6 курс / Судебная медицина / Воспоминания судебного медика

сколько раньше нас уехал военный врач Го для подго­ товки к вскрытию трупа.

Когда мы приехали, то увидели, чго изъятый из длинного ящика труп лежал на скамье, а возле него в халате с засученными рукавами стоит Го, ждущий сиг­ нала для производства вскрытия.

На голове от уха до уха через темя и по срединной линии передней поверхности тела проходили секцион­ ные разрезы, зашитые суровыми нитками. Я предложил их разрезать, раскрыв таким образом полости тела, и начать исследование трупа.

Когда был распущен секционный шов на голове, то оказалось, что крышка черепа была спилена, а по сня­ тии ее все увидели, что мозг был на месте: он не вскры­ вался и не извлекался из полости черепа. Очевидно, после того, как была спилена крышка черепа, врач, увидев обширное кровоизлияние между твердой мозго­ вой оболочкой и костями черепа, решил, что причина смерти для него ясна и прекратил дальнейшее иссле­ дование головы. Внутренние органы в грудной и брюш­ ной полостях, подвергшиеся резкому гниению, находи­ лись на своих местах и также при первом вскрытии тру­ па не извлекались. На некоторых из них были видны небольшие надрезы.

Я предложил Го, после того как он удалил мозг, оторвать кусок от лежавшей в ящике одежды трупа и, обернув этим куском руку, чтобы не повредить ее об ост­ рые края костей на месте распила, отделить от костей приросшую к ним у основания черепа твердую мозго­ вую оболочку, что он и сделал. По удалении оболочки все увидели в области чешуи затылочной кости справа трещину. Мое предположение оказалось абсолютно пра­ вильным. Эта трещина затылочной кости никоим обра­ зом не могла образоваться от удара невооруженной

Эффект от этого исследования был, можно сказать

По приезде в Пхеньян я был со своим переводчи­ ком у министра внутренних дел и доложил ему о про­ изведенной мною экспертизе.

Приехав во Владивосток, я пробыл в нем два дня.

308

Стояла чудная весенняя солнечная погода; на главной очень длинной магистрали города, идущей вдоль набе­ режной, гуляло много народа. В огромном большинстве это были моряки со своими подругами. Я зашел в го­ родской морг, недавно построенный, с прекрасной свет­ лой секционной. Пока местный судебный медик показы­ вал мне его, в морг привезли, как было указано в пре­ проводительном отношении, найденную зарытой в земле отрубленную стопу ноги. Прибывшие сотрудники уголовного розыска подозревали убийство с расчлене­ нием трупа. Осматривая с судебно-медицинским экс­ пертом найденную стопу с отсутствующей на ней ко­ жей, весьма изящную, похожую на женскую, мы, одна­ ко, быстро разобрались в этой стопе: она оказалась медвежьей!

Я и до этого случая видел медвежью стопу — мне демонстрировал ее в 1933 году Горьковский судебномедицинский эксперт Мейер, когда я, будучи иванов­ ским областным экспертом, приезжал к нему на конференцию: стопа эта, лишенная шкуры, действитель­ но на первый взгляд очень напоминает человеческую, однако при тщательном осмотре бросается в глаза не только отсутствие кожного покрова (очевидно, стопу отрубили после снятия с медведя шкуры), но и резко острый угол, под которым прикреплены к стопе кости голени, полное плоскостопие и маленькие сесамовидные косточки у оснований плюсневых костей. В то время в лесах Горьковской области водилось немало медведей. Много их было и в Приморском крае.

Прибыв в Москву, я отчитывался о своей поездке в Министерстве здравоохранения перед заместителем ми­ нистра Иваном Георгиевичем Кочергиным, который вы­ нес мне благодарность за полностью выполненное зада­ ние: я прочел требуемый курс судебной медицины, оставил в медицинском институте написанный мною и переведенный на корейский язык учебник, подготовил для корейского министерства здравоохранения и для армии ряд судебных медиков. Перед отъездом один из моих учеников был уже назначен главным судебно-ме­ дицинским экспертом Корейской Народно-Демократиче­ ской Республики. Таким образом, было положено нача­ ло организации в Корее государственной судебно-меди­ цинской экспертизы.

309

В 1951 году на заведуемой мною кафедре судебной

защищали кандидатские диссертации два моих сотруд­ ника: И. А. Концевич и Ф. Б. Дворцин. Основным офи­ циальным оппонентом у обоих был заслуженный дея­ тель науки проф. М. И. Райский. Обе защиты прошли весьма успешно. Об интересной работе Ираиды Афа­ насьевны «Дефект ткани при огнестрельных повреж­ дениях» я уже говорил. Это была моя первая ученица с начала 1944 года. Она имела 7 законченных научных работ, была эрудированным судебно-медицинским эк­ спертом. Ф. Б. Дворцин имел 3 работы. О нем следует сказать более подробно.

