книги2 / 281
.pdf
Позже А.А. Кауфман, характеризуя эту работу Косинского, писал, что она занимает «самостоятельное место
врусской статистической литературе периода, предшествующего проникновению в Россию влияния Лексиса» (Кауфман, 1922. С. 107). Она, по его мнению, представляла собой «первую самостоятельную русскую работу по теории статистики,
вчастности – первую русскую самостоятельную попытку установить внутреннюю связь между статистическим методом и теорией вероятности» (там же. С. 108). Любопытно, что Кауфман указывает на некоторую преемственность с идеями Ю.Э. Янсона: Косинский подвергает отдельному рассмотрению два вопроса – о способах обнаружения причинной связи (прямой или косвенной) и о способах вывода закона изменения причин и следствия, в случае когда существование причинной зависимости между явлениями уже доказано. Решение первого вопроса (сравнение рядов) трактуется по общей схеме Янсона и воспроизводится во многих руководствах по теории статистики. Однако при рассмотрении второго вопроса Косинский, по мнению Кауфмана, устанавливая закон соизмерения причин, проводит резкую грань между двумя типами причинной зависимости – статистической и динамической. В случае первой зависимости Косинский не рекомендовал использовать какие-либо способы интерполирования в связи с тем, что в силу господства в социальных явлениях множественности причин и случайности, наблюдения не могут быть точно отнесены к известной определенной причине и результаты вычислений будут очень сомнительными. В случае же динамической зависимости интерполирование будет иметь полное логическое обоснование и может принести пользу исследователю.
Пройдет почти 20 лет и выдающийся отечественный статистик А. А. Чупров (1874–1926), сын А. И. Чупрова, один из основателей стохастического направления в отечественной статистике, в «Основных вопросах теории массовых явлений» (1909) отметит, что страной, откуда идет обоснование статистической теории, является Англия. «Как и при первом
291
А.Л. Дмитриев • Проникновение математики в экономическую статистику в России: зарождение стохастического направления 292
зарождении статистического метода во времена Граунта и Петти, толчок дается естествознанием. Но разница против XVII века в том, что тогда творцы эмпирического обществоведения, заимствуя у естествоиспытателей общие основы научного мировоззрения, самостоятельно на новом материале наблюдений над общественной жизнью созидают новые формы научного мышления; ныне же естествоиспытатели переносят в область своей работы сложившиеся в обществоведении приемы исследования и сами деятельно принимаются за систематическое их усовершенствование. На родине Дарвина в кругу биологов, продолжающих разработку учения об эволюции, назревает убеждение в необходимости массовых наблюдений для успешного исследования стоящих на очереди проблем, и те характерные приемы работы, которые так долго под названием статистических почитались за специфическую особенность наук об обществе, находят себе широкое применение в науках об органической природе» (Чупров А.А., 1910. С. 2).
Заключение
В 1914 г. в Петербурге вышел «Учебник математической статистики» Р.М. Орженцкого (1863–1923) – известного российского экономиста и статистика, одного из проводников маржиналистской парадигмы в России8. Это был, пожалуй, первый учебник с таким названием, написанный не математиком. Он состоял из следующих разделов: «Общие понятия»; «Значение теории вероятностей для статистического метода»; «Средние величины»; «Относительные числа»; «Корреляция»; «Функциональная зависимость рядов»; «Мера совпадения». В нем он указывал, что под статистикой многие понимают как «изложение фактов и явлений статистического характера и результатов их изучения», так и «особый статистический способ наблюдения и исследования», т.е. статистику считают,
содной стороны, материальной наукой, которая описывает
8.Об Орженцком написано несколько работ. См.: (Соколов, Львова, 2010; Завьялов, 2014).
различные явления и их законы, а с другой – методологической дисциплиной, имеющей предметом метод исследования (Орженцкий, 1914. С. 1). По мнению Орженцкого, «совершенно правы… те, кто, отрицая существование и возможность статистики, как самостоятельной области знания, в смысле материальной науки, признают существование лишь статистического метода. Этим методом должен пользоваться всякий специалист, теоретик или практик – зоолог, ботаник, антрополог, экономист, врач, педагог, актуарий, поскольку он желает распространить свои исследования на те стороны явлений своей специальной области, которые не поддаются обычному родовому способу исследования» (там же. С. 2). Что же касается изучения самого метода, то по мнению ученого, он представляет особую самостоятельную задачу, «не совпадающую с задачей познания природы и законов какой-либо специальной области явлений, и составляет предмет особой и самостоятельной методологической науки – статистики» (там же). Далее идет очень важное замечание: «статистика … распадается на две связанные друг с другом дисциплины: практическую и теоретическую; первая имеет своим предметом технические приемы собирания и подсчета статистических материалов, вторая – логическое обоснование статистического метода и вытекающие из логики метода приемы исследования материала» (там же). Таким образом, уже в 1914 г. Орженцкий четко сформулировал разницу между теоретической и прикладной статистикой.
