!Учебный год 2024 / Юридическая психология / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.-сост.)- Общая психология. Тексты. В трёх томах -2013 / PDF / ТОМ I / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.)-Общая психология. Тексты. Т.1, Кн.2-2013

Ознакомившись с работами Эйнджелла7 в области функциональной пси­ хологии, Уотсон увлекся психологией. Кроме того, он начал изучать биологию и физиологию вместе с Жаком Лёбом8, который изложил ему концепцию ме­ ханицизма9 . Уотсон работал в нескольких местах — официантом в пансионе, уборщиком в лаборатории (в его обязанности входило вытирание пыли с рабо­ чего стола Эйнджелла). Незадолго до окончания аспирантуры Уотсон пережил период, когда у него случались приступы беспочвенного беспокойства; неко­ торое время он даже не мог спать, если в его комнате не горел свет.

В1903 г. Уотсон получил степень доктора философии и стал самым моло­

дым доктором Чикагского университета. Несмотря на то, что он закончил уни­ верситет с почетом (magna cum laude, Phi Beta Kappa)10, он испытывал сильней­ шее чувство собственной неполноценности, потому что Эйнджелл и Дьюи ска­

зали ему, что он сдал экзамен на звание доктора не столь блестяще, как Хелен Томпсон Вули, которая закончила университет за два года до него11.

Втом же году Уотсон женился на своей студентке, девятнадцатилетней Мэри Икес, которая вышла из влиятельной в политической и общественной жизни семьи. Молодая женщина в одной из экзаменационных работ написала Уотсону длинное любовное послание в стихах. Неизвестно, получила ли она какую-нибудь ученую степень, но Уотсона она, несомненно, получила.

До 1908 г. Уотсон оставался в Чикагском университете в должности пре­ подавателя. Он опубликовал диссертацию, посвященную физиологическому и неврологическому созреванию белой крысы, тем самым продемонстрировав свою приверженность к исследованиям на животных. «Я никогда не хотел про­ водить опыты на людях, — писал Уотсон. — Мне самому всегда претило быть подопытным. Мне никогда не нравились тупые, искусственные инструкции, которые даются испытуемым. В таких случаях я всегда ощущал неловкость и действовал неестественно. Зато работая с животными, я чувствовал себя как дома. Изучая животных, я стоял ближе к биологии, я стоял обеими ногами на

7Эйнджелл (Angell) Джеймс Роуленд (1869—1949) — американский психолог и педагог; один из основателей функционализма; см. его текст на с. 94—102 наст. изд. — Ред.-сост.

8Лёб (Loeb) Жак (1859—1924) — физиолог, биолог, активно работавший в области срав­ нительной психологии; в 1891 г. переехал из Германии в США. — Ред.-сост.

9Механицизм — философское учение, согласно которому все события и феномены, неза­ висимо от их сложности, можно, в конечном счете, объяснить механическим движением. —

Ред.-сост.

10... он закончил университет с почетом (magna cum laude, Phi Beta Kappa) — т.е. с отличи

(magna cum laude — вторая по значимости из наиболее высоких общих оценок успеваемости) и будучи членом Фи-Бета-Каппа — старейшего (основано в 1776 г.) студенческого сообще­ ства США. — Ред.-сост.

1 ' О Вули Дьюи говорил как о наиболее выдающейся студентке, которая у него когда-либо училась; она закончила университет с summa cum laude [с наибольшим почетом, т.е. с высшей оценкой. — Ред.-сост.] и позднее стала первым исследователем психологии женщин (см.:

James, 1994).

земле. Постепенно у меня сформировалась мысль о том, что, наблюдая за по­ ведением животных, я смогу выяснить все то, что другие ученые открывают, используя подопытных людей»12.