Как-то весной 1946 года я шел мимо административ­ ного корпуса больницы им. Октябрьской революции.

спросив, что он тут делает. Он работал заведующим горздравотделом где-то под Уфой, был в Москве на соответствующих курсах и, по настоянию жены, так же как и он, бывшей киевлянки, специально приехал в Киев, чтобы поискать путей возможного сюда возвра­ щения. После обстоятельного разговора Дворцин произвел на меня весьма приятное впечатление, и я пред­ ложил ему поступить ко мне в аспирантуру. В трех­ дневный срок он сдал на «отлично» необходимые экзаме­ ны. После долгих и настойчивых моих хлопот, а также и самого Филиппа Борисовича он, наконец, был от­ пущен из Башкирии и в 1947 году стал моим аспиран­ том. Одновременно я предложил ему в обязательном порядке быть и судебно-медицинским экспертом. Тут же дал ему тему для кандидатской диссертации — «Ди­ агностика смерти от утопления в Днепре по элементам планктона и псевдопланктона в трупе», которую он за­ кончил в срок и успешно защитил.

Основной вопрос, который был нами поставлен: действительно ли днепровский планктон, обнаруженный в краевых отделах легких трупа, может служить призна­ ком утопления и не может проникнуть туда посмертно?

310

ромную работу. Он сумел заинтересовать своей темой работников спасательной станции, которые стали усерд­ но помогать ему. Из морга привозили трупы лиц, смерть которых ни в какой степени не могла находить­ ся в связи с утоплением, и опускали их на дно Днепра, где при помощи водолазов прикрепляли их с тем, чтобы они не были унесены течением, а через определенное время извлекали обратно. Все это делалось с таким энтузиазмом, что чуть было не утонул сам начальник спасательной станции... При исследовании трупов, из­ влеченных со дна Днепра, находившихся там на глуби­ не 7—8 м, оказалось, что планктон, то есть различные водоросли, проникает в периферические отделы легких и посмертно, тогда как псевдопланктон, то есть мине­ ральные взвеси в воде — песчинки, посмертно в глубо­ кие части легких не проникает, находясь там в тех слу­ чаях, когда действительно произошло утопление. Они всегда выявлялись в трупах утонувших людей, достав­ ленных в морг, и у животных, которые подвергались утоплению в Днепре. Таким образом, эксперименты Дворцина указывали на весьма важное обстоятельство: наличие в периферических отделах легких псевдоплан­ ктона может являться показателем прижизненного по­ падания тела в воду, то есть утопления.

Хотя впоследствии подобного же типа эксперименты Астафьевой в Саратове как будто бы противоречили дан­ ным Дворцина, так как при погружении трупов в Вол­ гу в периферических отделах легких обнаруживались минеральные включения, однако они представлялись го­ раздо более мелкими, чем в опытах Дворцина. Возмож­ но, что в Волге псевдопланктон носит другой характер и песчинки действительно значительно меньших раз­ меров, чем в Днепре, а может быть, найденные Ас­ тафьевой мельчайшие минеральные включения в «ле­ гочном соке», получаемом после разрушения мягких тканей кислотами, являлись частицами пыли, которой так много заносится ветром в город. Недаром эту пыль когда-то называли «саратовским дождиком». Во всяком случае «метод Дворцина», так впоследствии (в 1953 го­ ду) названный проф. Райским в своем учебнике судеб­ ной медицины, как впервые поставленный вопрос об изучении псевдопланктона для целей диагностики утоп­ ления, представлял собой большое научное достижение.

311

Таким образом, с кафедры судебной медицины Киев­ ского медицинского института в 1949 и 1951 годах вы­

заведующей кафедрой судебной медицины Черновицкого медицинского института, а Дворцин — ведущим курс судебной медицины на медицинском факультете Ужго­ родского университета и областным судебно-медицин­ ским экспертом Закарпатской области. Оба они вскоре получили ученое звание доцента.

Вернувшись в Киев, я узнал, что меня просили тот­ час по приезде позвонить начальнику уголовного ро­ зыска, что я, конечно, и сделал. Тот очень просил меня съездить сейчас в город Васильков (близ Киева), где, как ему сообщили, произошло какое-то странное убий­ ство. Через полчаса я уже мчался на легковой машине с работниками уголовного розыска в Васильков. Под­ везли нас к месту, где произошло это весьма необычное, как всем казалось, происшествие — убийство.