Итак, несмотря на яркие работы отечественных математиков и статистиков середины XIX в., опубликованные в популярных журналах этого периода, теория вероятностей все же тяжело проникала в теорию статистики, трактуемую как самостоятельная социально-экономическая наука. В основном благодаря работе В.А. Косинского, а несколько позже работам А.В. Васильева (1853–1929), А.А. Чупрова (1874– 1926), В.И. Борткевича (1868–1931), в России будет сформировано стохастическое направление в статистике, которое будет прочно основано на вероятностных методах анализа.
293
А.Л. Дмитриев • Проникновение математики в экономическую статистику в России: зарождение стохастического направления 294
ЛИТЕРАТУРА
Богомолов Н. В. (2006). Николай Ефимович Зернов (1804–1862) / Очерки о российских педагогах-математиках / Под ред. П.И. Самойленко. М.: Высшая школа. С. 115–119.
Брун Г. (1845). Руководство к политической арифметике. Одесса: Городская типогр.
Буняковский В. (1847). О возможности введения определенных мер доверия к результатам некоторых наук и преимущественно статистики // Современник. Кн. 3. С. 36–49.
Буняковский В. (1850). Мысли о движении народонаселения вообще // Годичный торжественный акт в Императорском СанктПетербургском университете, бывший 8 февраля 1850 г. СПб.: Типогр. Имп. АН. С. 36–48.
Давидов А.Ю. (1855). Употребление выводов теории вероятностей в статистике // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 88. Кн. 11. Отд. II. С. 15–109.
Дмитриев А.Л. (2021). К истории проникновения математики в экономическую статистику в России: зарождение стохастического направления / V международный экономический симпозиум – 2021: Материалы международных научных конференций 14–17апреля 2021 г. СПб.: Скифия-принт.
Елисеева И. И. (2013). Зарождение стохастической статистики: А.А. Чупров / Взаимосвязи российской и европейской экономической мысли: опыт Санкт-Петербурга. Очерки. СПб.: НесторИстория. С. 305–329.
Елисеева И.И., Дмитриев А.Л. (2011). В. А. Косинский – видный отечественный экономист и статистик // Вопросы статистики. № 4. С. 76–81.
Журавский Д.П. (1946). Об источниках и употреблении статистических сведений. М.: Госпланиздат.
Завьялов Ф.Н. (2014). Статистик Р.М. Орженцкий: ученый и практик // Вопросы статистики. № 6. С. 80–84.
Зернов Н.Е. (1843). Теория вероятности, с приложением преимущественно к смертности и страхованию. Б/м., б/изд.
Кауфман А.А. (1922). Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806–1917. Историко-критические очерки. М.: Типогр. МКХ.
Косинский В.А. (1890). О приемах научной разработки статистических данных. М.: Типо-литограф. В. А. Бонч-Бруевича.
Орженцкий Р. (1914). Учебник математической статистики. СПб.: Юридич. склад «Право».
Плошко Б.Г., Елисеева И.И. (1990). История статистики. М.: Финансы и статистика.
Птуха М. В. (1951). Д.П. Журавский. Жизнь, труды, статистическая деятельность. М.: Госстатиздат.
Птуха М.В. (1959). Очерки по истории статистики в СССР. М.: Издво АН СССР. Т. 2.
Рославский А.В. (1844). Руководство к статистике. Харьков: Университетская типогр.
Святловский В.В. (1906). К истории политической экономии и статистики. СПб.: Начала.
Соколов Я.В., Львова Д.А. (2010). Р.М. Орженцкий и экономическая наука: человек в хозяйственной жизни / Российская и европейская экономическая мысль: опыт Санкт-Петербурга. 2007–2009. СПб.: Нестор-История. С. 147–174.
Статистика в Санкт-Петербургском университете (2010). / Под ред. Я.В. Соколова и Д.А. Львовой. СПб.: Издат. дом СПбГУ.
Уланов В.А. (2011). Российский немец Генрих Карлович Брун / Немцы в Санкт-Петербурге (XVIII–XX вв.): Сб. научных статей. СПб.: Лема. С. 241–255.
Чупров А.А. (1910). Основные вопросы теории массовых явлений / Чупров А.А. Очерки по теории статистики. 2-е изд., пересм. и доп. СПб.: Типогр. «Правда».
