!Учебный год 2024 / Юридическая психология / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.-сост.)- Общая психология. Тексты. В трёх томах -2013 / PDF / ТОМ I / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.)-Общая психология. Тексты. Т.1, Кн.2-2013

будущей карьере и надеется занять профессорское кресло. Поэтому сон возвра­ щает его назад — к его раннему окружению. Он должен осознать, во-первых, как много он достиг в сравнении с тем, кем он был, а во-вторых, что есть есте­ ственные пределы человеческим усилиям.

Начало второго сна — типичный пример такого рода сновидений, которые приходят тогда, когда сознательная позиция носит подобный характер. Он зна­ ет, что ему нужно ехать на важную конференцию, берет свой портфель, но за­

мечает, что уже довольно поздно и поезд вскоре должен уйти, и вот его охваты­ вает то хорошо знакомое состояние, когда мы спешим и боимся опоздать. Он пы­ тается собраться: шляпы нигде нет, пиджак куда-то запропастился; он мечется в поисках и кричит на весь дом: «Где мои вещи ?» Наконец, он их находит и выбе­ гает из дому; но тут же обнаруживает, что забыл портфель. Он бросается за ним назад, но, взглянув на часы, видит, что слишком поздно; он бежит на станцию, но дорога скверная — будто он идет по болоту, и ему все труднее переставлять ноги. Тяжело дыша, он добирается до станции, но лишь затем, чтоб увидеть, что поезд уже далеко. Его внимание приковано к железнодорожным путям, и перед ним разворачивается следующая картина:

Сам он находится в пункте А, хвост поезда — уже в пункте В, а паровоз — в пункте С. Он наблюдает за длинным, изгибающимся вдоль рельсов составом и ду­ мает: «Только бы у машиниста, когда он достигнет пункта D, достало ума не рвануть вперед на всех парах; если он сделает это, длинный состав у него за спи­ ной, продолжая следовать по кривой, сойдет с рельсов». И вот машинист в пунк­ те D; он прибавляет пару на полную мощность, паровоз дергает, и состав рвется вперед. Сновидец видит — сейчас разразится катастрофа; поезд сходит с рельсов, человек кричит — и просыпается в ужасе, как от ночного кошмара.

Всегда, когда кому-то снится сон о том, что он опаздывает, что ему меша­ ют сотни препятствий, это означает, что и наяву он пребывает в точно таком же состоянии, что он нервничает. А нервничает он потому, что сознательные на­ мерения встречают бессознательное сопротивление. Больше всего раздражает, когда сознательно вы чего-то хотите, но какой-то незримый дьявол мешает этому, и этим дьяволом бесспорно являетесь вы сами. Вы противитесь ему, но делаете это нервно и суетливо. В данном сновидении этот рывок вперед тоже происходит против воли сновидца, он не хочет покидать дом и одновременно очень стремится к этому, и все помехи и трудности у него на пути созданы им самим. Он сам — тот машинист паровоза, который думает: «Сейчас мы вне опасности, перед нами прямая дорога, и можно рвануть вперед изо всех сил». Следующая за кривой прямая линия соответствует тем самым пикам высотой в 12000 футов — он думает, что эти вершины ему доступны.

Естественно, видя перед собой подобный шанс, никто бы не устоял и по­ пытался бы использовать его оптимальным образом, ведь разум подсказывает: «Почему бы и нет, это твой единственный шанс!» Он не замечает, что в нем самом есть нечто такое, что противодействует этому. Но сон предупреждает, что не стоит вести себя так же глупо, как тот машинист паровоза, несущегося на

D

Рис. 7. Сновидение с поездом

всех парах вперед, тогда как хвост поезда еще не прошел кривую. Это то, о чем мы всегда забываем; мы постоянно забываем, что наше сознание — всего лишь поверхность, «передний край» нашего психологического существования. Наша голова — это лишь один конец змеи, но за нашим сознанием тянется длинный исторический «хвост» сомнений, слабостей, комплексов, предрассудков, наследственности, с которыми мы никогда не считаемся. Всегда нам кажется, что можно провести прямую, поскольку мы не желаем замечать наши изъяны, однако они перевешивают, и часто мы сходим с рельсов, ибо не обращаем вни­ мания на этот наш хвост.

