!Учебный год 2024 / Юридическая психология / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.-сост.)- Общая психология. Тексты. В трёх томах -2013 / PDF / ТОМ I / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.)-Общая психология. Тексты. Т.1, Кн.2-2013

электрическое притяжение и отталкивание двух тел процессами, происходящи­ ми в пространстве между ними (в диэлектрике) и распространяющимися во вре­ мени. Но все же эти идеи Майкла Фарадея11 были восприняты, разработаны и обрели математическую форму в работах Клерка Максвелла12, который ввел бо­ лее общие понятия электрического и магнитного поля в качестве носителей этих сил и смог определить скорость распространения электрических и магнит­ ных сил, равную в вакууме скорости света. Сторонники понятия силы, действу­ ющей на расстоянии, развернули мощное наступление, но их позиции в облас­ ти электричества и магнетизма были поколеблены и атака захлебнулась. Одна крепость оставалась в руках неприятеля — гравитация Ньютона. И только в на­ чале этого столетия она пала. В теории гравитации Эйнштейна13 действие на расстоянии исчезло точно так же, как исчезло оно ранее в теории электромагне­ тизма, и его место заняли гравитационные поля. Пустое пространство как гео­ метрическое небытие исчезло из физики и было заменено системой гравитаци­ онных и электромагнитных сил, которая определяет геометрию пространства. И это распределение сил в данной среде будет определять то, как поведет себя в ней тело определенного состава. И наоборот, когда мы знаем тело и наблюдаем то, что с ним происходит в определенной среде, мы можем вывести свойства поля в этой среде. Так, мы определяем магнитное поле земли, наблюдая за от­ клонениями магнитной стрелки в различных местах. Аналогичным образом мы определяем гравитационное поле земли, измеряя период колебаний маятника заданной длины в разных местах.

Таким образом, поле и поведение тела соответствуют друг другу. Посколь­ ку поле определяет поведение тел, то поведение может быть использовано как индикатор его свойств. Поведение тела — это не только его движение в поле, но и изменения, которым оно подвергается; так, кусок железа намагничивает­ ся в магнитном поле.

Поле в психологии

Вернемся вновь к нашей проблеме. Можем ли мы использовать понятие поля в психологии, имея в виду систему сил, определяющих реальное поведение? Если можем, то у нас сразу же появляется общая и научная категория для всех наших объяснений и вместе с ней те же два вида проблем, с которыми имеет дело физик, а именно: 1) что собой представляет поле в данный момент? 2) ка­ ким будет поведение в данном поле?

11Фарадей (Faraday) Майкл (1791 — 1867) — английский физик, основоположник учения об электромагнитном поле. — Ред.-сост.

12Максвелл (Maxwell) Джеймс Клерк (1831 — 1879) — английский физик, создатель клас­ сической электродинамики. — Ред.-сост.

13Эйнштейн (Einstein) Альберт (1879—1955) — физик-теоретик и мыслитель, один из ос­ нователей современной физики. — Ред.-сост.

Поведенческая среда как психологическое поле. Где же находится такое поле, которое играет ту же роль в психологии, что и физические поля в физи­ ке? То, что оно должно быть другим, с очевидностью следует из нашей пред­ шествующей дискуссии. Физическое поле — это поле географической среды, а мы показали, что поведение должно объясняться поведенческой средой. Не является ли именно она в таком случае психологическим полем? Давайте про­ верим, насколько правомерно это предположение. Оно означает, что наша по­ веденческая среда как детерминанта и регулятор поведения должна быть наде­ лена силами. Итак, мы должны придерживаться следующей аксиомы: без силы нет изменения движения. Отвергает ли это положение поведенческую среду в качестве искомого нами поля? Никоим образом. При адекватном описании нашей поведенческой среды мы должны не просто указывать объекты, кото­ рые в ней есть, но также и их динамические свойства. Обсудим несколько примеров. Представьте, что вы загораете, расположившись на горном лугу или на берегу; находясь в полностью расслабленном и умиротворенном состоянии, вы не делаете ничего, и ваше окружение — не более, чем мягкое покрывало, которое окутывает вас, дает вам отдых и защиту. Вдруг вы слышите пронзи­ тельный крик: «На помощь! На помощь!» Насколько иначе вы себя почувству­ ете и как изменится ваше окружение? Давайте опишем эти две ситуации в тер­ минах поля. Сначала ваше поле было гомогенным по отношению ко всем ва­ шим намерениям и целям, вы находились в равновесии с ним. Никакой активности, никакого напряжения. Фактически в таких условиях Я сливается со средой; Я является частью ландшафта, а ландшафт — частью Я. Когда в полной тишине раздается резкий, не предвещающий ничего хорошего звук, все меняется. Если до этого все направления были динамически равны, то те­ перь выделяется одно направление, которое вас притягивает. Это направление обладает силой притяжения. Кажется, что среда сузилась, как будто на ровной поверхности образовалась брешь, и вас затягивает в нее. Происходит резкая дифференциация между вашим Ян голосом, во всем поле возникает высокая степень напряжения.

