупречно точным применением норм Особенной части уголовного законодательства формирующих соответствующие составы преступлений. Это обстоятельство возводит состав преступления в ранг одного из важнейших гарантов основополагающего фундаментального принципа законности, декларированного в ст. 3 УК РФ, в сфере уголовно-правового регулирования, ибо он определяет не только основание уголовной ответственности (об этой определяющей, главнейшей функции состава речь пойдет ниже), но и степень репрессивности мер государственно-правового принуждения.

Исключительная значимость состава преступления и тем, что он многофункционален. К сожалению, глубокой разработке достаточно сложной проблемы функций состава преступления российская наука уголовного права не уделяла должного внимания. Именно поэтому авторы учебника сочли необходимым рассмотреть этот важный вопрос в отдельном параграфе.

Чтобы полнее и глубже понять и усвоить рассматриваемую краеугольную категорию уголовного права — состав преступления, совершенно необходимо впервые в учебниках по данной фундаментальной отрасли права, разумеется, в самом сжатом, предельно лаконичном виде рассмотреть исторический и гносеологический аспекты емкой и одновременно крупномасштабной проблемы состава преступления.

Впервые термин «Состав преступления» появился в юридической литературе только в конце XVI в., но в то очень далекое от нас время это была сугубо уголовно-процессуальная категория, связанная с определением пределов предмета доказывания по уголовным делам. И лишь спустя многие десятилетия она начала приобретать уголовно-правовое значение как формально и законодательно закрепленное понятие того или иного вида преступления (убийства, кражи и т.д.) с присущими только ему обязательными, типичными, достаточными и отличительными признаками.

11 См. главу 1 настоящего учебника.

85

Сегодня юристы всего мира — теоретики и практики — широко пользуются термином «состав преступления», который прочно вошел в понятийный аппарат уголовного права. Однако так было далеко не всегда.

В историческом плане, учитывая многовековую историю развития права, уголовноправовое понятие «состав преступления» категория, можно сказать, еще очень юная: в законодательные и научные источники, в понятийный аппарат собственно уголовного права она вошла только в конце XVIII — начале XIX в. И надо признать, что серьезную и глубокую по тем временам разработку теории и состава преступления впервые предприняли представители так называемой нормативной школы уголовного права — немецкие ученые-юристы конца XIX — начала XX в. Э. Белинг, К. Биндер, Р. Франк. Среди них наибольший вклад в нормативную концепцию состава преступления внес, пожалуй, Э. Белинг. Его взгляды на сущность состава преступления представляют и для нас немалый интерес, имея в виду, что и ряд современных отечественных теоретиков уголовного права исповедовали, по сути, нормативистский подход к понимаю состава преступления. Итак, по мнению Э. Белинга и его единомышленников, как общее понятие состава преступления, так и отдельные составы преступлений (составы убийства, изнасилования, кражи и т.д.) — это чистые абстракции, сугубо понятийные категории. В силу этого признаки состава всецело относятся к миру понятий, к букве закона12. По его мнению, «состав — это элемент уголовного закона и он принадлежит исключительно закону, а не реальной жизни»13. Состав преступления, неоднократно подчеркивал он, это чисто абстрактный, сугубо нормативный элемент законодательства, лишенный какоголибо социального содержания. Отсюда и генеральный вывод нормативистов: «состав в чистом виде не включает в себя момент деяния. Он не содержит, или, во всяком случае, не должен содержать указание на волевое деяние человека»14. При этом согласно нормативной теории состав преступления вообще лишен важнейшего элемента преступления — вины. По утверждению представителей нормативной школы, «состав может быть осуществлен лицом как виновно, так и невиновно»15.

12Beling E. Die Zehre vom Verbrachen. Tubingen, 1906. S. 7.

13Op. cit. S. 113.

14Op. cit. S. 145.

15Op. cit. S. 179.

