6 курс / Судебная медицина / Воспоминания судебного медика

рактерна именно для самоповешения, — следует заклю­ чить, что в данном случае, нужно полагать, имело место самоубийство. Такому выводу полностью соответ­ ствуют и все данные, имеющиеся в деле: нарушение ду­ шевного состояния Гарпенко, появившееся после уволь­ нения его с работы, частые злоупотребления алкоголем, прежние заявления о том, что он застрелится, бывшая осенью попытка к самоповешению и т. п. Имевшийся беспорядок в комнате Сушко, учитывая ее объяснения в отношении поведения Гарпенко в ночь на 13 июля, также вполне понятен и объясним и ни в какой степени не противоречит моему заключению о самоубийстве.

Весьма характерно и правдоподобно, в частности, заявление Сушко о том, что, когда она приподнимала труп Гарпенко, освобождая его из петли, он «захрипел», что дало ей повод полагать, что он еще жив. Действи­ тельно, при давлении на грудь трупа последний нередко издает хриплый звук вследствие перемещения в этот момент в дыхательной трубке обильного количества сли­ зи, проходящей через голосовые связки.

Таким образом, вывод врача, производившего су­ дебно-медицинское вскрытие трупа Гарпенко, о том, что смерть последнего последовала в результате само­ повешения, вполне правильный.

После дачи моего заключения, с которым согласи­ лись представители следственной власти, дело о смерти Гарпенко было прекращено. Можно себе представить, сколько было бы допущено ошибок в оценке настоящего случая, если бы не было дано четкого и ясного освеще­ ния его именно судебно-медицинским экспертом-специ­ алистом. Как этот случай, так и многие из приведенных мною раньше, с совершенной убедительностью говорят о том, что без судебного медика, как правило, не мо­ жет быть установлена истина происшедшего. Высказы­ вание судебного медика по поводу рода насильственной смерти, его обоснованное и мотивированное мнение о последнем часто является основным и важнейшим зве­ ном при построении версии о происшедшем, а иногда имеет буквально решающее значение и при раскрытии преступления.

Казалось, кому же не понять этого ясного положе­ ния, -как не юристам, для которых-то именно и нужно заключение врача о роде насильственной смерти, а меж-

317

ду тем, как я уже упоминал, как раз некоторые из юрис­ тов и затронули снова в своих высказываниях в спе­ циальной литературе вопрос о компетенции судебно-ме­ дицинского эксперта.

Пришлось нам выступить по этому поводу в Одессе (6—11 июля 1953 года) на III Украинском совещании су­ дебно-медицинских экспертов и на II сесии Украинского научного общества судебных медиков и криминалистов.

В частности, заслуженный деятель науки проф. М. И. Райский в своем докладе «Критические замеча­ ния по теме о компетенции судебно-медицинского экс­ перта» совершенно правильно отметил, что юристы, под­ держивающие положение проф. Чельцова о том, что су­ дебные медики не должны высказывать свое мнение о роде насильственной смерти, как будто бы нарочно сде­ лали вид, что они не знают, что указанный вопрос экс­ пертам предлагают следователь и судья, а потому кри­ тика направлена явно не по адресу. Проф. Райский сказал: «Мне и моим ученикам как бы приписывают приоритет в культивировании практики давать судеб­ но-медицинские заключения по таким «юридическим» вопросам, как, например, об убийстве. К моему сожале­ нию, и здесь грубая ошибка. Точно такие же указания мы находим уже в первом учебнике судебной медицины на русском языке проф. Громова, изданном в 1832 го­ ду, их повторяют и во всех руководствах по судебной медицине до настоящего времени.

Таким образом, судебно-медицинская практика при насильственной смерти отмечать наличие убийства, са­ моубийства или несчастного случая не есть что-то наду­ манное за последние 20—30 лет, а есть повседневная практика, продолжающая основные традиции русской и советской судебной медицины... Нарушает ли такая практика закон и уголовно-прецессуальный кодекс или прерогативы следственной и судебной власти? Нет и не может нарушать. Мнение эксперта для них не обяза­ тельно. Задача следователя и суда — сопоставить за­ ключение эксперта с другими данными и вынести свое уже чисто юридическое решение. Это •— теория, кото­ рая исключает из судебной медицины то, что состав­ ляет ее основу и сущность в ее развитии как науки. Та­ кой взгляд надо признать теоретически неверным, прак­ тически явно вредным!»

318

В развернувшихся прениях огромное большинство выступавших полностью поддерживали положения, вы­ сказанные в докладе проф. Райского, в том числе и бывшие на конференции юристы. Киевский адвокат Н. Н. Болотин и прокуроры А. Т. Крючков, Б. В. Ру­ санов и С. М. Золотарев упрекали Чельцова в отрыве от практической деятельности. По их мнению, эксперт должен высказаться о роде насильственной смерти, ес­ ли у него имеются соответствующие судебно-медицин­ ские данные. Своим заключением он не дает юридиче­ ской оценки, ибо оно не обязательно для следствия и суда.

