!Учебный год 2024 / Юридическая психология / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.-сост.)- Общая психология. Тексты. В трёх томах -2013 / PDF / ТОМ I / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.)-Общая психология. Тексты. Т.1, Кн.2-2013

Ассоциации

Значение понятия ассоциации претерпело в истории новейшего развития психологии ряд необходимых и глубоких видоизменений; эти изменения, ко­ нечно, не получили еще общепризнанного распространения, так как первона­ чальное значение этого понятия удерживается теми психологами, которые еще и в настоящее время продолжают разделять основные воззрения, из которых вы­ росла ассоциативная психология. Так как эта психология, вследствие преобла­ дания в ней интеллектуалистического направления, учитывала обыкновенно только представления в процессах нашего сознания, то понятие ассоциации ог­ раничивалось первоначально лишь пределами связи между представлениями. В этом смысле этот термин был введен Гартли1 и Юмом2, двумя основателями ассоциативной психологии, в специальном значении «ассоциации идей», при­ чем согласно английскому словоупотреблению, термин «идея» соответствует не­ мецкому понятию «представление». Так как далее представления рассматрива­ лись в ассоциативной психологии как объекты или по крайней мере как такие процессы, которые могут возобновляться в том же самом виде, в каком они воз­ никли в нашем сознании в первый раз, то ассоциация считалась принципом объяснения так называемой «репродукции представлений». И так как, наконец, при этом не считалось нужным объяснить способ возникновения сложных представлений с помощью психологического анализа, так как предполагалось, что физическая связь впечатлений в чувственном восприятии может сама по себе объяснять и их психическое сложение, то понятие ассоциации кроме того применялось исключительно к тем формам репродукции, в которых ассоцииро­ ванные представления следуют друг за другом во времени. Пытаясь установить главные формы этих последовательных ассоциаций, психологи следовали уста­ новленной еще Аристотелем для процессов воспоминания логической схеме.

Согласно принципу двухчленного деления по противоположности, ассоциационисты различали, с одной стороны ассоциации по сходству и контрас­ ту, с другой — ассоциации по одновременности и последовательности. Эти ро­ довые понятия, полученные путем логической дихотомии, украшены были именем «законов ассоциации». Новейшее учение об ассоциации стремилось затем большей частью уменьшить число этих законов. Контраст рассматривал­ ся как предельный случай сходства, так как только такие контрастирующие представления могут ассоциироваться друг с другом, которые в то же время относятся к одному и тому же общему роду; а все связи по одновременности и последовательности подведены были под понятие внешней ассоциации, или

ассоциации по смежности, противопоставлявшейся ассоциации внутренней, и

1 Гартли (Hartley) Дейвид (1705—1757) — английский философ и врач, один из основопо­ ложников ассоциативной психологии. — Ред.-сост.

2 Юм (Нише) Дейвид (1711 — 1776) — шотландский философ, историк и экономист. — Ред. - сост.

по сходству. После этого сведения всех ассоциаций к двум формам, некоторые психологи думали, наконец, сделать в этом направлении еще один шаг дальше и свести все ассоциации к одному-единственному «закону ассоциации»; при этом или смежность рассматривалась как специальная форма сходства, или же, более часто, сходство признавалось действием известных связей по смежности. В том и другом случае ассоциация сводилась в большинстве случаев к общему принципу упражнения и привычки.

Два факта, сами собой напрашивающиеся с принудительной силой при экспериментальном наблюдении процессов представления, делают весь этот ход мыслей беспочвенным. Первый факт состоит в том общем результате пси­ хологического анализа восприятий, что те сложные представления, которые ассоциативная психология рассматривает как неразложимые психические еди­ ницы, возникают уже сами по себе в результате различных процессов связи или процессов соединения, которые, очевидно, стоят в тесной связи с более слож­ ными соединениями, называемыми обыкновенно ассоциациями. Второй факт состоит в естественном выводе, который можно сделать из экспериментально­ го исследования процессов воспоминания: воспроизведения в строгом смысле слова, поскольку под этим разумеют неизменное возобновление представле­ ний, присутствовавших прежде в сознании, вообще не существует. Представ­ ление, вновь вступающее в сознание, в том или ином акте воспоминания, бы­ вает всегда отлично от прежнего, к которому оно относится, и элементы, со­ ставляющие его, бывают обыкновенно распределены между несколькими предшествующими представлениями.

