Том 2. 1999–... 2022

Из чего исходил Ульман, принимая окончательное решение? Разведгруппы боевиков почти всегда маскировались под мирное население. Старик и женщина ничего не доказывали — наоборот, как раз смахивали на стандартное прикрытие. К тому же уазик пытался сбежать. Ульман, конечно, знал об опыте Афганистана и первой чечен­ ской — даже настоящие мирные жители, отпущенные русскими раз­ ведчиками из человеколюбия, возвращались, ведя за собой «духов».

Обратим внимание: капитан действует не как робот, готовый по пер­ вому слову истреблять всех подряд. Даже получив приказ, он упорно добивается формулировки, исключающей любую двусмысленность. Естественно, офицер считал, что у командования есть основания отдать приказ о расстреле — тем более что паспортные данные захва­ ченных людей он передал.

Что касается уничтожения пленных, которых невозможно увести с собой,то это не соответствующая нормам морали и права, но обыч­ ная — и повсеместно применяемая — тактика диверсионных отрядов. Она не укладывается в нормы Женевской конвенции и Нагорной проповеди, но это объективная реальность, в которой живут все войска специального назначения в мире.

По возвращении на базу полковник Плотников поблагодарил спецна­ зовцев за службу и отправил на отдых. А 14 января Ульмана, лей­ тенанта Калаганского, прапорщика Воеводина (бойцы, непосред­ ственно совершившие расстрел) и майора Перелевского (переда­ вал приказ) арестовали.

Дальше начались чудеса. С одной стороны, спецназовцы оказались под судом за выполнение приказа. С другой стороны, виновность офицеров, отдавших этот приказ, никто не обсуждал. Полковник Плотников, допрошенный в качестве свидетеля, заявил, что не знает, кто руководил операцией. Наконец, следствие попало в правовую ловушку: формально операция в Чечне уже не считалась войной, бой­ цов судили по «мирным» законам, но фактически в Чечне 2002 года шли именно боевые действия.

Было очевидно, что спецназовцам досталась печальная и малопочётная роль стрелочников. Поэтому первый вердикт был оправдательным:

присяжные решили, что нарушить приказ группа Ульмана не имела права. Этот судебный акт отменила военная коллегия Верховного суда, основываясь на процедурных нарушениях. 19 мая коллегия присяжных вновь единогласно признала подсудимых невиновными по всем пунктам: спецназ выполнял свои прямые обязанности. Человек, отдавший приказ, — другое дело, но его на скамье подсу­ димых как раз не было.

Однако следствию ничего не мешало прокрутить дело до нужного результата. Второй оправдательный вердикт присяжных тоже отменили — снова по процессуальным мотивам. К этому моменту Конституционный суд уже

принял положение1, лишившее Ульмана и его людей права на суд присяжных. Теперь присяжных полагалось набирать в регионе, где совершено преступление, а в Чечне это было невозможно — там не работали нужные органы.

КС преподнёс общ ественности очаровательную «вилку»: либо Ульмана судят чеченцы (которые любым составом при любых обсто­ ятельствах вынесли бы обвинительный вердикт), либо профессио­ нальные судьи. Заодно КС одним махом перечеркнул право на суд присяжных для всех солдат, воюющих в Чечне. До этого военная коллегия Верховного суда комментировала предложения адвока­ тов чеченской стороны так:

«Принимая во внимание, что Вооружённые Силы РФ являются федеральной силовой структу­ рой, выполняющей задачи на территории раз­ личных субъектов страны, и тот факт, что Федеральным конституционным законом „О воен­ ных судах Российской Федерации" установ­ лена подсудность уголовных дел в отношении военнослужащих независимо от администра­ тивного деления на территории Российской Федерации, назначение судебного заседания Северо-Кавказского окружного военного суда по данному делу с участием присяжных засе­ дателей не противоречит требованиям закона.

http://www.rg.ru/2006/04/12/al05376.html

ОТТЕНКИ ГРЯЗНОГО. ГРОМКИЕ СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ ВТОРОЙ ВОЙНЫ 273

Назначение судебного разбирательства дела в ином составе суда явилось бы существен­ ным нарушением уголовно-процессуального закона и конституционного права подсудимых на формирование состава суда в соответствии с их волеизъявлением и права на защиту»1.

