Лекции 2,3,4

Особенность уголовно-процессуальной нормы состоит еще и в том, что один и/или несколько из ее элементов может содержаться в другом разделе или части Уголовно-процессуального кодекса или вообще в другом законе. Наиболее четко это можно проследить в случае несоблюдения уголовно-процессуальной формы. Например, неучастие понятых при производстве осмотра места происшествия влечет признание протокола осмотра недопустимым доказательством по уголовному делу. Гипотезой будет то обстоятельство, что осмотр производился без участия понятых (ст. 177 УПК РФ), диспозицией – сведения, установленные в протоколе осмотра места происшествия, выступают доказательством по уголовному делу (ст. 83 УПК РФ), а санкцией - признание данного доказательства недопустимым как полученное с нарушением требований УПК РФ, вследствие чего, не имеющим юридической силы (ч. 1 ст. 75 УПК РФ).

Гипотеза всегда указывает на обстоятельства реальной действительности (условия), при наличии которых реализуется уголовно-процессуальная норма. В зависимости от количества указанных обстоятельств, различают гипотезы двух видов: простые и сложные.

Простая гипотеза связывает действие нормы с одним конкретным жизненным обстоятельством. Если гипотеза сформулирована таким образом, что предоставляет право выбора одного из нескольких обстоятельств, то такая простая гипотеза называется альтернативной. Примером последней может служить ч.1 ст. 97 УПК РФ, перечисляющая альтернативные основания для избрания меры пресечения.

Сложная гипотеза связывает действие уголовно-процессуальной нормы с несколькими конкретными жизненными обстоятельствами. Так, при наличии повода и основания для возбуждения уголовного дела следователь, дознаватель выносят об этом соответствующее постановление (ч. 1 ст. 146 УПК РФ).

Диспозиция формулирует само правило поведения, т.е. порядок производства того или иного процессуального действия или порядок принятия процессуального решения, или дает характеристику имманентных признаков той или иной процессуальной категории Диспозиция уголовно-процессуальной нормы по способу изложения может быть прямой, альтернативной или бланкетной.

Простая диспозиция описывает один поведенческий вариант производства процессуального действия или принятия решения участниками, а также в отношении участников уголовного судопроизводства. Например, правосудие по уголовному делу в Российской Федерации осуществляется только судом (ч. 1 ст. 8 УПК РФ).

Альтернативная диспозиция предлагает обратиться к нескольким поведенческим вариантам, и, как правило, эти варианты предусмотрены в другой статье УПК РФ. Пожалуй, последнее – главный недостаток УПК в его современном нормативном выражении. Бесконечное множество отсылок от одной статьи к другой, а зачастую – к третьей и четвертой, порой, не приводят к эффективному и единообразному правоприменению. Так, при рассмотрении уголовного дела в порядке, предусмотренном частью пятой статьи 247 УПК РФ, председательствующий выясняет, вручена ли защитнику подсудимого и когда именно копия обвинительного заключения или постановления прокурора об изменении обвинения. При этом судебное разбирательство уголовного дела не может быть начато ранее 7 суток со дня вручения защитнику копии обвинительного заключения или постановления об изменении обвинения (ч.3 ст.

неправильный перевод выступает в качестве гипотезы уголовно-процессуальной нормы (п. 1 ч. 4 ст. 59 УПК РФ), а во втором - в качестве диспозиции уголовноправовой нормы (ч.1 ст. 307 УК РФ).

§3. Толкование норм уголовно-процессуального права

Вводное понятие. Толкование уголовно-процессуальных норм – интеллектуально-волевая деятельность по выявлению подлинного содержания норм уголовно-процессуального права в целях обеспечения их правильной реализации.

Отраслевые особенности толкования выражаются в специальных объекте, субъектах данной деятельности, а также некоторых свойствах самих актов толкования.

Объект толкования. При выделении такого критерия как объект толкования в первую очередь необходимо выделить толкование норм уголовногопроцессуального права. В качестве средств такого толкования выступают нормыпринципы, нормы-определения, с помощью которых разрешаются противоречия между формой и содержанием процессуальных норм.