Чупров А.И. (1910). Ученые труды в издании Императорского Московского университета. Ч. II. Вып. 1. Курс статистки. М.: Типогр. Имп. Моск. ун-та.
Янсон Ю.Э. (1887). Теория статистики. 2-е изд. СПб.: Типогр. Шредера.
Knies C.G. A. (1850). Die Statistik als selbstständige Wissenschaft: zur Lösung des Wirrsals in der Theorie und Praxis dieser Wissenschaft: zugleich ein Beitrag zu einer kritischen Geschichte der Statistik seit Achenwall. Bassel: J. Luckhardt.
296
Т.О. Проволович • Истоки и направления осуществления институционально-когнитивно-экономического синтеза
Т.О. Проволович
МГУ им. М. В. Ломоносова, г. Москва
ИСТОКИ И НАПРАВЛЕНИЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО-КОГНИТИВНО- ЭКОНОМИЧЕСКОГО СИНТЕЗА
Историко-философское введение: основные положения и направления исследования
Прежде чем описать возможные траектории осуществления институционально-когнитивно-экономического синтеза необходимо остановиться на рассмотрении специфики синтетической программы в науке и провести анализ проблемы, на решение которой направлен данный синтез. Синтетический подход, или синтетическая программа, является одним из возможных способов построения научных моделей и теорий. Некоторые критики синтетической программы полагают, что оценить эффективность синтеза, например, в сравнении с редукционистской программой не представляется возможным, поскольку порой бывает сложно провести классификацию теорий, в основе которых лежит синтетическая методология, и тех, которые на ней не основываются. Данное замечание не является в полной мере значимым, поскольку в современной науке встречаются как исключительно редукционистские подходы, например, окончательная теория в физике (Вайнберг, 2004), нейроцентризм (Филатова, 2020. С. 20), так и исключительно синтетические, например, кибернетика или теория сложных систем, когнитивные исследования (Федорова, 2014. С. 28–33) и др.
Поэтому у синтетических подходов все же есть своя специфика, отличающая ее от других методологических и теоретикоонтологических программ. Поэтому первой задачей данного исследования является выделение этих специфических аспектов на примере институционально-когнитивно-экономиче- ского синтеза.
Методологический каркас синтетических подходов и теорий не является однородным, поэтому принято выделять несколько видов синтеза. К сожалению, на данном этапе развития науки отсутствуют хоть сколько-то признанная общая классификация и устоявшийся понятий- но-категориальный аппарат синтетической методологии. Встречаются такие виды синтеза, как: внутридисциплинарный (Проволович, 2021. С. 513–514), интердисциплинарный (Федорова, 2014. С. 24–25), междисциплинарный, ультрадисциплинарный, кроссдисциплинарный, мультидисциплинарный, трансдисциплинарный (Орехов, 2018. С. 91–97) и др. Внутридисциплинарный заключается в синтезе теорий и подходов в рамках одной науки1. Отличительной особенностью данного синтеза является его дисциплинарная замкнутость, которая предполагает, что теории и модели, участвующие в нем имеют общепредметные основания. Все последующие виды синтеза можно отнести к междисциплинарным, так как они описывают способы взаимодействия между разными науками (а значит, и разными предметными отраслями), с помощью которых может достигаться наибольшая эффективность научной работы. Одним из крайних видов междисциплинарного синтеза является мультидисциплинарный, при котором представителей различных областей науки объединяет лишь общая проблема или объект2, но при осуществле-
1.Данный вид синтеза можно считать самым распространенным, поскольку для его осуществления нет необходимости в привлечении других дисциплин. История развития экономической науки является наилучшим примером данного вида синтеза (Синтез в экономической теории и экономической политике, 2022. С. 22–62).
2.Объект в отличие от предмета является более широким понятием и используется для обозначения определенной части изучаемой реальности.
297
298
Т.О. Проволович • Истоки и направления осуществления институционально-когнитивно-экономического синтеза
нии исследования они могут не вступать во взаимодействие. В результате кроссдисциплинарного или интердисциплинарного синтеза происходит появление новых областей или наук, поскольку осуществляется интеграция исследований за счет объединения методологических и теоретических компонентов. В отличие от двух предыдущих трансдисциплинарный синтез может привести к парадигмальным сдвигам в науках, поскольку происходит деконструкция их основополагающих положений и появление кардинально новых. Под видом синтеза может скрываться «непаритетное взаимодействие» или «методологический вассализм», который обозначается как ультрадисциплинарный синтез. Под данный вид синтеза подпадают такие исследования, в которых происходит навязывание методологии (а порой и концептуализация предмета) одной дисциплиной другой. Данный вид синтеза наиболее близок редукционистской программе. Описанная классификация синтетических программ показывает сложность проведения подобного рода исследований, поскольку от вида синтеза зависят получаемые научные результаты. Поэтому вторая задача данного исследования состоит в определении наиболее оптимального вида синтеза по решению проблемы (ир)рациональности экономического агента, а целью является выявление наиболее перспективных направлений ее решения. Далее, на примере развития поведенческих исследований3, мы рассмотрим возможность осуществления синтетической программы в экономической науке.
