Том 2. 1999–... 2022

Впервые они обратили на себя общественное внимание Ш в 80-е годы, когда в ислам перешло некоторое количе­ ство пленных, взятых в Афганистане. Однако именно в постсоветский период численность славян-неофитов

стала ощутимой и достигла примерно десяти тысяч человек . Если сравнивать с традиционно исповедующими ислам народами, среди неофитов намного выше доля радикалов. Многие из них оказались в рядах вооружённого подполья.

Именно с неофитами связан один из самых болезненных терактов для мусульман-традиционалистов. В 2012 году был убит Саид Ацаев, более известный как Саид-афанди аль-Чиркави (Чиркейский), извест­ нейший в Дагестане религиозный деятель. Суфий, талантливый про­ поведник, имел множество последователей и при этом оставался твёрдым сторонником традиционной версии ислама. Мало того, его проповеди и попытки вступить в контакте радикалами вызвали раскол в среде салафитов. Внутри радикального крыла появилась своя «партия мира», что делало Саида-афанди для непримиримых опасным. В 2012 году он был взорван смертницей, причём шахидка, тридцатилетняя Аминат Курбанова, при рождении звалась Алла Сапрыкина. На приём к шейху она попала, прикинувшись русской, собирающейся принять ислам. Один из организаторов подрыва также оказался неофитом. Абдул-Малик ар-Руси всего за несколько лет до этого носил куда более привычное имя Алексей Пашенцев и жил в селе под Белгородом, однако в институте принял ислам и вскоре попал под влияние радикалов. В 2014 году его короткая карьера в рядах салафитов закончилась обычным образом: гибелью в результате спецоперации.

Самым известным из таких персонажей стал Александр Тихомиров, он же Саид Бурятский. Молодой человек из Улан-Удэ действительно глубоко воспринял идеи новой веры. В отличие от многих других нео­ фитов и плохо образованных радикалов-подпольщиков, АлександрСаид знал арабский, обладал талантами и харизмой пропагандиста. Исламские богословы, правда, утверждали, что Коран он трактует вольно, но соблазнять малых сих на войну у Саида получалось, тем более что среди боевиков красноречивых людей было мало. Свои проповеди он записывал на видео. К моменту прихода в террор

http://www.tve.ru/news/show/id/20355

улан-удинец представлял собой редкий пример не просто неофита, но неофита, сумевшего завоевать авторитет. Бурятский, среди прочего, был адептом широкого применения терактов с участием смертниц. Впрочем, карьера Саида оказалась недолгой. В 2008 году он присо­ единился к Умарову, а уже 2 марта 2010 группу, в которую он входил, разгромили в Ингушетии, а его самого уничтожили.

Что касается вялотекущей кавказской войны, то «лесные братья» продолжали жить своей жизнью. Террористы какое-то время прово­ дили в схронах, а большую часть года скитались по лесам. Спуститься к людям они могли далеко не всегда — попытка выйти в населённый пункт могла окончиться визитом воинской команды. Деньги добы­ вали рэкетом, оружие — на чёрном рынке.

Боевиков добивали — методично и упорно. Это работа по-насто­ ящему тонкая, требующая многомесячных усилий для достижения формально скромных результатов. Однако способов быстро и легко изловить маленькие группы террористов просто не существует.

Дагестанский полицейский замечал:

«Когда в лесу обнаруживаешь людей с ору­ жием, то сразу и не понять — боевики это или гражданские. Теперь выпускают модифи­ кации карабина „Сайга", похожие на автомат. Смотришь и думаешь: это автомат или охот­ ничья „Сайга"? Боевик или охотник? Тяжёлые сомнения, на которые есть секунды. Если понял, что перед тобой враг, — стреля­ ешь. Конечно, нелегко поначалу, но потом привыкаешь. Когда мы воевали с боеви­ ками, их преимуществом было то, что многих мы не знали в лицо. А когда подозреваешь человека в том, что он связан с террори­ стами, это трудно доказать. Сложно отли­ чить людей, верующих в традиционный ислам, от ваххабитского течения. Приводишь его в отделение, а он: „За что меня? Я молюсь ради своей веры, образ жизни у меня такой.

