книги хакеры / журнал хакер / специальные выпуски / Специальный выпуск 16_Optimized

Хочу задать тебе необычный вопрос: ты видел когда-нибудь противотанковую мину? А противопехотную? Действительно, зачем оно тебе надо, да и «штуки» это настолько редкие, что, если ты не военный, то никогда с ними по собственной воле не встретишься. Это и так и не так. Включи телевизор, послушай радио, в очередном блоке новостей наверняка попадется что-то вроде «электродетонатор», «радиоуправляемый фугас», «операция по разминированию», «граната на растяжке», «минная война», «запрет на применение противопехотных мин». «Минная» тематика сегодня необыкновенно актуальна, особенно в зоне нынешних или бывших военных конфликтов. Нет, это не только Чечня, Косово или Ближний Восток, но и Подмосковье. Да, да, мины можно встретить и у самого своего дома. Посмотри на фотографию: перед тобой противопехотная прыгающая и противотанковые немецкие мины, сделанные в 1940 году, но сохранившиеся до сих пор. Они найдены в придорожном лесу, с вывернутыми взрывателями, ржавые и ни к чему уже, к счастью, не годные. Но напоминающие

âñåì: Achtung! Minen!

В современном общевойсковом бою успех достигается только совместными усилиями всех родов войск, всесторонним обеспечением боевых действий. Одним из важнейших видов боевого обеспечения является инженерное. Именно военные инженеры-саперы занимаются минами во всех их вариациях. Но в последнее время у нас, в России, все чаще и чаще делают это самостоятельно, ведь полномасштабную войну с собственным населением вести как-то не принято, странно было бы наступать целым фронтом на свой собственный населенный фронт или выбросить парашютный десант в глубину собственной территории... Война в Чечне, называемая «антитеррористической операцией» или любыми другими маскирующими суть происходящего словосочетаниями, пусть останется на совести уродов, ее затеявших, а для большинства солдат эта война партизанская или контрпартизанская. Отсюда и методы ведения войны: выстрелы в спину, диверсии, засады,

Мина - оружие партизана

Одно из средств ведения партизанской и контрпартизанской войны - минирование. Старые, новые, модернизированные, самодельные мины, отличающиеся разной степенью эффективности и надежности действия, применяются для самых разных целей. Говоря суконным языком военного наставления, мины и фугасы подразделяются:

-по тактическому назначению - на противотанковые, противопехотные, противотранспортные (дорожные), противодесантные, ми- ны-ловушки (сюрпризы);

-по поражающему воздействию - на поражающие ударом взрывной волны (обычные и объемного взрыва), кумулятивные, осколоч- ные, шрапнельные, зажигательные (термические) и другие;

-по принципу действия - на управляемые (которые могут быть взорваны или приведены в боевое положение в любой момент по желанию их применяющего) и автоматические (которые взрываются при непосредственном воздействии на них либо по истечении определенного, заранее установленного срока);

-по способам приведения в действие - мины нажимного, вытяжного (натяжного), часового и комбинированного действия;

-по срокам действия - на мины мгновенного действия и мины замедленного действия;

-по материалу корпуса - на металлические, пластмассовые, деревянные, бумажные, стеклянные и без корпуса (из штампованной взрывчатки);

B

башен танков, кабин автомобилей), на уровне земли (по силуэту человека, транспортных средств, бронетехники), закопанные в землю (вмонтированные в строения или технические объекты), установленные на дне водоемов или в подводной части берега, плавающие в воде.

И все эти хитрые изделия призваны совершить свое черное дело - убить, искалечить, вывести из строя. Причем очень тонкий, психологический «фокус» заключается в том, что гораздо выгоднее иметь солдата противника серьезно раненым, покалеченным, а не убитым. Сам понимаешь, убитого похоронили или просто бросили, а на раненого нужно потратить массу сил: эвакуация из-под огня, медицинский уход, транспортировка, лечение, длительная реабилитация и выплата пенсии по ранению. Но самое главное - раненый боецкалека становится агитатором-пацифистом поневоле. «Нормальные» военнослужащие, глядя на своего товарища, могут попробовать «примерить» его судьбу на себя, а гражданские лица - те же самые призывники - могут вообще отказаться идти в армию, видя перед собой живой пример: вернувшегося с войны человека. Казалось, что на мине подорвался один человек, но на самом деле из строя (в той или иной степени) оказались выведенными несколько уже действующих или потенциальных бойцов. Именно такой тактики придерживались воюющие стороны во Вьетнаме (американцы специально отказались от использования мощных мин), потом в Афганистане. Сейчас минная война вовсю бушует в Чечне.

Военная хитрость

По обе стороны несуществующей линии фронта противники вооружены примерно одним и тем же стрелковым оружием, а инженерные боеприпасы и подавно стандартны для Российской армии и боевиков - ведь сделаны они на одних заводах, хранились на одних складах. Например, противопехотные мины МОН-100 и МОН-200. Осколочные мины направленного действия, имеющие убедительную дальность поражения до 100 или до 200 метров соответственно. В соревнование вступают военная хитрость и изощренная фантазия, ведь просто заминировать что-то мало, надо и спрогнозировать результат будущей минной атаки. Скажем, движется по лесной тропинке пешая колонна. Все как положено - авангард, наблюдатели, прикрытие, и вдруг дозорный докладывает, что обнаружил кусок проволоки, одним концом привязанный к дереву, а другим уходящий в землю. Саперу обнаружить ничего не удалось - просто проволока, но все усиленно смотрят себе под ноги - опасность может быть где-то рядом. Через

оценкам, потери войск армии США на минах во время вьетнамской войны составили 70% от общего количества. В корейской вой-

не этот показатель превышал 50%. «Минная война» на горных дорогах Афганистана также приводила к относительно большим потерям личного состава и техники воюющих сторон (67%), особенно в

C причем задние мины срабатывают от взрыва передней

. По придорожным кюветам ставились трофейные, выпрыгивающие мины - «шпрингминен» S-34. Когпервая машина автоколонны взрывается, за ней взлетают воздух еще несколько, а пехота разбегается по кюветам,

ее тоже ждут смертельные «сюрпризы».

