книги2 / монография 22

Подходы к пониманию профессионалов как «нового класса»

те «Креативный класс: люди, которые меняют будущее» (2002 г.) на изучении той социальной группы, от которой зависят производственные инновации и, в конечном счёте, успешность бизнеса и регионов, Р. Флорида предложил очень удачное её наименование, быстро ставшее глобальным мемом (в России нередко используется его сокращение – «креакл»). Изучение этой группы стало основой важных для теоретической и прикладной урбанистики выводов (им была посвящена книга Р. Флориды «Кто твой город?» [Флорида, 2014]) о том, как делать современные города привлекательными для «креаклов» и тем самым способствовать их развитию.

Под «креативным классом» Р. Флорида и его последователи понимали не всех высокообразованных специалистов, а только тех наёмных (как правило) работников, которые повседневно занимаются творческим трудом. Эти работники не только производят новые товары и услуги, но и генерируют новые «постденежные» (ориентированные в первую очередь на саморазвитие и самореализацию) культурные ценности. По оценке Флориды, «креаклы» в 2000-х гг. составляли уже примерно треть работников США (в крупных городах – ещё больше) и получали половину всей заработной платы. Соответственно, успешно развиваются именно те города, которые, отличаясь развитием высоких технологий и высоким уровнем толерантности, притягивают талантливых людей для проживания и работы.

Концепция Флориды оригинально соединила подходы марксистской и либеральной научной мысли, что вообще характерно для дискурса о рождающемся постиндустриальном обществе. Подчеркивание творческого характера труда профессионалов и преодоления ими чисто денежной мотивации перекликается с марксистскими представлениями об обществе «по ту сторону материального производства». В то же время «креаклы» рассматриваются как наёмные работники (хотя и особого рода – с уникальными способностями), а их свобода оценивается по критериям, типичным

31

Глава 1. Подходы к анализу субъектов постиндустриального прорыва

для западного либерального социума. В частности, уровень толерантности региона рассчитывается Флоридой на основе «гей-индекса» (доли гомосексуалистов), индекса богемности (доли работников артистичных профессий) и индекса «плавильного котла» (доли мигрантов).

Хотя предложенный Р. Флоридой термин быстро стал вирусным мемом, его концепция сразу вызвала много критических отзывов (см., например, обзор полемики в [Гнедовский, 2004]). Западные критики, в частности, выражали сильные сомнения, что высокотехнологичное развитие крупных городов зависит от повышенной доли представителей богемы и гомосексуалистов6. В отечественной литературе также отмечалось, что Р. Флорида принял некоторые специфические (и в сущности второстепенные) черты «креаклов» из развитых стран Запада (прежде всего, США) за универсальные тенденции. Важно и то, что он сильно преувеличил роль «творческой богемы» (художников, музыкантов, актеров, писателей и т. д., в СССР их назвали бы гуманитарной интеллигенцией) в ущерб профессионалам многих других – более массовых – профессий (инженерам, учителям, юристам и т. д.). В результате в российском обществоведении новый концепт «креативного класса» нередко воспринимался не как возрождение дискурса об интеллигенции, каким он мог бы стать (такая преемственность указана в [Диденко, 2016]), а скорее, как наукообразная пропаганда ультралиберальных ценностей (включая гей-культуру). Термины «креативный класс» и «креаклы» в современной России поэтому чаще используют как саркастический мем (например, при обсуждении протестных настроений прозападных интеллектуалов), чем как обозначение реальной группы в рамках социально-профессиональной структуры общества. Есть и примеры осмысления «креативного клас-

6 Р. Флорида в этой связи полемично отмечал, что большая часть критики его работы вращалась вокруг гей-индекса, занимавшего всего несколько страниц из 400-страничной книги [In Defense …, 2004].

32

Российские научные школы XXI века

са» именно как нового – в марксистском смысле – социального класса (например, [Бузгалин, Колганов, 2019]), но они пока остаются относительно маргинальными.

Объективным фактом является то, что концепция «креативного класса» Р. Флориды предполагает такие характеристики высокообразованных работников-специалистов (творческий труд, высокие стабильные доходы и, как следствие, постденежная мотивация), которые даже в самых экономически развитых странах мира ещё не стали доминирующими. Для подавляющего же большинства стран мира (включая Россию) описанный в работах Флориды тип свободного, ориентированного в первую очередь на творческое самовыражение, работника-специалиста тем более является скорее счастливым исключением, чем массовым правилом. Между тем для современной России важно понимать не только возможные долгосрочные (многодесятилетние) перспективы7 отечественных профессионалов, но и то, кем они являются в настоящее время и кем могут стать в среднесрочной (в 2020-е гг.) перспективе. На эти вопросы могут ответить только исследования отечественных обществоведов.