Теперь этот довод не имел значения. Профессиональные судьи вынесли решение: виновны. Но 4 апреля 2007 года, когда группу Ульмана приговорили к лишению свободы (все получили от 9 до 14 лет), находящиеся под подпиской о невыезде спецназовцы скрылись. Местонахождение капитана и его людей неизвестно до сих пор.

Российскую Фемиду ждало ещё более серьёзное испытание.

Дело Аракчеева и Худякова

От прочих «чеченских» судебных процессов дело лейтенанта Сергея Аракчеева и старшего лейтенанта Евгения Худякова отличается ради­ кально. В других случаях вопрос состоит в степени вины, но сами подсудимые действительно совершали некие конкретные действия. Аракчеев и Худяков, насколько можно судить, не совершили вообще ничего. Их просто принесли в жертву политическим интересам.

12 марта 2003 года старшего лейтенанта Евгения Худякова, коман­ дира роты Внутренних войск, обвинили в убийстве гражданских лиц. 24 марта младший лейтенант Сергей Аракчеев, командир сапёрной роты, был арестован по тому же делу.

Обвинение считало, что 15 января 2003 года Аракчеев и Худяков, обряженные в чёрные маски, остановили легковушку, вытащили из неё четырёх пассажирок и водителя и расстреляли автомобиль. Шофёра они якобы загрузили в БТР, а через несколько минут оста­ новили КамАЗ и убили троих чеченцев. Затем они якобы подорвали КамАЗ,увезли водителя легковушки в расположение части, несколько часов изобретательно пытали, а потом вернули обратно на место расстрела машины.

https://www.lawmix.ru/j ude/2 034 ?page =3

Этот набор ужасов выглядит очень странно. Офицеры совершают бессмысленные манёвры и не менее бессмысленные жестокости, а потом во внезапном приступе гуманности оставляют жизнь изу­ веченному шофёру.

Точно известно одно: 15 января водителя и двоих пассажиров КамАЗа действительно кто-то убил. Все остальные тезисы обвинения вызы­ вали серьёзные вопросы.

Уже на суде свидетели обвинения из числа российских солдат отка­ зались от своих показаний, данных во время следствия, объявив, что на них оказывали психологическое и физическое давление — дер­ жали за решёткой, избивали, не кормили, обещали посадить в одну камеру с боевиками и незаконно оставить в Чечне. Зато один чече­ нец «опознал» Аракчеева и Худякова по глазам и бровям,хотя видел их в масках единственный раз и в темноте.

Вину офицеров опровергало множество документов воинской части. Действия Аракчеева строго зафиксированы — в момент убийства он по приказу командира полка находился в другой части Грозного на инженерной разведке. Худяков и Аракчеев выполняли две разных задачи в двух разных районах города. Журнал боевых действий подтверждал выполнение приказов. Выход БТРов с груп­ пой Аракчеева также был зафиксирован. Никакими документами встреча Аракчеева и Худякова не подтверждалась. Три десятка свидетелей в званиях от рядового до подполковника показали, что Аракчеев действительно был на инженерной разведке и не расстре­ ливал там никаких грузовиков. На новых процессах защита прибав­ ляла всё новых и новых очевидцев, показаний уже не менявших. Баллистическая экспертиза гильз показала, что убитых чеченцев расстреляли не из автоматов обвиняемых.

Более того, некоторые свидетели обвинения, как выяснилось на суде, повторяли показания друг за другом слово в слово вместе с факти­ ческими ошибками — например, двое солдат одинаково исказили фамилию сослуживца. Ещё один свидетель заявил, что проверял некий задний отсек кабины, которого вообще не было в сгоревшей машине. Трёх из четырёх женщин, якобы находившихся в «Волге», просто не нашли.

ОТТЕНКИ ГРЯЗНОГО. ГРОМКИЕ СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ ВТОРОЙ ВОЙНЫ 275

Обвинение привлекло эксперта-взрывотехника Тасуханова. На суде этот «эксперт» пояснил, что закончил Грозненский педагогический институт по специальности «учитель труда» и больше никакой ква­ лификации не имеет.

