книги2 / монография 65

обнаруживаются в фоновых знаниях носителей языка. Специфика лингвокультурной общности представляет собой совокупность фоновых знаний, являющихся основой языкового общения.

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров предлагают следующую, достаточно полную, на наш взгляд, классификацию фоновых знаний с точки зрения их происхождения: а) общечеловеческие; б) региональные; в) страноведческие; г) социально-групповые. Что касается структуры фоновых знаний, то она включает в себя следующие компоненты: 1) языковой, 2) этикетно-языковой, 3) ритуально-язы- ковой. Рассмотрим каждый из них в отдельности.

1. Языковой компонент. К единицам, имеющим фоновую окрашенность, несущим фоновую информацию, относятся средства национально-культурной номинации и прежде всего слова-реалии, раскрывающие специфику жизни народа, общественных икультурных явлений. В научной литературе существует несколько определений слова реалия: это единица, обозначающая «всякий предмет материальной культуры» [Словарь иностранных слов 1987: 429], или «факторы, такие как государственное устройство, история и культура народа, языковые контакты носителей языка сточки зрения их отражения в данном языке» [Ахманова 1969: 384].

Из приведенных определений ясно, что решающим фактором при отнесении какого-либо слова к реалиям выступает национальная окраска их референтов (колорит), которая настолько очевидна, что их нельзя причислить к национальным особенностям другого народа или страны. Выделение реалий единственно возможно при сопоставлении с другими языками, в результате чего обнаруживаются такие виды безэквивалентности, как вещественная (отсутствие данного понятия вжизни народа) или лексико-семантическая (в сравниваемых языках действительность отражается по-разному). Таким образом, основными показателями реалий можно считать безэквивалентность и национально-культурную маркированность.

Выделяется три вида реалий: а) историко-культурные; б) политические; в) бытовые.

а) Историко-культурные реалии обозначают культурные и исторические явления и процессы. Например, der Thing — ‘собрание древних германцев’ — одна из форм общественного управления древних германцев в то время, когда они жили родовыми племена-

91

ми. На этом собрании решались вопросы о военных походах, распределении добычи, наказании предателей и преступников.

б) Политические реалии— кним относятся средства националь- но-культурной номинации, обозначающие:

–единицы административного деления (das Bundesland);

–политические и социальные институты (der Вundesstaat);

–общественные движения (Brot fur die Welt — благотворительная акция, проводимая евангелической церковью с1969 г. накануне Рождества).

в) Бытовые реалии связаны с культурными особенностями этноса. Они обозначают:

–жилища и строения (der Weider);

–специфику труда и его организации (der Arbeitgeber);

–национальную одежду (der Gamsbart);

–праздники, обычаи, ритуалы (der Muttertag, der Nicolaustag);

–реалии, связанные с фольклором (die Merseburger Zauber­ spruche — мерзебургские заклинания), танцами (der Schuhplatter — танец с прихлопыванием руками по голенищам сапог) [Фурманова

1993: 62–63].

2.Вербально-этикетный компонент соотносится сречевым эти­ кетом. Вербально-этикетный компонент фоновых знаний включает также паралингвистические средства — жесты. Например, представителям итальянской культуры свойственна сильная степень жестикуляции, тогда как немцы жестикулируют относительно умеренно, считая предосудительным «говорить руками». Данный компонент тесно связан с культурой поведения, которая, в свою очередь, представляет собой совокупность норм и форм поведения человека, включающую внешнюю и внутреннюю культуру человека, этикет, правила обхождения с людьми.

3.Ритуально-этикетный компонент предполагает осведомлен-

ность о ритуале общения как форме поведения и этикета. Ритуал

иэтикет позволяют каждому, владеющему ими, приблизить к себе человека или держать его на расстоянии. Как и другие, этот компонент по-разному проявляет себя в существующих культурах.

Помимо структуры фоновых знаний значительную важность имеет изучение содержания фоновых знаний, которое складывает-

92

ся из 1) этноисторического, 2) этносоциального, 3) этнобытового

и 4) этнознакового фонов. Рассмотрим каждый из них.

1.  Этноисторический фон — это сведения о культуре этноса

впроцессе его исторического развития, отражающиеся через средства национально-культурной номинации, присутствующие в сознании носителей языка (культуры).

Созданию подобного фона способствует информация, эксплицитно или имплицитно представленная в семантической структуре номинативных единиц, главным образом относящихся к нацио- нально-маркированной лексике (т.е. лексике с культурным компонентом), содержащаяся в словесных комплексах, а также в художественных текстах.