Я не боевик". Пока он за оружие не возь­

вить. Так было в Чечне, в Дагестане — ни один из ваххабитов по своей воле не говорил, что убивал. Бандиты шли в отказ даже тогда, когда их ловили с оружием. „Я этого не делал — мне всё подбросили!" — был их ответ»1.

Характерный бой состоялся в Дагестане осенью 2012 года. Предметом поисков сводного отряда СОБРа и омоновцев стала небольшая банда, промышлявшая рэкетом и убивавшая муфтиев-традиционали- стов. Поиски в горах шли четыре месяца, но долгое время не давали результатов. В итоге ценой жизни одного из омоновцев были застре­ лены два боевика, а затем собровцам удалось отыскать основные силы этого отряда в небольшом ауле у грузинской границы. Бункер, как выяснилось, был оборудован в детском саду, во дворе которого произошло небольшое побоище. Боевики сдаваться не собирались и пошли на прорыв, стреляя во все стороны и швыряя гранаты. Этот вестерн окончился практически сразу. Террористы выскочили прямо на командовавшего операцией полковника Яшкина. Тот пальбой в упор уложил троих, сам получил пулю в шлем и ранение в плечо и ногу, но продолжал огнём прижимать двоих оставшихся террори­ стов к земле, пока тех не добили собровцы. Яшкин получил за этот бой звезду Героя, а терроризировавший окрестности отряд боеви­ ков прекратил существование.

Доку Умаров метался по всему Кавказу, затравленный, теряющий влияние и сторонников. Обстоятельства его смерти туманны, но предполагается, что глава кавказских террористов умер или погиб в январе 2014 года. Осенью

2017-го в горах Ингушетии нашли захоронение группы боевиков. Один из пяти трупов принадлежал Умарову2.

1 https://lentа .ru/articles/2018/01/23/mvddag/

?https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2017/09/27/735584-fsb- podtverdilo-obnaruzhenie

Его преемник Алиасхаб Кебеков был человеком уже совсем иного поколения полевых командиров. Нечеченец (аварец из горного села Дагестана), судимый за торговлю поддельной водкой, он пришёл в тер­ рор уже после официального завершения войны в Чечне, в конце 2009-го. Его дальнейшее восхождение шло молниеносно. Заместитель амира Дагестана до февраля 2012-го, эмир Дагестана, кадий И Марата Кавказ и, наконец, его глава. Такая стремительная карьера связана не столько с выдающимися способностями, сколько с прозаическим фак­ том: все свои должности он принял после гибели предшественников.

С 18 марта 2014 Кебеков возглавил подполье, и именно ему при­ шлось председательствовать при распаде Имарата: в самом конце года уцелевшие полевые командиры начали переходить под крыло новомодного проекта — И ГИЛ . Кебеков разругался со сторонниками Исламского государства, но вскоре богословские диспуты в рядах подполья разрешились сами собой: 19 апреля 2015 года Алиасхаба

сгруппой товарищей убили во время спецоперации в Буйнакске. После этого первый перешедший под крыло Халифата главарь даге­ станских боевиков Рустам Асельдеров (он же в новом качестве Абу Мухаммад) родом из Карамахи стал главой Кавказского вилаята ИГ. Асельдеров в настоящий момент убит. Имарат Кавказ также долго не продержался. Преемник Кебекова Магомед Сулейманов поруко­ водил 40 дней и тоже был убит. В качестве возможного преемника успели назвать ветерана конфликта в Сирии Магомеда Абдулаева, но неделю спустя он тоже погиб. Восстановить имарат фактически

снуля попытался кабардинец Залим Шебзухов в начале 2016-го. Но уже летом он попытался покинуть Кавказ и скрыться, однако был пере­ хвачен в Санкт-Петербурге и убит при попытке задержания. На этом Имарат Кавказ своё бытие прекратил.