Суд отказал также в эксгумации трупов — это якобы могло вызвать протесты населения, а чеченские власти не брались обеспечить без­ опасность процедуры. Защита же была уверена, что в одном из тел находится пуля иного калибра, которая в принципе не могла быть выпущена из оружия Аракчеева и Худякова.

Обвиняемые потребовали суда присяжных. Учитывая сокрушительное превосходство защиты по качеству доводов, результат не вызывал сомнений. В 2004 году при­ сяжные вынесли оправдательный вердикт. Но дело этим,

конечно, не кончилось. Военная коллегия Верховного суда отменила приговор, заявив, что большая часть присяжных включена в список заседателей на 2003, а не 2004 год. Дело отправилось на новое рас­ смотрение, однако вторая коллегия,уже в 2005 году, вновь признала Аракчеева и Худякова невиновными1.

Один из присяжных позднее рассказывал журналистам «Комсо­ мольской правды»:

— Я не помню, давно было, но на третий день, кажется, я понял, что дело очень мут­ ное. Начали все от своих показаний отка­ зываться. Серёга [Аракчеев] сказал, что из него выбили всё. Обещали, что он пропа­ дёт, к чеченцам в СИЗО посадят. Потерпевший этот мутный какой-то. Ему ногу простре­ лили в трёх местах, радиатор прострелили. Пытали. А потом обратно привезли, в «Волгу» посадили и отпустили. Причём по материалам дела всё это время ребята были в чёрных масках. А этот чеченец их потом опознал

Материалы дела:

https://web.archive.org/web/20190216205252/http://www.arakcheev.infо/case

по глазам и бровям! Скажите мне, как можно

опознать по бровям?!1

Заметим, что этот человек в начале процесса как раз не сомневался в виновности офицеров.

После второго суда решил высказаться Рамзан Кадыров. Он заявил по поводу вердикта буквально следующее:

«Коллегия присяжных вновь, по непо­ нятным мне и всему здравомысля­

щему обществу причинам, вынесла оправдательный вердикт, который

не соответствует объективной картине проис­ ходящего. На мой взгляд, первопричиной тому послужило отправление правосудия не на тер­ ритории Чеченской Республики, отсутствие в коллегии присяжных жителей Чечни, недо­ понимание присяжными по данному уголовному делу воли моего народа»2.

Присяжные вместо «воли чеченского народа» продолжали упорно руководствоваться действующим законодательством, и дело пришлось отдать профессиональному судье. Судья Цыбульник понял устремле­ ния чеченской нации сразу. Для начала он взял Аракчеева и Худякова под стражу в зале суда (ранее оба находились под подпиской о невы­ езде). Позднее их освободили до окончания процесса отдельным актом Верховного суда. Все экспертизы, на проведении которых настаивала сторона защиты, отклонялись. Не произвели даже вскрытие и вну­ треннее исследование трупов, только наружный осмотр, причём через четыре месяца после смерти. Пристрастность суда отмечали даже комментаторы, никакой любви к российским войскам не питавшие.

Характерно, что защита даже просила проверить Аракчеева на детек­ торе лжи. На вопрос журналиста о том, почему он так хотел прове­ сти процедуру, лейтенант с обезоруживающей простотой ответил: «А потому что я никого не убивал».

https://www.kp.ru/daily/24048/101956/

https://regnum.ru/news/525224.html

ОТТЕНКИ ГРЯЗНОГО. ГРОМКИЕ СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ ВТОРОЙ ВОЙНЫ 277

Лишить подсудимых права на суд присяжных, пройтись катком по их конституционным правам, ну и просто третий раз судить людей за одно и то же преступление — всё это напоминало театр абсурда. Однако суд уже ничто не могло остановить: в декабре 2007 года Аракчеев получил 15 лет лишения свободы. Худяков, находившийся под подпиской о невыезде, скрылся.

Отметим, что Аракчеев никогда не вёл себя как преступник. Имея воз­ можность бежать, он предпочёл довести дело до конца. Приговор уже не вызывал сомнений, но лейтенант явился в суд. Офицер Внутренних войск продемонстрировал более высокий уровень правосознания, чем судейский корпус РФ.

