!Учебный год 2024 / Юридическая психология / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.-сост.)- Общая психология. Тексты. В трёх томах -2013 / PDF / ТОМ I / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.)-Общая психология. Тексты. Т.1, Кн.2-2013

место в широких размерах, различиями в связи и сочетании, в которых явля­ ются два процесса сознания. Образы, например, кажутся менее точно локали­ зованными, чем ощущения; они изменяются и передвигаются быстрее и менее систематично; они двигаются вместе с движением глаз. Но автор не уверен в том, не обнаруживает ли образ обыкновенно некоторой разницы и в структу­ ре, по сравнению с ощущением; не будет ли он более тонким, прозрачным, призрачным. Если это так, то ощущение и образ было бы лучше рассматривать как разновидности особенного типа душевного элемента, а не включать их в один класс. <...>

Чувство и ощущение

Теперь мы исследуем природу чувства, рассматривая его как психический эле­ мент. Зададим себе вопрос о его сходстве и различии с ощущением. Сначала мы рассмотрим черты сходства.

Ощущение было определено как элементарный душевный процесс, кото­ рый состоит по меньшей мере из четырех свойств: качества, интенсивности, ясности и длительности. Чувство имеет три из этих свойств: качество, интен­ сивность и длительность; таким образом, оно оказывается переживанием тако­ го же общего характера, как и ощущение, и оно может быть таким же образом определено по отношению к свойствам, которые общи им обоим. Чувство име­ ет качества: оно имеет по меньшей мере два качества — удовольствие и неудо­ вольствие, а некоторые психологи полагают, что оно имеет много больше ка­ честв. Чувство обнаруживает различия интенсивности: переживание может быть умеренно приятным, слегка неприятным или удивительно приятным, невыносимо неприятным. Чувство обнаруживает и различия длительности: удовольствие может быть мгновенным или же продолжительным в качестве длительного душевного настроения; а равным образом и неудовольствие. Пока, таким образом, мы имеем общее сходство между чувством и ощущением. <...>

В чем же состоят различия? Первое различие состоит в следующем: чув­ ство не имеет свойства ясности. Удовольствие и неудовольствие могут быть интенсивными и продолжительными, но они никогда не бывают ясными. Это значит, — если мы перейдем на язык популярной психологии — что на чувстве невозможно сосредоточить внимания. Чем больше внимания обращаем мы на ощущение, тем оно становится яснее, и тем лучше и отчетливее мы его помним. Но мы совершенно не можем сосредоточить внимания на чувстве; если мы пытаемся это сделать, то удовольствие или неудовольствие тотчас же исчезает и скрывается от нас, и мы застаем себя за наблюдением какого-нибудь безраз­ личного ощущения или образа, которого мы совсем не хотели наблюдать. Если мы желаем получить удовольствие от концерта или от картины, мы должны внимательно воспринимать то, что мы слышим или видим; но как только мы пытаемся обратить внимание на само удовольствие, это последнее исчезает.

Отсутствие свойства ясности достаточно само по себе уже для того, чтобы можно было отличить чувство от ощущения. Процесс, который не может стать предметом внимания, радикально отличается от процесса, который удержива­ ется и усиливается вниманием, и должен играть существенно различную роль

всознании по сравнению с ним. И нужно иметь в виду, что отсутствие ясности отличает чувство как от зрительных и слуховых, так и от органических ощуще­ ний; для нас ведь нетрудно сосредоточить внимание на сенсорных составляю­ щих голода, жажды, усталости.

Но есть еще и другое различие. Удовольствие и неудовольствие, как пока­ зывают уже их названия, противоположны друг другу. Эта противоположность не есть противоположность контраста, которая имеет место в психологии ощу­ щения, хотя ее часто отождествляют с контрастом: это скорее несовместимость

всознании. Подобной противоположности среди качеств ощущения не наблю­ дается.

Два уровня сознания

<...> Душевный процесс внимания всегда распределен по двойной схеме — по схеме ясного и темного, фокуса и границы сознания. Мы можем иллюстриро­ вать это посредством двух концентрических окружностей: внутренней, мень­ шей по величине, заключающей область ясности сознания или содержащей то, что называется объектом внимания, и внешней, большей по величине, заклю­ чающей область смутности или рассеянности сознания. Но более удобна диа­ грамма, представляющая поток сознания как течение на двух различных уров­ нях, из которых верхний представляет ясные процессы сознания, а нижний — смутные (рис. 1). В дальнейшем мы воспользуемся этой диаграммой.