Сгодами само понятие войны на Кавказе размывалось. Северный Кавказ — особенно Дагестан — был перепол­ нен оружием, поэтому обычная уголовная разборка могла

обернуться перестрелкой, а та — небольшой контртерро­ ристической операцией . Отделить уголовное насилие от полити­ ческого зачастую оказывалось невозможно.

Деятельность организации запрещена в Российской Федерации по решению суда,

https://www.novayagazeta.ru/articles/2010/03/10/4360-imarat-kavkaz-

gosudarstvo-kotorogo-net

В2011 году наметился тренд на снижение уровня потерь силовиков

игражданских. С одной стороны, это связано с усилиями военных

иправоохранителей. Дагестан был прочёсан частым гребнем, на салафитов непрерывно оказывали давление — в том числе профилакти­ ческое. В основном речь идёт не о ликвидациях, а о задержаниях, допросах и обысках потенциальных террористов в сочетании с клас­ сической агентурной работой и постоянными лесными рейдами.

ВИнгушетии в 2008 году Путин отправил в отставку президента республики Мурата Зязикова. Вместо него исполняющим обязанно­ сти был назначен Ю нус-Бек Евкуров, днём позже Народный Совет

Ингушетии утвердил его в должности. Он сумел наладить диалог с местными религиозными сообществами, включая готовых разго­ варивать салафитов. В Ингушетии постарались адаптировать к мир­ ной жизни боевиков, желающих прекратить сопротивление и лично не участвовавших в кровавых акциях. В целом, республика смогла пройти между Сциллой чрезмерной жестокости и Харибдой бессилия.

Президент Ингушетии оказался удачным назначением. Удивительно, но человек, пришедший во власть после долгой службы в десантных войсках, оказался на поверку весьма гибким политиком. К 2010 году уровень вооружённого насилия в республике резко пошёл на спад. Евкурова не заставило отвернуть от избранного курса даже поку­ шение в 2009-м, в результате которого он получил тяжёлое ране­ ние. Правда, в Ингушетии работу облегчало то, что сама респу­ блика невелика (менее полумиллиона жителей), и это позволяло

вручном режиме поддерживать контакт даже с малыми общинами.

ВДагестане в отношении салафитов политика оставалась более жёсткой, а правительство до сих пор сотрясают аресты крупных чиновников. Тем не менее успехи боевиков шли на спад и там.

Усилия властей дополнила внешняя конъюнктура: в 2014 году последовало очередное резкое сокращение потерь. Военным оставалось добить последние крупные отряды. По официальным данным, к концу 2017 года организо­

ванное подполье на Кавказе считается полностью уничтоженным .

http://tass.ru/proisshestviya/4825781

ГОЛОСА ПРЕКРАСНОГО Д АЛ ЕКА

Война на Кавказе закончилась. Разгром боевого подполья занял много лет, но теперь это свершившийся факт. Даже эффектные вылазки остат­ ков боевиков (среди которых практически нет участников ни первой, ни второй войны) — это уже не более чем попытки оживить электри­ чеством хладный труп «сопротивления». Характерно, что вылазки последних лет чаще всего совершаются с использованием кустар­ ного или охотничьего оружия. Эти налёты редки, носят бессистемный характер и почти всегда являются делом рук одиночек или малых групп распропагандированной исламистами молодёжи. Само по себе это, конечно, произойти не могло. Практика партизанских войн на пла­ нете показывает,что подобный конфликт можеттлеть десятилетиями. Но в конечном счёте перелома России добиться удалось. В первую войну в Кремле так и не сложилось понимания, что делать с Чечнёй, кроме как перебить ключевых лидеров террористов. Во вторую войну Москва действовала более последовательно и смогла взять под кон­ троль ситуацию даже после того, как война вышла за пределы Чечни.