В небольшой комнате — моечной для посуды, напо­ ловину обитой листами жести, с люком в полу для сто­ ка воды лежал на спине лицом кверху с несколько раз­ веденными ногами и раскинутыми руками человек, узбек по национальности, с перерезанным горлом. Кру­ гом как пол, на котором лежал труп, так и ближняя стена комнаты были забрызганы кровью. На полу, кро­ ме того, возле головы трупа натекла большая лужа кро­ ви. Кто мог зарезать этого человека и как убийца мог среди бела дня пробраться сюда, в это место? Все это всем тем, которые нас окружали, было совершенно не­ понятно. Однако, как только я взглянул на рану шеи, мне сразу все стало ясно. Рана шеи была нанесена соб­ ственной рукой, то есть в данном случае имело место самоубийство. Мелкие характерные надрезы кожных краев раны подтверждали это с достаточной ясностью. На крышке закрытого люка, возле его ручки и на по­ следней были видны окровавленные отпечатки пальцев рук. Открыли люк — на дне его лежал запачканный кровью короткий, похожий на сапожный, нож, который, как тут же было выяснено, принадлежал этому челове­ ку. Очевидно, после того, когда последний причинил

312

себе резаную рану шеи, падая, он бросил нож в бывший открытым в этот момент люк и, ухватившись за его крышку, вероятно, рядом лежавшую, сдвинул ее, закрыв таким образом отверстие люка.

При опросе лиц, общавшихся с узбеком, мы узнали, что, оказывается, накануне последний получил из Узбе­ кистана письмо, написанное на узбекском языке. Что там было написано, он никому из своих товарищей по работе не сказал, но после прочтения письма стал мрач­ ным и перестал разговаривать. После производства су­ дебно-медицинского вскрытия трупа мною было дано заключение о происшедшем здесь самоубийстве.

В 1951, 1952 и 1953 годах в юридической литературе снова стали появляться высказывания некоторых авто­ ров о компетенции судебных медиков, где опять подни­ мался вопрос о том, что судебно-медицинские эксперты не должны высказывать свое мнение о роде насиль­ ственной смерти, так как установление «правового поня­ тия» — убийства — является прерогативой следователя, а не эксперта. Судебные медики в то время не имели своего журнала, не издавались еще и сборники трудов судебно-медицинских экспертов. Вопрос о компетенции мог обсуждаться нами только на различных судебномедицинских научных совещаниях и конференциях, особенно, конечно, на заседаниях научных обществ су­ дебных медиков и криминалистов. Только там мы мог­ ли высказывать наше мнение по данному вопросу и под­ вергать критике часто просто нелепые статьи в юриди­ ческих изданиях.

Мне вспоминается — коль скоро снова начались раз­ говоры о нашей компетенции,— встретившийся в моей практике Главного судебно-медицинского эксперта Ук­ раины следующий весьма показательный в этом отно­ шении случай.

313

В местечке Иванково проживал гр-н Гарпенко Сер­ гей, 37 лет, который систематически по своим служеб­ ным обязанностям посещал село Беленькое, где он неоднократно оставался ночевать у гр-ки Сушко Мари­ ны, с которой, по словам последней, он находился в по­ ловой связи, предлагая ей жить с ним постоянно; она, считая, что он говорит об этом несерьезно, так как у него была семья, не принимала такого предложения. Гарпен­ ко недавно был уволен с работы за прогулы. По сло­ вам его жены, Гарпенко Варвары, он переживал это очень тяжело: начал пить водку, не спал, постоянно вол­ новался, часто задумывался, несколько раз говорил ей, что не может это пережить и застрелится. По показа­ ниям Сушко, однажды осенью он пришел к ней пьяным, и когда она не пустила его ночевать, он бросился к столбику возле ее кровати и повесился на петле, сде­ ланной из своего ремня. Сушко тут же извлекла его из петли. Он просил ее никому об этом не говорить.

По ее словам, в ночь на 13 июля Гарпенко Сергей пришел к ней сильно пьяным. Как было затем установ­ лено, Гарпенко с гр-ном Суровцевым выпили в этот ве­ чер литр водки. После того, как Сушко дала ему кис­ лого молока и принесла махорки, он стал кричать: «За­ чем ты от меня кроешься?» и пр., разбил об пол пустую бутылку, стал бросать различные вещи. Она испугалась, убежала к своим соседям. Он кричал ей вслед: «Мари­ на, вернись!» Часа в 4 утра Сушко вернулась домой. В доме оставшегося с вечера Гарпенко не было. Когда она вышла на дорогу, то увидела, что Сергей висит, стоя на коленях, с высунутым языком, в петле, сделан­ ной из его ремня, прикрепленной к одной из досок за­ бора. Она, думая, что он еще, возможно, жив, подбежа­ ла к нему, отвязала ремень, причем в то время, когда она обхватила его грудь и приподняла, она услышала, что он «захрипел». Однако по извлечении его из петли он оказался уже мертвым.