Российские научные школы XXI века

впоисках комплексного понимания профессионалов

ВРоссии XXI в. изучение той социальной группы, для обозначения которой в этой монографии принят термин «профессионалы», ведётся с разных сторон, с разной степенью комплексности и с позиции разных теоретических подходов. Одни из направлений анализа поддерживаются научными школами – формальными и неформальными

7 Осознание того, что в настоящее время происходит только формирование «креативного класса», звучит и в самом заглавии главной книги Р. Флориды. Это название «The Rise of the Creative Class…» было переведено в российском издании как «Креативный класс…», но строго говоря должно звучать как «Рождение креативного класса…».

33

Глава 1. Подходы к анализу субъектов постиндустриального прорыва

группами, объединёнными вокруг лидера (лидеров) школы

ив течение многих лет комплексно изучающими какую-ли- бо «большую проблему». Другие остаются индивидуальными или узкогрупповыми научными проектами, реализуемыми в течение лишь нескольких лет. Все они относятся к 2000–2020-м гг., когда завершился бифуркационный период 1990-х гг. и стало возможным анализировать российское общество как стабильно развивающуюся систему.

Одним из ранних примеров аналитической работы, комплексно анализирующей противоречия воспроизводства российских профессионалов, является исследование О. И. Шкаратана «Социально-экономическое положение

иповедение профессионалов и менеджеров в сфере занятости», реализованное в середине 2000-х гг. Автор исследования, один из ведущих отечественных социологов 1970– 2010-х гг., выдвинул тогда тезис, что «направленность трансформационных процессов в России привела к деструктивному характеру воспроизводства социально-профессио- нального статуса и человеческого капитала профессионалов

именеджеров, сопровождающемуся устойчивым воспроизведением нормативно-нежелательных (и даже запрещённых) типов поведения представителей указанных групп как единственно возможного способа адаптации к нормативной структуре общества» [Шкаратан, 2006: 2]. Хотя данная работа была построена на эмпирических базах начала 2000- х гг., она в значительной степени подводила итоги институционального развития 1990-х гг. Между тем уже в 2000- е гг. институциональные условия воспроизводства российских профессионалов стали более благоприятными, и в своих более поздних работах О. И. Шкаратан сосредоточился на иных особенностях развития данной группы [Шкаратан, Любимова, Инясевский, 2007, 2008]. Впоследствии он ушёл в другие проблемы, и его идеи о противоречиях адаптации российских профессионалов к постсоветским институтам использовались уже другими исследователями (в частности, группой под руководством Н. Е. Тихоновой).

34

Российские научные школы XXI века

Большое внимание сюжетам, связанным с человеческим капиталом профессионалов, уделяется уже не первое десятилетие в работах экономистов из НИУ ВШЭ, в частности – в публикациях сотрудников организованного в 2001 г. Центра трудовых исследований. Речь идёт прежде всего о работах Р. И. Капелюшникова и В. Е. Гимпельсона (см. [Гимпельсон, Капелюшников, Лукьянова, 2010; Как увеличить…, 2018]

идр.). В рамках данного направления недостаточность человеческого капитала давно отмечается как главная проблема, тормозящая экономическое развитие России [Гимпельсон, 2016]. Но для участников этого научного коллектива изучение именно профессионалов не является явным приоритетом. К тому же работы данной школы посвящены в первую очередь изучению рынка труда, что априори сужает подход к характеристикам современных профессионалов.

Научная школа изучения представителей разных профессий, сгруппировавшаяся вокруг В. А. Мансурова в Институте социологии ФНИСЦ РАН, в определённой степени преемственна по отношению к позднесоветскому «интеллигентоведению». Однако в целом для неё характерна концентрация не на профессионалах в целом, а на отдельных их подгруппах в соответствии с традицией, характерной для социологии профессий. В рамках этого подхода работает и ряд других учёных (Р. Н. Абрамов, Е. Р. Ярская-Смирнова и др.).

