5 курс / Психиатрия детская (доп.) / Нейропсихология / Govard_Gardner_Struktura_Razuma

преодолеть исключительно инстинктивные побуждения. Такой вариант более доступен животным, которые не должны постоянно заботиться о выживании, имеют продолжительный период жизни и регулярно занимаются исследованием окружающей обстановки. Конечно, использование любой символической системы, а также языка как самой главной из них, тоже способствует развитию этого вида интеллекта. Проявления "самости" становятся заметными у животных, обладающих зачатками символических способностей.

Эволюционные истоки личностных интеллектов заинтересовали некоторых ведущих исследователей древней истории человека. Палеонтолог Гарри Джерисон видит явное различие между восприятием других людей и восприятием себя. Согласно такой точке зрения, "восприятие индивидом других в их социальных ролях часто обусловлено уровнем организации его фиксированных паттернов поведения" — иначе говоря, в поведенческий репертуар индивида встраиваются высокорефлексивные действия. И действительно, узнавание сородичей, в том числе и отдельных родственников, явно присутствует у многих видов животных. Что же касается восприятия себя, то Джерисон рассматривает его как "свойственное исключительно человеку развитие способности создавать "объекты" в реальном мире". Ученый утверждает, что чувство "Я", вероятно, базируется на нашем умении создавать образ, с помощью которого мы можем сформировать представление о себе.

Британский психолог Н. К. Хамфри говорит об особой роли способностей, задействованных при познании социального мира. Более того, он заявляет, что истинно творческое использование человеком интеллекта заключается не в привычных

всем сферах искусства и наук, а в сплочении всего общества. Ученый отмечает, что социальные приматы должны быть разумными существами, чтобы уметь просчитывать последствия своего поведения, предугадывать вероятное поведение окружающих, оценивать потери и приобретения, — все это в контексте, где доказательства эфемерны и изменчивы, равно как и последствия поступков. Справиться с такой ситуацией может только существо с высокоразвитыми когнитивными навыками. Такие необходимые умения человек развивал в себе на протяжении нескольких миллионов лет и тщательно передает их от старшего поколения к младшему.

Результатом стало появление у представителей человеческого вида развитой способности социального

временем проявился в создании "разумом дикаря" определенных институтов — крайне рациональных клановых структур, тотемизма, мифов и религии, характерных для примитивных сообществ.

ЧУВСТВА У ЖИВОТНЫХ

Какой бы неопределенной ни казалась основа личностных интеллектов, вопрос о том, обладают ли животные чувствами и могут ли находить между ними различия, покрыт еще большей тайной. На мой взгляд, убедительные свидетельства того, что различение чувств может наблюдаться у существ с развитой нервной системой, содержатся в работе Джона Флинна. Этот исследователь доказал, что с помощью электростимуляции мозга у кошек можно вызвать сложные формы аффективно насыщенного поведения. Например, даже ту кошку, которая в обычных условиях не нападает на мышь, можно заставить броситься в атаку и соответственно

изменить выражение мордочки простой стимуляцией определенных участков мозга. Это значит, что "система атаки" функционирует как отдельная единица, поэтому ни опыт, ни тренировка или

воздействием. Исследования, в ходе которых у крыс с помощью инъекций определенных веществ вызывалась (а затем излечивалась) глубокая депрессия, тоже служат доказательством данного предположения. Возможно, такие "заложенные" реакции наблюдаются и у высших видов, но в более разнообразных ситуациях, характеризующихся меньшей степенью канализирования.

У видов, близких к человеку, можно проследить истоки определенных эмоций. Дональд Хебб продемонстрировал, что у шимпанзе можно вызвать приступ панического страха, для которого не требуется обучение или соответствующий опыт в прошлом, просто поместив животное в ситуацию, в корне отличную от той, к которой оно привыкло. Шимпанзе очень испугается, впадет в возбужденное или беспокойное состояние, если вдруг увидит

должен значительно отличаться от других подобных объектов, но по-прежнему сохранять достаточно признаков, по которым его можно отнести к известному классу. По словам Хебба, страх возникает из-за нарушения корковой деятельности, обычно сопутствующей восприятию. Он отличается

от других эмоций в силу особенностей психологических реакций, а также процессов, с

угрожающего объекта. Таким образом, поскольку даже новорожденный ребенок обладает особыми эмоциональными реакциями на определенные события, то такая же взаимосвязь наблюдается и у близких к нам видов животных, что говорит о зарождении осознания принадлежности к отдельной категории. То, что эта категория является другой "личностью", а реакция на нее настолько серьезна, позволяет предположить, что зачатки личностных интеллектов отмечаются не только у человека.