Из первого факта следует, что так называемым обыкновенно ассоциаци­ ям сложных представлений предшествуют еще другие, более элементарные процессы ассоциации между их элементами. Второй же факт показывает, что ассоциации в обычном смысле этого слова могут быть сами лишь сложным продуктом таких элементарных ассоциаций. Если признать этот двоякий вы­ вод, то придется также признать, что психологи не имеют никакого права ис­ ключать из понятия ассоциации те элементарные изменения, продуктом кото­ рых являются не последовательные, а одновременные представления; точно так же нет никакого основания ограничивать это понятие пределами процессов представления. Существование сложных чувств, аффектов и так далее показы­ вает, что элементы чувства вступают в не менее правильные соединения друг с другом, которые, кроме того, могут в свою очередь вступать в различные соеди­ нения с ассоциациями элементов ощущения и образовать вместе с ними более сложные продукты, как показывает процесс возникновения временных пред­ ставлений.

Понятие ассоциации может в виду этого только тогда приобрести прочно установленное значение, одинаково приложимое к каждому отдельному слу­ чаю, когда каждая ассоциация будет сведена к тем элементарным процессам, которые бывают представлены в реальных психических процессах всегда толь­ ко в более или менее сложном виде и могут быть, следовательно, получены из

обыкновенно психическими процессами, стоящими на более высокой ступе­ ни по сравнению с чувственными восприятиями и чистыми процессами вос­ поминания; но в отдельных частностях каждый из этих процессов характери­ зуется особыми, присущими ему одному чертами. Так, совершенно особое ме­ сто отводится так называемой деятельности воображения и рассудка. Ассоциативная психология, в противоположность этому дроблению умствен­ ных отправлений, укоренившемуся в теории способностей, старалась внести известное единство тем, что подводила под общее понятие ассоциации также и апперцептивные связи представлений, причем понятие ассоциации употреб­ лялось ею исключительно в применении к последовательной ассоциации, как это указывалось нами выше. Но при этом сведении всех указанных процессов к последовательной ассоциации упускались из виду важные субъективные и объективные признаки, отличающие апперцепционные связи. Иногда выход из затруднений при объяснении апперцепционных связей ассоциативная пси­ хология находила в том, что вводила некоторые вспомогательные понятия, за­ имствованные из вульгарной психологии, признавая, что известное влияние на устанавливающиеся ассоциации могут оказывать «интерес» и «разумность». Сплошь да рядом, впрочем, этот взгляд ассоциативной психологии поддержи­ вался следующим недоразумением: будто бы признание определенных разли­ чий между апперцепционными связями и ассоциациями должно утверждать вообще полную независимость первых от вторых. Однако об этом, конечно, не может быть и речи. Все психические процессы связаны с ассоциациями, также как и с первоначальными чувственными впечатлениями. Но, подобно тому как ассоциации входят уже сами по себе в процессы образования чувственных вос­ приятий и тем не менее отливаются в форму сравнительно самостоятельных процессов в процессах воспоминания, так в свою очередь апперцепционные связи покоятся всецело на ассоциациях, хотя тем не менее нельзя было бы вывести присущих им своеобразных свойств из ассоциаций.

Постараемся отдать себе отчет в этих существенных свойствах, присущих апперцепционным связям. Психические процессы, которые находят себе вы­ ражение в них, можно было бы прежде всего разделить на простые и сложные

функции апперцепции, К простым принадлежат функции отношения и сравнения,

а к сложным — функции синтеза и анализа.

его развития изучало только внешнюю природу и естественные предметы. «Ра­ зум», говорит Локк1, который в данном случае мог бы употребить слово с бо­ лее широким значением и сказать «душа», — разум или душа, «подобно глазу, видящему окружающие вещи, не сознает сама себя; надо много искусства и труда, чтобы душа, рассматривая саму себя на расстоянии, могла сделать себя предметом своего собственного наблюдения»2.

Предположим, однако, что познание природы сделало некоторые успехи, что физик или зоолог собрал значительное количество наблюдений и располо­ жил их в удовлетворительном порядке. Нельзя ожидать, что после этого жажда знания у него исчезнет; ибо, чем больше мы знаем, тем больше желаем знать, так как умственный аппетит растет по мере его утоления. Ученый постарается скорее расширить пределы своей науки, открыть новые факты, несходные с теми, какие он уже изучил. При этом он легко может задать себе следующий вопрос: как я могу открывать какие бы то ни было факты? Факты — одно; че­ ловек же, желающий ближе познакомиться с фактами и могущий понять и ис­ толковать их, — другое. Наш ученый может поэтому прийти к заключению, что стоит присмотреться к самому себе, отнесясь к себе, как ко всякому внешнему предмету. Конечно, для этого потребуется много «искусства и труда»; но цель, какой может достигнуть ученый, достойна этих трудов. «Каковы бы ни были трудности, сопряженные с этим исследованием, — продолжает Локк, — я уве­ рен, что свет, которым мы можем таким образом озарить нашу душу и созна­ ние, окажется не только очень приятным, но и очень полезным»3. Когда иссле­ дование это было предпринято, когда был поднят вопрос о различии между самим собою и внешними предметами, то возникла философия, а наряду с философией и психология.