Этноисторический фон как бы манифестирует связь языка, выступающего в качестве продукта человеческой деятельности, с конкретными условиями, в которых она осуществляется. Для экспликации данного фона требуется детальная классификация реалий,

втом числе культурно-исторических. Классификация культурно-и- сторических реалий строится на основе выделения:

а)  исторических явлений, событий, процессов; б)  направлений и течений в национальной культуре (например,

готика в Германии); в)  имен выдающихся исторических личностей (Бисмарк);

г)  исторических памятников и достопримечательностей (Кельнский собор).

2.  Этносоциальный фон представляет собой совокупность знаний о социальных характеристиках участников коммуникации, определяющих стереотипы речевого поведения.

Так, например, культура делового человека подразумевает вежливость, корректность, соответствующий внешний облик и т.п. Другим примером может служить то, что молодежи свойственно объединение в разнообразные группы по интересам, создание своей субкультуры: панки, люберы, рейверы, хиппи [Wolfgang 1967].

3.  Если этносоциальный фон отражает правила поведения носителей языка в дифференцирующем плане, то этнобытовой фон охватывает сведения о культуре в плане интегрирующем. Экспликация этнобытового фона возможна на основе экспликации наци-

онально-культурных признаков содержания понятий, связанных с бытовыми реалиями.

93

4. Этнознаковый фон — это знаковая символика, принятая этносом, а также культурное пространство в широком смысле (особенности инолингвокультурного окружения, выраженные в знаковой форме),которыемогутсоставлятьопределенныетрудностидлятех, кто попадает в другую страну.

Например, человеку, отправляющему письмо в ФРГ, необходимо знать, что там тарифы весьма высоки, и если это не принять во внимание и не заплатить нужную сумму, то оно вернется кадресанту, который будет обязан заплатить штраф. Еще пример с отправлением и доставкой корреспонденции: все, что связано с почтовой службой,аименноформапочтальонов,почтовыеящики,транспорт, осуществляющий перевозку почты в этой стране, — желтого цвета.

С точки зрения социологии и лингвистики межкультурная коммуникация рассматривается как взаимодействие носителей различных языков и культур, где общность определенного минимума фоновых знаний есть условие адекватного взаимопонимания продуциента и реципиента. Выбор же языковых средств, как вербальных, так и невербальных, и их сочетаемость в коммуникативном акте определяется отношениями предметов в реальной действительности, которые могут быть различными в различных культурах [То-

махин 1984].

В психолингвистическом плане представляется едва ли не ключевым положение о том, что передача информации в процессе коммуникации происходит, как считает Г.Д. Томахин, путем «оперирования образами, возникающими в сознании коммуникантов», и что при этом «не происходит “передачи” или “обмена” образами: воспринимаемый знак вызывает лишь возбуждение образа уже имеющегося в сознании реципиента» [Томахин 1984]. Развивая свою мысль, ученый говорит о том, что об успешности процесса межкультурной коммуникации можно судить лишь тогда, когда продуциент и реципиент «работают» на основе сходных образов. Это сходство основывается на общности знаний говорящего и слушающего, знаний, предваряющих восприятие (смысл) языкового знака. Следовательно, общность знаний является одной из ключевых предпосылок для успешной кросс-культурной коммуникации на разных уровнях, когда коммуниканты принадлежат к разным культурам и социумам.

94

Номинативные единицы-лингвокультуремы как носители сведений об особенностях культуры страны изучаемого языка

Все языковые единицы, как известно, обладают планом выражения, то есть формой, и планом содержания — значением, в том числе и номинативным.

Номинативное значение непосредственно соотносится с предметами, явлениями, действиями и качествами действительности, включая и внутреннюю жизнь человека, и отражает их общественное осмысление.

Основной языковой единицей, обладающей номинативным значением, является лексическая единица, или слово, а также словосочетания различной степени устойчивости, если их семантика представляет собой нечто нераздельное, цельное, направленное на внутренне единый предмет или на единое явление. Например,red neck (разг.) — ‘деревенщина’— «белый житель маленького городка или фермер, преимущественно из южных штатов, безразличный кполитике, немного ханжа иконсерватор, который ездит на маленьком грузовичке, хранит дома оружие (ружье) иготов им воспользоваться; он пьетамериканскоепивовбольшихколичествах,являетсястрастным болельщиком и носит джинсы и бейсболку» [Американа 1996: 794].

Наибольший интерес для нас в свете поставленных задач представляет лексика с культурным компонентом, под которым в кросс-культурном аспекте понимается семантика слова, связанная с особенностями национальной культуры. Следовательно, под лексикой с культурным компонентом мы будем понимать номинативные единицы — слова, в семантике которых отражаются особенности национальной культуры той общности, с которой данные единицы, являясь частью языка, неразрывно связаны. В современной терминологии такие слова называются лингвокультуремами.