Коллеги Уотсона вспоминают, что он не был силен в области самоанали­ за. Он определенно не обладал ни талантами, ни темпераментом, необходимы­ ми для проведения самонаблюдений. Возможно, именно этот недостаток и направил его энергию на изучение объективной психологии поведения. Ведь если уж у него ничего не вышло с самоанализом, который являлся основной методикой в избранной им области науки, то перспектива карьеры для него становилась весьма туманной. В этом случае ему необходимо было выработать совершенно иной подход. Кроме того, если психология является наукой, кото­ рая изучает только поведение — а это можно исследовать на животных точно так же, как и на людях, — то профессиональные интересы специалиста по зоо­ психологии вполне можно ввести в основное русло этой области науки.

В 1908 г. Уотсону предложили должность профессора в университете Джонса Хопкинса в Балтиморе. Несмотря на то, что ему совсем не хотелось покидать Чикаго, новая престижная должность, возможность управлять своей лабораторией и значительная прибавка к заработной плате, которую предло­ жил Джонс Хопкинс, не оставили ему иного выбора. Уотсон провел в универ­ ситете Джонса Хопкинса двенадцать лет, и эти годы стали для него самыми плодотворными.

Человеком, который пригласил Уотсона на работу в университет Джонса Хопкинса, был Джеймс Марк Болдуин (1861 — 1934), тот самый психолог, кото­ рый совместно с Каттеллом13 начал издавать журнал «Психологическое обозре­ ние». Через год после приезда Уотсона Болдуин вынужден был уйти с работы в результате крупного скандала: его задержали во время полицейской облавы в публичном доме. Объяснения Болдуина о причинах его пребывания в этом мало почтенном заведении не показались президенту университета удовлетво­ рительными. «Я по глупости согласился на предложение посетить после ужи­ на бордель, — сказал Болдуин, — чтобы посмотреть, что там происходит. Пока я не попал туда, я понятия не имел о том, что в этом месте собираются женщи­ ны непристойного поведения»14.

Болдуин стал изгоем в американской психологии и провел остаток жизни в Европе. Спустя одиннадцать лет история повторилась, когда президент того же университета потребовал отставки Уотсона по причине скандала.

Но в то время, после отставки Болдуина, Уотсон получил повышение. Он стал заведующим кафедрой психологии и занял место Болдуина в качестве ре­ дактора влиятельного журнала «Психологическое обозрение». Таким образом,

12 Watson, 1936. Р. 276.

13Каттелл (Cattelt) Реймонд Бернард (1905—1998) — американский психолог и издатель. —

Ред. -сост.

14Evans, Scott, 1978. P. 713.

в возрасте тридцати одного года Уотсон стал важной персоной в американской психологии. Он оказался в нужном месте в нужное время.

В университете Джонса Хопкинса Уотсон пользовался огромной популяр­ ностью среди студентов. Они посвятили ему выпускной альбом и объявили самым красивым профессором, что несомненно является уникальным в исто­ рии психологической науки знаком отличия. Уотсон, как и прежде, оставался столь же честолюбивым и целеустремленным, нередко он доводил себя до гра­ ни истощения. Он постоянно боролся против «страха утратить контроль, и потому заставлял себя работать еще напряженнее»15.

С1903 года он начал серьезно размышлять о более объективном подходе

кпсихологии, а впервые публично высказал эти идеи в 1908 г. в Балтиморе, во время ежегодной конференции Южного общества психологии и философии. В

своей статье Уотсон утверждал, что концепции психических процессов, или процессов мышления, «не имеют никакой научной ценности»16. В 1912 г. по приглашению Каттелла Уотсон выступил с циклом лекций в Колумбийском университете, где затронул те же самые вопросы. В следующем году он опуб­

ликовал свою ставшую знаменитой статью в журнале «Психологическое обо­ зрение», положив таким образом начало бихевиоризму как разделу науки17.

Книга «Поведение: введение в сравнительную психологию» (Behavior: An Introduction to Comparative Psychology) появилась в 1914 г. В этой работе Уот­ сон выступает за признание зоопсихологии и описывает преимущества исполь­ зования подопытных животных в психологических исследованиях. Многим более молодым психологам и аспирантам его идеи о психологии поведения показались привлекательными. Они считали, что Уотсон очистил затхлую ат­ мосферу психологической науки, отбросив устаревшие мифы, перенесенные из философии.