До Сушко труп Гарпенко видел и гр-н Яковенко, ко­ торый в своих показаниях также подтверждает описан­ ное ею положение трупа. Он сообщил, что «заметил под забором человека, пригнувшегося фигурой.., я по­ думал, что он пьян и его рвет...» Подойдя ближе, он увидел, что человек висит в петле из ремня, которая

314

спереди проходит под подбородком и поднимается кза­ ди; место замыкания ее было высоко у затылка.

13 июля в 7 часов утра был произведен первичный осмотр трупа Гарпенко. Труп лежал под забором, воз­ ле его головы находился ремень. Кроме странгуляционной борозды на шее, каких-либо повреждений на теле и на одежде не было обнаружено. Не было видно в мес­ те обнаружения трупа и каких-либо следов борьбы или волочения тела. При осмотре комнаты Сушко на полу были найдены многочисленные осколки стекла от разби­ той бутылки, возле буфета на полу — женский гребе­ шок, возле стола на полу — перевернутый стакан с виш­ нями. Постель оказалась смятой, зеркало на стене над кроватью было несколько смещено. На стуле были вид­ ны следы земли, на подоконнике приоткрытого окна — следы торфа (дом был обложен вокруг торфяной маз­ кой и мхом).

Со слов Сушко, когда она рано утром 13 июля по­ дошла к своему дому, то увидела, что окна были откры­ ты, мох под окном и удерживающие его колья представ­ лялись разваленными. Перед тем, как войти в дом, она все это поправила.

13 июля в 2 часа дня было произведено вскрытие трупа Гарпенко Сергея (не вскрывалась лишь полость черепа), причем вскрывавший труп врач отметил, что окоченение полностью не наступило, «легкие расшире­ ны и застойны (асфиксия), в желудке пищевая кашица с сильным запахом алкоголя»; смерть, по мнению врача, «последовала вследствие асфиксии».

14 июля в 12 часов 30 минут дня был произведен до­ полнительный осмотр трупа Гарпенко, причем на пере­ носье справа, в области скуловой кости слева и лобнотеменной области слева были обнаружены небольшие ссадины без кровоизлияний.

16 июля было произведено дополнительное вскрытие трупа. Была вскрыта полость черепа, причем повреж­ дений костей не было обнаружено. Мозг был резко гни­ лостно изменен (сероватая кашица). В заключении врач, отмечая, что, по его мнению, смерть Гарпенко наступи ла от асфиксии через самоповешение, упоминает, меж ду прочим, что при вскрытии трупа им были найдены пятна Тардье (точечные кровоизлияния на поверхности

315 "

сердца и легких, рассматриваемые как асфиктический признак смерти).

Представитель следственной власти, не входя в об­ суждение полученных, хотя далеко и не полных, судеб­ но-медицинских данных, останавливает свое внимание на происшедшей в ночь на 13 июля ссоре между Гарпенко и Сушко, на беспорядок в квартире последней (осколки стекла от разбитой бутылки, смятая постель, женский гребешок на полу и пр.), на положение трупа, лежавшего под забором с ремнем на земле,— что, по его мнению, противоречит возможности здесь самоповеше­ ния,— и направляет весь следственный материал ко мне для разрешения основного вопроса: было ли в дан­ ном случае убийство или Гарпенко покончил жизнь са­ моубийством?

На основании всего вышеизложенного, я счел воз­ можным, несмотря на скудность и неполноту судебно-ме­ дицинского материала, все же, внимательно изучив все дело, прийти к следующему заключению:

1. Смерть Гарпенко произошла от механической ас­ фиксии через повешение; об этом говорит наличие на шее одной странгуляционной борозды, являющейся сле­ дом от давления ременной петли, и высунутый язык; хотя положение борозды нигде не описано, но нужно полагать, поскольку другой борозды не было, что она передавала положение петли, то есть имела косовосходящее положение спереди назад, к затылку, к месту за­ мыкания петли (см. показания Яковенко), что именной характерно для повешения (так называемое типичное положение петли). Об асфиктическом характере смерти говорят, между прочим, и пятна Тардье, о которых в своем заключении от 16 июля упоминает врач, вскры­ вавший труп.

2. Принимая во внимание, что при первичном осмот­ ре места обнаружения трупа не были отмечены следы его волочения, не было следов самообороны или борь­ бы (одежда в порядке, не запачкана, не смещена), что на теле трупа также не было характерных для сопротив­ ления повреждений (мелкие ссадины на переносье, в области левой скулы и левой лобно-теменной области были без кровоизлияний и, очевидно, возникли посмерт­ но), что, наконец, поза висящего на коленях трупа, от­ меченная как Сушко, так и Яковенко, чрезвычайно ха-

316