Начнем с наблюдения над собой. Рисунок 2 представляет собою загадоч­ ную картинку. Здесь изображено левое полушарие большого мозга, но на кар­ тинке изображено также и нечто другое. Всмотримся в нее и постараемся рас­ крыть, что в ней скрывается. В то время как мы делаем эти изыскания, все

s—Ν

Рис. 1. Диаграмма переживания процессов внимания Поток сознания, очерченный на фигуре тонкой линией, нужно представлять себе двигающимся к нам от плоскости бумаги; тол­ стая линия представляет нервный канал, по которому течет поток

ется ясным или живым, когда он лучше всего проявляется в переживании. Яс­ ность есть интенсивное свойство в том смысле, что она обнаруживает способ­ ность уменьшаться и увеличиваться; но она совершенно отлична от интенсив­ ности в собственном смысле. Если, например, прислушиваться к очень слабо­ му звуку, то ощущение шума может быть весьма ясным в сознании, хотя его интенсивность минимальна. И действительно, даже при небольшом навыке не­ трудно субъективно различать ясность от интенсивности в любом данном ду­ шевном процессе.

Немало споров, однако, вызвал вопрос о том, не соединяются ли посто­ янно в переживании ясность и интенсивность, хотя они и представляют собою отдельные свойства ощущения. Не означает ли усиление ясности также усиле­ ния интенсивности? И очень слабый звук может быть ясным, несмотря на свою слабость: но так ли он слаб, каким он был бы и при меньшей ясности? Попу­ лярно выражаясь, не повышает ли внимание интенсивности своего предмета? На эти вопросы мы находим все ответы, какие только можно на них дать. Не­ которые психологи полагают, что изменение ясности не делает никакой разни­ цы в интенсивности. Другие думают, что оно обусловливает только кажущую­ ся разницу. Прирост ясности, говорят они, означает более независимое поло­ жение сознания; и эта независимость, эта свобода от вмешательства дает возможность другим свойствам ощущения во всей своей полноте проявиться в сознании. Интенсивность, таким образом, не производит никакого иного дей­ ствия, кроме того, которое составляет ее функцию; она кажется усиленной, в то время как в действительности только дана возможность свободно проявить­ ся в сознании, которой без ясности она не могла бы достигнуть. Третьи, со сво­ ей стороны, думают, что ясность приносит с собою прирост интенсивности и четвертые, наконец, утверждают, что ясность обусловливает понижение интен­ сивности. По мнению автора, наиболее вероятен третий из этих взглядов, счи­ тающий, что интенсивность возрастает с ясностью.

Все душевные состояния (все равно, каково их отношение к полезности) со­ провождаются телесной деятельностью какого-либорода. Они приводят к неза ным изменениям вдыхании, кровообращении, общем мускульном напряжении,

вдеятельности желез или других внутренних органов даже тогда, когда не влекут за собою заметных движений мускулов, действующих по нашей воле. Итак, не только известные особые состояния души (такие, например, которые называют­ ся хотениями), но все состояния ее, как таковые, даже простые состояния мышле­ ния и чувствования по своим последствиям суть двигатели (are motor). Это будет подробно показано, когда наше изучение подвинется вперед. А пока запишем это положение, как один из основных фактов науки, в которую мы вступаем.

Выше было сказано, что должны быть изучены «условия» состояний созна­ ния. Непосредственное условие какого-нибудь состояния сознания состоит в тельности какого-нибудь рода в мозговых полушариях. Это положение поддерж вается столь многими фактами из патологии и принято физиологами в основа­ ние столь многих из их рассуждений, что для ума, воспитавшегося на медицинских знаниях, кажется почти аксиомой. Во всяком случае, было бы трудно дать краткое и решительное доказательство безусловной зависимости умственного процесса от нервного изменения. Нельзя отрицать, что некоторая общая и обычная доля такой зависимости существует. Достаточно только при­ нять в соображение, как быстро (насколько нам известно) может быть уничто­ жено сознание ударом по голове, или вследствие быстрой потери крови, или при эпилептическом припадке, или от очень большой дозы алкоголя, опия, эфира, окиси азота, — или как легко сознание может быть изменено качественно при помощи меньшей дозы некоторых из упомянутых веществ, а также и других, или

вгорячке, — чтобы видеть, насколько наша душа находится в зависимости от те­ лесных случайностей. Маленькое засорение желчного протока, глоток лекар­ ства, облегчающего желудок, чашка крепкого кофе в подходящий момент могут совершенно перевернуть на время взгляды человека на жизнь. Наше настроение духа и наши решения более определяются условием нашего кровообращения, чем нашими логическими доводами. Будет ли человек вести себя героем или трусом, зависит от временного состояния его «нервов». При многих видах поме­ шательства, — но отнюдь не при всех, — были найдены ясные изменения в моз­ говой ткани. Разрушение некоторых участков мозговых полушарий сопровож­ дается потерями памяти или приобретенной двигательной способности совер­

шенно определенного рода, к чему мы еще вернемся в главе об афазии3.