Мэри Ковер Джонс (1896—1987), в те годы аспирантка, а затем президент Департамента развития психологии при Американской психологической ассо­ циации, вспоминает, с каким восхищением и энтузиазмом приветствовалось появление каждой новой работы Уотсона. «Они потрясали основы традицион­ ной европейской психологии, и мы радостно приветствовали их <...> он ука­ зал путь от диванной психологии к действию и реформам, и мы воспринимали его методы как панацею...»18. Более старые психологи не были в такой степени захвачены программой Уотсона. Фактически, многие отвергали его подход.

Только через два года после публикации статьи в журнале «Психологичес­ кое обозрение» Уотсон был избран президентом Американской психологичес­ кой ассоциации. В то время ему исполнилось тридцать семь лет. Это избрание не следует считать официальным одобрением его позиций. Оно скорее явилось

15 Buckley, 1989. Р. 67.

16Цит. по: Pate, 1993. Р. 5.

17См.: Watson, 1913. "Jones, 1974. P. 582.

признанием его значительной роли в области психологии и его тесных личных связей со многими выдающимися психологами.

Уотсон хотел, чтобы бихевиоризм имел практическое значение. Его идеи имели отношение не только к работе в лабораториях, но и ко всему окружаю­ щему миру, и потому он напряженно работал, продвигая специалистов по при­ кладной психологии. В 1916 г. он стал консультантом по персоналу в крупной страховой компании и предложил прочитать курс лекций по психологии рек­ ламы для студентов, изучающих бизнес в университете Джонса Хопкинса.

Профессиональная деятельность Уотсона была прервана начавшейся Пер­ вой мировой войной, он стал майором авиационной службы. После войны, в 1918 г., он начал проводить исследования на детях, что стало одной из самых первых попыток проведения экспериментальной работы с детьми.

Его следующая книга «Психология с точки зрения бихевиориста» (Psychology from the Standpoint of a Behaviorist) была опубликована в 1919 г. Она являлась более полным изложением основ бихевиоризма и утверждала, что методы и принципы, рекомендуемые для зоопсихологии, являются уместными и при изучении поведения людей.

Тем временем семейная жизнь Уотсона постепенно шла к крушению. Его неверность огорчала жену. В письме к Эйнджеллу Уотсон писал, что жена боль­ ше не любит его. «Она инстинктивно не переносит моей близости. <...> Неуже­ ли мы сами так запутали нашу жизнь?»19 Однако Уотсон был готов запутать свою жизнь еще больше. Он влюбился в свою аспирантку и ассистентку Роза­ лию Рейнер, девушку вдвое младше его по возрасту, из богатой балтиморской семьи (Рейнеры делали университету крупные денежные пожертвования). Уот­ сон писал ей страстные (хотя и несколько наукообразные) любовные послания, пятнадцать из которых были перехвачены его женой. Выдержки из этих писем были опубликованы в газете «Baltimore Sun» во время сенсационного бракораз­ водного процесса, который не замедлил последовать. «Каждая клетка моего тела принадлежит тебе, индивидуально и в совокупности... — писал Уотсон. — Моя общая реакция на тебя только положительна. Соответственно положи­ тельна и реакция моего сердца. Я не могу быть твоим в большей степени, разве что нас хирургическим путем превратят в единое существо»20.

Это положило конец многообещающей академической карьере Уотсона. Его вынудили подать в отставку и покинуть университет Джонса Хопкинса. «Уотсон был поражен. До самого конца он отказывался верить, что его действи­ тельно могут выгнать с работы... он был уверен в том, что его положение в на­ уке делает его неуязвимым против любого вмешательства в его личную жизнь»21. Несмотря на то, что Уотсон женился на Розалии Рейнер, он так ни­ когда и не смог получить академической должности. Ни один университет не

19Цит. по: Backley, 1994. Р. 27.

