Том 2. 1999–... 2022

В 2004 году Россия оказалась у разбитого корыта. Затяжная война на Кавказе каждый день отнимала жизни, но теперь страна столкну­ лась с самыми кровавыми терактами в своей истории, даже более катастрофическими, чем Будённовск и Кизляр. 2004-й стал пико­ вым по потерям мирного населения от терактов за всё время войны на Кавказе. Между тем, проведя грандиозную террористическую кампанию, боевики на время сбавили активность — вылазки тоже стоили им недёшево. Теперь у сторон имелось время, чтобы прийти в себя и понять, как действовать дальше.

Для России Беслан стал не только страшной трагедией, но и пово­ дом для скучной и прозаической организационной работы. Было очевидно и до Беслана, что наилучший способ борьбы с крокоди­ лами — осушение болота. Нужно было подорвать социальную базу террористов. Проблему собирались решать, восстанавливая Чечню и налаживая хозяйство не только на её территории, но и на всём Кавказе. На эту работу был поставлен Дмитрий Козак — чиновник, мало открытый публике, но имеющий широчайшие полномочия. Уже 13 сентября Козак был назначен президентским полпредом в Южном федеральном округе и одновременно — главой «особой федераль­ ной комиссии по Северному Кавказу».

Козак как публичная персона не прославился. Однако он считается одним из ключевых чиновников команды Путина1. В высшие эшелоны власти он попал почти одно­ временно с самим президентом, а до Кавказа занимал должности, не предполагающие частого появления на ТВ, зато связанные с серьёзным аппаратным влиянием. К слову, в роли теневого представителя президента на проблемных участках он оказывался много раз — например, курировал

вопросы, связанные с проведением Олимпиады в Сочи и интегра­ цией в состав России Крыма12. Путин поставил своим представителем на Кавказе человека, которому серьёзно доверял.

Весной 2005-го в прессу просочились выдержки из «секретного доклада» Козака. Вероятнее всего, сам Козак знал о сливе или даже его организовал. В открытой для публики части доклад не сообщал

1https://1епta.ru/lib/14160279/full.htm

2https://meduza.io/feature/2016/03/30/tenevoe-pravitelstvo-donbassa

ничего, чего не знал любой торговец на махачкалинском базаре. Значимость документа состоит скорее в публичном признании Кремлём остроты проблемы:

«Сформировавшиеся во властных и ш г а структурах корпоративные сооб­

щества монополизировали полити­ ческие и экономические ресурсы.

Во всех Северо-Кавказских республиках руко­ водящие должности в органах власти, наибо­ лее крупных хозяйствующих субъектах зани­ мают лица, состоящие в родственных связях между собой. В результате оказалась раз­ рушенной система сдержек и противовесов, что приводит к распространению коррупции. Доминирующие кланово-корпоративные объеди­ нения в силу своей „закрытости" не заин­ тересованы в наличии механизмов обратной связи, позволяющих вести открытый диалог

с гражданами. Произвол властей порождает

у большей части населения социальную апа­ тию. Во многих субъектах Федерации власть не имеет существенной опоры. В шести из две­ надцати субъектов ЮФО отрицательный рейтинг высших должностных лиц превышает величину положительных оценок»1.

Одновременно Козак отметил, что экономика региона уходит в тень, выделяемые из государственной казны деньги в лучшем случае бро­ саются на затыкание брешей в бюджете, в худшем — разворовыва­ ются, а действия силовиков неэффективны.

Доклад содержал очень резкие оценки. Козак констатировал оче­ видное: пожар Чечни перекинулся на весь Кавказ, и теперь пробле­ мой стало далеко не только чеченское подполье.

Решить проблему только административными и социально-эконо­ мическими методами было невозможно. В качестве крайней меры

1 https://lenta.ru/news/2005/06/1 б/report/

405

вЧечне, как сообщалось, начали негласно применять контр­ захват заложников1. Силовики захватывали родственни­ ков боевиков — в том числе предполагаемых. Террористов таким образом понуждали выйти из подполья и сложить оружие. Эту тактику начали практиковать ещё до событий

вБеслане, после них начали применять шире. Во многом грязную работу взяли на себя лоялисты. Именно таким образом, по мнению прессы, вынудили сдаться бывшего министра обороны Ичкерии Магомеда Хамбиева, одного из последних командиров, подчинённых Масхадову12. В течение нескольких дней были арестованы сразу пол­ тора десятка его родственников. Аресты совершали ано­

нимные вооружённые люди. Захват самого Хамбиева в итоге прошёл успешно — он получил через посредников требование о капитуля­ ции и принял его. Вскоре Хамбиев перешёл на сторону Кадырова, проделал карьеру в легальных политических структурах и призвал оставшихся в лесах товарищей складывать оружие3. Обилие семей­ ных связей у подавляющего большинства чеченцев позволяло давить таким образом очень на многих.