Если рассмотреть описания этих полей с точки зрения их однородности или неоднородности, то нетрудно заметить, что первое встречается в жизни зна­ чительно реже, чем последнее, особенно у нас — сверхактивных людей западной цивилизации. Активность предполагает наличие негомогенных полей, полей с силовыми линиями с разным потенциалом. Исключительно хорошее и полез­ ное описание простейшего неоднородного поля дал Левин14 на примере поля боя15. Это поле, помимо всех деталей, имеет полярную структуру в одном изме-

14Левин (Lewin) Курт (1890—1947) — немецкий психолог, представитель гештальпсихологии в области психологии мотивации и личности; с 1932 г. жил и работал в США. — Ред.-сост.

15См.: Lewin К. Kriegslandschaft // Zts. Angew. Psych. 1917. Bd. 12. S. 440—447. [Рус. пер. см.: Левин К. Военный ландшафт // Левин К. Динамическая психология. Избранные труды. М.: Смысл, 2001. С. 87-93. — Ред.-сост.]

брешь в обороне"». Тем не менее, примеры из футбола также дают нам под­ тверждение и нашему первому предположению, согласно которому предметы, а не пустоты являются доминантными участками, центрами сил. Игроки дол­ жны научиться обращать внимание на пустоты и игнорировать вратаря: «Ког­ да зритель <...> внимательно следит за игрой в футбол, он всегда замечает, что во вратаря, стоящего перед сравнительно большими воротами, попадают чаще, чем это можно объяснить случайным попаданием со стороны противни­ ков»19, даже если учесть, что вратарь пытается перехватывать мяч. Автор про­ должает: «Вратарь представляет собой выступающую точку в пространстве, которая приковывает глаза противников. Если удар происходит в тот момент, когда глаза игрока зафиксированы на вратаре, то мяч обычно приземляется около него. Но когда игрок научится перестраивать свое поле так, чтобы сме­ щать свой феноменальный "центр притяжения" с вратаря на другую точку пространства, то новый "центр притяжения" будет обладать той же притяга­ тельной силой, какой прежде обладал вратарь»20. <...>

Эти мои примеры должны были продемонстрировать значение термина «поведенческое поле» с его динамическими свойствами, а также пользу этого понятия. Существует много областей в психологии, где не нужно большего объяснения, а в других к нему потребуется лишь небольшое дополнение. <...>

Неадекватность использования поведенческой среды в качестве психологи­ ческого поля. Однако у нас есть серьезные доводы, в силу которых мы не можем рассматривать поведенческую среду в качестве психологического поля, являю­ щегося для нас фундаментальной объяснительной категорией. Они следуют из рассмотрения: 1) онтологического статуса поведенческой среды, 2) отношения между поведенческой и географической средой, 3) недостаточности поведен­ ческого поля. Давайте обсудим их по отдельности.