20Цит. по: Pauly, 1979. Р. 40.

11Backley, 1994. Р. 31.

524 Тема 2. Становление предмета психологии

осмеливался пригласить его на постоянную работу из-за репутации, связанной с его именем, и вскоре он понял, что должен начать новую жизнь. «Я могу най­ ти себе применение в коммерции, — писал он другу. — Но если честно, я люб­ лю мою работу. Я чувствую, что моя работа важна для психологии и что тот ма­ ленький огонек, который я старался поддерживать ради будущего науки, будет затоптан, стоит лишь мне уйти»22.

Многие коллеги из научного мира, в том числе и наставник Уотсона, Эйнджелл из Чикагского университета, открыто критиковали его. Он испы­ тал горькую обиду и «так никогда и не смог простить академическое сообще­ ство, которое, как ему казалось, предало его»23. По иронии судьбы, один толь­ ко Э.Б. Титченер из Корнелльского университета, несмотря на всю разницу темпераментов, оказал Уотсону эмоциональную поддержку во время его ду­ шевного кризиса24.

Безработный, обязанный выплачивать алименты бывшей жене и детям в размере двух третей заработка, Уотсон начал вторую профессиональную карь­ еру — прикладного психолога в области рекламы. В 1921 г. он поступил в рек­ ламное агентство Дж. Уолтера Томпсона на годовой оклад в 25 тысяч долларов, что в четыре раза превышало его академические заработки. Он проводил опро­ сы потребителей, продавал кофе, работал кассиром в универмаге Мэйси — и все это для того, чтобы лучше познакомиться с миром бизнеса. Работая со свойственной ему энергией и одаренностью, он в течение трех лет стал вицепрезидентом фирмы. В 1936 г. он перешел в другое агентство, где и работал до ухода в отставку в 1945 г.

Уотсон полагал, что люди действуют как машины, и что их поведение в качестве потребителей можно контролировать и предсказывать, как и поведе­ ние других машин. Для того, чтобы управлять потребителем, «необходимо лишь поставить перед ним фундаментальный или условный эмоциональный стимул <...> сказать ему что-то такое, что скует его страхом или вызовет лег­ кое раздражение, или вызовет приступ нежности и любви, или коснется глубо­ ко запрятанных психологических или житейских потребностей»25.

Он предположил, что поведение потребителя необходимо изучать в лабо­ раторных условиях и настаивал на том, что рекламные сообщения должны де­ лать акцент не столько на содержании, сколько на форме и стиле, должны стре­ миться произвести впечатление новым дизайном или образом. Цель состоит в том, чтобы заставить потребителя почувствовать неудовлетворенность теми товарами, которыми он пользуется в настоящее время, и разбудить в нем же­ лание обладать новыми.

22Цит. по: Pauly, 1986. Р. 39.

23Brewer, 1991. Р. 179-180.

24Здесь говорится «по иронии судьбы», поскольку в науке Уотсон и Титченер занимали противоположные позиции и вели острую полемику в печати. — Ред.-сост.

25Цит. по: Barkley, 1982. Р. 212.

Втечение многих лет Уотсону приписывали первенство в высказывании идеи привлечения знаменитостей для рекламы товаров и услуг, а также в при­ менении методов манипулирования мотивами, эмоциями и потребностями людей. Недавние исследования показали, что, несмотря на активное продви­

жение этих методов Уотсоном, они уже применялись до того, как он занялся рекламной деятельностью26. Тем не менее, вклад Уотсона в рекламный бизнес был довольно ощутимым и дал ему положение, процветание и известность.

После 1920 г. все контакты Уотсона с миром науки стали исключительно косвенными. Он уделял много времени популяризации своих идей с помощью различных средств массовой информации. Он читал лекции, выступал на ра­ дио, публиковал статьи в популярных журналах, таких как «Harper's», «Cosmopolitan», «McCall's», «Collier's», «Nation», что несомненно способство­ вало расширению его известности.