86

С позиций современной теории права полная несостоятельность — и теоретическая и практическая — нормативной школы уголовного права состоит не только в том, что она отрицает за этой категорией социальную сущность любого деяния, обладающего признаками состава преступления, предусмотренного законом, но и в полном разрыве объективных и субъективных признаков (вина) поведенческого акта человека. Пожалуй, верх ее несостоятельности — утверждение (практически всех представителей нормативной школы права), что основанием уголовной ответственности является не состав преступления, а нарушение правопорядка в целом, которое устанавливает судья в соответствии со своими субъективными восприятиями правовой оценки деяния16.

Такой подход к значению состава преступления и отрицания его объективного значения в основании уголовной ответственности лица за содеянное, по нашему мнению, глубоко антинаучен и реакционен, о чем со всей очевидностью писал еще академик А.А. Пионтковский: «Она сводила на нет состав преступления как основание уголовной ответственности и являлась теоретической базой для оправдания судейского усмотрения и ломки законности в эпоху империализма»17. Эта оценка одного из мэтров науки современного российского права актуальна и в наши дни — дни становления России как подлинно демократического правового государства (ст. 1 Конституции РФ).

Между тем приходится, к сожалению, констатировать, что и некоторые крупные отечественные ученые придавали категории «состав преступления» сугубо нормативное (понятийное) значение, отделяя, по существу, общественно опасное деяние как антисоциальное явление, как объективный факт действительности от сугубо нормативной (понятийной) категории «состав преступления» в качестве структурного элемента уголовного законодательства.

Характерна в этом отношении позиция известного российского ученого Г.А. Кригера, который в свое время выдвинул оригинальную идею о двух относительно самостоятельных, хотя и в их единстве, основаниях уголовной ответственности: первое — общественно опасное деяние как факт объективной действительности и второе юридическое основание — деяние, содержащее признаки состава преступления, указанные в правовой норме как законодательном понятии18. Иначе говоря, в такой интерпретации

16Dona Azu. Der neueste. Stzafgesetznt — Wuzf in Lichte des «richtngen Rechtes». Berlin; Leipzig, 1926. S. 263.

17Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961. С. 131.

18См.: Кригер Г.А. Состав преступления и его значение // Советская юстиция. 1982. № 6. С. 8–9.

87

единое социально-правовое явление — состав преступления — искусственно расчленяется на социальное содержание и его нормативную форму, и соответственно содержание и форма объявляются двумя относительно самостоятельными основаниями уголовной ответственности — материальным и юридическим. При этом, видимо, не учитывается общепризнанный постулат, что в праве вообще и в уголовном праве в частности социальное не может существовать вне своей юридической формы. Социальное приобретает правовое значение только в том случае, если оно получило отражение в юридической форме. Право, и это всегда было одним из основных положений материалистической философии, одновременно — феномен и социальный, и нормативный, так как оно является неотъемлемым компонентом обширнейшей социальной сферы — надстройки над экономическим базисом общества. Все что лишено социального содержания и общественных потребностей для права ревалентно, ибо материальное содержание, его сущность всегда было, есть и будет первично, а его юридические формы, право в целом — вторично, производно от первого. Это неоспоримое положение всецело относится и к составу преступления, который в качестве законодательной или доктринальной категорий всего лишь отражает, выражает

всоответствующей форме определенное антисоциальное содержание строго регламентированных законом поведенческих актов людей.

Состав преступления как законодательное понятие, как нормативную конструкцию, некую описанную в законе и императивно предписанную им модель общественно опасного деяния, а не само деяние подобного свойства как таковое, широко употребляется

влитературе и некоторыми авторами, не дающими четкого пояснения, в каком значении употребляется ими данный термин. Между тем термин «состав преступления» имеет не только это значение, но и другие, и в их числе в первую очередь — социальный генезис самого данного понятия от кого бы оно не исходило — от законодателя, науки, отдельных исследователей. И в этом отношении, чтобы усвоить суть вопроса, первостепенное значение приобретает гносеологический аспект проблемы состава преступления, в том числе и значения указанного термина в том или ином контексте его употребления.