Важно подчеркнуть, что подобным образом организованные программы реагирования могут дать сбой вследствие осуществления в окружающей среде определенных манипуляций. Например, у обезьян существует ряд аффективных систем, способствующих укреплению связи между матерью и потомством. В обычных условиях эти системы активизируются автоматически. Но благодаря пионерским исследованиям детенышей обезьян, лишенных матерей, которые осуществил Гарри Харлоу, мы знаем, что отсутствие определенных стимулирующих обстоятельств приведет к тому, что обезьяна будет совершенно ненормальной в "личностной" сфере. Такие животные не способны правильно реагировать на других обезьян; они не могут определить собственную роль в социальной иерархии; они в страхе убегают или агрессивно реагируют на незнакомые ситуации; и что самое впечатляющее, они не в состоянии вырастить свое потомство, если им вдруг удастся забеременеть. В определенной степени отсутствие матери можно сгладить, например, позволив молодым животным

играть друг с другом или иным образом возмещать материнские инстинкты; но даже такая компенсация имеет "значительные ограничения", поскольку после определенного возраста знания обезьяны о том, как обращаться с сородичами, утрачиваются безвозвратно. Следует отметить, что если материнская депривация оказывает разрушающее воздействие на личностный интеллект обезьян, то другие когнитивные способности, например умение решать возникшую задачу, оно не затрагивает. Очевидно, даже у человекообразных обезьян виды интеллекта в целом не зависят друг от друга.

Ненормальные социальные реакции у обезьян могут наблюдаться и вследствие хирургического вмешательства. В результате исследований, которыми занимались Рональд Майерс и его коллеги из Национального института здоровья, стало известно, что некоторые участки нервной системы приматов играют решающую роль при выборе

префронтальной доли коры головного мозга у молодого примата вызывает снижение мимической и

частые приступы гиперактивности, не преследующей определенной цели. Необходима значительная степень социальной зрелости, чтобы преодолеть подобное разрушительное воздействие префронтальной лоботомии. Это открытие свидетельствует о том, что необходимые для

постепенно в период социального взросления, что утверждал и Харлоу со своими коллегами.

Разрушающее воздействие, подобное повреждению префронтальной коры, вызывают и повреждения передних височных долей. Вследствие таких травм прооперированные животные не могли вернуться в свою семью и не пытались восстановить доминирующий статус, который имели до операции. Кроме того, они демонстрировали сниженные лицевую экспрессию, жестикуляцию и голосовые характеристики. В отличие от обезьян с поврежденными лобными долями, эти животные были склонны проявлять повышенную агрессию. В общем, как отмечает Майерс, самая очевидная перемена в поведении у животных с травмами префронтальных и передних височных долей мозга проявлялась в снижении деятельности, связанной с сохранением социальных связей.

Р. Майерс высказал дерзкое предположение, что, возможно, существуют два отдельных нервных механизма, которые отвечают за "актуальное внутреннее чувство" обезьян и их способность передавать свои эмоции с помощью выражения лица. По словам Майерса, повреждения в основании мозга могут привести к отказу от намеренного использования лица, но не затрагивают спонтанную перемену в его выражении, имеющую эмоциональную природу. Это открытие говорит о том, что у

понимание разницы между внутриличностной оценкой чувств (внутреннее состояние животного) и способностью намеренно сообщить о нем другим (межличностное общение). Исследования, которые проводил Росс Бак с участием людей в качестве испытуемых, подтверждают наличие у человека особых неврологических систем для управления как

намеренным, так и спонтанным проявлением эмоций. Очевидно, что, как и у других приматов, наша способность намеренно передавать свои эмоции другим проходит долгий путь от спонтанного и непроизвольного выражения чувств.

ПАТОЛОГИИ САМОСТИ

Таким образом, мы видим, что даже в такой исключительно человеческой сфере, как знание себя и других людей, можно найти аналогии с нашими родственниками-приматами. В том, что такие аналогии между межличностным интеллектом человека и его проявлениями у других приматов действительно существуют, не остается никаких сомнений. И хотя развитие знаний о себе больше свойственно человеку, исследования на шимпанзе помогают нам лучше разобраться в истоках этой самой человечной из всех способностей. Тем не менее, учитывая значительное развитие у человека личностных интеллектов, исследователи испытывают естественный интерес к их "судьбе" — как внутриличностного, так и межличностного интеллекта — после различных мозговых травм.