Вопросу о компетенции судебно-медицинских экс­ пертов были посвящены многие заседания научных об­ ществ судебных медиков и криминалистов; этот вопрос стоял в программах VI и VII ленинградских расширен­ ных научных конференций, на республиканских совеща­ ниях судебно-медицинских экспертов в Алма-Ате и Риге, на расширенном заседании московского Общества и на III Всесоюзном совещании судебно-медицинских экспертов в 1957 году.

Особенно широко обсуждался вопрос о компетенции судебно-медицинского эксперта на расширенном засе­ дании московского отделения Всесоюзного научного общества судебных медиков и криминалистов в январе 1955 года, посвященном рецензированию книги Чельцо­ ва «Проведение экспертизы в советском уголовном про­ цессе», где он полностью поддерживает свою точку зре­ ния о компетенции эксперта, высказанную в 1945 году. С докладами выступили я и профессора Райский, Гам­ бург и Черваков. Превалирующее большинство высту­ павших в прениях судебных медиков соглашались с докладчиками и доказывали возможность высказывать свое мнение на основании судебно-медицинских данных о роде насильственной смерти.

Проф. В. И. Прозоровский (Главный судебно-меди­ цинский эксперт Министерства здравоохранения С С С Р ) , выступая, извлек из портфеля только что полученные им постановления, где Верховный Суд С С С Р (в одном де­ ле) и Прокуратура СССР (в другом деле) предлагали ему дать заключение о роде насильственной смерти.

Наконец, для разрешения этого вопроса проф. Про­ зоровский обратился с официальными запросами в выс-

319

во, самоубийство, несчастный случай) связано с науч­ ным анализом данных исследования трупа, эксперт мо­ жет представить свое мотивированное заключение о роде насильственной смерти, которое подвергается оцен­ ке суда в числе других доказательств с соблюдением

зультатами специального совещания по этому вопросу у Генерального прокурора С С С Р Р. А. Руденко, где было подтверждено мнение превалирующего большинства о праве эксперта давать заключение о роде насильствен­ ной смерти. В зачитанной выдержке из письма Руденко говорилось, что заключение эксперта об убийстве есть судебно-медицинское заключение. По мнению Алексан­ дрова, кабинетные юристы, как он выразился, путают понятия и вводят в заблуждение молодых экспертов. Никакой резолюции по этому вопросу, вследствие его ясности, решено было не выносить, а при закрытии со­ вещания заместитель министра здравоохранения СССР

тов. Хомутов, подводя итоги работы совещания и, в ча­ стности, прений по вопросу компетенции судебно-меди­ цинского эксперта, сказал, что вопрос этот следует счичать разрешенным.

Огромный вклад в разделы судебной медицины, где изучаются признаки, используемые при установлении рода насильственной смерти и всей сущности происшед­ шего, внесли труды основателя криминалистического направления в судебной медицине заслуженного профес­ сора Н. С. Бокариуса и других крупнейших русских ученых — судебных медиков: проф. Н. А. Оболонского

320

петенцию следователя и судьи нет основании, тем бо­ лее что, как неоднократно говорилось, заключение экс­ перта не обязательно для представителей судебно-след- ственных органов. Заключение эксперта основано на судебно-медицинских знаниях и опыте, оно является ответом на впросы следствия и суда и точно соответ­ ствует УПК . Следовательно, эксперт не нарушает, а вы­ полняет уголовно-процессуальный кодекс.

За последние годы, правда изредка, мне приходилось наблюдать и безусловный вред, а иногда и весьма значи­ тельный, который происходил в некоторых судебно-ме­ дицинских экспертизах в результате перехода отдельных руководителей некоторых областных бюро судебно-ме­ дицинской экспертизы на точку зрения Чельцова и ему подобных. Этот вред заключался в том, что некоторые молодые судебно-медицинские эксперты после того, как они от своих областных начальников получили приказ не отвечать на вопросы судебно-следственных органов о роде насильственной смерти как не входящие в ком­ петенцию эксперта, переставали интересоваться сущ­ ностью происходящего. В результате резко снизилось количество их консультаций следственным органам, заключения по актам вскрытий трупов стали крайне примитивными, малосодержательными, почти исчезло описание обстоятельств дела. Заключение часто своди­ лось, например, к следующему: «Смерть гр-на Петрова произошла вследствие причинения ушибленных ран го­ ловы с нарушением целости костей черепа и вещества мозга, с последующим кровоизлиянием и сотрясением последнего. Повреждения причинены каким-то тупым твердым предметом. Смерть насильственная».