Итак, психология — наука, народившаяся довольно поздно; она могла появиться лишь тогда, когда естественные науки достигли известного развития. Сами же естественные науки могли возникнуть лишь тогда, когда человечество дошло до известной ступени цивилизации.

Определение психологии

Философия на первых порах была рефлективным знанием, и никакой резкой границы между областями мышления не существовало. Тем не менее, с самого начала философия содержала в себе зародыши многих наук, которые впослед-

1 Локк (Locke) Джон (1632—1704) — английский философ. — Ред.-сост.

2 В современном издании «Опыта о человеческом разумении» эта цитата из Локка переве­ дена следующим образом: «Разумение, подобно глазу, давая нам возможность воспринимать все остальные вещи, не воспринимает само себя: необходимы искусство и труд, чтобы поста­ вить его на некотором отдалении и сделать его собственным объектом» (ЛоккДж. Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1985. Т. 1. С. 91). - Ред.-сост.

ъЛоккДж. Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1985. Т. 1. С. 91. — Ред.-сост.

56 Тема 2. Становление предмета психологии

ствии были резко разграничены. В настоящее время общее название «фило­ соф» почти не употребляется; мы говорим «логик», «моралист», «метафизик»; а под философией мы разумеем совокупность научных выводов из специаль­ ных наук — онтологию, этику и т.д. Одною из философских наук является пси­ хология.

Всякому в общих чертах известно, каков предмет психологии. Эта наука имеет дело с «душой» и с «сознанием» и устанавливает законы, по которым дей­ ствуют «душа» и «сознание». Моя «душа» есть нечто внутри меня — думающее, понимающее, рассуждающее, выбирающее, руководящее моими действиями. «Сознание» же мое есть внутреннее мое знание о том, что я думаю и что я делаю: я «сознаю» неловкость моего движения или правильность моего ответа на экза­ мене. В этом смысле обыкновенно употребляются слова «душа» и «сознание».

Психология действительно имеет дело с «душой» и «сознанием» и с их за­ конами. Но нередко научное значение слова не совпадает с обычным, общерас­ пространенным его значением. Так, слово «закон» на разговорном языке озна­ чает предписание или распоряжение власти; на языке же естественных наук под «законом» разумеется правильность или ничем не нарушаемое единообра­ зие в явлениях природы. Поэтому не следует удивляться, что в психологии «душа» и «сознание» имеют несколько иной смысл, чем в повседневной жиз­ ни. Впоследствии мы увидим, что в обычном своем значении слова «душа» и «сознание» имеют как метафизический, так и психологический смысл.

Пожалуй, всего легче будет нам отрешиться от наших предвзятых мнений о значении этих слов, если мы с самого начала дадим научное определение пси­ хологии и оставим пока в стороне наше рассуждение о «душе» и «сознании» в их специальном, психологическом смысле. Психология может быть определе­ на, как наука о душевных процессах. Каждый из трех терминов, заключенных в этом определении, требует краткого объяснения.

Процесс есть такой предмет научного познания, который никак не может быть назван «вещью». «Вещь» есть нечто постоянное, сравнительно неизмен­ ное, резко отделенное от других вещей. Процесс же, как показывает самая эти­ мология слова, есть «движение вперед». Это достижение чего-то, непрерывное действие, прогрессивное изменение, которое научный исследователь наблюда­ ет в то время, как оно происходит. Процесс сливается с действиями и измене­ ниями, предшествующими ему и следующими за ним. Химик, например, гово­ рит о «процессе разложения». Изменения, происходящие при разложении, и составляют самый «процесс»; окончательными же результатами разложения являются «вещи». Размывание скалы водою есть процесс; скала же представ­ ляет собою вещь. Вещь «находится» в том или другом месте; процесс «совершается». Психология имеет дело не с вещами, а с процессами.