Слово выступает в качестве единицы общения и обобщения, отражает разного рода культурно-исторические аспекты и т.п. Это подчеркивает значимость так называемой кумулятивной (накопительной) функции слова.

Как считают ученые, лексика исемантика— системы открытые, подвижные, отражающие нашу жизнь, в чем большинство из нас, особенновпоследниедесятилетия,моглиубедитьсявоочию.Слово подчас приобретает особые семантические оттенки, поскольку его

95

значение пронизывают различные созначения, коннотации, которые связывают слово с жизнью определенного языкового коллектива, определенным бытом, сложившимся социальным узусом. Так возникает национальное своеобразие языков исвязанное с ним своеобразие формы выражения мысли.

Наряду с учеными эту мысль, но уже в более яркой, художественной форме, выражают и люди искусства. Рассмотрим с этой точки зрения стихотворение известной отечественной поэтессы Б.А. Ахмадулиной (1937–2010) «Сад»:

Я вышла в сад, но глушь и роскошь

Живут не здесь, а в слове «сад».

Оно красою роз возросших Питает слух, и нюх, и взгляд.

Просторней слово, чем окрестность:

В нем хорошо и вольно, в нем Сиротство саженцев окрепших Усыновляет чернозем.

Рассада неизвестных новшеств, О слово «сад» — как садовод, Под блеск и лязг садовых ножниц

Ты длишь и множишь свой приплод.

Вместилась в твой объем свободный

Усадьба и судьба семьи, Которой нет, и той садовой Потерто-белый цвет скамьи.

Ты плодороднее, чем почва, Ты кормишь корни чуждых крон,

Ты — дуб, дупло, Дубровский, почта Сердец и слов: любовь и кровь.

Твоя тенистая чащоба Всегда темна, но пред жарой Зачем потупился смущенно

Влюбленный зонтик кружевной?

96

Не я ль, искатель ручки вялой, Колено гравием красню? Садовник нищий и развязный, Чего ищу, к чему клоню.

И если вышла, то куда я Все ж вышла? Май, а грязь прочна.

Явышла в пустошь захуданья

Ив ней прочла, что жизнь прошла.

Прошла! Куда она спешила? Лишь губ пригубила немых Сухую муку, сообщила, Что все — навеки, я — на миг.

На миг, где ни себя, ни сада Я не успела разглядеть.

«Я вышла в сад», — я написала. Я написала? Значит есть

Хоть что-нибудь? Да есть, и дивно, Что выход в сад — не ход, не шаг. Я никуда не выходила. Я просто написала так:

«Я вышла в сад...»

Как правило, в качестве отправного пункта рассмотрения лекси- ко-семантических единиц с культурным компонентом используют классификацию, предложенную Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым, где все слова, отмеченные национально-культурной маркированностью, условно делятся на безэквивалентную лексику (БЭЛ), коннотативную лексику (КЛ) и фоновую лексику (ФЛ).

К сожалению, подобное деление недостаточно полно отражает все связи, существующие между языком и культурой. В подтверждение этому сошлемся на статью В.П. Беркова «Словарь икультура народа», в которой приведен интересный для нас пример из языка

97

хауса(хауса—народ,живущийвНигерии,Нигере,Камеруне,Чаде, Гане и других странах Африки, — примечание авторов), в котором не существует специальных обозначений для различных видов мебели, предназначенных для «индивидуального сидения», всвязи счемсуществительноеkujeraвРусско-хаусасловаревыступаеткак единственный эквивалент русских слов стул, табуретка и кресло. Автор справедливо полагает, что расхождение в объеме понятий может сказаться на восприятии объекта русской культуры, выраженного, в частности, в художественном произведении и для которого, на первый взгляд, можно найти словесный эквивалент. Так, читателю-хаусканцу может быть неясно значение следующего диалога из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя: «Позвольте вас просить расположиться в этих креслах, — сказал Манилов. — Здесь вам будет поспокойнее. Позвольте, я сяду на стуле, — сказал Чичиков. — Позвольте вам этого не позволить, — сказал Манилов с улыбкою. — Это кресло у меня ассигновано для гостя».

В.П. Берков высказывает предположение, что непонимание устраняется тем, что, во-первых, точно устанавливаются основные признаки понятий, выражаемых русскими словами стул, кресло, табурет(ка), и что, во-вторых, эти русские слова снабжаются в Русско-хауса словаре не только эквивалентом kujera, но и адекватно передающими эти признаки определениями (толкованиями).