Всвоих статьях Уотсон предпринял попытку донести идеи бихевиоризма до широкой публики. Он излагал все простым и понятным, можно даже ска­

зать, примитивным языком. В своей автобиографии он писал, что, поскольку у него нет больше возможности публиковать свои работы в научных психоло­ гических журналах, то он не видит причин, почему бы ему не попытаться «про­ дать свои изделия» широкой публике27. Несмотря на то, что эти публикации популяризировали его научные идеи, Уотсон подвергся еще большему отчуж­ дению научной общественности. «Те, кто не особенно терпимо относился к более широкому применению принципов психологии или бихевиоризму как научной доктрине в целом, проявили еще меньше терпимости по отношению к "кампании" Уотсона»28.

Единственным официальным контактом Уотсона с академической психо­ логией явилась серия лекций, прочитанная им в Новой школе социальных ис­ следований в Нью-Йорк Сити. Эти лекции послужили основой его будущей книги «Бихевиоризм» (Behaviorism, 1925, 1930), в которой он излагал свою про­ грамму оздоровления общества.

В 1928 г. он опубликовал книгу о воспитании детей «Психологическое вос­ питание ребенка» (Psychological Care of the Infant and Child)29, в которой опи­ сал отнюдь не либеральную, а скорее предписывающую выполнение строгих правил систему воспитания ребенка — систему, способствующую формирова­ нию у ребенка устойчивых связей с окружающей средой. Книга содержала мно­ жество рекомендаций по воспитанию ребенка в духе бихевиоризма.

К примеру, родителям запрещалось «обнимать и целовать детей» и реко­ мендовалось «никогда не позволять им садиться к себе на колени. Можно в

26См.: Сооп, 1994; Kreshel, 1990.

27См.: Watson, 1936.

28Kreshel, 1990. P. 56.

29Фрагменты перевода этой книги на русский язык представлены на с. 471 — 478 наст, изд. — Ред.-сост.

крайнем случае один раз поцеловать ребенка в лоб, когда он приходит сказать "спокойной ночи". С утра можно пожать ребенку руку. Можно погладить ре­ бенка по голове, если он особенно хорошо выполнил трудное задание <...> вы увидите, насколько просто быть вполне объективным по отношению к соб­ ственному ребенку, и в то же самое время добрым. Вы сами устыдитесь того, сколь сентиментально и слащаво вы обращались с ребенком раньше»30.

Эта книга преобразила принятую в Америке практику воспитания детей, она оказала на людей самое сильное влияние из всего, что было написано Уотсоном. Поколения детей, включая его собственных, были воспитаны в соответ­ ствии с установленными предписаниями. Сын Уотсона Джеймс, предпринима­ тель из Калифорнии, вспоминал в 1987 г., что отец не мог позволить себе про­ явлений нежности по отношению к детям, никогда не целовал их и не прикасался к ним.

Он писал, что отец был «неотзывчивым, не способным к эмоционально­ му общению, он не умел выразить собственные чувства и переживания, не мог совладать с ними. Он намеренно, как я считаю, лишил меня и моего брата вся­ ческой душевной поддержки. Он глубоко веровал в то, что любое проявление нежности или привязанности окажет на нас вредное влияние. В своем стрем­

лении претворить в жизнь свои научные бихевиористские идеи он был непрек­ лонен»31 .

Розалия Рейнер Уотсон опубликовала статью в журнале для родителей, озаглавленную «Я — мать сыновей бихевиориста» (I am the Mother of a Behaviorist's Sons), в которой она высказывает некоторое несогласие с метода­ ми воспитания, практикуемыми ее мужем. Она писала, что ей со своей сторо­ ны трудно полностью подавить проявления нежности к детям и что нередко она страстно желает поломать рамки и правила бихевиоризма. Правда, ее сын Джеймс что-то не может припомнить, чтобы такое когда-либо происходило.