Противотанковые мины иногда устанавливают на дорогу взрывателем вниз. Фокус в том, что для взрыва такой митребуется значительный нажим, а перевернутая мина воздействием проходящего транспорта постепенно вдавливается в грунт и сработает однажды в самый неподходящий момент, когда взрыва на дороге, где прошла до того масса транспорта, не ждет никто. В условиях боевых действий саперам приходится обнаруживать и нейтрализовывать массу самых разнообразных взрывных устройств. Тут могут помочь любые внешние признаки: ямки, холмики, срезанный дерн, куски проволоки и лески, даже ящики и упаковки от мин и взрывателей. Сложнее обстоит дело с «минами-сюрприза- ми», часто устанавливаемыми в населенных пунктах. Такую мину можно изготовить из обычной ручной гранаты. Гранату можно сделать миной нажимного или разгрузочного действия, для этих целей применяются проволочные растяжки. Например, бросили хозяева дом, а под порог засунули взведенную гранату, установив другую, тоже со снятой чекой, в дверную ручку, предварительно плотно обмотав газетой, чтобы рычаг гранаты был плотно прижат

C

готовность около 115-120 миллионов мин. На каждую нейтрализованную, обезвреженную мину приходится около двадцати вновь установленных. Стоимость одной мины составляет от двух-трех до тридцати-сорока долларов, расходы на ее нейтрализацию - несоизмеримо выше. Противопехотная мина способна оставаться в боеспособном положении

âтечение 75 лет,

ååсмертоносный

потенциал

сохраняется еще много десятилетий после прекращения боевых действий. Жители Вьетнама и Лаоса до сих

минах,

íà

стран

ëåò

назад.

“Я не знаю, зачем ты в это лезешь - писал бы себе о компьютерах или там о чем ты пишешь”, - сказал он, усаживаясь напротив меня на стуле. Человек, проведший часть своей жизни на одной из недавних войн, называемых в наших СМИ “локальными” конфликтами. Боевик.

Привлекательное открытое лицо, ярко-голу- бые глаза смотрят прямо на меня. Иногда в них на мгновение можно заметить сталь - и вдруг промелькнет такая чернота, такая боль, что становится немного не по себе. И чем больше мы разговариваем, тем отчетливее понимаешь, что мыслями он все еще за- частую там - в горах Закавказья... Наверное, нашу беседу трудно называть “интервью” - скорее это просто рассказ человека, побывавшего там.

Я жил в городе довольно близко к линии фронта, где воевал мой близкий друг. И однажды я приехал к нему. Они в этот момент как раз садились в машину и собирались ехать, и меня не хотели с собой брать. Но...

в общем, взяли.

Знаешь, большая часть людей шла на войну как на какую-то романтику, что ли. Кажется таким захватывающим, таким волнующим. Адреналин хлещет в кровь. Дух захватывает - можно сравнить с экстремальным спортом типа горных лыж или парашюта, но во много раз сильнее. А потом что-то происходит: тебя ранят или нелепо погибает твой друг, и вся эта пелена падает. И все встает на свои места.

Был у меня товарищ - здоровяк. В городе я всегда с ним чувствовал себя спокойно и уверенно - этот не подведет. Сбежал после первой же атаки.

Там сразу становится ясно - что человек собой представляет. Человек, который здесь строит из себя крутого, там, скорее всего, убежит при первых звуках выстрелов. А тот, от которого не ждешь никакой отваги или храбрости, вдруг оказывается надежным парнем. И всегда есть один человек - лидер. Тот, за которым идут все остальные. И несколько человек стоят рядом с ним - и если ты окажешься тверд, то ты вскоре тоже будешь в этом кругу. В кругу людей, которым ты веришь, как себе. Или ты будешь среди остальных - просто воюющих. Знаешь, это, пожалуй, то единственное хорошее, что можно испытать только на войне - ощущения мужско-

го братства. Чувствуешь локоть соседа и знаешь, что тот не подведет.

Часть людей оказываются крепкими, часть ломается. А еще одна часть (к счастью, небольшая) становится фанатиками. Это люди, для которых не существует больше ничего - кроме войны. У кого-то из них погиб родственник - и он поклялся вырезать другую нацию. А кто-то уже не может существовать в мирной жизни - пасти овец, копать картошку.

А еще воспитывается уважение. Не только к своим друзьям и товарищам - к достойным противникам тоже. Знаешь, мы никогда не пьем “за свой народ”. Когда мы слышим такой тост, мы опускаем бокалы - потому что среди любого народа, среди любой национальности есть разные люди. Мы пьем за отдельных людей - в том числе и за наших врагов. Потому что они так же, как и мы, защищают свое дело и также достойны уважения.

По соседству с нами на горе жил один парень. Он тоже воевал, а в остальное время пас овец. Они животные глупые, не понимают, что такое война и что такое враги, поэтому часто убегают на другую сторону. И когда люди “на той стороне” понимали, что к ним прибежали именно его овцы, они брали белый флаг и вели их к нему обратно. Хотя в любой другой ситуации каждый из них убил бы его, не задумываясь.

Точно так же мы иногда ходили с белым флагом на переговоры. Пока “начальство” B