5 курс / Сексология (доп.) / Лики_и_маски_однополой_любви_Лунный_свет_на_заре_Кон_И_С_

гомосексуальность в Украине была декриминализована в конце 1991 г., на полтора года раньше, чем в России.

Официальная регистрация отношений дает партнерам значительные преимущества в плане социального страхования, наследования имущества и т. д. и имеет большое моральное значение. Что же касается церкви, то она тут ни при чем: речь идет не о церковном браке, а о гражданском союзе, а все социальные льготы оплачиваются за счет налогов, которые геи и лесбиянки платят наравне с остальными гражданами.

Изменение юридического статуса гомосексуалов тесно связано с преодолением враждебности к ним в общественном сознании. Термин

«гомофобия», как обычно называют этот социально-психологический феномен, неудачен вследствие своей «психиатричности». Он подразумевает,

что иррациональный страх и ненависть к однополой любви и ее носителям коренятся, как любая фобия, в индивидуальной психопатологии — подавленных собственных сексуальных импульсах, гипертрофированной враждебности и недоверии к окружающим людям, склонности реагировать на стрессовые ситуации преимущественно с помощью защитных механизмов и т. д. Все эти процессы или, говоря на фрейдистском языке, «комплексы»,

несомненно, реальны, но совсем не обязательны. Чтобы презирать или ненавидеть гомосексуалов, не обязательно быть невротиком или психотиком.

Враждебность к гомосексуалам, как и другие подобные идеологические системы (антисемитизм, ксенофобия, расизм, сексизм), коренится не столько в индивидуальной, сколько в общественной психологии2 . В специальной литературе термин «гомофобия» сейчас заменяется термином

«гетеросексизм», который американский социальный психолог Грегори М.

Херек определяет как «идеологическую систему, которая отрицает,

принижает и стигматизирует любые не-гетеросексуальные формы поведения,

идентичности, отношения или общины»3 . Предлагается и более «мягкий» термин — «гетероцентризм» (по аналогии с европоцентризмом), который не

принижает альтернативных форм сексуальности, но рассматривает их как периферийные вариации или девиации от подразумеваемой гетеросексуальной «нормы».

Уровень гетеросексизма зависит от целого ряда факторов.

1) От общего уровня социальной и культурной терпимости. Авторитаризм и нетерпимость к различиям несовместимы с сексуальным, как и всяким другим, плюрализмом. С точки зрения тоталитарного сознания инаколюбящий опасен прежде всего тем, что он — диссидент. Общество,

которое пытается унифицировать ширину брюк и длину волос, не может быть сексуально терпимым.

2) От уровня сексуальной тревожности. Чем более антисексуальна культура,

тем больше в ней сексуальных табу и страхов. А если человек не может принять свою собственную сексуальность, наивно ждать от него терпимости к другим.

3) От уровня сексизма, гендерного и полового шовинизма. Главная социально-историческая функция гетеросексизма — поддержание незыблемости гендерной стратификации, основанной на мужской гегемонии и господстве. В свете этой идеологии независимая женщина — такое же извращение, как однополая любовь. Кроме того, культ агрессивной маскулинности помогает поддерживать иерархические отношения в самом мужском сообществе. Всячески культивируемая ненависть к «гомикам» —

средство поддержания групповой мужской солидарности, особенно у подростков.

4)От характера традиционной идеологии, особенно религии и ее отношения к сексуальности.

5)От общего уровня образованности и сексуальной культуры общества. Хотя образованность сама по себе не избавляет людей от предрассудков и предубеждений, при прочих равных условиях она облегчает их преодоление.

6) От ситуативных социально-политических факторов. Как и прочие социальные страхи и формы групповой ненависти, гетеросексизм усиливается в моменты социальных кризисов, когда кому-то нужен зримый враг или «козел отпущения» и легко создать атмосферу моральной паники.

Кроме социальных, гетеросексизм имеет определенные психологические функции. Он помогает организации и ретроспективному оправданию личного сексуального опыта, формированию своей социальной и сексуальной идентичности и единства «своей» группы перед лицом внешнего врага (хорошие, правильные «мы» против плохих, неправильных «они»). Для некоторых подростков участие в охоте на геев служит чем-то вроде ритуала взросления, средством повысить собственный авторитет в группе и преодолеть собственную латентную гомосексуальность. Самыми рьяными гомофобами бывают мужчины, которым есть что скрывать и/или которых подозревают в гомосексуальности. В крайних случаях это действительно напоминает фобию и требует психиатрического вмешательства.