3 Афазия — нарушение речи, возникающее при локальных поражениях коры левого (у прав­ шей) полушария мозга. В главе «Функции мозга» Джеймс пишет: «...Эта болезнь (двигатель­ ная афазия) не представляет ни потери голоса, ни паралича языка или губ. Голос больного так же громок, как прежде, и все нервные токи его подъязычного и лицевого нервов могут быть совершенно нормальны, за исключением нервных токов, необходимых для речи. Он может смеяться, кричать и даже петь; но он не в состоянии выговорить ни одного слова; или же несколько бессмысленных отрывистых фраз составляют всю его речь; или, наконец, он гово­ рит бессвязно и сбивчиво, дурно выговаривая слова, неправильно размещая их и неверно пользуясь ими» (с. 82—83). —Ред.-сост.

Соединяя вместе все такие факты, наш ум приходит к простому и коренному понятию, состоящему в том, что душевный процесс безразлично и безусловно должен быть функцией мозгового процесса, изменяясь соответственно измене­ ниям последнего и относясь к последнему, как следствие к причине.

Это понятие является «рабочей гипотезой», которая лежит в основе в «физиологической психологии» последних лет, и оно же будет рабочей гипотезой

этой книге. Взятое в столь безусловной форме, это понятие, вероятно, может оказаться слишком общим утверждением того, что в действительности состав­ ляет лишь частичную истину. Но единственным способом увериться в неудов­ летворительности этого понятия является серьезное применение его ко всякому возможному случаю, который может нам встретиться. Применить какую-ни­ будь гипотезу ко всем случаям, где она достаточна, есть действительное и часто единственное средство доказать ее недостаточность. Поэтому я буду прини­ мать, сначала без всякой проверки, что однообразное отношение состояний мозга к состояниям сознания есть закон природы. Применение этого закона в подробностях покажет лучше всего, где он встречает удобства и где для него ле­ жат затруднения.

Некоторым читателям такое допущение покажется, вероятно, самым непро­ стительным априорным материализмом4. Несомненно, в одном смысле это — ма­ териализм; а именно, это положение ставит высшее в зависимость от низшего. Но хотя мы утверждаем, что процесс мышления есть следствие механических законов, — ибо согласно другой «рабочей гипотезе», именно физиологической, законы мозговых процессов суть в сущности механические законы, — мы ни­ чуть не объясняем природы мысли тем, что подтверждаем эту зависимость; и в этом последнем смысле наше предположение не является материализмом. Ав­ торы, которые самым безусловным образом утверждают, что зависимость наших мыслей от нашего мозга есть факт, часто сильнее всех настаивают на том, что этот факт необъясним и что интимная (внутренняя) сущность сознания никог­ да не может быть объяснена какой-нибудь материальной причиной. <...>

Поток сознания

Аналитический метод

Порядок нашего исследования должен быть аналитическим5. Теперь мы под­ готовлены к тому, чтобы начать путем внутреннего самонаблюдения исследова­ ние самого сознания в его зрелом состоянии. Большинство книг применяет

4Априорный материализм — независимое от опыта утверждение, что материя — это един­ ственная реальность. — Ред.-сост.

5Джеймс идет здесь не от частностей или элементов душевных явлений к сложным явле­ ниям, — что было бы методом синтетическим — а, наоборот, от сложных явлений к их состав­ ным элементам. — Ред. источника.

78 Тема 2. Становление предмета психологии

здесь так называемый синтетический метод. Исходя от «простых идей ощуще­ ния» и рассматривая их как множество атомов, он приступает к построению высших состояний сознания из их «ассоциаций, интеграции» или «слияния» подобно тому, как дома строятся посредством склеивания кирпичей. Это имеет дидактические преимущества, которыми обыкновенно обладает синтетический метод. Но он заранее вверяется той очень сомнительной теории, что наши выс­ шие состояния сознания составлены из единиц; и вместо того, чтобы исходить от того, что читатель знает непосредственно, а именно от его конкретных состо­ яний сознания, взятых в целом, он начинает с суммы предположенных «про­ стых идей», о которых читатель не имеет непосредственного сведения, и относи­ тельно приводимых взаимодействий которых он должен отдаться на веру какойнибудь вероятной фразе. Следовательно, во всяком случае метод перехода от простого к сложному подвергает нас иллюзиям. Все педанты6 и отвлеченные мыслители, естественно, будут против устранения этого метода. Но изучающий психологию, любящий полноту человеческой природы, предпочтет следовать «аналитическому» методу и начать с наиболее конкретных фактов, с которыми он ежедневно знакомился в своей собственной внутренней жизни. Аналитичес­ кий метод найдет в надлежащее время и составные элементарные части, если таковые существуют, но он не рискует при этом опрометчивыми предположени­ ями. Читатель должен помнить, что наши предшествующие главы об ощущении имели главным образом дело с физиологическими условиями ощущения. Они помещены вперед для удобства, так как входящие нервные токи идут вперед прежде исходящих. С психологической же точки зрения их лучше было бы поста­ вить последними. Чистые ощущения были описаны раньше как процессы, кото­ рые взрослым тоже совершенно неизвестны, и нами намеренно не было сказа­ но ничего, что могло бы хотя на мгновение привести читателя к предположе­ нию, что эти ощущения суть элементы для образования (elements of composition) высших состояний сознания.