В 2015 году Аракчеев был частично реабилитирован — с него сняли обвинения в разбое и превышении должностных полномочий. Но глав­ ный пункт обвинения сохранился, и лейтенант по-прежнему офи­ циально считается убийцей.

Дело Худякова и Аракчеева оставляет исключительно сильное впе­ чатление. На глазах у всей страны судебную систему скрутили в бара­ ний рог и продавили демонстративно несправедливый приговор. Одна из газетных статей по этому поводу называлась «Торжество дышла», и трудно подобрать делу Аракчеева-Худякова лучшую характеристику.

К настоящему моменту Аракчеев уже освобождён. Худякова схва­ тили в 2017 году и отправили отбывать заключение. Настоящие убийцы до сих пор ходят на свободе. Судя по репликам Кадырова, воля чеченского народа состояла не в том, чтобы посадить в тюрьму убийц, а в том, чтобы посадить в тюрьму каких угодно русских сол­ дат. Дело Аракчеева — позор государства. И юридически, и с точки зрения простой справедливости.

Процессы над воевавшими в Чечне солдатами получили очень разную степень огласки. Абсолютно без шума закончился процесс Алексея Кривошонка, обвинённого в убийстве троих человек. На периферии общественного внимания осталось дело Сергея Лапина — милици­ онера из Ханты-Мансийска, которого обвинили в пытках чеченцев.

До сих пор скрываются подполковник Валерий М инин и майор Александр Прилепин, бывшие командиры Лапина. М ногие дела, почти идентичные описанным, просто не попали в фокус внимания общества. К концу 2000 года в связи с преступлениями против насе­ ления было заведено 35 уголовных дел — из 748 дел против воен­ нослужащих в общей сложности.

При этом нелогичность поведения следствия и суда при­ нимала иногда гротескные формы. Характерный пример такого подхода — события в посёлке Новые Алды (южный пригород Грозного), происшедшие в феврале 2000 года. 4 февраля посёлок был занят войсками, а на следую ­ щий день там прошла неожиданно жестокая зачистка. Армейские части, по описанию очевидцев, вели себя корректно, но подразделения МВД действовали с ничем не оправданной свирепостью и убили десятки людей про­ сто из хулиганских побуждений1. Алды позднее сравни­ вали с зачисткой в Самашках в 1995 году, но эти события

вреальности имеют мало общего. Самашки были заняты

сбоем и потерями после долгих попыток со стороны чеченцев заве­ рить русских,что село мирное. При зачистке военные имели реаль­ ные основания для опасений. В Новых Алдах было совершено, без­ условно, тяжкое военное преступление. Зачистка слишком сильно выходила за рамки обычных превратностей войны и вызвала дли­ тельное расследование российскими властями. В конечном счёте дело спустили на тормозах, и родственники пострадавших смогли только получить компенсации через Европейский суд по правам человека. Однако ход следствия выглядит изумительно. В розыск объявили прапорщика-сапёра Сергея Бабина, который на момент зачистки, по словам свидетелей, находился в Ножай-Ю ртовском районе, на другом конце Чечни2. Бабин не стал дожидаться скорого

суда и суровой кары, скрылся и не найден до сих пор3. В результате у человека, очевидно не имеющего отношения к событию, навсегда изломана биография, а люди, действительно убившие жителей Алдов, благополучно ходят на свободе.

http://hrlibrary.umn.edu/russian/euro/Restamirovcase.html

htt p ://w w w .mk.ru/editions/daily/article/2005/03/19/198600-saper-

otpuscheniya.html

https://lenta.ru/articles/2011/06/21/dossier/

ОТТЕНКИ ГРЯЗНОГО. ГРОМКИЕ СУДЕБНЫЕ ПРОЦЕССЫ ВТОРОЙ ВОЙНЫ 279

Трудно отделаться от чувства, что главным мотивом следствия и суда

впроцессах над военными было полное отсутствие желания искать реально виновных. Солдат были готовы сажать в тюрьму из сообра­ жений сиюминутной политической конъюнктуры. Ульману на пред­ варительном следствии впрямую сказали, что он будет «новым Будановым». Повторять реплики Кадырова по поводу Аракчеева нет нужды. В последнем случае есть ощущение, что ради укрепления авторитета чеченских союзников и межнациональной дружбы неко­ торые чиновники были готовы бросить им на расправу кого угодно. Публичное унижение судебной системы оказывалось в этом случае даже на руку: чеченскому обществу показывали, что «воли народа»

влице Кадырова достаточно, чтобы посадить любого, независимо от наличия доказательств и фактических обстоятельств дела.