Я постоянно говорю о том, что за нашей психологией тянется длинный хвост, как у ящера, а именно: вся история нашей семьи, нашей нации, Европы и мира в целом. Люди есть люди, и никогда не следует забывать о том, что мы несем на себе всю тяжесть человеческого бытия — не больше и не меньше. Будь у нас лишь головы, мы были бы подобны маленьким ангелочкам, наделенным головою и крыльями; они-то, конечно, могут делать все, что им вздумается, им ведь не мешает тело, которое может ходить лишь по земле. Я не мог, конечно, не обратить внимания, — хотя не обязательно показывать это пациенту, — что путь поезда напоминает змею. Сейчас вы увидите, почему.

Следующий сон является критическим, и я должен дать определенные разъяснения. В этом сне мы имеем дело с особым животным — наполовину крабом. Прежде чем мы углубимся в детали сна, я хочу сделать несколько за­ мечаний относительно методов уяснения его смысла. <...>

372 Тема 2. Становление предмета психологии

Я хочу узнать, что такое сон. Поэтому и обращаюсь со сном так, будто это текст, который я недостаточно понимаю, скажем, текст на латыни, греческом или санскрите, в котором мне неизвестны определенные слова, или же сам текст фрагментарен, и я просто применяю обычный метод, который применил бы любой филолог, читая подобный текст. Моя идея заключается в том, что сон ничего не утаивает; мы просто не понимаем его языка. Например, если я про­ цитирую вам отрывок на греческом или на латыни, кто-то из вас его не пой­ мет, но это не потому, что текст что-то скрывает или утаивает, а потому, что вы не знаете греческого или латыни. Точно так же, когда вам кажется, что паци­ ент что-то путает, это совсем не обязательно означает, что он действительно запутался, но означает, что врач не понимает его материал. Предположение, что сон хочет что-то утаить, является простой антропоморфизацией8. Ни один филолог никогда бы не подумал, что сложная надпись клинописью или на сан­ скрите что-то утаивает. В Талмуде9 есть очень мудрое изречение, гласящее, что сон объясняет сам себя. Сон — это нечто целостное, и если вы считаете, что за ним что-то скрывается или он что-то утаивает, может быть, дело лишь в том, что вы его не понимаете.

Итак, когда вы имеете дело со снами, вы говорите: «Я в этом сне не по­ нимаю ни слова». Я всегда приветствую это чувство некомпетентности, ибо знаю, что в попытке понять сон мне придется проделать большую работу. Вот что я делаю. Я заимствую метод филологов, не имеющий ничего общего со свободными ассоциациями, и применяю логический принцип, который назы­ вается амплификацией. Это просто-напросто поиск параллелей. Например, в случае с очень редким словом, никогда вам прежде не встречавшимся, вы пы­ таетесь найти текстовые параллели со сходными пассажами, где также встре­ чается это слово, и, возможно, в сходном значении; затем пытаетесь приме­ нить в данном новом тексте формулу, установленную на основе знания преж­ них текстов. Если новый текст читается как целое, вы говорите: «Теперь мы можем его читать». Так мы научились читать иероглифы и клинопись, так же мы можем читать и сны.

Далее, как я обнаруживаю контекст? Тут я просто следую принципу ас­ социативного эксперимента. Допустим, что человеку снится скромный крес­ тьянский домишко. Знаю ли я, что этот простой крестьянский дом говорит сознанию этого человека? Конечно же, нет; откуда мне знать? Знаю ли я, что вообще значит для него простой крестьянский дом? Конечно же, нет. И вот я просто спрашиваю: «Как вы это себе представляете?» — т.е., иными словами, каков контекст, какова психическая основа, в которую вплетено данное поня­ тие «простой крестьянский дом»? Он расскажет вам что-нибудь достаточно

8Антропоморфизация — здесь в смысле наделения человеческими свойствами сна как яв­ ления природы. — Ред.-сост.