Однако в ряде случаев, по его мнению, и этого окажется недостаточно для полного понимания русского текста, поскольку из этих определений не вытекает непосредственно, что кресло — самый удобный для отдыха и вместе с тем самый дорогой из этих трех видов мебели, тогда как табурет— самый неудобный исамый дешевый. Можно возразить, что об этом легко догадаться из определения, но догадаться об этом возможно лишь при условии, если представление о том, что сидеть в кресле с подлокотниками и мягкой спинкой удобнее, чем на стуле, — представление общечеловеческое, то есть при условии, что существуют некие общечеловеческие представления об удобстве, комфорте. В.П. Берков уверен, что это не так, поскольку, например, народы, не знающие стульев, кресел, табуретов (или не знающие их в нашем традиционном понимании — примечание авторов) в принципе, могут по-иному расценивать их качества [Берков 1975].

98

Таким образом, речь идет о словах частично безэквивалентных, то есть таких словах, которые выражают понятия, не совпадающие по объему. Наличие подобных слов связано с тем, что за основу обобщения в разных локальных культурах могут быть взяты разные признаки; какое бы то ни было совпадение возможно лишь за счет определенной общности культурного прогресса, аналогичного опыта двух народов. Если вернуться к примеру с вышеупомянутыми предметами мебели, то можно увидеть, что воснове выделения лексического понятия кресло, зафиксированного в толковых словарях русского языка, лежат признаки ‘предмет для сидения’, ‘со спинкой’, ‘подлокотниками’, ‘просторный’, тогда как в языке хауса основным идентифицирующим признаком является ‘предмет для сидения’. Остальные признаки понятия kujera являются для языка хауса нерелевантными.

Следовательно, частично безэквивалентная лексика (ЧБЭЛ) также имеет национально-культурную окраску, являющуюся нередко, как показывает практика, одной из помех при восприятии фактов иного языка (культуры). Поэтому необходимо включать в описанную выше классификацию еще одну группу и вести речь о безэквивалентной лексике (БЭЛ), частично безэквивалентной лексике (ЧБЭЛ), коннотативной лексике (КЛ) и фоновой лексике (ФЛ).

Естественно, существует определенная условность границ между составляющими данной классификации, поскольку возможно отнесение одной номинативной единицы к нескольким группам одновременно. Классифицируя подобные номинативные единицы, мы предлагаем опираться на так называемую лингвострановедческуютеориюслова[Верещагин,Костомаров1980],разработанную Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым в 70–80-е годы прошлого века применительно к обучению РКИ в стенах Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина. Теории, ксожалению, сегодня несколько позабытой, но, к счастью, не теряющей своей актуальности: в первую очередь для преподавателей и исследовате- лей-инофонов, занимающихся проблемами контрастивной семантики в обучении иностранному языку как средству межкультурной коммуникации в аудитории своих соотечественников.

Рассмотрим подробнее указанные группы слов, отмеченных на- ционально-культурной маркированностью.

99

Безэквивалентная лексика (БЭЛ). С ней связан самый харак-

терный вид лексики с культурным компонентом. Е.М. Верещагин

иВ.Г. Костомаров называют безэквивалентными «слова, служащие для выражения понятий, отсутствующих в иной культуре и ином языке, слова, относящиеся кчастным культурным элементам, атакже слова, не имеющие перевода на другой язык, одним словом, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому принадлежат» [Верещагин, Костомаров 1973: 53]. БЭЛ не имеет смысловых соответствий в системе содержаний, свойственных другому языку, их существование в конечном счете объясняется расхождением культур. Если назвать частный элемент той или иной культуры ее реалией, то БЭЛ выражает только реалии. Реалии являются носителями национального, местного или исторического колорита; точных соответствий на других языках такие слова не имеют. Расхождение денотатов — вот что лежит в основе БЭЛ, которая относительно широко представлена в разных языках мира.

Специалисты в области лингвострановедческого обучения русскому языку как иностранному традиционно объединяют БЭЛ

иФЛ в одну группу безэквивалентной и фоновой лексики, в свою очередь, состоящую из семи групп.

Отметим, что в период становления лингвострановедения неразделение двух самостоятельных видов лексики скультурным компонентом могло считаться обоснованным — это было время зарождения этой дисциплины в нашей стране, и наиболее существенным тогда являлось определение наличия в русском языке слов, в той или иной степени связанных с национальной культурой.

Однако вдальнейшем, на практике, вконтексте зарождавшегося национально ориентированного обучения пришлось столкнуться

снеобходимостью учитывать адресата, то есть конкретизировать, какие именно слова русского языка являются для представителя иного языка (культуры) безэквивалентными, а какие фоновыми.

Разведение БЭЛ и ФЛ по отдельным группам в каждом конкретном случае стало возможным в результате использования сопоста- вительно-лингвострановедческогоподходавработенадединицами языка, отмеченными национально-культурной маркированностью.

Например, для подавляющего большинства представителей других языков и культур русское слово квас выступает как безэк-

100