1. Онтологический статус поведенческой среды. Я уверен, что при знаком­ стве с описанием динамических особенностей поведенческой среды у читателей возникнет определенное сопротивление к тому, чтобы рассматривать поведен­ ческую среду в качестве истинно объяснительного понятия. Мне могут сказать, что я использую термин, который имеет точно определенное значение, в такой области, где он не может иметь это значение. Я имею в виду термин «сила». «Сила», как мне могут заявить, имеет определенное значение в физическом мире, но что она может означать в поведенческой среде? Сила определенно при­ надлежит физическому миру, это конструкт, а не данная, но почему-то она рас­ сматривается как свойство поведенческого мира. Она вводится из одной облас­ ти рассуждений в другую, где для нее нет места. Даже если эти описания адек­ ватны, даже если допустить, что можно говорить о притягательной силе соблазна и отталкивающей силе опасности, это будут не более чем описания; в

19Hartgenbusch H.G. Gestalt Psychology in Sport // Psyche. 1927. № 27. P. 49.

20Там же.

то время, как сила в физике — это объяснительный термин, причина изменения. Не протаскиваете ли вы незаконно в поведенческий мир объяснительное значе­ ние силы вместе с описательным? Поведенческая сила даже используется для того, чтобы объяснить реальное поведение, т.е. физическое движение, тогда как физическое движение, несомненно, может вызываться только физическими силами. <...>

Я признаю убедительность этого аргумента, т.е. считаю, что в наших ко­ нечных объяснениях должна присутствовать лишь одна область рассуждений, и что она должна быть той, о которой нам так много сообщила физика. Не толь­ ко энергия, которая расходуется на осуществление нашего поведении, имеет химическое происхождение, но и силы, ответственные за каждое отдельное движение, должны также рассматриваться как физико-химические силы. Орга­ низм является относительно самостоятельной физико-химической системой, хотя и зависящей от географической среды, и его действия должны в конечном итоге объясняться процессами, происходящими внутри этой системы. Если действие можно свести к причинной последовательности органических про­ цессов, то оно становится понятным, так как сводится к единой области рас­ суждений, идентичной той, в которой происходит это действие.

Было бы неправильно полагать, что этот довод исключает возможность использования понятия поля. Напротив, если поведение происходит в физи­ ческом мире, то понятие поля, являющееся таким мощным инструментом в физике, должно быть приложимо и к поведению. Наш довод просто отрицает, что это понятие поля следует рассматривать как тождественное с понятием поля в поведенческой среде.

2.Отношение между поведенческой и географической средой. Второй довод против такого отождествления основывается на отношении между поведенчес­ кой и географической средой. То, что первая зависит от последней, является прописной истиной, хотя эта зависимость непроста и неоднозначна. <...> Здесь <...> уместно указать лишь на один ее аспект: мы полагаем, что эта связь явля­ ется причинной, т.е. географическая среда является причиной поведения. Но тогда опять возникает трудность, состоящая в том, что они принадлежат раз­ ным областям рассуждений. Как может причина, принадлежащая одной обла­ сти рассуждений, вызывать следствие в другой? Все наши причинные законы относятся к событиям, находящимся в пределах одной области рассуждений, следовательно, поскольку географическая среда принадлежит физическому миру, мы требуем, чтобы и ее следствия также принадлежали этому же миру. Итак, мы снова вынуждены отказаться от поведенческой среды и заменить ее некоторыми событиями, происходящими в реальном физическом организ­ ме.<...>

3.Недостаточность поведенческой среды. Наше поведение не объяснимо целиком в понятиях поведенческой среды. Есть по крайней мере три разных типа поведения, для которых нельзя указать соответствующую им поведенчес­ кую среду. Мы обсудим их по отдельности.

A.Так называемыерефлексы. В каждый момент нашей жизни осуществляет­ ся регуляция тонуса нашей мускулатуры. Если бы этого не происходило, мы не могли бы ни сидеть, ни стоять, ни ходить. Но все эти приспособления происхо­ дят без нашего знания о них; для них поведенческая среда отсутствует. То, что верно для тонических рефлексов, также верно и для так называемых фазических рефлексов: я направляю яркий луч света в глаза человека, и его зрачки сужают­ ся; я убираю свет, и они расширяются снова. В данном случае можно сказать, что здесь присутствует поведенческая среда, так как человек будет видеть свет. Но, хотя это и так, он все-таки не все знает о своем поведении; ему абсолютно неведомы движения его зрачков до тех пор, пока он не узнает об этом. Поэтому, даже в том случае, если поведенческая среда присутствует, феноменальное пове­ дение может отсутствовать. Более того, нет никакой разницы в том, будет ли присутствовать поведенческая среда или нет. Зрачки нокаутированного боксера, находящегося в бессознательном состоянии, все еще будут реагировать.