Использованный в данной монографии подход к изучению российских профессионалов характерен для другой научной школы, сгруппированной вокруг Н. Е. Тихоновой

исостоящей из нескольких много лет работающих совместно с ней учёных и из Института социологии ФНИСЦ РАН,

ииз НИУ ВШЭ. Эта научная школа не опирается поэтому жёстко на какую-либо организационную структуру, её состав отличается некоторой текучестью. В этом отношении она является гораздо более неформальной, чем школы Капелюшникова/Гимпельсона и Мансурова. Тем не менее данная книга является уже третьим монографическим опытом комплексного анализа социальной структуры российского

35

Глава 1. Подходы к анализу субъектов постиндустриального прорыва

общества, осуществляемого коллективом учеников и коллег Н. Е. Тихоновой под её общим руководством.

Главная проблема, которой с 1990-х гг. занимается Н. Е. Тихонова, может быть передана заглавием одной из монографий с её активным участием – «Готово ли российское общество к модернизации?» (2010 г.). Данный вопрос, к сожалению, относится к числу извечных «русских вопросов», волнующих россиян уже четвёртое столетие. Поиск ответов на него осуществлялся Н. Е. Тихоновой в двух аспектах: с одной стороны, в работах о социальной стратификации российского общества в целом (начиная с работ [Тихонова, 1999; 2007]), а с другой стороны, в трудах о тех социальных группах, в преимущественном развитии которых воплощена модернизационная тенденция, – прежде всего, о среднем классе [Тихонова, 2007; Тихонова, Мареева, 2009; Аникин, 2018] и др.). Неформальное сообщество учеников Н.Е. Тихоновой разделяет ее интерес к проблеме модернизации социальной структуры российского общества и определённые методологические установки.

Социологическая научная школа Н. Е. Тихоновой сознательно позиционирует себя как неомарксистскую, отличаясь этим и от школы В. А. Мансурова, которая не связывает себя с проблематикой стадиального развития, и от школы Р. И. Капелюшникова и В. Е. Гимпельсона, основанной на концепциях западного экономического мейнстрима. Марксистский фундамент проявляется в артикулированной установке на то, что место индивида в социальной структуре общества определяется спецификой принадлежащих ему и используемых им в производственной деятельности ресурсов. В то же время концепты авангардности пролетариата и социальной революции отвергаются, сюжет об эксплуатации вынесен на дальнюю периферию анализа, хотя изучение преодоления отчуждения во всех его аспектах считается очень важным. Рамочные представления о мега-трендах общественного развития опираются в целом на постиндустриальный дискурс с акцентами, актуальными для пони-

36

Выводы

мания особенностей именно современной России. Современное (первой четверти XXI в.) российское общество рассматривается при этом как сочетающее элементы перехода от позднеиндустриального к постиндустриальному обществу с отдельными «пережитками» индустриальной (а в отдельных регионах и раннеиндустриальной) стадии развития8.

Одним из главных предметов анализа этого коллектива является поиск тех оснований, по которым осуществляется социальная стратификация в постсоветской России. Две фундаментальные коллективные монографии, ранее подготовленные под руководством Н. Е. Тихоновой и завершившие институционализацию её школы, были посвящены роли разных таких оснований – различий в доходах [Модель…, 2018] и различий в возможностях, жизненных шансах, лишениях и рисках [Общество…, 2022]. Новая коллективная монография, подготовленная группой под руководством Н. Е. Тихоновой, которую читатель держит в руках, находится в основном в русле другого направления её научного поиска – характеристики социальных групп, воплощающих модернизационную тенденцию. В то же время акцент на человеческий капитал, главный ресурс профессионалов, продолжает линию «перебора инструментов» критериев современной социальной стратификации.

Выводы

Итак, данная монография направлена на акцентирование противоречия между авангардной ролью профессионалов в контексте глобального постиндустриального сдвига и относительно низким вниманием к этой социальной группе со стороны современных российских социологов.

8 Изложение общего понимания модернизации и места России в этом процессе было дано участниками научной школы в ряде публикаций, в частности, в [Тихонова, Аникин, Горюнова, Лежнина, 2007].

37

Глава 1. Подходы к анализу субъектов постиндустриального прорыва

У советского обществоведения был шанс ещё в 1960-х гг. поставить именно отечественного интеллигента в центр изучения и социальной структуры, и ресурсов национального развития, и формационных сдвигов. При обсуждении роли советской интеллигенции в СССР впервые завоевали широкую популярность идеи о росте знаниеёмкого и творческого труда как главном тренде общечеловеческого прогресса, о перспективе превращения всех людей в креативных работников с постденежными интересами и тем самым об окончательном преодолении отчуждения в процессе труда. Однако этот шанс оказался упущен – сначала из-за расхождения интересов интеллигенции и власти в период позднесоветского «застоя», а потом из-за маргинализации советской интеллигенции в периоды «перестройки» и ра- дикально-либеральных реформ 1990-х гг. Хотя даже в современном российском обществе существенную часть профессионалов старших возрастов составляют люди, хорошо знакомые с советским дискурсом об интеллигенции, этот дискурс в целом оборван. В постсоветском обществоведении соответствующая проблематика ушла на периферию, в то время как мейнстримом стали идеи о «новом классе», пришедшие с Запада.