Хотя изменение и преодоление гетеросексистских установок как на индивидуальном, так и на социальном уровне происходит трудно и медленно, уровень социальной терпимости к гомосексуальности повсеместно растет. По данным Международного сравнительного исследования, в 1980— 1982 гг. самой терпимой страной была Голландия, за которой следовали Дания и ФРГ, а самыми нетерпимыми — Мексика и США4 . В 1990 г. самое враждебное отношение к гомосексуалам было зафиксировано в католической Португалии, где с мнением, что «гомосексуальность никогда не может быть оправдана», согласились 78% опрошенных, за ней, со значительным отставанием, следуют католические Ирландия, Италия и Испания. Зато в Голландии категорически осуждают однополую любовь лишь 12%

опрошенных. С мнением «Я не хотел бы иметь гомосексуалов своими соседями» согласились больше половины опрошенных португальцев и только 11% голландцев и датчан5 . Хотя Американское Национальное

обследование 1993 г. показало высокую враждебность к гомосексуальности,

которую не могут оправдать 64,8% опрошенных, это меньше числа людей,

осуждающих внебрачные связи; отношение к гомосексуальности очень сильно, зависит от общих социально-политических установок опрошенных

(разница в 10—15 раз)6 .

Отношение к гомосексуалам всюду коррелирует с религиозной принадлежностью, общей социальной терпимостью и степенью информированности. Там, где геи и лесбиянки более видимы, они вызывают наименьшее раздражение. Молодые люди от 18 до 24 лет всюду значительно терпимее пожилых (по сравнению с теми, кто старше 65 лет, — вдвое). Это объясняется большей общей терпимостью и образованностью молодежи, а

также тем, что молодые люди чувствуют себя увереннее, полнее принимают собственную сексуальность и потому допускают больше вариаций в поведении и установках других людей.

Отношение к любой социальной группе во многом зависит от того,

насколько широко и как именно эта группа представлена в господствующей культуре.

Как и все прочие социальные меньшинства, геи и лесбиянки кровно заинтересованы в наличии собственных великих людей. Но сами по себе синодики «великих гомосексуалов» ни о чем не говорят. Сексуальная ориентация может быть просто фактом биографии художника, не оказывая прямого влияния на содержание его творчества. Что такое «гомосексуальная музыка»? Дягилевский балет прославился, в частности, новаторским мужским танцем. Но сам Дягилев не был ни танцовщиком, ни балетмейстером, и в создании его балетов участвовали артисты, хореографы

(Михаил Фокин) и художники (Александр Бенуа), не разделявшие его эротических наклонностей.

Сейчас много говорят о «геевской» и «лесбийской» литературе, но если считать «геевским» все, что создает писатель–гей, чем он отличается от гея– парикмахера или гея–водопроводчика? По словам Ива Наварра, «нет гомосексуальной литературы, есть литература о гомосексуальности»7 . Тема

— тоже не все. Личный опыт, право говорить от первого лица тут очень важны. Но хотя Флобер говорил: «Эмма Бовари — это я», никто не относил его роман к женской литературе. Однополую любовь тонко и сочувственно описывали многие гетеросексуальные писатели, а некоторые геи и лесбиянки, наоборот, сторонились этой темы или говорили о ней обиняком.

Ряд знаменитых романов о жизни мужчин-геев написан женщинами *.

Хотя современные писатели-геи не стесняются своей сексуальной ориентации, ярлык «гомосексуального писателя», их оскорбляет. В

писательских размышлениях на эти темы порой слышится подтекст: «Вы думаете, что я пишу х…?!»

Сама «голубая» культура неоднородна. Ее самый «громкий» и видимый компонент — специфическая субкультура, создаваемая для удовлетворения собственных потребностей сексуального меньшинства, — эротическая литература, фильмы, клубы, дискотеки и т. д. Этот естественный и необходимый компонент массовой культуры во второй половине XX в.

превратился в мощную индустрию зрелищ и развлечений, хотя она и не может тягаться с гетеросексуальной эротикой. От прочей массовой культуры она отличается только специфическим адресатом.

Но кроме этой специфической субкультуры, геи и лесбиянки внесли огромный вклад в общечеловеческую Культуру. Признание этого факта и открытое включение гомосексуальности в культуру — большое историческое достижение. Причем наиболее социально и художественно значимыми оказывались произведения, авторы и герои которых никому не старались понравиться, предпочитая жить по своим собственным законам и тем самым разрушая стереотипы массового сознания.

Характерен в этом смысле Жан Жене (1910—1986)8 . Никому не нужный подкидыш, маленький Жан с раннего детства стал преступником, вором и гомосексуалом, не испытывая по этому поводу ни малейших угрызений совести. Хотя он хорошо учился в школе, с ним постоянно случались разные неприятности и за систематические кражи он попал в исправительную колонию Меттрэ.

v Политизация геевской жизни кое-что меняет не в лучшую сторону. На американском конкурсе на лучший лесбийский эротический рассказ жюри нечаянно присудило премию писателю-мужчине (!). Испуганные организаторы конкурса отменили это решение, чем спровоцировали скандал. (См. Pat Califia «Unequal Contest». Lambda Book Report, vol. 5, N 1, July 1996. P. 44.) Если бы решение утвердили, был бы другой скандал — по поводу дискриминации женщин.