И снова все указывает на то, что лобные доли играют важнейшую роль в обоих личностных интеллектах. Повреждение лобных долей может помешать развитию личностных интеллектов и привести к различным патологиям внутри- и межличностных знаний. Уже больше 100 лет хорошо известно, что разрушение лобных долей взрослого человека лишь в незначительной степени сказывается на его способности решать задачи (например, те, что включены в стандартный тест интеллекта), но может нанести непоправимый вред его личности. Другими словами, индивид, страдающий серьезной патологией лобных долей, особенно если затронуты оба полушария, больше не

будет "тем же человеком" для знавших его до травмы.

Вполне вероятно, что существует несколько синдромов личностных изменений, которые появляются вследствие травм лобных долей. Фрэнк

беззаботности и эйфории, а травма верхнего участка лобной доли повлечет за собой безразличие, апатию и медлительность, т.е. разновидность депрессивной (как противоположность психопатической) личности. И действительно, у разных людей можно обнаружить разнообразные комбинации этих симптомов, которые, вполне вероятно, связаны с локализацией поражения. При этом необходимо отметить, что люди, когнитивные функции (т.е. другие виды

тождественности себе прежнему. Они больше не выражают своих прежних целей, мотивов и желания контактировать с окружающими, их реакция на других людей в корне изменилась, задето также и чувство "Я".

Но поскольку такая симптоматика может быть результатом значительных мозговых повреждений, независимо от локализации травмы, важно определить, сможет ли человек при значительных повреждениях других долей коры головного мозга сохранить свою личность и чувство "Я".

миром". Во время Второй мировой войны молодой солдат Засецкий в бою получил серьезную рану

левой теменно-затылочной доли головы. В результате такого повреждения он утратил большую часть своих понятийных и символических способностей. Его речь редуцировалась до простейших выразительных форм; он больше не мог написать ни единого слова или даже буквы; он не воспринимал обстановку справа от себя; он не мог забить гвоздь, выполнять простейшие обязанности, играть в игры, найти дорогу на улице; он не помнил хронологию времен года, не мог сложить два числа или описать картину.

И все же, по словам Лурии, Засецкий сохранил нечто намного более ценное, чем эти интеллектуальные способности, — те личностные функции, которые связаны с лобными долями мозга. Он по-прежнему обладал волей, желанием, помнил события, не утратил важнейшую способность строить планы и выполнять действия так точно, насколько это позволяло состояние его здоровья. Больше четверти века Засецкий упорно работал над улучшением своего состояния. Под руководством Лурии он опять научился читать и писать. Он вел дневник, в котором планомерно описывал события каждого дня. Он даже мог оценивать свое прошлое.

Слова утратили для меня свой смысл или же сохраняют неполное и обобщенное значение. Каждое слово, которое я слышу, кажется смутно знакомым... что касается памяти, то я знаю, что существуют определенные слова, но не понимаю их значения...

поэтому мне приходится ограничиваться теми, которые "кажутся" знакомыми и имеют для меня некоторый конкретный смысл.

В отличие от пациентов с травмами лобных долей, которых описывали Бенсон и Блумер, Засецкий в основе своей остался прежним человеком, который мог и дальше нормально взаимодействовать с другими людьми.

Почему лобные доли имеют такое значение для личностного чувства, что человек с этим сохранившимся участком мозга сохраняет свой взгляд на себя, а другие люди с менее серьезными травмами полностью утрачивают такую сохранность разума? Как утверждает Уолле Наута, ведущий нейроанатом, давно изучающий лобные доли, эти участки мозга служат местом накопления информации из двух главных функциональных сфер мозга: затылочных долей, участвующих в обработке всей сенсорной информации (в том числе и

эмоциональные функции человека, а также его внутреннее состояние. Лобные доли коры головного мозга, похоже, являются тем участком, где нервная сеть, репрезентирующая внутреннюю среду человека (его чувства, мотивы и субъективные знания), соединяется с системой репрезентации внешней среды (образов, звуков, вкусов и т.п., т.е. мира, воспринятого посредством различных сенсорных модальностей).

Таким образом, учитывая стратегическое анатомическое расположение и нейронные связи лобных долей, они могут служить главной интегрирующей станцией — и на самом леле выполняют эту функцию.

Воснове личностных знаний, представленных

вмозге, а особенно в его лобных долях, похоже, лежат два вида информации. Первый — это наша способность узнавать других людей — различать их лица, голоса и личности; соответственно реагировать на них; заниматься с ними совместной деятельностью. Второй вид информации — чувствительность к нашим собственным чувствам, желаниям и страхам, личным переживаниям. Как мы