Так, на практике нередки случаи совпадения в одном и том же лице процессуального статуса потерпевшего-юридического лица и подозреваемого (обвиняемого), который, например, стал учредителем такого потерпевшего и вправе принимать решения, обязательные для исполнения потерпевшимюридически лицом. В случае заявления ходатайства «таким» потерпевшим о прекращении уголовного дела за примирением сторон, формально, положения ст. 25 УПК РФ не нарушаются, однако норма-принцип, содержащаяся в ч.2 ст. 15 УПК РФ, запрещает возлагать на одно и то же лицо функцию обвинения и функцию защиты, а, следовательно, не допускает прекращение уголовного дела в порядке ст. 25 УПК РФ в подобных случаях.

С другой стороны, низкий, на первый взгляд, уровень юридической техники при обращении к норме-определению, содержащейся в п.20 ст. 5 УПК РФ, позволяет непричастность лица к совершению преступления (п.1 ч.1 ст. 27 УПК РФ) отнести как к группе процессуальных, так и к группе материально-правовых оснований прекращения уголовного преследования.

Следующий вид уголовно-процессуального толкования по объекту –

толкование положений, содержащихся в процессуальных актах по уголовному делу. Так, в соответствии с ч.3 ст. 60 УК РФ суд при назначении наказания в приговоре должен учитывать характер и степень общественной опасности преступления, но ни уголовный, ни уголовно-процессуальный закон не определяют данные понятия. Только Верховный суд РФ дает толкование указанных положений: «Характер общественной опасности преступления определяется в соответствии с законом с учетом объекта посягательства, формы вины и категории преступления (статья 15 УК РФ), а степень общественной опасности преступления - в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного, в частности, от размера вреда и тяжести наступивших последствий, степени осуществления преступного намерения, способа совершения преступления, роли подсудимого в преступлении, совершенном в соучастии, наличия в содеянном обстоятельств, влекущих более

на которые ссылается сторона защиты, предлагает понимать не только ссылку в обвинительном заключении на источники доказательств, но и приведение в обвинительном заключении или обвинительном акте краткого содержания доказательств15.

Распространительное толкование (его еще иногда называют адекватным) имеет место быть, когда положения закона необходимо соотнести с существующей правоприменительной практикой. Так, в соответствии со ст. 401.16 УПК РФ суд кассационной инстанции вправе проверить производство по уголовному делу в полном объеме независимо от доводов кассационной жалобы или представления. При этом суд проверят только законность вступивших в силу приговора, определения или постановления суда, а значит только по имеющимся в деле доказательствам. Вместе с тем, Верховный суд дает адекватное разъяснение пределов прав суда кассационной инстанции, указывая, что при разбирательстве в суде кассационной инстанции могут быть рассмотрены не только материалы, имеющиеся в уголовном деле, но и дополнительные материалы, поступившие с жалобой или представлением либо представленные сторонами, если они содержат сведения, имеющие значение для правильного разрешения дела, и не свидетельствуют о наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств16.

При ограничительном толковании, объем толкуемого положения явно уже его буквального содержания в законе. В частности, ст. 25 УПК РФ допускает прекращение уголовного дела за примирением сторон только в отношении лица, впервые совершившего преступление. Однако в силу занимаемой позиции Верховного суда это вовсе не означает, что данное лицо ранее не совершало преступление. Например, таким лицом может быть подозреваемый, обвиняемый, в отношении которого ранее прекращалось уголовное дело по нереабилитирующим основаниям. Иными словами, в судебной практике под лицом, совершившим преступление, понимается только лицо, имеющее судимость17.

Субъекты толкования. Принимая во внимание множественность субъектов толкования, особое значение имеет деятельность федеральных органов государственной власти Российской Федерации, международных органов, специально уполномоченных в установленном порядке давать разъяснения уголовно-процессуальных норм. В этом смысле в ряду субъектов толкования, в первую очередь, следует выделить Верховный суд РФ, Конституционный суд РФ, Генерального прокурора РФ.

Толкование Верховного суда РФ содержится в постановлениях Пленума, обзорах и обобщениях судебной практики, утверждаемых Президиумом и судебными коллегиями Верховного суда РФ.