Основной факт. Первый и первоначальный факт, который всякий призна­ ет присущим его внутреннему опыту, есть тот факт, что некоторого рода созна­ ние происходит. Состояния души {states ofmind) сменяют в нем друг друга. Если бы мы по-английски могли сказать «думается»7 как мы говорим «дождит» или «дует», мы бы определили этот факт наиболее просто и с наименьшей предвзя­ тостью. Но так как нельзя сказать так по-английски, то мы просто скажем, что мышление происходит.

Четыре свойства сознания. Как же оно происходит? Мы немедленно отме­ тим четыре важных свойства в этом процессе, и предметом этой главы будет разбор этого процесса вообще.

6 Педант — 1) придирчивый учитель, наставник, требующий неукоснительного соблюде­ ния установленных правил; 2) человек, отличающийся мелочной точностью, приверженнос­ тью к устоявшимся привычкам, соблюдению внешнего порядка; формалист. — Ред.-сост.

7 В английском языке нет такой безличной формы, как наше «думается», а пришлось бы употребить местоимение среднего рода it thinks, т.е. «это думает». — Ред. источника.

1.Каждое «состояние» сознания стремится быть частью личного сознания.

2.В каждом личном сознании состояния постоянно сменяются.

3.Каждое личное сознание чувствуется как непрерывное.

4. Оно заинтересовано в некоторых частях своего объекта, а в других нет, и все время оно или принимает или отвергает те или другие части, — одним словом, выбирает среди них.

Рассматривая последовательно эти четыре пункта, мы пойдем сперва про­ межуточным, неокончательным путем, в смысле собственно терминологии, которую будем употреблять: мы будем пользоваться психологическими терми­ нами, которые могут быть вполне определены только в следующих главах кни­ ги. Но всякий знает, что обозначают термины, взятые в обычном, не обрабо­ танном смысле, а только в таком, в каком мы будем употреблять их. Эта глава похожа на эскиз художника углем по холсту, эскиз, на котором не видны еще тонкости отделки.

[1.] Когда я говорю: каждое «состояние» или «мысль» есть часть личного

сознания, то слова «личное сознание» являются одним из таких вышеупомяну­ тых терминов. Его значение мы понимаем до тех пор, пока никто не попросит нас определить его; но дать точный отчет о нем является самой трудной фило­ софской работой. С этой работой мы столкнемся в следующей главе; здесь до­ статочно предварительного замечания.

В этой комнате — скажем, в этой аудитории, — происходит множество мыслей, — ваши и моя; некоторые из них соответствуют взаимно друг другу, а некоторые нет. Они так же мало существуют каждая сама по себе и так же мало независимы друг от друга, как мало зависят все друг от друга. Они ни то и ни другое: ни одна из них не обособлена, но каждая связана с некоторыми другими, а с некоторыми не связана. Моя мысль связана с моими другими мыслями, а ваша с вашими другими мыслями. Находится ли где-нибудь в этой комнате толь­ ко мысль, мысль сама по себе, т.е. которую никто не думает, в этом мы не имеем средств убедиться, ибо не знаем ничего о ее виде. Единственные состояния со­ знания, с которыми мы естественно имеем дело, находятся в личном сознании, в душе, в Я, в особых конкретных проявлениях моего и вашего Я.

Каждая из наших душ держится своих собственных мыслей про себя. Нет никакой передачи или обмена между ними. Никакая мысль невидимо не вхо­ дит непосредственно в мысли другого личного сознания как принадлежащая ему. Абсолютная уединенность, несократимая множественность,— вот закон. Представляется, будто элементарный психический факт не есть просто мысль или «та мысль», но кажется, что есть только моя мысль, так как каждая мысль свойственна кому-нибудь. Ни одновременность, ни близость в пространстве, ни сходство по качеству и содержанию не способны заставить проникнуть друг в друга те мысли, которые отделены барьером принадлежности разным личным сознаниям. Пропасти между такими мыслями являются наиболее абсолютны­ ми в природе. Всякий признает, что это истина, поскольку дело идет о суще­ ствовании этого нечто, соответствующего термину «личное сознание» (personal