Рамзана Кадырова в этой связи неоднократно обвиняли в создании частных тюрем и пытках4. Тот реагировал на обвинения со стоическим спокойствием.

Контрзахватами действия спецслужб не ограничивались. Хотя бы потому, что далеко не все боевики шли на контакт даже после плене­ ния родственников. Де-факто все спецслужбы, действующие в Чечне, практиковали негласное уничтожение установленных террористов[39].

В республике действовали мобильные группы ФСБ, МВД, ГРУ. Военная разведка опиралась на отряды лоялистов «Восток» под командо­ ванием братьев Ямадаевых и «Запад» под началом С.-М. Какиева. МВД и ФСБ использовали собственных ликвидаторов. Спецгруппы обоих ведомств состояли из бойцов, прикомандированных из других

1http://www.memo.ru/hr/hotpoints/caucasl/msg/2005/03/m33235.htm

2http://polit.ru/article/2004/03/ll/hambi/

3http://www.vremya.ru/print/207174.html

4http://www.nytimes.com/2009/02/01/worid/europe/Oltorture.html?_r=2 &pagewanted=l&hp

регионов. Причём зона ответственности этих ликвидационных команд выходила за пределы Чечни, и подчинялись они, как правило, не местным органам внутренних дел и контрразведке, а напрямую командованию Объединённой группировки.

В качестве «последнего довода» в Чечне на постоянной основе дис­ лоцировались два отряда «Вымпела» численностью около 60 офи­ церов. Наконец, в операциях участвовали силы М ВД Чечни, и с тече­ нием времени они приобретали всё больший вес. Часть операций кадыровцы вели за пределами собственной республики, в Ингушетии и Дагестане.

Частый гребень, которым прочёсывали республику, чисто статисти­ чески должен был регулярно задевать и невиновных. Но попутные потери рассматривались как приемлемая плата за уничтожение настоящих террористов, и спецгруппы продолжали работу. Известны случаи, когда бойцы на БТР без опознавательных знаков увозили в неизвестном направлении кадыровцев, после чего тех никто больше не видел. Например, в апреле 2004-го неопознанные лица, говорившие по-русски без акцента, увезли из дома троих братьев Илаевых. Двое из них работали в кадыровской службе безопасности[11]. Может показаться странным, что на этот раз увезли фор­ мальных соратников по оружию, однако большой теплоты в отно­ шениях между русскими силовиками и кадыровцами — бывшими боевиками — не было.

В такой стилистике, конечно, не было ничего нового. Похожим обра­ зом в своё время действовала, например, французская разведка во время войны в Алжире. Солдатам было не до сантиментов. За годы с начала войны произошло слишком многое, чтобы кто-то из плен­ ных мог рассчитывать на снисхождение. Зверские нравы подполья не были ни для кого секретом, и, по свидетельству журналистов, которым удавалось пообщаться с ликвидаторами, боевиков просто не считали за людей. Тем более что борьбу с террористами часто вели их бывшие товарищи — те же боевики по своей психологии. Информацию из пленных выбивали силой, их дальнейшая жизнь часто оказывалась короткой и почти никогда — благополучной. Речь не шла о садистском удовольствии. Предполагалось,что результата можно добиться только таким способом.

407

По неполным данным «Мемориала», в Чечне исчезли или найдены мёртвыми:

После эти цифры колебались от нескольких до нескольких десят­ ков человек в год. В соседних республиках подобные методы прак­ тиковались тоже, хотя и менее интенсивно.

Боец одной из таких команд говорил:

«Мы не убийцы. Мы — офицеры, воюю­ щие с жестокими террористами, кото­ рые не останавливаются ни перед чем — даже перед убийством детей.

Это звери — их можно только уничтожать. На такой войне нет места всяким юридиче­ ским нюансам»2.

Беззаконие порождало новое беззаконие. Не только и даже не столько в Чечне появилась новая практика, которой грешили местные правоох­ ранители — незаконные задержания и последующее вымогательство крупной взятки. Не желающему платить светил суд по сфабрикован­ ному делу о хранении наркотиков, оружия или помощи террористам.