Условия там были суровые, но Жан был счастлив: у себя в деревне он был слабаком, а в Меттрэ его сделал своим любовником сильный и авторитетный подросток Вильруа. Перед уходом из колонии Вильруа продал Жене другому парню, а тот передал третьему. Казалось бы, ужас? А Жене был счастлив тем,

что пользовался у этих сильных ребят успехом.

Чтобы выйти из колонии, Жене завербовался в армию. Он служит в Сирии и Марокко, дезертирует, бродяжничает, скитается по Европе, летом 1937 г.

возвращается во Францию и за кражу 12 носовых платков получает месяц тюрьмы; помилован, но через две недели за новую кражу получает еще 5

месяцев тюрьмы, к тому же выясняется, что он дезертир. Благодаря психиатрической экспертизе, в мае 1938 г. Жене выпускают, а в октябре он снова попадает в тюрьму за кражу четырех бутылок аперитива. После освобождения—новые краткосрочные отсидки, чаще всего за кражу книг. В

тюрьме Жене пишет «Богоматерь цветов», потом знакомится с Кокто, тот находит ему издателя, но очередная кража, на сей раз— редкого издания Верлена, опять приводит его в тюрьму, ему грозит пожизненное заключение.

В марте 1944 г. Сартр и Кокто добиваются его освобождения, а в 1949 г. —

окончательного помилования президентским декретом. В 1947 г. Жене получил первую престижную литературную премию и стал известным писателем, но его жизнь осталась такой же неупорядоченной. Он увлекается то американскими «черными пантерами», то палестинскими террористами и пишет обо всем с абсолютной откровенностью.

В отличие от своих предшественников, Жене не оправдывает свою гомосексуальность и не психоанализирует ее, а свободно живет в ней. «Кто способен объяснить, почему он гомосексуалист? Кто знает, почему человеку свойственно любить так, а не иначе? Гомосексуальность была дана мне так же, как цвет моих глаз или количество моих ног. Уже ребенком я чувствовал,

что меня привлекают мальчики… Я вынужден был приспособиться к этому,

жить сэтим, прекрасно понимая, что подобный образ жизни не .принимается обществом»9 .

Поэтизируя воровство, предательство и насилие, Жене находит в преступном мире чистоту, отсутствующую в повседневной жизни буржуазного общества.

Когда Кокто читал рукопись «Богоматери цветов», она сначала вызвала у него отвращение и страх, он даже хотел ее сжечь, но понял, что не может этого сделать и обязан помочь талантливому автору: «Вы плохой вор, вы дали себя поймать. Но вы хороший писатель».

Романы Жене, по словам Эдмунда Уайта, «глубоко извращенны, часто инфантильны, всегда шокирующи. Они прославляют страсть и преступление и превозносят предательство». Однако это легко объяснимо. «Как всякий другой гомосексуал до начала геевского освободительного движения, Жене мог выбирать только между тремя метафорами гомосексуальности — болезнь, преступление или порок. Почти все остальные писатели-

гомосексуалы выбирали своим эталоном болезнь, потому что она взывала к состраданию гетеросексуального читателя. Жене выбрал два других образца

— порок и преступление, и это оказалось более вызывающей и гордой

позицией. Жене хочет испугать или соблазнить своего гетеросексуального читателя, а не просить у него прощения. Вместо чая и симпатии он предлагает яд и бесстыдство»10 .

В то же время Жене большой реалист. «Богоматерь цветов» — первый художественный образ феминизированной«королевы» в интерьере предвоенного Монмартра, «Чудо розы» описывает подлинные нравы детской исправительной колонии, а «Дневник вора»— преступный мир Барселоны.

Жене — писатель не для всех, да и те, кому он нравится, вряд ли сочтут его подходящим примером для подражания. Но, прочитав его, вы уже не сможете отмахнуться от поставленных им вопросов, Именно в этом и состоит социальная функция искусства.

Важную роль в популяризации однополой любви сыграло кино11 . Первые серьезные фильмы на эту тему появились в Германии уже в годы первой мировой войны и сразу же после нее. В 1930—1950-х годах гомоэротическая тематика постепенно проникает в массовое кино в зашифрованном виде

(сцены с переодеванием мужчин в женскую одежду, комические образы женоподобных мужчин и лирическое изображение мужской дружбы и воинского братства). Психологический и нравственный смысл этих образов был двусмысленным, а их гомоэротический подтекст доступен только

«посвященным».

В 1960-х и особенно в 1970-х годах западное кино стало более откровенным.