Душевный процесс — это такой процесс, который находится в области на­ шего внутреннего опыта, — процесс, в возникновении и в ходе которого сами мы необходимо принимаем участие. Теплота есть, несомненно, процесс. Но теплота, рассматриваемая как «род движения», не зависит от нас; движение

продолжалось бы, хотя бы нас, ощущающих его, вовсе и не было. Если же теп­ лота испытывается нами, то мы, как личности, чувствующие ее, можем кое-что сказать о ней; отчасти из-за нас теплота является тем, что она есть. Физическое движение мы переводим в психическое чувство теплоты. Более того: если нам холодно, то же самое тепло покажется нам теплее, чем в том случае, если бы нам было жарко. Этот процесс ощущения теплоты есть процесс душевный. Или же возьмем такой пример: геометрическое пространство независимо от нас; оно управляется законами, действующими независимо от того, знаем ли мы их, или нет. Но пространство может быть познано и даже изменено нашим опытом. Мы можем, например, сказать: «У меня были такие приятные мысли, что дорога показалась мне гораздо короче обыкновенного». В данном случае пространство является душевным процессом. Психология имеет дело только с душевными процессами.

Под наукой мы разумеем совокупность знаний, классифицированных или приведенных в порядок по известным общим правилам или законам; наука представляет собою знание связное, объединенное. Еще детьми мы можем убе­ диться в том, что яйца многих чаек и болотных птиц покрыты бурыми и зеле­ ными крапинками; но такое знание нельзя назвать научным. Оно станет науч­ ным, когда явится частью того знания, что яйца видов Laridae и Charadriidae покрыты крапинами, и когда мы употребим этот признак для объединения двух названных групп птиц, установив с его помощью взаимные отношения и про­ исхождение данных видов. Психология есть наука, но отнюдь не ряд бессвяз­ ных наблюдений.

1. Можно возразить на то положение, что главный предмет психологии составляют исключительно процессы. Все руководства по психологии толкуют о том, что предмет этой науки составляют идеи. Мне вспоминается в данный момент большой каштан, осенявший мой родной дом; значит, у меня явилась идея дерева. Идея, по-видимому, есть нечто определенное, резко отгра­ ниченное от других идей, вызываемых ею, — например, идея дома, идея моей комнаты в доме и т.д. Не делает ли эта независимость одной идеи от других данную идею предметом постоянным, «вещью»?

Рассмотрение идеи или умственного образа дерева покажет нам, что это возражение неосновательно. Идея дерева сложная, она содержит в себе множе­ ство красок, множество оттенков и форм. Эти составные части идеи выступа­ ют с различною силой, пока данная идея занимает нас. То мы яснее представ­ ляем себе форму дерева, то его тень, то его клейкие почки, то какое-нибудь событие, связанное с этим деревом, например, вспоминаем, как под тяжестью снега подломилась ветка или что-нибудь в таком роде. Идея меняется. Идея дерева, кроме того, меняется в зависимости от того, на каком фоне мыслей она возникает. Идея может быть вызвана болью от ушиба, красками ландшафта, воем ветра в бурную ночь и т.д. Во всех этих различных случаях и идея будет различна: она до известной степени сливается со своим фоном мыслей и непре­ рывно движется и меняется на этом фоне. Идея дерева к тому же вовсе не дол-

жна быть умственным образом, связанным со зрением. Она может возникнуть под влиянием сказанных или слышанных слов, запахов (например, весеннего и осеннего), воспоминаний о движении, о принуждении или сопротивлении. Все эти факторы появляются и исчезают, меняют места, меняют значение, пока данная идея пребывает в нашей душе. Идея не вещь; она не стоит неподвиж­ но, как скала; она действует или движется, подобно волнам, разбивающимся о скалу. Идея есть процесс.

Однако все-таки мы имеем идею дерева. Да, но и процесс разложения мож­ но назвать «разложением». Название процесса — нечто постоянное; но название — один лишь фактор из множества, составляющих душевный процесс.

2.Невозможно с самого начала сделать перечень хотя бы только типичес­ ких форм душевных процессов. Каждое явление нашей «внутренней» жизни, всякая идея, желание, решение, волнение, побуждение, мысль, действие — все это душевные процессы или совокупность душевных процессов.