Компетенция Верховного суда РФ определяется в довольно абстрактно: «дает разъяснения по вопросам судебной практики» (ст. 126 Конституции РФ). Вместе с тем, именно такая конституционная формулировка дает основания относиться к разъяснениям Верховного суда РФ именно как к актам толкования, которые именно разъясняют положения закона, а не подменяют его собой. Ведь деятельность суда является подзаконной, а не «подпленумной» или какой-либо иной (ст. 120 Конституции РФ). А значит, акт толкования не должен и не может

15Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. №5.

16Бюллетень Верховного Суда РФ. 2014.№4.

17Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011.№4; Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. №4

§4.Уголовно-процессуальные отношения

Как и любые другие правоотношения, уголовно-процессуальные отношения имеют свою собственную структуру. В ее составе традиционно выделяются содержание, субъекты, или участники, и объект.

Содержание правоотношения составляют взаимные права и обязанности его участников.

В уголовно-процессуальном праве существуют так называемые традиционные отношения, которые возникают на основе процессуальных нормправил, указывающих на субъективные права и юридические обязанности участников. Иногда их называют классическими или конкретными правоотношениями, поскольку в них четко определены как содержание правоотношения (права и обязанности), так и его участники.

Вместе с тем, данная формула в уголовно-процессуальном праве соблюдается не всегда. Например, при закреплении принципов уголовного судопроизводства (законность, охрана прав и свобод личности) права и обязанности носят абстрактный, всеобщий характер.

По своему функциональному предназначению уголовно-процессуальные отношения связаны с определением порядка, процедурных правил совершения тех или иных действий/бездействия (порядок производства допроса, обыска, выемки), и ни в коем случае не связаны с определением преступности или наказуемости деяния (например, установление верхнего предела наказания за совершенное преступление). Последнее свойственно именно материальным, уголовно-правовым отношениям.

Субъектами уголовно-процессуальных отношений выступают их участники,

круг которых достаточно широк. Как правило, одной из сторон правоотношения выступают органы государственной власти, их представители и должностные лица, иными словами, правоприменители. Например, субъектами уголовнопроцессуальных отношений выступают суд; прокурор; следователь; дознаватель; иные органы государственной власти на правах юридических лиц, за исключением публично-правовых образований (Российская Федерация, ее субъекты, муниципальные образования), последние выступают в лице своих органов.

Уголовно-процессуальное отношение направлено на конкретные предметы или действия, именно последние, а не какие-либо другие явления, выступают

объектом уголовно-процессуального отношения. Например, обжалование бездействия следователя лицом, чьи права и интересы затронуты данным бездействием, направлено на признание данного бездействия судом незаконным и необоснованным и возложение обязанности на следователя произвести конкретное процессуальное действие, например, осмотр места происшествия или очную ставку. Или, например, производство такого следственного действия как обыск направлено на обнаружение орудия преступления в помещении, где проживает подозреваемый.

Вместе с тем, как уже отмечалось, в доктрине уголовного процесса выделяется основное (системообразующее) уголовно-процессуальное отношение, которое направлено на выявление (изобличение) лица, совершившего преступление. В ряде случаев, при рассмотрении в соотношении и взаимосвязи с уголовной ответственностью и некоторыми другими элементами межотраслевого механизма

уголовно-правового регулирования, его также называют уголовным преследованием20.

____________________________

На примере основного уголовно-процессуального отношения проявляется еще одна важная их особенность. Она заключается в том, что характеристика уголовно-процессуальных отношений неразрывно связана с характеристикой уголовно-правовых отношений. Подобное соотношение между ними определяется главным образом некоторыми особенностями норм материального уголовного права, поскольку последние для своей реализации, для своего применения, как правило, нуждаются в процессуальных нормах. Без этих последних, без их применения нормы уголовного права не реализуются, не действуют. Довольно оригинально высказывается по этому поводу проф. А.Д. Прошляков: «Уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное право – это тело, душа и воля. Тело без души мертво, душа без тела призрак, а отсутствие воли может привести живой организм к параличу»21.