9Талмуд — собрание догматических, религиозно-этических, правовых и бытовых пред­ писаний иудаизма, сложившихся в 4 в. до н.э. — 5 в. н.э. — Ред.-сост.

неожиданное. Например, кто-то говорит: «Вода». Знаю ли я, что он подразу­ мевает под «водой»? Абсолютно не знаю. Если я предложу это или другое по­ добное слово в тесте, один скажет: «зеленый». Другой скажет: «Н20» — т.е. не­ что совершенно иное. Еще кто-то: «ртуть» или «самоубийство». В любом слу­ чае я узнаю, какова общая канва, в которую вплетены эти слова и образы. Это и есть амплификация. Мы пользуемся в данном случае хорошо известной логи­ ческой процедурой, точно формулирующей технику нахождения контекста.

Бесспорно, здесь следует отдать должное Фрейду10, поднявшему этот воп­ рос и давшему нам возможность приблизиться к проблеме снов вообще. Вы знаете его идею о том, что сон является искаженным выражением тайного нео­ существимого желания, которое не согласуется с сознательным отношением и поэтому подвергается действию цензуры, т.е. искажается, чтобы, став неузна­ ваемым для сознания, тем не менее так или иначе себя проявлять, не исчезая совсем. Далее Фрейд вполне логично говорит: «Давайте восстановим то, что было до искажения; будьте естественны, уступите своим вытесненным тен­ денциям и позвольте вашим ассоциациям течь свободно, так мы приблизимся к фактическим проявлениям вашей природы, а именно к вашим комплексам». Это точка зрения, которая совершенно отлична от моей. Фрейд ищет комплек­ сы, а я нет. В этом-то и различие. Я хочу проследить за тем, что с нашими ком­ плексами делает бессознательное, ибо это интересует меня значительно больше, нежели тот факт, что у людей есть комплексы. У всех у нас есть комплексы; это факт совершенно банальный и неинтересный. Даже инцестуальный комп­ лекс11 , если поискать, можно обнаружить где угодно, и он окажется очень ба­ нальным и, следовательно, неинтересным фактом. Интересно лишь знать, что люди делают со своими комплексами; это практический вопрос, который име­ ет большое значение. Фрейд применяет метод свободных ассоциаций и исполь­ зует совершенно иной логический принцип, который в логике называется

принципом reductio in primam figuram — сведением к первой фигуре. Reductio in primam figuram — это так называемый силлогизм, сложная последовательность логических умозаключений, для которой характерно, что вы начинаете с совер­ шенно понятного утверждения и посредством неявных допущений и подстано­ вок постепенно изменяете этот явно понятный строй, присущий вашей первой фигуре, пока она не искажается до полной неузнаваемости и становится непо­ нятной. По мысли Фрейда, такое полное искажение характерно для сна; сон является ловким искажением, маскирующим исходную фигуру, и лишь разор­ вав эту паутину, можно возвратиться к первому, достаточно ясному утвержде­ нию, которое может быть таким: «Я желаю совершить это или то; у меня есть такие-то и такие-то неосуществимые желания». <...>

10Фрейд (Freud) Зигмунд (1856 — 1939) — австрийский психолог, невропатолог и психи­ атр; см. его тексты на с. 312—341, 342—344 наст. изд. — Ред.-сост.

11Инцестуальный комплекс — желание и соответствующие представления половой связи с ближайшими родственниками. — Ред.-сост.

сложным текстам, и точно таким же способом истолковываю сны. Метод, бе­ зусловно, несколько сложнее и богаче; но я вас уверяю, что результаты гораздо интереснее, когда вы касаетесь собственно человеческого, а не тогда, когда вы занимаетесь скучнейшей и монотоннейшей интерпретацией. Я ненавижу ску­ ку. Имея дело с такими таинственными процессами, как сон, нам прежде все­ го следует избегать спекуляций и теорий. Нам никогда не следует забывать, что на протяжении тысячелетий очень разумные, очень многознающие и много­ опытные люди придерживались совсем иных взглядов на этот счет. Лишь со­ всем недавно мы изобрели теорию о том, что сон — это ничто. У всех осталь­ ных цивилизаций были совершенно другие представления о снах.

