книги2 / монография 22

Заключение

рии человеческого капитала как нового ресурса, играющего при этом строе ключевую роль.

Вопрос о рождении нового социального класса, соответствующего этому новому обществу и обладающего принципиально важным для него ресурсом, первоначально ставился в самой общей форме. Обществоведы (особенно работающие в парадигме постиндустриального/сервисного/ информационного общества) подчеркивали качественное изменение в последние полвека характера труда (рост роли умственного и особенно креативного труда) и социальной структуры (размывание и постепенное исчезновение пролетариата, расширение средних слоёв). Но до сих пор ни за рубежом, ни в России не сложилось конвенционального обозначения совокупности работников, имеющих высшее образование и занимающихся сложным нефизическим трудом. Авторы данной монографии определяют их как «профессионалов». В своём системном подходе к изучению этой социальной группы авторы опираются в первую очередь на постмарксистские концепты, предполагающие изучение социальных явлений с опорой на анализ их экономических предпосылок, на акцентирование динамического развития изучаемых явлений, на поиск противоречий их развития. Такой подход, в частности, предполагает осознание определённой условности концепта «человеческий капитал» в классическом смысле этого понятия. Этот концепт соответствует институтам (поздне)капиталистического общества, но по мере формирования предпосылок для перехода к постиндустриальному обществу он постепенно расширяется до «человеческого потенциала», превращающего всю многогранную личность работника в экономический ресурс, но одновременно и отражающего рост самоценности личности. Соответственно, на место «человеческого капитала» приходит уже не просто «человеческий потенциал», но и «человеческое развитие».

Профессионалов как особую социальную группу, играющую важнейшую роль уже в позднеиндустриальном обще-

441

Заключение

стве, нельзя однозначно отождествлять со статистическими классами работников, выделенных согласно классификаторам профессий (ISCO-08, ОКЗ и т. п.), исходящих из иных теоретико-методологических предпосылок. Авторам книги пришлось поэтому решать две связанные с этим проблемы. С одной стороны, профессионалы были последовательно отделены ими от всех типов руководителей, которые, как правило, являются выходцами из профессионалов, но имеют в качестве главного ресурса не столько человеческий капитал, сколько власть. С другой стороны, от профессионалов ими были более жёстко, чем в статистических классификаторах, отделены полупрофессионалы, которые также являются представителями нефизического труда, имеющими специальное профессиональное образование, но работают на тех рабочих местах, где высшее образование не требуется. В результате общая численность российских профессионалов, выделенных в базе РМЭЗ, была оценена ими по состоянию на начало 2020-х гг. в 21% работающих россиян (в то время как по ISCO-08 она составляла в этой базе данных только 18%), причём за последние 20 лет их численность увеличилась только на 2 процентных пункта. При этом в крупных российских городах, включая столичные мегаполисы, среди работников быстрее росла в последние годы доля не профессионалов, а полупрофессионалов и служащих, т. е. групп, близких к профессионалам, но всё же не подпадающих под типичные для них критерии.

В работах западных авторов, изучающих «креативный класс», типичным профессионалом явно или неявно выступает молодой мужчина, после университета успешно делающий карьеру в бизнес-фирме. Для профессионалов современной России практически все эти признаки не типичны. Прежде всего, почти 2/3 отечественных профессионалов работают в госсекторе, что отражает высокую роль государства в развитии российского общества. Правда, в последнее двадцатилетие эта доля постепенно сокращается, но и в ближайшие десятилетия их превалирование, вероятнее всего,

442

Заключение

сохранится. Далее, среди российских профессионалов женщин заметно больше, чем мужчин (в пропорции примерно 2:1), из-за чего многие типичные для профессионалов профессии (например, врач, учитель, отчасти учёный) приобретают статус «женских». Усиливающаяся феминизация российских профессионалов влечёт за собой шлейф негативных последствий, включая «женские» зарплаты в ряде профессий и снижение рождаемости в стране (женщины-про- фессионалы всё чаще жертвуют рождением и воспитанием детей ради карьеры). Наконец, молодые люди для современных российских профессионалов не слишком типичны, по крайней мере, представлены среди них слабее, чем среди полупрофессионалов. «Хорошие» рабочие места, полностью соответствующие статусу профессионалов, уже заняты работниками средних и отчасти старших возрастов, а прирост новых знаниеёмких рабочих мест в 2010–2020-е гг. происходит, в отличие от 2000-х гг., очень медленно. Официально провозглашаемые правительством задачи реиндустриализации российской экономики вряд ли существенно повлияют на структуру отечественных профессионалов, хотя могут несколько повысить долю среди них мужчин и молодёжи.