Судебно-медицинский эксперт в таких случаях фак­ тически почти полностью порывал связь со следствен­ ными органами, так как он уже и не интересовался сущностью происшедшего. Эксперт становился весьма плохим помощником следователя. Совершенно очевидно, что резко снижалось тогда и качество судебно-медицин­ ской экспертизы и, безусловно, качество проведения следственного процесса в целом. Да и сама судебная ме­ дицина казалась для такого судебно-медицинского экс­ перта мало привлекательной; некоторые из них стали переходить на патологоанатомическую службу. И это вполне понятно.

322

Весь смысл и интерес судебной медицины заклю­ чается в том, что судебно-медицинский эксперт должен чувствовать себя неразрывно связанным со всем кол­ лективом, ведущим следственный и судебный процесс и участвующим в нем, он должен быть кровно заинте­ ресован, чтобы и его участие в этих процессах было мак­ симально эффективным, чтобы и он, используя свои специальные познания, оказал бы действенную помощь ведущим процесс следователю или судье.

Судебно-медицинский эксперт, участвуя в первичном осмотре трупа, не должен ограничиваться осмотром только трупа, а обязательно должен участвовать в ос­ мотре и окружающей труп обстановки и присутствовать при опросе свидетелей, если здесь таковые были; он, как правило, принимает непосредственное участие при составлении следователем версий происшедшего как до, так и после вскрытия трупа, он активно участвует в следственном эксперименте, он обычно неразрывно свя­ зан со всеми действиями эксперта-криминалиста. В дальнейшем он нередко дает ряд консультаций следо­ вателю. Наконец, он участвует и в судебном процессе.

Достаточно квалифицированный следователь, пони­ мающий значение судебно-медицинской экспертизы, от которой он стремится получить максимальную помощь, сам призывает эксперта к возможно большему участию в следственном процессе. Вот тогда-то и удается полу­ чить наилучшее освещение сущности происшедшего (в том числе, конечно, и установления рода насильствен­ ной смерти) и обосновать выводы строго научными дан­ ными из судебной медицины и криминалистики.

В последнее десятилетие произошли огромные по­ ложительные качественные сдвиги в кадровом соста­ ве как судебно-следственных учреждений, так и бюро судебно-медицинских экспертиз. Чельцовым и поддер­ живающим его уже нечего ссылаться на малую квалифи­ кацию судебно-медицинских экспертов. -И судебные ме­ дики, и юристы — работники судебно-следственных орга­ нов— это в огромном своем большинстве прекрасные, активные, крепкие, достаточно высоко квалифицирован­ ные кадры. В дружном и неразрывном единении они ус­ пешно проводят свою ответственную работу.

Максимальную тяжесть этой многолетней дискуссии

пришлось выдержать наиболее активным ее участникам: М. И. Райскому, мне и А. М. Гамбург.

Пятидесятые годы были богаты различными собы­ тиями в моей судебно-медицинской и научной деятель­ ности.

Как весьма печальное нужно упомянуть следующее: был убит при задержании группы бандитов мой доро­ гой друг А. В. Зубков — заместитель начальника Киев­ ского городского уголовного розыска, причем убит со­ вершенно случайно своим же сотрудником. В этот день было получено сообщение, что давно разыскиваемая группа бандитов к вечеру должна собраться на такой-то квартире. Вооруженные сотрудники уголовного розыска под начальством Зубкова окружили этот дом и по сигна­ лу Александра Вениаминовича должны были ворваться в квартиру. Последний дал распоряжение, чтобы оружие при этом не было на огневом взводе, так как в таких случаях возможны неожиданные выстрелы и случайные ранения своих. Однако один из новых работников ро­ зыска, который держал на поводу собаку, побоявшись идти с оружием, не находящимся на боевом взводе, ослушался приказа. По сигналу все вбежали в комнату, где за столом сидели бандиты; по команде Зубкова: «Ру­ ки вверх!» они подняли руки. В это время собака рвану­ лась, и автоматический пистолет на боевом взводе в ру­ ках сотрудника, державшего поводок, выстрелил. Пуля попала в затылок Зубкова, который упал на пол. Наи­ более близко сидевший бандит быстро схватил писто­ лет Зубкова. Однако дружно набросившиеся на банди­ тов сотрудники розыска тут же их всех перевязали.