— Чтобы не сесть, нужно заплатить в сред­

нем 5 тыс. $, которые часто собирают всей

семьёй, — говорит сотрудник российских спец­

служб. — Я тут упрекнул одного из местных

милиционеров в том, что они перегибают палку. По ответу понял, что он просто не понимает, что творит. Кстати, этого офи­ цера вскоре убили — среди бела дня, прямо

1 https://memohrc.org/sites/default/files/rapport_russe_final_081206_2.pdf

^Russian death squads 'pulverise' Chechens: https://www.thetimes.co.uk/ article/russian-death-squads-pulverise-chechens-v99wwqbwtn2

409

в центре Махачкалы, на улице Чернышевского. Один из нападавших подошёл к нему, уже раненному, на миг поднял маску, чтобы тот его узнал, и только после этого добил1.

Помимо изменения стиля работы, произошли также реформы внутри силовых структур, отвечающих за войну с террористами. С января 2001 года борьба шла под общим руководством Регионального опе­ ративного штаба (РОШ). Поначалу РОШ возглавляли генералы ФСБ, некоторое время спустя эту функцию передали МВД. Правда, де-факто Кавказ оставался под контролем ФСБ — сотрудники спецслужб про­ сто становились генералами милиции. Сразу после событий в Беслане у РОШ появился новый глава фээсбэшно-милицейского происхож­ дения — Аркадий Еделев. До 2010 года он и возглавлял штаб. Также одной из причин событий в Беслане стало именно обилие самосто­ ятельных служб, лишь от случая к случаю обменивавшихся инфор­ мацией. Правая рука не знала, что делает левая. Теперь же внутри контртеррористической группировки создали единую разведыва­ тельную службу, объединившую усилия ГРУ, МВД и ФСБ.

Вымпеловец Сергей Шаврин комментировал ситуацию так:

«Было несколько случаев, когда происходили боестолкновения даже между двумя группами из одного ведомства. Была ситуация, когда уничтожили базу боевиков, а потом те, кто базу взял, подготовили на ней же засаду, поскольку получили информацию — движется группа вооружённых людей. Засада прошла „успешно": разбили свою же группу, погиб командир. Почему это происходит? Вы знаете, мы сейчас все боимся продажности, поэтому одно ведомство не доверяет другому»12.

Идеального взаимодействия добиться так и не удалось. «Ценная

агентурная информация никогда не была и, полагаю,

1https://expert.ru/russian_reporter/2007/10/vsplesk_nasiliya_na_kavkaze/

2https://novayagazeta.ru/articles/2006/01/19/30402-borba-s-terrorizmom- likvidatory

не будет предметом широкого обмена между ведомствами

и организациями», — замечал член Совета по внешней и оборон­ ной политике, связанной с правительством экспертной группы[39]. Принятые меры не были решительными.

Тем не менее, несмотря на постоянные тактические неудачи, пар­ тизанско-террористическая война шла по нисходящей. Беслан — казалось, потрясающе эффективное террористическое нападение — в действительности для боевиков ничего не изменил к лучшему, и чеченское подполье постепенно шло к окончательному упадку.

«НАВСЕГДА ГОТОВ»

Технически, за 2004 год боевики добились всего, чего хотели. Теперь перед ними стоял ключевой вопрос: что дальше? Ответа у лидеров террори­ стов не было. Кампания 2004-го отгремела, но в горы по-прежнему шли спецгруппы, отлавливающие партизан. Комендатуры никуда не делись, а подполье медленно, но неуклонно деградировало. От почти армейской структуры конца 1999-го боевики шли к превращению в уголовные банды, пригодные скорее для налёта на банк, чем для борьбы за власть. Затяжная война выматывала не только Россию. Слабели основные опоры терро­ ристов — поддержка внутри страны и помощь извне. Социальная база «лесных братьев» сокращалась по мере восстановления Чечни. Многие, включая даже бывших полевых командиров, могли рассчитывать на амни­ стию и службу в рядах новой милиции и с удовольствием пользовались открывшейся возможностью. Политика расшатывания подполья прино­ сила свои плоды. У борцов за глобальный джихад появились куда более интересные альтернативы вроде Афганистана и Ирака — это касалось и их ближневосточных покровителей с большими деньгами, и рядовых боевиков, готовых ехать на край света воевать за религиозные убеждения. В середине нулевых поток боевиков арабского происхождения практи­ чески иссяк. У террористов ещё оставались спонсоры (в частности, чечен­ ская диаспора Ближнего Востока), но в целом Кавказ больше не мог пре­ тендовать на роль основного фронта в мировой войне за веру. Однако международный джихад был последним способом не остаться с Россией один на один. Лидеры боевиков заранее смирялись с тем, что окажутся глубоко на задворках мирового исламского терроризма. Но в этой схеме оставался один лишний человек. Речь об Аслане Масхадове.