Характеристики человеческого (прежде всего, образовательного) капитала российских профессионалов тоже неоднозначны. С одной стороны, людей с высшим образованием в России начала 2020-х гг. почти на 1/3 больше, чем требующих такого образования рабочих мест. С другой стороны, на рабочих местах профессионалов 1/5 работников не имеет высшего образования. Такой дисбаланс объясняется своеобразием отечественной вузовской системы. В экономически развитых странах студент изначально нацелен на получение профессиональных знаний и навыков, которые будут затем строго тестироваться работодателем; российский же студент заранее знает, что его будущее трудоустройство будет сильно зависеть не только от полученных знаний, но и от социальных связей. В результате большинство (более 3/5) российских профессионалов работают не по своей ос-

443

Заключение

новной и даже не по смежной с ней профессии, тем самым во многом обесценивая полученные в вузе знания и навыки. Многие студенты откровенно идут в вуз не за знаниями/навыками, а за дипломом. Это связано в первую очередь с требованиями работодателей: на многих типах рабочих мест, предполагающих высшее образование, объективно нужен обладатель не «профессионального высшего» (обеспечивающего глубокие знания в специальности), а «общего высшего» образования, которое даёт лишь широкий круг компетенций и способность быстро подстроиться под требования конкретного работодателя. «Настоящие» профессионалы (с очным высшим образованием по профилю своей работы) получают более высокую оплату, но это их преимущество перед «просто обладателями диплома» проявляется не сразу. Кроме того, в России относительно слабо развито вовлечение профессионалов в дополнительное образование (лишь примерно 1/4 их пополняет свои знания по специальности), из-за чего полученные ими в вузе знания с течением времени морально устаревают.

Внутригрупповая дифференциация качества человеческого потенциала отечественных профессионалов очень велика по ряду критериев – и по возрасту, и по месту проживания, и по их социальному происхождению, и по месту работы. По состоянию на начало 2020-х гг. возрастная дифференциация разделяет прошедших социализацию (включая получение высшего образования) в СССР и постсоветские поколения, которым сейчас меньше 50 лет. Дифференциация их по месту проживания отражает типичное для всех среднеразвитых стран противоречие между городом и деревней – современное российское село стало местом локализации профессионалов с более низкими характеристиками человеческого капитала, поскольку в российском столицецентричном обществе уже не одно столетие работники с высоким качеством человеческого потенциала стремятся «в Москву». Важно и то, что человеческий капитал современных российских профессионалов существенно зависит от

444

Заключение

действий даже не их самих, а их родителей, которые формировали будущие характеристики человеческого капитала своих детей уже при выборе для них школ (обычных или «продвинутых»). В результате «потомственные» профессионалы имеют лучшие характеристики их человеческого потенциала, чем профессионалы в первом поколении. Наконец, большую роль в определении качества человеческого капитала профессионалов играет место работы, которое может создавать или не создавать условия, способствующие наращиванию этого качества. Большинство рабочих мест отечественных профессионалов предполагает труд, не требующий ни систематического повышения знаний/квалификации, ни полноценного профессионального образования по профилю деятельности. Противоположностью являются рабочие места (например, врача или вузовского преподавателя), где нормой является систематическое повышение квалификации и образование по профилю работы. Они также достаточно многочисленны, но всё же составляют меньшинство.

Все эти «линии раскола» тормозят формирование профессионалов как единой социальной группы с общими условиями жизни и общими интересами. Тем не менее о современных российских профессионалах можно говорить, пусть и с оговорками, как о социальной группе, более успешной в социальном и экономическом отношении в сравнении с другими массовыми социально-профессиональными группами. Это важно, поскольку когда рассматриваются межформационные сдвиги, то новая авангардная социальная группа должна не только превосходить старые по критериям уходящего общественного строя, но и создавать качественно новые критерии социальной успешности. У российских профессионалов уже есть характеристики, соответствующие обоим этим требованиям. Они не только имеют в среднем более высокий уровень доходов, но и, самое главное, чаще других групп работников стремятся к творческой самореализации на рабочем месте и чаще (это наблюдается у 45% из

445

Заключение

них) её достигают. Важно отметить, что те профессионалы, которые высоко оценивают свою самореализацию, вдвое чаще остальных оценивают свои заработки как хорошие, хотя фактически они лишь ненамного превышают заработки других членов данной группы. Это показывает, что мотивация на самореализацию в труде снижает традиционную для индустриального общества мотивацию на доход ради потребления. К сожалению, 55% профессионалов не видят

всовременной России возможностей для самореализации на своей работе, а около 1/3 даже не считают её интересной. Это показывает, что отчужденный труд для российских профессионалов всё ещё типичен.