Теперь я расскажу вам большой сон моего пациента: «Я нахожусь в дерев­ не, в простом деревенском доме, со мной пожилая крестьянка — мать семейства. Я рассказываю ей о задуманной мной крупной поездке — путешествии из Швей­ царии в Лейпциг. Это производит на нее чрезвычайное впечатление, чем я очень доволен. В этот момент я вижу луг за окном, где собирают сено крестьяне. За­ тем картина меняется. На заднем плане появляется чудовищных размеров крабоящер. Сперва он ползет налево, а потом направо — так, что я чувствую себя сто­ ящим как бы посредине — в раскрытых ножницах. Затем у меня в руке оказыва­ ется небольшой жезл или прут, я слегка касаюсь им головы чудовища и убиваю его. После этого я долго стою все там же, уставившись на чудовище».

Прежде чем заниматься подобным сном, я всегда стараюсь установить последовательность, ибо такой сон имеет предысторию в прошлом и будет иметь продолжение истории в будущем. Это часть психической ткани, а пос­ ледней присуще свойство длиться — у нас нет оснований предполагать, что психологические процессы лишены связности, так же, как у нас нет оснований думать, что в природных процессах имеется какой-то пробел. Природа — это континуум, и весьма вероятно, что наша psyche тоже является непрерывной. Данный сон — лишь один из проблесков или выражений психической непре­ рывности, которая на мгновение стала видимой. Как часть континуума, этот сон связан с предшествующими снами. В предыдущем сне мы уже видели это своеобразное змееподобное движение поезда. Это сопоставление — лишь ги­ потеза, но я должен установить некоторые соответствия.

После сна с поездом сновидец возвращается в места, где прошло его ран­ нее детство; он оказывается рядом с деревенской мамашей — тут, как вы пони­ маете, просматривается намек на мать. В самом первом сне он поражает сель­ ских мальчишек своим величественным появлением в длинной мантии госпо­ дина Профессора. В этом же сне он поражает скромную женщину своим величием и величием своего честолюбивого плана — путешествия в Лейпциг; это — намек на получение там профессуры. Чудовищный крабоящер находит­ ся за пределами нашего эмпирического опыта; очевидно, что это продукт бессознательного. Все это мы можем понять без особых усилий.

Вы, вероятно, знаете роман Поля Бурже13 «Этап» (L'Etape). Его лейтмоти­ вом является проблема низкого происхождения человека, которое неотделимо от него, и поэтому его восхождение по социальной лестнице имеет определен­ ный предел. Вот о чем пытается напомнить пациенту сон. Этот дом и эта по­ жилая крестьянка возвращают его назад в детство. Женщина, похоже, являет­ ся указанием на мать. Но следует быть весьма осторожным по части предполо­ жений. Его ответ на мой вопрос относительно женщины был таков: «Это хозяйка моего дома». Хозяйка дома — пожилая вдова, необразованная и старо­ модная, живущая, естественно, в соответствующем окружении. Он слишком возвысился и забыл, что другой стороной его невидимого #является его семья в нем самом. Поскольку он очень интеллектуальный человек, чувства являют­ ся его подчиненной функцией. Его чувства в целом недифференцированны, следовательно, они отвечают уровню этой домохозяйки, и пытаясь произвести на нее впечатление своим грандиозным планом похода в Лейпциг, он тем са­ мым пытается произвести впечатление на самого себя.