Тогда достаточно очевидно, что если понятие поля должно быть примени­ мо к подобным рефлексам, оно не может быть тем же самым, что поле в пове­ денческой среде.<...>

Б.Силы за пределами поведенческой среды, которые детерминируют пов ние. Силы, которые детерминируют наше поведение, могут быть не всегда теми, о которых мы думаем, что именно они являются этими детерминантами. Мы можем что-нибудь делать, чтобы, как мы думаем, угодить X, но в действи­ тельности мы делаем это назло У, хотя Y в данный момент отсутствует, и мы о нем не думаем. Психоанализ в различных его вариантах пролил свет на мно­ гие подобные факты, и, по видимому, его общая направленность может слу­ жить определенным доказательством того, что все наши действия являются действиями такого типа, которые можно свести к небольшому числу скрытых сил, полностью отсутствующих в нашем поведенческом поле. Несмотря на то, что психоаналитики могут ошибаться, этот тип действий, который нельзя объяснить в понятиях поведенческой среды, существует, и он настолько рас­ пространен, что нуждается в общем объяснительном понятии. Так как поня­ тие поля применимо ко всему поведению, то опять становится очевидным, что психологическое поле нельзя отождествлять с полем в поведенческой среде.

B.Память. Существует память. Память в очень большой степени оказы­ вает влияние на наше поведенческое поле, и в какой-то степени не может слу­ жить в качестве довода против универсальности этого понятия. То, что я раз­ говариваю с Л, с которым познакомился вчера, и не разговариваю с В, которо­ го прежде никогда не видел, является следствием того, что Л в моей поведенческой среде — это знакомый человек, а В — незнакомый. Но память может определять поведение и без посредничества поведенческого поля. Быс­ трая и точная деятельность опытной машинистки не объяснима в понятиях ак­ туально представленной поведенческой среды, как и движения во многих спортивных играх. Научение проявляется в непосредственном исполнении, но оно не находится в актуальной поведенческой среде. Но влияния памяти, ко-

торые находятся за пределами пространства поведенческой среды, не сводятся только к навыкам. Я думаю о городе, о горе, о человеке, но не могу вспомнить их названия. Я стараюсь изо всех сил, но все мои усилия бесполезны. Я бросаю это занятие и занимаюсь чем-то другим, но вдруг название всплывает. И опять мы сталкиваемся с типом поведения, которое происходит без участия поведен­ ческой среды, но несмотря на это должно рассматриваться как результат дей­ ствующих сил, полевого процесса.

«Бессознательное». Обозначение фактов, представленных в пунктах (Б) и (В), как бессознательных или подсознательных мало помогает нам. В данном случае мы видим преимущество нашей терминологии, в то время как термин «сознание» допускает образование новых слов с помощью приставок «бес-» и «под-», термин «поведенческая среда» не может стать «бес-» — или «под-» — поведенческой средой без полной потери его смысла. И поскольку мы согла­ сились, что термин «сознание» должен быть использован как эквивалентный непосредственному опыту, который содержит в себе и поведенческую среду, и феноменальное поведение Я, мы должны отказаться от использования терми­ нов «бес-» и «под-сознательное». Однако должна существовать какая-то при­ чина, почему эти термины были созданы и широко распространились. Почему не все психологи делали простое различение между сознательными и чисто фи­ зиологическими процессами? По моему мнению, ответ заключается в том, что физиологические процессы не рассматривались как полевые процессы, тогда как процессам, называемым бесили под-сознательными, были присущи впол­ не определенные свойства, которые мы в нашей терминологии называем свой­ ствами поля. Тогда, если мы рассматриваем свойства поля как присущие фи­ зиологическим процессам, у нас больше не будет искушения говорить о бессоз­ нательных процессах. И если мы вновь вернемся к фактам, представленным под заголовком «недостаточность поведенческого поля», мы должны относить­ ся к ним как к физиологическим фактам.