Классический принцип рациональности
На протяжении уже нескольких десятилетий в экономической науке не прекращаются споры не только о способах объяснения поведения экономического агента, но
3.Обозначение направления через множественное число, связано со спецификой каждого исследования в рамках данного направления. В данной статье нас в первую очередь будет интересовать как методологическая и теоретико-онтологическая специфика поведенческих экономик, так и направления, и отличия отдельных поведенческих теорий внутри данного направления.
и о возможностях построения новых моделей, включающих нерациональные факторы этого подведения (Седова, 2020. С. 251–252). Проблема объяснения поведения экономического агента может считаться классической экономической, поскольку от ее решения может зависеть как предсказательная сила экономических моделей, так и статус экономической науки в системе научного знания (от гуманитарной науки, представляющей экономику как науку о человеке, до точной науки, направленной на развитие способов математизации и формализации экономического знания). Истоки данной проблемы кроятся в основных, базовых аксиомах, на которых выстраиваются микроэкономические исследования (Хэндс, 2012). Одной из таких аксиом является представление о человеке как рациональном экономической агенте. Ключевым является представление именно о «врожденной» («предустановленной») и «полной» рациональности, которая предполагает, что агенты в достаточной мере осознают свои предпочтения; всегда стремятся к наибольшей максимизации полезности в процессе удовлетворения собственных потребностей4; имеют возможность с наибольшей эффективностью просчитать всевозможные риски, поэтому не совершают непредвиденных ошибок (Капелюшников, 2013. С. 12–13). Связывая все эти компоненты в единый принцип рациональности, экономисты постулируют, что рациональность не только определяет, но и предопределяет поведение экономических агентов.
Но на современном этапе развития экономической науки в частности и науки в целом представление о человеке как сугубо рациональном агенте (субъекте) подвергается пересмотру. Пересмотр представлений связан с несколькими факторами (как внутренними, так и внешними). Одним из внутренних факторов можно считать обращение экономистов к фундаментальному, философскому анализу собственных оснований. Некоторые ученые (Ананьин, 2013. С. 5, 18)
4. Данную предпосылку сформулировал еще Сениор (Bowley, 1949. Pр. 46–48).
299
300
Т.О. Проволович • Истоки и направления осуществления институционально-когнитивно-экономического синтеза
полагают, что лишь с конца XX в. в экономическом дискурсе стали подниматься философско-экономические вопросы, например вопросы экономической онтологии (Ананьин, 2013. С. 5, 18; Болдырев, 2008; Кошовец, Фролов, 2013. С. 27–111). В результате поиска собственных онтологических оснований произошло обращение к принципу рациональности, к истории его формирования и закреплению за ним статуса базовой посылки. В результате поиска онтологических оснований экономисты начала XXI в. обратились к изучению не идеализированного агента (модели), а реального субъекта,
ичерез обращение к нему начали предлагать новые способы построения уже не формализированных, а антропоморфных моделей (Кошовец, 2022. С. 220–223). В данном случае экономические исследования продолжают исследования «природы» человеческого поведения, которые активно проводятся в смежных дисциплинах (например, биологии, психологии, философии и др.). Необходимо отметить, что как ранее, так
исейчас большинство ученых-экономистов в первую очередь интересует объяснение именно экономического поведения, а не человеческого в целом. Но при этом порой экономистов упрекают в излишней абсолютизации своих результатов, претендующих на объяснение любого, не только экономического поведения5.
Уже в Основаниях политической экономии были некоторые разногласия о природе человека, который, с одной стороны, понимался, как рациональный агент, а с другой – наделенный «иррациональной статью» (Блауг, 2004. С. 114). Представляется, что изначальное соотношение рационального и иррационального в человеке было связано с пониманием политической экономии как части моральной философии (Кошовец, Вархотов, 2020. С. 21–54), в которой дискриптивная часть не отказывала людям в иррациональных мотивах,
5.Примером экономического империализма можно считать один из проектов нейроэкономики (Glimcher, 2003, 2011), который, опираясь на редукционистскую методологию, предлагает способ элиминации социальных свойств применительно к биохимическим нейробиологическим процессам (Koshovets, Varkhotov, 2019. Pр. 6–19).