Что же он говорит о поездке в Лейпциг? Он говорит: «О, это все мое често­ любие! Я мог бы далеко пойти, я надеюсь получить профессуру». Отсюда и оп­ рометчивый рывок, и неразумные попытки, и горная болезнь; он хочет взобрать­ ся слишком высоко. Этот сон относится еще к довоенному времени, а тогда про­ фессура в Лейпциге была чем-то фантастическим. Его чувства глубоко подавлены и, в силу этого, чужды истинных ценностей, а также чрезвычайно наивны. В этом он остается подобным той самой крестьянке; здесь он ничем не отличается от своей матери. Есть множество талантливых и умных людей, у ко­ торых отсутствует дифференциация чувств, и те, вследствие этого, несут на себе печать материнских, как бы исходят от матери, идентичны ее чувствам, т.е. у этих людей, по сути, материнские чувства: они прекрасно относятся к детям, к кра­ сивым интерьерам, к порядку в доме. Порой случается, что, пройдя сорокалет­ ний рубеж, такой человек открывает для себя мужские чувства — и тогда это беда.

Вообще чувства мужчины носят, так сказать, женский характер, и прояв­ ляются они в снах. Я обозначаю эту фигуру термином анима, поскольку она является персонификацией подчиненных функций, связывающих мужчину с коллективным бессознательным. Коллективное бессознательное в целом пред­ ставляется мужчине в женской форме. Женщине оно является в мужской фор­ ме, тогда я называю его анимусом. Я избрал термин анима, потому что его все­ гда применяют именно к этим психологическим фактам. Аныма как персони­ фикация коллективного бессознательного появляется в снах вновь и вновь14.

13Бурже (Bourget) Поль Шарль Жозеф (1852—1935) — французский писатель. — Ред.-сост.

14См.: Jung CG. Psychological Types. Опр. 48, а также: Jung CG. Two essays on analytical psychology II Jung CG. Collected Works. L., 1953-1964. Vol. 7. § 296 ff; Юнг К.Г. Aion. M.: Рефлбук; К.: Ваклер, 1997. гл. 3. [Рус. пер. см: Юнг К.Г. Психологические типы. СПб.: Ювента; М.: Издательская фирма «Прогресс-Универс», 1995. С. 511—517; Юнг К.Г. Очерки по психологии бессознательного. М.: Когито-центр, 2006. — Ред-сост.]

Ясобрал обширную статистику относительно фигуры анимы в снах. Таким об­ разом, эти фигуры имеют эмпирическое подтверждение.

Когда я спрашиваю моего сновидца, что он имеет в виду, говоря, что кресть­ янка поражена его планами, он отвечает: «О да, это связано с моей заносчивостью.

Ялюблю покрасоваться перед теми, кто ниже меня, с тем чтобы показать, кто я такой; беседуя с необразованными людьми, я люблю выставить себя на передний план. К несчастью, я все время вынужден жить среди тех, кто ниже меня». Чело­ века возмущает его низкое окружение, и он чувствует себя много выше, потому что все низкое в себе самом он проецирует на внешнюю среду и начинает замечать в ней то, что должен был бы видеть в самом себе. Когда он говорит: «Это означает, что мое окружение ниже меня», — ему следовало бы сказать: «Это означает, что происходящее во мне самом ниже всякой оценки». У него нет истинных ценнос­ тей, его чувство живет низшей жизнью. В этом его проблема.

Вэтот момент он смотрит в окно и видит крестьян, собирающих сено. Безусловно, это вновь видение, связанное с чем-то таким, что он делал в про­ шлом. Оно вызывает у него воспоминания о некоторых картинах и ситуациях; дело было летом, работали много и тяжело: приходилось вставать рано утром, чтобы весь день косить, а по вечерам собирать стога. Это, бесспорно, простой добросовестный труд, свойственный простым людям. Он забывает, что приве­ сти к чему-то его может лишь такой же скромный и достойный труд, а не чрез­ мерные притязания. Следует отметить также его утверждение о том, что у него есть картина, на которой крестьяне убирают сено, она висит на стене в его нынешнем доме; когда он говорит: «Отсюда и происходит то, что я видел во сне», — это значит: «Сон — ничто по сравнению с картиной на стене, он не имеет значения, я не буду принимать его во внимание». В этот момент сцена меняется. Всегда при смене декораций вы смело можете делать вывод о том, что выражение бессознательной мысли достигло высшей точки и далее продолжать этот мотив уже невозможно.