Итак, прежде чем перейти к рассмотрению гносеологического аспекта указанной проблемы, полезно еще раз подчеркнуть, что состав преступления — одно из центральных категориальных научных понятий учения о преступлении. Вместе с тем он на родовом и

88

преимущественно на видовом уровнях обобщения его элементов и признаков выступает как понятие нормативное, как категория объективного права. В этих двух качествах состав преступления, с одной стороны, необходимый инструмент познания антисоциальных явлений, с которыми призвано бороться уголовное право, а с другой — средство морально-нравственной и юридической оценки указанных негативных явлений под углом зрения полного соответствия их абстрактным требованиям уголовного закона, тождества надлежащей нормативной модели. И в первом, и во втором качествах состав преступления есть научное или законодательное понятие, и как таковое являет собой абстракцию того или иного уровня обобщения его элементов и признаков. Именно в указанных аспектах зачастую рассматривается состав преступления в ряде научных или учебных источников. Более того, сведение одной из центральных уголовно-правовых категорий «состав преступления» к сугубо юридическому понятию, к законодательной конструкции, к нормативной или научной абстракции, умозрительной модели выдается чуть ли не за достижение теории уголовного права, а попытки выявить социальный генезис, материальную основу подобных построений без всяких к тому оснований объявляется смешением фактических признаков общественно опасного деяния», рассмотрением в одной плоскости «совершенно разнопорядковых категорий»19. Признаться, такой «аргумент» вызывает чувство удивления, поскольку право одновременно является единым феноменом — и социальным, и нормативным, причем социум всегда стоит на первом месте, и право как производное вторичное образование, как отражение первого, как юридическая форма — на втором. Нелишне в этой связи напомнить, что еще К. Маркс писал: «Форма лишена всякой ценности, если она не есть форма социального содержания»20.

Полная несостоятельность ограничения категории «состав преступления» лишь узкими рамками только законодательного или научного понятия легко обнаруживается, если взглянуть на проблему с гносеологической позиции, т.е. исходить из постулатов материалистической теории познания, теории отражения, исходным пунктом которых служит основополагающий принцип, устанавливающий, что выработанное в результате познания подлинно научное понятие должно быть относительно своему источнику — оригиналу, реально существующему в материальном или социальном мире.

19 Кригер Г.А. Указ. соч. С. 8.

89

Применительно к уголовному праву с его системой нормативных понятий таким объективно существующим источником — оригиналом является общественно опасное поведение человека и лишь в таком объеме своего содержания и в таких пределах, которые обнаруживают специфические и типичные черты общественной опасности поступка и, по оценке законодателя, достаточны и необходимы для отнесения его к числу преступных и наказуемых.

Именно состав преступления как понятие, сформированное на основе детального изучения черт, признаков, свойств реально существующего оригинала (фактического аналога) и закрепленное в диспозиции правовой нормы, является своеобразным «правовым масштабом» для оценки всех подобных деяний данного рода или вида. Вне этого непременного условия само понятие состава преступления становится «творением чистого разума», умозрительной понятийной конструкцией, а поэтому произвольным, оторванным от явлений социальной действительности и в силу этого лишенным научной ценности и познавательного значения.

Состав преступления, если он сформирован достаточно полно и точно как на законодательном, так и научном уровнях, не может не отражать определенного антисоциального содержания общественно опасного деяния, которое, однако, несколько уже всего объема содержания данного поведенческого акта. Это более узкое содержание антисоциального факта, которое отражает во всех своих существенных, необходимых и типически оригинальных свойствах, сторонах, чертах и признаках состав преступления, как нормативное или научное понятие можно назвать «составом общественно опасного деяния». Полагаем, что это наиболее удачный термин, который ввела в научный оборот Н.Ф. Кузнецова21. Только так, как мы полагаем, должен рассматриваться обсуждаемый вопрос, ибо содержанию понятийной категории должно соответствовать такое же содержание социальной категории, хотя полного тождества между ними достичь практически вряд ли возможно. Действительно, если отрицать наличие в объективной действительности реального состава общественно опасного деяния, то, спрашивается, что же отражает состав как юридическое понятие независимо от того, сконструировано ли оно законодателем или наукой? С позиции нормативного истолкования этой категории вряд ли

20Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 159.

21Советское уголовное право. Часть Общая. М., 1981. С. 8.