Успешность членов новой социальной группы, казалось бы, должна быть пропорциональна объёму новых ресурсов, которыми они обладают. Однако между человеческим капиталом российских профессионалов и их успешностью в настоящее время нет жёсткой взаимосвязи. По крайней мере, не меньшее значение для их благополучия имеют факторы, типичные для индустриальной эпохи, и прежде всего поселенческие неравенства и иждивенческая нагрузка. В современной России сохраняется существующая уже не одно столетие антитеза «богатый большой город – бедная деревня (или другое малое поселение)», а городские профессионалы, как правило, существенно лучше обеспечены и обладают большими возможностями, чем сельские. В то же время рождение в семье профессионалов (даже городских) второго ребенка резко увеличивает вероятность их обеднения, а повышение качества своего общего человеческого капитала само по себе не может существенно улучшить благосостояние ни сельских, ни многодетных профессионалов. Для улучшения своего благосостояния российские профессионалы вынуждены массово использовать поэтому переезды

вкрупные города, сознательное самоограничение одним ребенком или даже бездетность, в сравнении с которыми метод систематического наращивания человеческого капитала менее эффективен.

446

Заключение

Полноценная принадлежность к авангардному социальному классу «постиндустриального сдвига» несовместима с бедностью, которая ликвидируется как массовое явление ещё в позднеиндустриальном обществе. В 1990-е массовое обеднение существенно ударило по работникам умственного труда, но экономический подъем 2000-х снова сделал бедность для отечественных профессионалов исключением из правил. Однако начавшаяся в 2010-х гг. череда депрессий и кризисов сильно затормозила ликвидацию «новой бедности», так что в начале 2020-х гг. бедным и малообеспеченным оставался ещё почти каждый пятый российский профессионал. Кроме того, память о трагических 1990-х гг. висит дамокловым мечом над всеми отечественными профессионалами, заставляя их ощущать неустойчивость своего относительного благополучия. Среди методов его укрепления есть и повышение человеческого капитала, но оно работает не само по себе, а обычно лишь в сочетании с другими методами – переездом, расширением личных связей, которые нередко важнее знаний, и вторичной занятостью, которая, впрочем, к 2020-м гг. снизила среди профессионалов свою популярность и изменила свои цели.

Повышенная миграционная активность может в принципе быть характеристикой профессионалов именно как «нового класса», представители которого ориентированы на самореализацию в труде. Однако в современных условиях переезды профессионалов – это не столько творческий «поиск себя», сколько приземленное стремление найти дефицитную «хорошую» работу, тем более, что среди российских профессионалов широко распространено недовольство имеющимся рабочим местом и даже местом их жительства в целом. В то же время, поскольку привлекательные рабочие места стали возникать после структурной перестройки 1990–2000-х гг. значительно реже, то реальный миграционный поток профессионалов в 2010-х гг. сильно уменьшился. При этом внутрироссийские переезды отечественных профессионалов носят не просто центробежный, но в зна-

447

Заключение

чительной степени столицецентричный характер. В результате таких переездов многие профессионалы действительно повышают «ренту» от своего человеческого капитала, но при этом усиливается анклавный характер национальной экономики. Мотивация же к переезду у тех профессионалов, которые проживают в двух столицах, нацелена зачастую на эмиграцию из России.