В это время я сидел на Ученом совете медицинского института. Вдруг меня вызвал с совета приехавший ко мне начальник уголовного розыска С. Н. Шиверский и, рассказав о происшедшем несчастье, сообщил, что ра­ ненного Александра Вениаминовича, находящегося в бессознательном состоянии, привезли в хирургическую клинику проф. А. П. Крымова. Как ему сообщили, по­ ложение Зубкова крайне тяжелое. Что делать? Я сей­ час же вместе с Сергеем Николаевичем поехал на квар­ тиру нашего известного нейрохирурга проф. А. И. Ару­ тюнова. Вместе с последним мы через несколько минут были в хирургической клинике. Однако пуля прошла через важнейшие отделы головного мозга, и опериро-

324

вать не было уже смысла. Через некоторое время Зуб­ ков умер.

Погиб еще один из моих ближайших друзей, старый сотрудник милиции, один из храбрых и благородных работников, постоянно рисковавший своей жизнью для охраны общественного порядка и нашей безопасности. Я, конечно, вместе с сотрудниками уголовного розыска проводил тело моего любимого друга до кладбища, где у его могилы был дан залп — символ оказания воинской почести. Светлая память об Александре Вениаминовиче Зубкове навсегда сохранится у всех, близко знавших этого замечательного человека и блестящего работника розыска.

Было, однако, и очень радостное событие: в 1953 году вышел в свет учебник судебной медицины заслужен­ ного деятеля науки проф. М. И. Райского, который он, как старый учитель, посвятил советской учащейся моло­ дежи. На подаренном нам экземпляре учебника Михаил Иванович написал: «Старейшим ученикам, дорогим то­ варищам и друзьям Юрию Сергеевичу Сапожникову и

Этот учебник, имевший свыше 460 страниц, являлся одним из крупнейших современных руководств по судеб­ ной медицине. Он представлял собой труд исключитель­ ной ценности, который как бы подводил итоги более чем полувековой научно-практической деятельности моего учителя. Ему только что исполнилось 80 лет. Не­ смотря на свой преклонный возраст, Михаил Иванович был бодр и выглядел значительно моложе своих лет. Ученый совет Одесского медицинского института уст­ роил специальное заседание, посвященное 80-летию М. И. Райского, на которое были приглашены я и проф. Гамбург — его ученики. На этом торжественном заседа­ нии в переполненной огромной аудитории я сделал док­ лад о жизни и деятельности заслуженного деятеля нау­ ки проф. Михаила Ивановича Райского. Проф. Гам­ бург доложила о его научных трудах. От имени Ученого совета с исключительно теплым приветствием выступил академик Владимир Петрович Филатов.

После многих выступлений представителей общест­ венно-партийных организаций, товарищей и ближайших сотрудников с большой любовью и глубоким уважением

325

приветствовало своего дорогого учителя и юбиляра сту­ денчество медицинского института.

На следующий год (1954) состояние моего здоровья стало неудовлетворительным, в связи с чем я настой­ чиво просил министра здравоохраненя У С С Р П. Л. Шупика освободить меня от должности Главного судебномедицинского эксперта У С С Р .

Я доложил министру, что после организации на Ук­ раине в начале 1952 года бюро судебно-медицинских экспертиз как при Министерстве здравоохранения, так и при областных отделах здравоохранения, роста бюджета (почти на миллион рублей) была проведена большая организационная работа по укреплению и развитию все­ го дела судебно-медицинской экспертизы. Кадровая сеть судебно-медицинских экспертов, судебных биологов и судебных химиков возросла до 262 человек, превысив почти в два раза довоенную. Из 233 судебно-медицин­ ских экспертов 205 прошли курсы специализации; широ­ ко развернулось усовершенствование судебных медиков, которое проводится при кафедре судебной медицины Киевского института усовершенствования врачей. За­ метно повысилось качество судебно-медицинских экспер­ тиз, что возможно установить по целому ряду показа­ телей: фактически уже полностью устранена дача за­ ключений о причине смерти по одним лишь наружным осмотрам, значительно возросло число консультаций ра­ ботникам судебно-следственных органов, число прочитан­ ных им лекций, проводится контроль и учет работы вра­ чей-экспертов, снизилось количество дефектных актов и т. п. Проведена работа по повышению идейно-полити­ ческого уровня судебно-медицинских экспертов: ряд из них закончили вечерние университеты марксизма-лени­ низма, многие работают в кружках или самостоятельно над первоисточниками. Это обстоятельство особенно способствовало качественному росту всей судебно-меди­ цинской деятельности. Улучшилось состояние судебномедицинских моргов. С 1950 года было построено 28 но­ вых моргов, 109 отремонтировано. За последние два го­ да открыты четыре судебно-медицинские лаборатории. Возросло оборудование судебно-медицинских учрежде­ ний, приобретено немало инвентаря, аппаратуры, инстру­ ментария, реактивов. Работа проведена большая, сос­ тояние же моего здоровья неудовлетворительное; оста-

326