90

можно дать на поставленный вопрос убедительный аргументированный ответ. И в этом не только слабость, но и серьезная погрешность в поисках истины.

Соображения, изложенные выше, позволяют заключить: реальная социальная основа формирования юридического понятия о преступлении определенного вида (законный состав преступления) — фактически существующий состав общественно опасного деяния. Последний и состав преступления, закрепленный в нормах Общей и Особенной частей УК РФ, соотносятся друг с другом как явление в его массовидном значении и понятии о нем. Только такой подход к пониманию сущности состава преступления ставит законодательную деятельность на подлинно научную основу, правосозидающая власть становится субъектом социального познания, в основе которого лежит материалистическая теория отражения.

В связи с рассматриваемым принципиальным вопросом студенты (слушатели) должны четко уяснить, что общепризнанный термин имеет, однако, три самостоятельных, но взаимосвязанных друг с другом значения, в каждом из которых встает перед нами только в своей, ему присущей ипостаси.

Во-первых, состав преступления в значении явления социальной реальности как строго структурированное содержание общественно опасного деяния, имеющего свои четкие границы и в обобщенном типизированном виде отраженное в коллективном (законодатель) или индивидуальном сознании (отдельный ученый, исследователь) познающего субъекта в форме нормативного общеобязательного установления либо научной дефиниции. В этом значении он является объектом познания, аналогом сформированного на этой основе соответствующего понятия.

Во-вторых, состав преступления в значении законодательной конструкции, общеобязательного юридического понятия, закрепленного в диспозиции уголовноправовой нормы, относящейся к Особенной части, и в соответствующих нормах Общей части УК (ст. 20, 25, 26, 27, 30, 33). Поскольку это понятие — элемент, составная часть действующего уголовного законодательства, оно является не только официальным, но и обязательным для всех и каждого.

В-третьих, состав преступления как научное понятие, как доктринальная дефиниция вырабатывается и формируется на более высоких уровнях обобщения его элементов и признаков и представляет собой теоретические определения самого крупного масштаба с

91

максимально возможной степенью обобщения слагаемых определяемого явления, например, общее понятие состава преступления.

Научными понятиями являются, как правило, и дефиниции родовых составов отдельных систематизированных групп преступлений, описанных в соответствующих главах Особенной части УК РФ. По общему правилу, подобные дефиниции бывают более детализированы и объемны по содержанию, а иногда и просто излишне мудреными. Вот, например, как определяет общее понятие служебного преступления А. Аснис: «Общее понятие состава служебного преступления представляется обоснованным определить как составляющую теоретическую модель, систему вычлененных посредством и в результате анализа, синтеза и других мыслительно-логических операций, а также применения диалектического метода восхождения от абстрактного к конкретному в мышлении, объективных и субъективных признаков, характеризующих в общей форме все конкретные составы служебных преступлений, предусмотренных нормами Особенной и Общей части уголовного законодательства»22. Легко заметить, что это не определение понятия родового состава служебного преступления, а простой набор слов, не несущих никакой информации, и главное не раскрывающих содержание ни одного родового признака данных деяний.

Однако приведенное доктринальное понятие родового состава — это, конечно, исключение. Общие научные понятия по общему правилу обладают достаточно высокой степенью значимости. И мы полностью согласны с авторитетным и, безусловно, правильным мнением А.А. Пионтковского о том, что «общее понятие состава преступления в теории уголовного права приобретает большое научно-познавательное значение. Оно является, подобно всякой научной абстракции, необходимой ступенью в процессе познания конкретных составов преступлений, теоретической основой для раскрытия их содержания и для правильного применения на практике уголовного закона»23.

Что касается научных понятий видовых составов преступлений (мошенничества, причинения вреда здоровью различной степени тяжести, хулиганства и др.), то они встречаются в литературе очень часто, в частности, практически в любой диссертации, посвященной проблемам Особенной части уголовного права, всегда содержатся

22 Аснис А. Понятие состава служебного преступления // Уголовное право. 2004. №3. С. 5–6.