Сводный баланс. Что же является результатом этой дискуссии? Мы одно­ временно что-то приобрели и что-то потеряли. Наше приобретение состоит в создании единой области рассуждений. Физическое поле географической среды воздействует на физический объект — организм — и оказывает влияние на фи­ зиологическое поле организма; в результате происходящих в физиологическом поле событий изменяется географическое поле, и это изменение вновь оказыва­ ет влияние на физиологическое поле. Мы получаем чисто физическую пробле­ му, осложненную взаимоотношением двух взаимодействующих полей, физичес­ кого и физиологического, а также сложностью последнего. Но, несмотря на сложность, проблема больше не является непонятной; мы понимаем свои тер­ мины и, что существенно, мы можем проследить весь ход любого события от начала до конца, не перепрыгивая из одной области рассуждений в другую.

Но очевидна и наша потеря. Мы, если мы на этом остановимся, утрачиваем все преимущества, которые привнесло в нашу систему понятие поведенческой

среды. Теперь мы имеем дело не с психологическими фактами, а с чистой физи­ ологией. На самом деле это окажется не потерей, а приобретением для многих психологов, которые, видимо, не преминут сделать замечание: «Если вы хотите объяснить все поведение физиологическими терминами, зачем вы ввели пове­ денческую среду?» Мы возложили большие надежды на нашу поведенческую среду. Мы думали, что с помощью этого понятия мы могли бы построить психо­ логию, которая была бы приемлема и для историка, и для художника и для фи­ лософа, поскольку она включала бы в себя и мотивацию, и красоту, и рацио­ нальность. И теперь мы вернулись назад и нашли прибежище в чистой физиоло­ гии. Не равноценно ли это отречению от молярного поведения и восстановлению на его месте молекулярного поведения? Не сводим ли мы на нет нашу собственную цель? И наконец, как можем мы надеяться построить си­ стему психологии в чисто физиологических понятиях, если наши знания о цен­ тральной нервной системе почти нулевые? Не вводим ли мы новую разновид­ ность умозрительной психологии вместо экспериментальной? О поведенческой среде мы кое-что знаем, но нам абсолютно не известно, что такое наше физио­ логическое поле.

Таковы итоги нашего сводного баланса. И если мы посмотрим на те при­ обретения и потери, которые оказались в нем в результате введения нами по­ нятия физиологического поля, мы увидим, что они являются причинами про­ тивостояния между разными психологическими школами. Те, кто сделал ак­ цент на приобретениях, стали бихевиористами, легко относящимися к потерям. С другой стороны, те, кто глубоко осознал потери, не задумались о приобретениях и стали «понимающими» психологами. Между этими двумя крайностями мы находим все виды компромиссов. Но любые компромиссы неудовлетворительны, так как они препятствуют нахождению пути использо­ вания приобретений для возмещения потерь. А это как раз то, что мы должны делать, если хотим быть честными и продолжать нашу работу по плану, кото­ рый ведет нас уже в течение длительного времени и который охраняет нас от постоянной угрозы неминуемого банкротства. Или, используя другую метафо­ ру, мы должны знать, куда мы идем, и быть уверенными, что дорога, по кото­ рой мы идем, ведет к нашей цели. Я вспоминаю эпизод из своих студенческих лет. Мой коллега, с которым я шел домой, задал мне вопрос: «Как Вы думаете, куда ведет нас психология, которую мы изучаем?» У меня не было ответа на этот вопрос, и мой коллега после получения степени доктора отказался от профессии психолога. Сегодня он известный писатель. Но я был менее щепе­ тильным и менее способным и поэтому продолжал свою работу. Но его вопрос никогда не переставал беспокоить меня, и я был готов ухватиться за любой шанс попытаться найти ответ на него.

Решающее отношение между поведенческим и физиологическим полем. Итак, если я не забыл ту случайную беседу, то и другая беседа с другим коллегой со­ хранилась в моей памяти как один из ключевых моментов моей жизни. Это