Поскольку нормы уголовного права в большинстве случаев нуждаются для своего применения в нормах процессуального права, постольку правоотношения, возникающие при применении норм материального уголовного права, также нуждаются в уголовно-процессуальных отношениях. Главным образом, именно в этом и состоит сущность уголовно-процессуальных отношений - в соотношении и взаимосвязи с уголовно-правовыми отношениями, которое «выражается в том, что

уголовно-правовые отношения реализуются обычно через уголовнопроцессуальные, а эти последние возникают и получают свое развитие лишь в связи с уголовно-правовыми отношениями»22.

Вместе тем с тем, указанная взаимосвязь этих двух типов (правовых и процессуальных) правоотношений позволяет четко выделить моменты их начала и прекращения. Последнее является особенно важным, поскольку установление этих временных границ предопределяет конструкцию таких уголовно-правовых и уголовно-процессуальных институтов, как давность уголовного преследования, снятие судимости, и имеет большое практическое значение для принятия решений по таким вопросам, как назначение наказания по совокупности преступлений и/или совокупности приговоров, прекращение уголовного дела (уголовного преследования) и освобождение от уголовной ответственности. В то же время, в литературе высказаны разные мнения о моменте возникновения уголовнопроцессуальных и уголовно-правовых отношений. Думается, главный источник существования подобного плюрализма мнений - различное понимание природы правоотношения как такового.

Не вдаваясь в дискуссию, представляется верным суждение, согласно которому уголовно-правовые и уголовно-процессуальные правоотношения «не только самостоятельны, но и не соотносятся друг с другом как содержание и

20Козубенко Ю.В. Уголовное преследование: опыт комплексного исследования. СПб., 2006. С. 20, 23-58.

21Прошляков А.Д. Взаимосвязь материального и процессуального уголовного права. Дисс. … докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1997. С. 34.

22Ривлин А.Л. Об уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношениях // Правоведение. 1959. № 2. С. 111.

форма»23, поскольку как материальное, так и процессуальное уголовное право имеет свой собственный предмет – общественные отношения, однако не те, которые порождают отношения, требующие правового регулирования, а те, которые подвергаются такому регулированию. Кроме того, правоотношение и отношение, которое непосредственно регулируется нормами права и принадлежит к числу реальных, фактических, представляют собой различные явления24. В этом смысле правоотношение выступает средством правового регулирования.

Приведенное особенно важно при определении момента возникновения отношений через характеристику средств уголовно-правового регулирования, поскольку, когда поднимаются вопросы связи содержания и формы, речь, как правило, идет применительно к различным понятиям, отдельно к реальному отношению, составляющему предмет уголовно-правового регулирования, и к правоотношению как средству регулирования.

Сформулированные леммы предопределяют решение вопроса о моменте возникновения и прекращения основного уголовно-процессуального и уголовноправового отношений.

Разрешим его на конкретном примере.

Возьмем широко распространенную формулу о возникновении уголовной ответственности как правоотношения в момент совершения преступления25. Сторонники этой точки зрения ссылаются на то, что совершение общественно опасного деяния есть юридический факт, являющийся основанием возникновения уголовно-правового отношения, что общественно опасное деяние морально оценивается лицом, совершившим его, осознается им как нарушение правовой нормы, и что лицо испытывает отрицательную оценку своего поведения, выраженную в правовой норме26.

Как известно, любые правоотношения, в том числе и уголовно-правовые, возникают независимо от субъективного отношения лица, совершившего преступление, к самому факту – нарушению уголовно-правовой нормы, о существовании которой, кстати говоря, он мог и не знать. Правоотношение нельзя признавать реально существующим, если не установлены, не персонифицированы конкретные его участники, не определено конкретное содержание этого правоотношения (права и обязанности). А значит, если признать, что уголовная ответственность возникает с момента совершения преступления, то тогда следует признать, что ее одинаково несут или понесли и лицо, привлеченное в качестве обвиняемого, дело о котором впоследствии оказалось прекращенным по

23Ной И.С. Уголовное правоотношение – одна из важнейших юридических гарантий конституционных прав и свобод советских граждан // Личность преступника и уголовная ответственность. Межвузовский научный сборник. Саратов, 1979. Вып. 1. С. 21.