3.Следующий пример покажет нам, что психология есть наука. Положим, вас просят нарисовать на бумаге круг такой величины, какой нам кажется пол­ ная луна. Слова «нарисовать круг» вызывают в вашей душе целый ряд идей; вы вспоминаете различные случаи, когда видели луну; вы смотрите, хорошо ли очищен карандаш и т.д. Когда идеи соединены между собою таким образом, причем каждая последующая вызывается предыдущею, то мы имеем дело с пос­ ледовательной ассоциацией идей. Но при этом другой ряд душевных процессов вызывается нажимом карандаша и движением его по бумаге. Если ассоциация идей оканчивается идеей телесного движения, и это сопровождается ощущени­ ями, следующими за движением, то все это вместе взятое мы называем дейст­ вием. Поэтому просьба начертить круг может считаться задачей в области пси­ хологии движения.

Анализ этого движения показывает в данном случае, что нарисованный нами круг есть окончательный результат весьма значительного количества внут­ ренних наших побуждений и внешних условий. Как ни проста просьба изобра­ зить круг, но всякий из нас понимает ее по-своему; и как ни легко начертить круг, но побуждения, заставляющие нас в данном случае сделать именно такой рисунок, — иные, чем побуждения, руководящие нашими действиями во всех других случаях. Так, один рисует по воспоминанию, другой руководится карти­ ной, возникшей в его воображении. Рисовать на память можно или по зритель­ ному воспоминанию о луне, появляющейся на небе, или по воспоминанию о том, что мы видели на рисунке или слышали от других, будто луна, например, величиною «с монету» или «с тарелку». Кроме того люди отличаются друг от дру­ га степенью практики в рисовании на память, т.е. степенью уменья передать идею (вспоминаемую луну) движением руки, необходимым для воспроизведе­ ния этой идеи на бумаге. К тому же во время рисования может меняться внима­ ние — и притом двояким образом. Может изменяться сосредоточенность, «кон­ центрация» внимания; действующее лицо может быть очень внимательно к дей­ ствию, может быть то внимательно, то невнимательно, или же совершенно

невнимательно. Направление внимания может также меняться; действующее лицо может обратить главное внимание на размеры круга, оставив в стороне точность исполнения, но может устремить свое внимание и на то, чтобы полу­ чить точную геометрическую фигуру; или же может размышлять о том, что слу­ чится с рисунками после того, как они будут сделаны.

Память, упражнение и внимание составляют лишь некоторые субъектив­ ные факторы действия, и эти факторы могут меняться в различных случаях в зависимости от различных внутренних побуждений. Мы еще ничего не сказа­ ли о целом ряде объективных факторов, зависящих от внешних условий. Но наш анализ, при всем его несовершенстве, все-таки достаточно полон, чтобы на основании его установить два пункта: что рисование, как это ясно вытекает из всего предыдущего, есть конечный результат значительного числа влияний, и что эти влияния, будь они внутренние или внешние, могут быть классифи­ цированы в известном порядке и могут быть рассмотрены психологом отдель­ но, причем их значение может быть взвешено в каждом отдельном частном случае. Возможность анализа и классификации показывает, что психология имеет право претендовать на название науки.

Душевный процесс, сознание и душа

Иногда психологи дают как техническое, так и популярное определение «на­ уки о душе». Психолог может допустить и такое определение наряду с только что приведенным, если под «душою» разумеется общая сумма душевных про­ цессов, испытанных личностью в течение жизни. Идеи, чувства, побуждения и т.д. — все это душевные процессы; совокупность же идей, чувств, побужде­ ний и т.д., испытанных мною в течение моей жизни, составляет мою душу. Обыкновенно со словом «душа» соединяется понятие гораздо более широкое. Под «душою» разумеют нечто «нематериальное» или «духовное», проявляюще­ еся в идеях и чувствах, но в сущности представляющее собою нечто большее, чем эти идеи и чувства, нечто скрывающееся за отдельными проявлениями нашей душевной жизни точно так же, как вещь (например, стол) скрывается, по-видимому, за отдельными атрибутами [свойствами. — Ред.-сост.] вещи (на­ пример, формой — круглой или четвероугольной, величиной, вышиной и т.д. каждого отдельного стола). При таком взгляде, однако, термин «душа» обраща­ ется в неясное запутанное метафизическое понятие, которому в психологии не место. Вопрос: есть ли что-нибудь, скрывающееся за душевным процессом, есть ли какая-нибудь постоянная душа и если есть, то какова природа ее — вопрос этот часто задавался и не может считаться праздным. Но психология понимает под душою только сумму душевных процессов, испытанных челове­ ком за всю жизнь.

Однако душевные процессы детства, зрелого возраста и старости сильно различаются между собой. Говоря о «психологии», без всякого качественного