Однако избранное решение проблемы вряд ли можно счесть идеаль­ ным. Фактически клан Кадыровых добился того, что не сумело сде­ лать подполье со всеми своими головорезами. Басаев не мог предот­ вратить возвращение Чечни в состав РФ, но Кадыров возглавил этот процесс. Рамзан ухитрился перехватить у боевиков даже религиозную повестку, демонстрируя себя в качестве хранителя традиций и ревни­ теля веры. Есть некая ирония в том, что победа клана Кадырова стала тем самым политическим решением, о котором столько говорили во время войны. Кремль действительно разделил боевиков на уме­ ренных и непримиримых, и благополучно добил одних руками других.

В настоящий момент Чечня представляет собой полусамостоятельный субъект в составе России, демонстрирующий лояльность, но способный в достаточно широких границах навязывать свою волю федеральному центру. «Частная армия» Рамзана Кадырова успела составить себе сомнительную репутацию силы, лояльной только своему шефу. А лояльность самой Чечни держится на феодальных,

в сущности, отношениях между сюзереном и вассалом. При этом

счеченскими силовиками связывают целый ряд громких престу­ плений за пределами Чечни, Кавказа и даже России.

Конечно,сущность режима Кадырова радикально отличается оттого, что хотели получить сначала Дудаев, а затем религиозные ради­ калы. Рассуждения о «выплате дани Чечне» мало чего стоят: воору­ жённое подполье, которому можно было проиграть, фактически уничтожено. В Чечне разыгрался классический сценарий подобных конфликтов. Бунтовщиков поделили на умеренное крыло, с кото­ рым сумели наладить взаимодействие, и непримиримых, которые были уничтожены с участием новых союзников. Здесь для России нет ничего уникального. Схожие мотивы и действия можно увидеть в действиях самых разных государств и в разные эпохи. С точки зре­ ния властей РФ схема взаимодействия между Москвой и Грозным считается приемлемой — по крайней мере, нет зримых признаков, что федеральный центр текущей ситуацией недоволен и пытается её изменить. Но сточки зрения более глубоких интересов страны и общества, а также долгосрочного государственного планирова­ ния Чечня в настоящий момент — проблемный регион. Дело даже не в дотациях, а в существовании в рамках государства территории со своими неформальными законами, действующими лучше писа­ ного права, традиционной до архаичности системе взглядов, которая навязывается населению, отсутствии контроля за применением наси­ лия местными властями (и вообще отсутствии контроля за их дей­ ствиями). Причём Грозный собственной территорией не ограничи­ вается и де-факто распространяет свои представления о должном

ина чеченцев за пределами Чечни, и на всех, кто имеет с ними дело.

В2017 году — в последний год перед заявлением директора ФСБ об уничтожении подполья на Кавказе, по данным ресурса «Кавказский узел», погибли 5 гражданских лиц, 22 силовика и 82 предполага­ емых боевика. Это, конечно, огромный прогресс по сравнению

сменее спокойными временами. В результате обычных криминальных убийств на Кавказе гибнет на порядок больше людей, и по количе­ ству насильственных смертей республики Кавказа сейчас не слиш­ ком выделяются на общероссийском фоне. Люди, желающие про­ должать джихад, чаще всего просто уходят гибнуть в горячие точки за пределами России.

Однако прочность мира порой вызывает сомнения. Наиболее смут­ ной ситуация выглядит в Дагестане. Здесь социальная база тер­ рористов не подорвана. Экономическое положение республики

тяжелейшее, социальная обстановка — взрывоопасная. Очень воз­ можно, что в ближайшие годы Россию на Кавказе ждёт множество неприятных сюрпризов. Вероятно, именно с попытками одним махом навести порядок в республике связаны события февраля 2018 года. В рамках «декриминализации властных структур» были задержаны премьер-министр Дагестана, мэр Махачкалы и ещё целый ряд чинов­ ников разного калибра. В момент, когда пишутся эти строки, ещё невозможно судить о том, как будут развиваться события дальше.