24Толстой Ю.К. К теории правоотношений. Л., 1959. С. 70.

25Козаченко И.Я. Уголовная ответственность // Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. М., 1999. С.72. Такой же позиции придерживаются В.И. Курляндский, О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский, А.Л. Ременсон, В.М. Коган, А.В. Наумов.

26К слову сказать, сторонники иной точки зрения (уголовная ответственность наступает в момент вступления обвинительного приговора суда в законную силу) при обосновании своей позиции также выделяют объективное (совершение общественно опасного деяния) и субъективное (негативное отношение правонарушителя к запрету его совершения, т.е. вина) основания уголовной ответственности (См., например: Ткачевский Ю.М. Понятие уголовной ответственности, ее суть и цели // Вестн. Моск. ун-та. Сер.

11.Право. 2000. № 6. С. 10).

реабилитирующему основанию, и лицо, в отношении которого вынесен и исполняется или исполнен обвинительный приговор?!

На самом деле, по мере развития уголовно-процессуальных отношений устанавливаются все обстоятельства совершенного преступления и появляется вероятность возникновения уголовно-правового отношения. А потому неверным было бы считать, что уголовно-процессуальные и уголовно-правовые отношения возникают одновременно с момента совершения преступления и параллельно развиваются. Даже если согласиться с тем подходом, что уголовно-правовое отношение (уголовная ответственность) становится действительным в момент привлечения лица в качестве обвиняемого27, согласно существующим разъяснениям из судебной практики28. Лицо, привлеченное в качестве обвиняемого, в том числе и то, к которому применена мера пресечения, еще не несет уголовной ответственности. Здесь еще нет уголовно-правовых отношений, здесь только уголовно-процессуальные отношения.

Более того, никакие теоретические конструкции уголовной ответственности, которые переносят момент ее возложения (или начало ее реализации) на ту или иную досудебную стадию уголовного процесса, не могут поколебать основополагающего принципа ответственности только в судебном порядке, по приговору суда.

Любые процессуальные действия, производимые следователем в ходе досудебного производства: возбуждение уголовного дела, привлечение лица в качестве обвиняемого, избрание меры пресечения (в том числе и такой суровой, как заключение под стражу) и т. д., - все они есть средство защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но никак не реализация уголовной ответственности. Вот почему, например, лицо считается не отбывавшим наказание в виде лишения свободы даже в том случае, если оно ранее осуждалось к лишению свободы в пределах срока нахождения его под стражей в качестве меры пресечения29.

Именно суд вынесением обвинительного приговора возлагает на виновного уголовную ответственность, поскольку принятием данного процессуального акта завершается формирование состава уголовно-правового отношения (установлен субъект преступления – основной участник уголовно-правового отношения). Вынесение судом оправдательного приговора указывает на отсутствие оснований уголовной ответственности, а следовательно, состава (или наличие) уголовноправового отношения.

Вместе с тем, во избежание недоразумений, как бы ни трактовалось понятие уголовной ответственности, термин «привлечение к уголовной ответственности» не должен вводить в заблуждение, так как последний в доктрине «понимается как постановка вопроса (курсив наш. – Ю. К.) об уголовной ответственности

27Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963. С. 27.

28Так, в определении Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР от 6 сентября 1972 г. по делу У. указывается, что датой привлечения лица к уголовной ответственности является дата постановления о привлечении его к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, а не момент вынесения приговора (Бюл. Верх. Суда РСФСР. 1973. № 11. С. 10 - 11). В постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР от

9января 1974 г. по делу С. говорится, что предъявление обвинения является процессуальным актом привлечения к уголовной ответственности, что вытекает из смысла норм уголовно-процессуального закона, регулирующих статус обвиняемого и порядок предъявления обвинения (Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1974. № 4. С. 8 - 9).

29См.: подп. «ж» п. 10, Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О практике назначения судами видов исправительных учреждений» № 14 от 12.11.2001 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. №1.