Уотсон был умен, умел хорошо говорить, его мужественная красота и ле­ гендарное обаяние сделали его знаменитостью. Большую часть своей жизни он был на глазах у широкой публики и с удовольствием принимал знаки внима­ ния. Его одежда всегда была элегантной и стильной. Он принимал участие в гонках на скоростных катерах. Он общался со сливками общества Нью-Йорка и «гордился тем, что может на спор выпить больше, чем любой другой»32.

Кроме того, он считал себя хорошим любовником и искателем романти­ ческих приключений. Он привлекал толпы молодых поклонниц33. В штате Коннектикут он завел себе имение со множеством слуг, но тем не менее любил одеться в старую одежду и собственноручно выполнять все работы по саду.

30Watson, 1928. Р. 81-82.

31Цит. по: Hannush, 1987. Р. 37-138. п Buckley, 1989. Р. 177.

33См.: Brewer, 1991. Р. 180; Burnham, 1994. Р. 69.

Жизнь Уотсона изменилась в 1935 г., когда умерла его жена Розалия. Джеймс вспоминает, что это был единственный случай, когда он увидел отца плачущим. На какое-то короткое мгновение Уотсон обнял сына за плечи. Миртл Мак Гро, психолог из Нью-Йорка, встретила Уотсона вскоре после это­ го события. Он рассказал ей, насколько неподготовленным он оказался к смер­ ти жены; будучи на 20 лет старше Розалии, он всегда был уверен в том, что ум­ рет раньше. Он долго беседовал с Мак Гро и «сомневался, что когда-нибудь сможет оправиться от своего горя»34.

Действительно, Уотсон так никогда и не оправился. Он стал затворником, изолировал себя от всяких общественных контактов и полностью погрузился в работу. Он продал свое имение и перебрался в деревянный фермерский домик, который напоминал дом его детства.

В 1957 г., когда Уотсону исполнилось 79 лет, Американская психологичес­ кая ассоциация проголосовала за то, чтобы внести его имя в почетный список, оценив его работу как «одну из определяющих в современной психологии <...> как исходную точку многих плодотворных исследований различных направле­ ний». Компаньон привел Уотсона в гостиницу в Нью-Йорке, где должна была состояться церемония. Но «в последний момент Уотсон отказался войти и на­ стоял на том, чтобы на церемонии вместо него присутствовал его старший сын <...> Уотсон боялся, что в ответственный момент чувства захлестнут его и что апостол полного контроля за поведением не выдержит и разрыдается»35.

Он умер в следующем году. Но прежде сжег все свои письма, рукописи и заметки, бросая их в огонь друг за другом — он ничего не оставил историкам.

34 McGraw, 1990. Р. 936.

ъь BuckleyА9Ю. Р. 182.

^Основные положения гешталыптеории

M.Вертхаймер

Гештопьттеория*

Предисловие Курта Рицлера

На следующих страницах «Социальных исследований» публикуется доклад, с которым Макс Вертхаймер выступил в 1924 г. в Берлине на собрании общества Канта. Устная лекция была стенографирована, поскольку у Вертхаймера ника­ кой рукописи не было за исключением нескольких заметок. Лекция произвела настолько сильное впечатление на слушателей, что к Вертхаймеру обратились с настоятельной просьбой опубликовать ее. Он согласился и внес в текст толь­ ко минимальные исправления. Этот документ уникален, так как является един­ ственным программным заявлением Вертхаймера относительно гештальтпсихологии в целом. Здесь проливается свет на внутренний импульс и основные идеи уже проведенных и предстоящих исследований в гештальтпсихологии. Этот текст показывает отношение, позицию, дух и пафос Макса Вертхаймера лучше, чем все, что когда-либо им было написано и чем это может быть сдела­ но в любой статье, посвященной его памяти1.