В те же 1960-е гг. в наиболее экономически развитых странах Запада начался взрыв популярности макросоциологических концепций постиндустриального (информационного) общества (Д. Белл, О. Тоффлер, М. Кастельс и др.), органическим элементом которых было представление о генезисе нового социального класса работников знаниеёмкого и креативного труда. В это же время в экономической теории формируется теория человеческого капитала, представления о котором развивались от «узкой» идеи доходности образования до гораздо более широких теорий многоаспектной полезности человеческого развития, выходящего за рамки способности воплощённых в человеке ресурсов обеспечивать лично ему прирост дохода. Именно эти два концепта стали основой современных научных представлений

38

Выводы

о новой роли профессионалов и о специфичных для них ресурсах развития. Если в последней трети ХХ в. основной акцент делался на НТР как источнике новых технологий, то в начале XXI в. акцент существенно сместился на ту социальную группу, которая системно генерирует инновации. Очень существенную роль в привлечении внимания к этой группе сыграла концепция «креативного класса» американского социолога Р. Флориды, который предложил для неё удачное обозначение, хотя и неоправданно сузил границы данной группы.

В постсоветском российском обществоведении 2000– 2020-х гг. изучение профессионалов (именно это обозначение той социальной группы, которая призвана возглавить постиндустриальный сдвиг, на наш взгляд, наиболее удачно) ведётся в последние десятилетия с разных ракурсов и с разной системностью в первую очередь тремя научными школами. Первая, группирующаяся вокруг В. А. Мансурова, эмпирически изучает с позиций социологии профессий отдельные подгруппы российских профессионалов (инженеров, врачей и т. д.). Вторая школа, развивающаяся на основе работ российских экономистов Р. И. Капелюшникова и В. Е. Гимпельсона о человеческом капитале российских работников, большое внимание уделяет проблеме капитализации человеческого потенциала, но не считает необходимым особо выделять среди наёмных работников профессионалов. Наконец, третья школа, частью представителей которой подготовлена данная монография, пытается соединить представления о профессионалах как авангардном классе намечающегося постиндустриального сдвига с анализом их человеческого капитала как главного ресурса, определяющего их место не только в социально-профессиональной структуре общества, но и в системе неравенств в целом.

39

Гл а в а 2

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ВЫДЕЛЕНИЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ В СОВРЕМЕННЫХ

ОБЩЕСТВАХ9

Одной из наиболее значимых для будущего страны профессиональных групп является, как уже отмечалось выше, группа специалистов высшего уровня квалификации. За рубежом эта группа традиционно называется «профессионалы» («Professionals»), всё чаще этот термин используется и отечественными учёными. С одной стороны, она граничит в социально-профессиональной структуре общества с руководителями и предпринимателями, имеющими обычно тот же уровень образования, но занятыми преимущественно выполнением управленческих функций. С другой стороны, профессионалы граничат с «полупрофессионалами» («SemiProfessionals»)10, в российских условиях обозначаемыми обычно как «специалисты среднего уровня квалификации». Особняком стоят лица, чья занятость вообще не предполагает длительного периода предварительного обучения, так что их специализация обозначается обычно не как «профессия», а как «занятие» («Occupations»)11.

При в целом высоком интересе к профессионалам со стороны отечественных исследователей и кажущейся ясности критериев их выделения среди учёных до сих пор нет единства по ряду относящихся к ним вопросов. Дискуссионным

9 В главе частично использованы материалы статей [Тихонова, 2020, 2023].

10К числу наиболее массовых подгрупп полупрофессионалов в России относятся медсестры, мастера на производстве и т. п.

11Среди лиц нефизического труда, специализация которых рассматривается обычно как занятие, а не профессия, чаще всего встречаются работники, занятые оформлением погрузки и отправки товаров, а также транспортные служащие, работники почты, секретари, работники по вводу данных и т. п. Кроме того, к категории имеющих занятия, а не профессии, относят обычно работников физического труда, а также рядовых работников сферы торговли и услуг (продавцов, кассиров и т. п.).

40