92

положения de lege ferenda, т.е. предложения их авторов, адресованные и направленные на усовершенствование действующих уголовных законов. Нередко подобного рода рекомендации являются конструктивными и, несомненно, представляют известный интерес для изучения их законодательными органами в процессе нормотворческой деятельности.

При всем этом в основе законодательных и научных (доктринальных) понятий лежит состав общественно опасного деяния, являющийся, следовательно, базисной категорией для данного процесса познания, которую с большей или меньшей точностью призваны отразить сами понятия. Только при таком дифференцированном подходе при изучении социально-правовой категории «состав преступления» с правильных гносеологических позиций можно разрешить остродискуссионные проблемы теории права, к числу которых относится и проблема соотношения состава преступления и общественной опасности.

Из изложенного выше становится предельно ясно, что состав преступления в значении юридического понятия, теоретической конструкции или описательной модели не может содержать в себе признака (точнее — свойства) общественной опасности, поскольку само понятие ничего нарушать не может и никакой угрозы нарушения или причинения вреда чему-либо в себе не имеет.

Однако фактический состав деяния как реально существующая антисоциальная система, состоящая из взаимодействующих обязательных именно для данного системного образования элементов, обладает, конечно, свойством общественной опасности. Говоря словами проф. А.Н. Трайнина, она «разлита по всей структуре» этого состава, причем каждый отдельный его элемент и признак, своеобразным образом взаимодействуя с другими элементами, как это бывает в любой системе, вносит свою лепту в общую «копилку» общественной опасности деяния в целом, наращивая ее совокупную величину (степень)»24.

Что касается вопроса о соотношении фактического состава общественно опасного деяния и формально-юридического признака уголовной противоправности, то следует констатировать, что он достаточно сложен. До его (состава) криминализации, т.е. признания законодателем преступлением определенного вида и включением в систему

23Курс советского уголовного права. Часть Общая. Т. 2. М., 1970. С. 93.

24Более подробно по этому вопросу см. гл. IV «Системно образующие факторы общественной опасности деяния»: Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная категория уголовного права. М., 1989. С. 58–109.

93

действующего УК РФ, он, естественно, признаком противоправности не обладает. После завершения процесса криминализации в соответствии с процедурами, установленными Конституцией России, он приобретает значение легального (законного) состава преступления со всеми его атрибутами, в том числе и в первую очередь противоправности. Из этого, однако, не следует, что одно качество состава переходит в другое качество: состав общественно опасного деяния остается неизменен, но его фактически существующие элементы и признаки всего лишь получают отражение в законе и легализуются как компоненты нормативной категории и в этом качестве составляют содержание диспозиции соответствующей уголовно-правовой нормы.

Ввиду сложности рассматриваемого вопроса полезно сформулировать краткий итог. Он состоит в следующем.

Системно образующие факторы общественной опасности соотносительны элементам и признакам фактического состава (структуры) деяния, которые в типизированном и обобщенном виде в процессе нормотворчества получают отражение в уголовно-правовой норме уже в форме легального состава преступления определенного вида. В широком смысле слова не будет отступлением от истины сказать, что в последнем значении состав есть не что иное, как уголовная противоправность, являющаяся юридической формой антисоциального содержания — общественной опасности преступления как его материальным сущностным свойством. Отмечая это обстоятельство, Н.Ф. Кузнецова пишет: «Понимание состава преступления лишь как модели, законодательного описания преступления стирает различие между составом преступления и диспозицией уголовноправовой нормы и низводит его только до значения юридического признака преступления — противоправности»25.

Состав преступления как системное образование с точки зрения своей архитектоники и внешней формы имеет достаточно жесткую структуру. Ее содержание образуют четыре обязательных элемента: 1) объект посягательства, представляющий собой специальное благо, охраняемое уголовным законом; 2) деяние, причиняющее ему вред, ущерб; 3) внутренняя сторона поведенческого акта, т.е. психическое отношение лица к содеянному и 4) сам деятель, который своим действием породил и объективно и субъективно процесс нарушения защищаемого законом аксиологически ценного блага. В

25 Кузнецова Н.Ф. Состав преступления: спорные вопросы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1987. № 4. С. 23.

94