Несколько предварительных слов, возможно, помогут читателю яснее уви­ деть философскую позицию докладчика в произнесенной им речи. Вертхаймер был и музыкантом, и логиком, и ученым. Но союз «и» предполагает агрегат2 и, следовательно, неуместен. Будучи одним, он был и тем, и другим, и третьим в том удивительном и неуловимом единстве, которое стало внутренней формой этого человека и его мысли, его гениальной и искренней сущностью.

Чудо прекрасной мелодии поставило проблему перед Вертхаймером как логиком. Мелодию невозможно объяснить, исходя из элементов и построения

* Wertheimer M. Gestalt theory // Social Research. An International Quarterly of Political and Social Science. 1944. Vol. 11, № 1. P. 78—99. (Перевод Ю.Б. Дормашева.) [Текст М. Вертхаймера предваряет предисловие, написанное К. Рицлером, главным редактором журнала «Соци­ альные исследования» — Ред.-сост.].

1 Макс Верхаймер умер 12 октября 1943 г. в Нью-Йорке, и данная публикация, конечно, связана с этим печальным событием. — Ред.-сост.

2 Агрегат — здесь: механическое соединение разнородных частей. — Ред.-сост.

формы как суммы отношений между ними. Отдельный тон — это не кусочек, он является частью в некотором целом, и это целое живет в каждой части. Мелодия припоминается и узнается. Мы можем ее транспонировать, изменить все эле­ менты и даже некоторые отношения между ними и, несмотря на это, мы всетаки узнаем ее. Внутренняя форма — вот что управляет нашим узнаванием. Как логик, Вертхаймер видел, что вызов, брошенный этой логической проблемой, наносит центральный удар традиционной логике классов и у него возникло со­ мнение в отношении многих укоренившихся утверждений.

Тревогу у Макса Вертхаймера вызывало несомненное социальное беспло­ дие научной психологии того времени. Она ставила бессодержательные вопро­ сы и давала безжизненные ответы. Концептуальная схема и логические орудия психологии оказались непригодными и, следовательно, разрушительными для многих прекрасных вещей. С чистым сердцем и смиренным разумом он всмат­ ривался в природу, осознавал топорность наших представлений, ненавидел лю­ бое насилие, бережно относился к феноменам, терпеливо прислушивался к тому, что они нам говорят, если мы задаем адекватные вопросы на адекватном языке. Ученый в нем отказывался уйти от объяснения того, что не укладывалось

впредвзятую схему. Для него путаный ответ, данный природой, означал путаный вопрос, поставленный человеком.

Существует множество вещей и явлений, элементы и факторы которых, казалось бы, исходные и отдельные, нельзя изолировать и коррелировать. Всматриваясь более пристально и смиренно, Вертхаймер спрашивает: возмож­ но, ошибка заключается именно в том, что отдельные элементы принимают за исходные и кроме такого разрезания на части у нас нет никакого метода? Нет, этого не может быть. Он отказывался принести жизненные явления в жертву бесплодному умствованию. Он знал то, что известно каждому математику: у ма­ тематики есть запасные и даже не исследованные возможности, далеко выходя­ щие за пределы текущего уровня ее развития. Следовательно, и наука не вправе

вприказном порядке, без предварительного учета специфики объекта исследо­ вания присваивать звание научного метода какой-либо предвзятой схеме. На почве трепетного отношения и глубокого уважения к природе, в связи с желани­ ем оставить вещи такими, какие они есть, у него возникло недоверие к большей части психологии того времени. Это приводило к все более и более важным от­ крытиям, которые, в свою очередь, подтверждали его недоверие. Таким обра­ зом, ученый в нем задавал ему вопросы как логику, а логик ставил проблемы, выходящие за рамки психологии.

Он не позволял своей вере в гештальт свернуть на легкий путь романтиков, обращавшихся к иррациональному. Напротив, конкретные исследования были и его гордостью, и его ограничениями. Наблюдать тот или иной определенный случай, экспериментировать, оттачивать на практике понятийные орудия логи­ ки, распутывать головоломки особых случаев, принимать к рассмотрению кон­ кретные вопросы, обходиться без обобщений и предвосхищений, никогда не