Если для индустриальной эпохи типично противопоставление вынужденного труда и свободного досуга, то постиндустриальная эпоха, как ожидается, будет постепенно снимать не только отчуждение от труда, но и саму антитезу «труд – досуг», поскольку любая форма времяпрепровождения может становиться элементом развития личности. Ростки такого нового отношения к своему досугу у российских профессионалов уже есть, поскольку почти 3/5 их практикуют досуг с элементами образовательно-деятель- ностной активности, развивающей личность и улучшающей человеческий потенциал. Такой «продвинутый» досуг шире распространён, как и следовало ожидать, у молодых профессионалов и в локациях с более высоким качеством их человеческого капитала – в крупных городах. В то же время такой досуг шире всего распространён всё же не среди профессионалов, а в «соседних» социальных группах (у предпринимателей и руководителей). Сильнее всего профессионалы отстают от них по распространённости досуга, связанного со здоровьесберегающим поведением. Таким образом, и по практикам досуга отечественные профессионалы пока не выступают однозначно авангардной социальной группой.

Как видим, хотя российские профессионалы демонстрируют некоторые качественно новые характеристики, существенно выходящие за рамки социальной нормы индустриального общества, однако эти характеристики развиваются подспудно и выражены пока не очень ярко. Это связано с рядом институциональных барьеров, тормозящих в современной России развитие профессионалов как «нового класса», занимающегося преимущественно умственным креатив-

448

Заключение

ным трудом. То же относится и к массовому превращению их в бесспорных представителей среднего класса, доминирующего в социальной структуре обществ позднеиндустриального типа. И хотя большинство их в современной России

всредний класс всё же входит, однако характерно это прежде всего для потомственных представителей профессионалов, поскольку именно выходцы из образованных семей во всех профессиональных группах занимают наиболее привлекательные рабочие места, позволяющие оказываться

всоставе среднего класса. Это говорит о том, что в России доминирует классовое воспроизводство, а не межклассовая мобильность. В то же время это воспроизводство сочетается с открытостью профессиональной структуры и широким распространением межгенерационной профессиональной мобильности.

Расширенному воспроизводству профессионалов, массовому превращению их в представителей среднего класса, а затем и в полноценный новый авангардный класс, как и росту качества их человеческого капитала, мешает прежде всего то, что в России до сих пор мало знаниеёмких рабочих мест, где реально нужно не только иметь хорошие профессиональные знания, но и регулярно их обновлять. Законодательно необходимость регулярного повышения квалификации закреплена только в сферах образования, здравоохранения и науки; в более коммерциализированных сферах систематически повышать квалификацию вынуждены прежде всего «айтишники», поскольку софт очень быстро совершенствуется. В большинстве же других сфер занятости российским профессионалам на десятилетия хватает полученных в вузе базовых знаний. Другой барьер – уже упоминавшийся столицецентризм, который устойчиво воспроизводится, поскольку профессионалы предпочитают жить

вкрупных городах (лучше – в столицах), а высокотехнологичные производства тяготеют к локациям, где больше высококвалифицированных специалистов. В результате сохраняется и даже усиливается раскол России на города-

449

Заключение

миллионники, устремлённые в постиндустриализм, и остающиеся в позднеиндустриальном обществе другие типы поселений. Ещё один барьер – ставка работодателей на молодых (до 40–45 лет) специалистов, которых стимулируют наращивать свой человеческий капитал, в то время как профессионалам более старших возрастов массово перестают доплачивать за качество их человеческого капитала, дестимулируя их вовлеченность в «пожизненное образование».

Чтобы понять, насколько существенны рассмотренные недостатки накопления человеческого капитала российскими профессионалами, надо сравнить их характеристики с характеристиками профессионалов других стран. Такое сравнение в книге было проведено и показало отставание отечественных профессионалов от уровня их коллег из ряда других стран по длительности базового обучения, накоплению производственного опыта и вовлеченности в дополнительное профессиональное образование. Сильнее всего российские профессионалы отстают от своих зарубежных коллег по тому критерию, который теснее всего связан с постиндустриальными сдвигами, а именно вовлеченности их в «пожизненное образование». Показатели России в этом отношении заметно ниже даже стран типа КНР или Мексики. Это отражает как существенное экономическое отставание России от ряда других стран мира, так и её цивилизационную специфику. С одной стороны, в нашей стране немного рабочих мест, объективно требующих регулярного повышения квалификации. С другой стороны, в рамках российской цивилизации нет и культурной нормы (как, например, в странах конфуцианской цивилизации) о необходимости для личностного саморазвития учиться всю жизнь.

Анализ социально-экономических характеристик российских профессионалов приводит к выводу как об их невысокой зрелости с точки зрения постиндустриальных критериев, так и об их неконсистентности. У большинства профессионалов относительно высокий уровень базового образования, но чаще всего наблюдается работа не по спе-

450