МУТНЫЕ ВОДЫ

Контрпартизанская борьба между тем продолжалась и шла тяжело. Попытка разрешить одну проблему тут же вытаскивала на свет множество новых — от чисто военных до этических, правовых и политических.

Зачистки на несколько лет стали привычной для Чеченской войны историей. Формально они чаще всего рассматривались как простые проверки документов и досмотр. На практике во время такой акции могло произойти всё что угодно. Обычная точка зрения чеченцев состояла в том, что зачистка — нечто среднее между грабежом и этни­ ческой чисткой. Операции действительно регулярно велись пре­ дельно сурово. Захваченные во время них люди либо оказывались убиты на месте, либо бесследно пропадали, либо обнаруживались мёртвыми позже. Грабежи происходили регулярно, что также делает мало чести их участникам. Более того, события, происходившие во время зачисток, плодили кровников. Сложно ожидать, что чело­ век, потерявший во время боевой операции дом, имущество или род­ ственников, исполнится любви к государству или начнёт разделять «хороших» и «плохих» русских солдат. Из ста прошедших мимо его дома бойцов ему запомнится тот единственный, кто «профилакти­ ческой» очередью кого-то убил. Вся русская армия будет восприни­ маться через призму именно этого события. Во время злополучной

зачистки Алдов убийства гражданских довольно чётко локализу­ ются по месту и подразделению, их совершившему. Солдаты других частей вели себя адекватно. Но легко догадаться, что пострадавшие после зачистки судили обо всех русских силовиках именно по тому единственному неадекватно жестокому подразделению.

Однако военные имели, что сказать в ответ на обвинения

вжестокости. «Правозащитная» версия имеет один оче­ видный недостаток — она полностью выводит за скобки деятельность боевиков. Они оказываются как бы вовсе

не участвующими в событиях и не влияющими на происходящее. Между тем приходится напомнить об очевидных обстоятельствах. За первое полугодие 2001 года в Чечне изъяли более тысячи авто­ матов, 839 гранатомётов, 2000 мин, 10,4 тонны взрывчатки, 10 мино­ мётов, 27 винтовок, 65 пулемётов, тысячи снарядов1. Значительная часть этого добра обнаружилась именно в домах, где боевики отды­ хали от трудов неправедных. Зачистки всегда велись с серьёзным риском для участников. Проверка паспортов в любой момент могла обернуться автоматной очередью в грудь милиционеру и перерасти

вполноценный бой. Проверяющий очередной дом солдат понятия не имел, сидит в соседней комнате древняя старуха, лично Шамиль Басаев или оба сразу. Обычай заходить в помещение после закину­ той гранаты возник не сам по себе, а эмпирически: бережное отно­ шение к здоровью и имуществу обитателей аулов оборачивалось собственными высокими потерями.

Активные сторонники боевиков никогда не были большинством. Но боевики всегда были плотно повязаны с местными жителями. Даже полный изверг обычно имел родственников и близких, кото­ рые не стали бы сдавать его властям ни при каких условиях, и всегда мог нагнать достаточно страха, чтобы никто иной не бежал доклады­ вать о нём в комендатуру. В этом смысле показательна смерть Арби Бараева. В Алхан-Кале он не пользовался ни малейшей любовью, но несколько дней всё же прятался в селе вместе с вооружённой бандой сторонников, и никто не стал сообщать о том, где именно они сидят. Боевики, в том числе работорговцы и детоубийцы, не явля­ лись какой-то внешней силой по отношению к населению. Более того, они целенаправленно старались затеряться среди обывателей.

http://old.memo.ru/hr/hotpoints/chechen/jzl20/index.htm