Шние годы на смену мёртвому «ИМарату» пришёл проект борьбы за мировой халифат. Многие радикалы с Кавказа уехали на Ближний Восток. Исламское государство запре­Между тем терроризм в России сменил форму. В послед­

щено в РФ, но террористические ячейки не требуют разрешения. Сколько именно людей уехало воевать в пустыне, точно сказать невозможно. Поданным доклада, опубликованного американской компанией SouFan Group, на октябрь 2017 года на Ближнем Востоке под знамёнами ИГ воевало 3417 граждан России . В ходе боёв в Сирии очень многие из них были уничтожены, но остатки разъехались по миру, и сейчас боевиков, обладающих приставкой к имени «аш-Ши- шани» («из Чечни»), можно встретить на гигантских пространствах от Ливии до Афганистана.

Резко снизилась интенсивность террористической войны за пре­ делами Кавказа. Если в конце 90-х террористам удавалось сравни­ тельно легко совершать даже очень крупные и кровавые теракты, то в 2010-е и количество самих акций, и число жертв снизилось до очень небольших величин. Судя по всему, ФСБ удалось решить проблему с внедрением агентуры в ряды исламистов. Большинство террористов перехватывалось (и перехватывается) правоохрани­ тельными органами ещё на этапе подготовки. Иногда, впрочем,тер­ рористы сами облегчают работу органам безопасности. Времена многочисленных отлично подготовленных подрывников и дивер­ сантов давно остались в прошлом. В последние годы громкие акции с жертвами кавказскому подполью в России удаются редко.

Фронтом глобального джихада Россия быть не перестаёт. Терро­ ристический акт в метро Санкт-Петербурга 3 апреля 2017 года, когда

http://www.kavkaz-uzel.eu/articles/251513/#cont_12

погибли 16 человек, стал одной из первых громких акций, связан­ ных уже с более глобальным проектом. Правда, к «исходной» войне на Кавказе этот взрыв уже не имеет отношения: исполнителем высту­ пил уроженец Киргизии, и эта акция никак не связана с джихадом времён Умарова, не говоря уже о газавате эпохи Дудаева.

Окончательно снизить до нулевых величин число потенциальных боевиков можно, но крайне трудно. Для этого требуется улучшить положение в тех сферах, где и в остальной России ситуация оста­ ётся далеко не блестящей: эффективность полицейской работы, экономическое благополучие, борьба с коррупцией. Если учесть, что питательной средой для салафитов служил ещё и низкий уро­ вень образования, легко понять, что быстрого решения проблемы террора не существует. Если работу полиции и спецслужб можно улучшить сравнительно быстро, то эффекта от народного просве­ щения придётся ждать десятилетиями.

Нужно отметить, что при усилиях в этом направлении Россия имеет не худшие позиции. Основная масса жителей Дагестана, КабардиноБалкарии, Ингушетии, Карачаево-Черкесии нуждается скорее в трудо­ устройстве и человеческих условиях жизни, чем в проповедях ради­ кальных богословов. В Чечне же практически не осталось желающих сидеть в схронах. Жители республики слишком привыкли к циви­ лизации, ровным дорогам, на которых нет мин, и отсутствию зачис­ ток, чтобы всерьёз желать возобновления войны. Уж конечно, и сам Кадыров в последнюю очередь хотел бы лично возвращаться в горы. При всей сложности работы, которую предстоит проделать для пре­ вращения Чечни и всего Кавказа в нормально функционирующий регион с работающей экономикой, это уже не вопрос об истребле­ нии многотысячных банд с тяжёлым оружием. Проблемы, решавшиеся военной силой, полностью перетекли в сферу экономики и политики. Правда, выиграть мир — задача не менее трудная, чем выиграть войну.

П О С Л Е Д О Л ГО ГО о г н я

Говоря о причинах и ходе Чеченской войны, мы неизбежно сталкиваемся с переплетением теорий заговора. Комментаторы практически всегда ищут и находят у конфликта тайную подоплёку. Война рассматривается