С одной стороны, возникает подпольная «голубая» кинематография, со своими собственными режиссерами (Энди Уорхол, Пол Морисси) и звездами

(Джо Даллесандро), показывающая геевскую жизнь изнутри, нарочито вызывающе и грубо, на грани порнографии. С другой стороны, начиная с фильма Уильяма Фридкина «Мальчики в оркестре» (Boys in the Band, 1970),

по пьесе Марта Кроули, однополая любовь стала постоянной темой коммерческого кино. Хотя стереотипность образов несчастных гомосексуалов — «покажите мне счастливого гомосексуала, и я покажу вам

веселый труп» — вызывала бурные протесты гей-активистов, эти фильмы помогали людям ощутить какие-то человеческие измерения однополой любви. Когда в 1971 г. Джон Шлезингер впервые показал на экране целующихся мужчин, это вызвало у британской публики шок. Сегодня каталог кино– и видеофильмов, затрагивающих гомосексуальную тему,

насчитывает свыше 3000 названий12 . Внимание публики привлекают не только кинематографические образы, но и действительная или предполагаемая гомо– или бисексуальность многих кинозвезд (Рудольф Валентино, Рамон Наварро, Чарльз Лафтон, Монтгомери Клифт, Рок Хадсон,

Тайрон Пауэр, Кэри Грант, Эррол Флинн, Джеймс Дин, Дирк Богард, Грета Гарбо, Марлен Дитрих и др.).

Веское слово сказали такие кинематографические классики, как Висконти,

Пазолини, Фасбиндер и Джармен.

В аристократической семье Лукино Висконти (1906— 1976) однополая любовь была семейной традицией, передававшейся от отца к сыну13 . Очень красивый мальчик, Висконти обожал мать (его одержимость семейными проблемами отразилась в «Сумерках богов» и в «Семейном портрете в интерьере»). В юности он увлекался лошадьми, ухаживал за женщинами и собирался жениться, но постепенно женщин вытеснили молодые мужчины.

Властный, авторитарный и капризный, Висконти никогда не говорил о своей гомосексуальности, был застенчив и скрытен и любил только таких молодых мужчин, которые оказывали ему сопротивление. Его первой настоящей любовью в 1934 г. стал бежавший из Германии молодой блондин, фотограф Хорст, который помог Висконти освободиться от увлечения мужественной внешностью штурмовиков и стать на антифашистские позиции; в годы войны Висконти участвовал в движении Сопротивления и даже вступил в Итальянскую компартию. Другим любовником Висконти был актер Хельмут Бергер, который сыграл ведущие роли в «Сумерках богов», «Семейном портрете…» и «Людвиге» и стал одним из кумиров «геевского» кино.

Некоторое время Висконти жил с Франко Дзефирелли и также был безответно влюблен в гетеросексуального Алена Делона.

Висконти–художника интересует не секс, а глубины человеческой психики.

Мужская любовь в его фильмах — болезненная, но благородная страсть.

Этот романтизм особенно ярко воплощен в фильме «Людвиг» (1973),

вольной интерпретации жизни баварского короля Людвига П. В «Сумерках богов» (1969) Висконти представил сексуальные извращения одним из источников германского фашизма, однако сцены гомосексуальной оргии сняты явно сочувственно. «Смерть в Венеции» (1971), по одноименной повести Томаса Манна, с Дирком Богардом в главной роли, высвечивает еще одну трагедию однополой любви — разновозрастность.

Более телесный, с сильным привкусом садомазохизма образ гомосексуального желания рисует Пьер Паоло Пазолини (1922—1975)14 ,

который первым в итальянском кино показал нагое мужское тело. Пазолини с детства испытывал влечение к мальчикам, описывая в своих юношеских стихах мучения неразделенной и неутоленной страсти, когда можно «отдать свою любовь только руке или траве в кустах». В 1949 г. он был обвинен в растлении мальчиков, и, хотя обвинение не смогли доказать, из компартии его исключили. Переехав в Рим, Пазолини писал газетные статьи, а затем романы о жизни подростков из бедных районов, поддерживая со своими героями то дружеские, то сексуальные отношения. Его политические взгляды были очень противоречивы, сочетая коммунистические и ультралевые идеи с ностальгией по добуржуазному прошлому. Например, он сожалел о растущей эмансипации женщин и возражал против легализации абортов, потому что это ослабляет гомоэротические связи между неженатыми мужчинами, к

которым в итальянской деревне традиционно относились терпимо. 2 ноября

1975 г. Пазолини был убит 17-летним хаслером Джузеппе Пелози.

«Декамерон» (1971), «Кентерберийские рассказы» (1972) и «Арабские ночи»

(1974) Пазолини— откровенный культ юности и сексуального желания. По