Вследующей части сна все вообще покрывается мраком; появляется крабоящер — вещь, несомненно, невероятная. Я задаю вопрос: «А краб откуда? На него-то вы как набрели?» Он говорит: «Это мифологическое чудовище, которое передвигается вспять. Крабу свойственно передвигаться вспять. Не понимаю, как я пришел к этому — вероятно, благодаря какой-то сказке или чему-то в этом роде». До сих пор все, что он отмечал, касалось вещей, которые вы могли бы встретить в реальной жизни, вещей, действительно существующих. Но краб не принадлежит к его личному опыту, это — архетип. Когда аналитик сталкивается с архетипом, он может приступать к своим рассуждениям. Имея дело с индиви­ дуальным бессознательным, рассуждать слишком много и что бы то ни было до­ бавлять от себя к ассоциациям пациента непозволительно. Что можете вы при­ бавить к индивидуальности другого человека? Вы и сами представляете собой индивидуальность. Другой индивид — постольку, поскольку это отдельная лич­ ность — живет своим умом и своей собственной жизнью. Но постольку, по­ скольку он не является отдельным лицом, мы совпадаем друг с другом, в его

так, то ваша церебрально-спинальная и ваша симпатическая системы взбунтуются против вас, и тогда вам несдобровать. Вот что происходит на са­ мом деле. Симптоматика невроза выражает бунт симпатических функций и церебрально-спинальной системы против его сознательной установки.

Крабоящер представляет архетипическую идею героя и дракона как смер­ тельных врагов. Но в некоторых мифах вы обнаруживаете интересный факт: герой связан с драконом не только борьбой. В противовес этому имеются ука­ зания на то, что герой сам является драконом. В скандинавской мифологии герой отмечен тем, что у него змеиные глаза. Есть множество других мифов и легенд, несущих в себе ту же идею. Основатель Афин, Кекроп, верхней своей половиной был человеком, а нижней — змеей. Души героев после их смерти также нередко появляются в виде змеи.

В нашем сне чудовищный крабоящер сперва движется налево, и я спра­ шиваю сновидца об этом движении влево. Он говорит: «Краб, очевидно, не знает, куда ползти. Левая сторона неприемлема, она гибельна». Гибельность (sinister) и в самом деле означает и что-то «левое» и «неприемлемое». Но и пра­ вая сторона неприемлема для чудовища, поскольку справа ему угрожает жезл и неминуемая гибель. Далее перейдем к положению сновидца относительно угла, образуемого движением чудовища, т.е. к ситуации, которую сам он интер­ претировал как инцест. При этом он говорит: «По сути дела, я чувствовал себя осажденным со всех сторон, подобно герою, который должен сразиться с дра­ коном». Таким образом, он сам осознает этот героический мотив.

Однако, в отличие от мифического героя, он побеждает дракона не ору­ жием, а жезлом. Он утверждает: «По тому, как он действует на чудовище, мож­ но предположить, что это магический жезл». Он избавляется от краба явно магическим путем. Жезл — это еще один мифологический символ. В нем час­ то усматривают сексуальные аллюзии16, а сексуальная магия служит средством защиты от опасности. Можно также вспомнить землетрясение в Мессине17, тогда сама природа вызывала в людях подобные инстинктивные реакции, направленные против всесокрушающих разрушений.

Жезл — это инструмент, а в снах инструменты обозначают то, чем они и являются на самом деле, — орудия воплощения человеческой воли. Например, нож — конкретизация моей воли резать; используя копье, я продлеваю свою руку; при помощи винтовки я могу переносить свое влияние и воздействие на большие расстояния; телескоп дает то же самое моему взгляду. Инструмент — это механизм, который выражает мою волю, мою мысль и талант, мою изобре­ тательность. Эти орудия в снах символизируют аналогичные психологические

16Аллюзия — стилистическая фигура, заключающаяся в соотнесении описываемого (в дан­ ном случае сновидения) с устойчивым понятием или словосочетанием литературного, исто­ рического, мифологического порядка. — Ред.-сост.

17Речь идет о трагических событиях 1908 г. в Сицилии, когда стихия разрушила 90 % го­ родских строений и унесла 60 000 жизней.