!Учебный год 2024 / Юридическая психология / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.-сост.)- Общая психология. Тексты. В трёх томах -2013 / PDF / ТОМ I / Дормашев Ю.Б. и др. (ред.)-Общая психология. Тексты. Т.1, Кн.2-2013

100 Тема 2. Становление предмета психологии

шение заинтересованности психологов в точном изображении жизни сознания. Разумеется, с нашей точки зрения, именно это последнее соображение придает особое значение данному вопросу. Кроме того, можно ожидать, что в случае даже умеренного успеха данной попытки будет получено множество ценных практических следствий. И педагогика и умственная гигиена10 ждут стимули­ рующих и направляющих рекомендаций, которые может дать только такая пси­ хология. Для их целей строго структурная психология оказывается бесплодной как в теории, так и, по мнению учителей и психиатров, на практике.

В качестве конкретного примера переноса акцента с более общих аспек­ тов сознания как приспосабливающей деятельности на специфические осо­ бенности в частном случае, можно упомянуть оживление интереса к якобы биологической области, которую мы называем психологией животных. Это движение, безусловно, одно из самых изобретательных среди исследователей нашего поколения. Его проблемы никак нельзя отнести к разряду только тео­ ретических и умозрительных, хотя подобно любому научному исследованию оно обладает интеллектуальным и методологическим фоном, на котором эти проблемы выглядят довольно крупными. Однако осваиваемая территория, на которую оно продвигает свои исследования, представляет собой область опре­ деленной, конкретной действительности, запутанной, смешанной и нередко труднодоступной, но тем не менее область реальную и, подобно любым другим фактам, доступную настойчивому и разумному обследованию.

На существо дела никоим образом не влияет то, что большинство наибо­ лее плодотворных исследований в этой области проведено людьми, которые по своему образованию считаются биологами. Сходная ситуация наблюдается и в экспериментальной психологии ощущения, где множество прекрасных работ выполнено учеными, которые первоначально психологами не были.

Не будет преувеличением сказать, что на основании исследований в срав­ нительной психологии эмпирические концепции сознания низших животных подверглись полной перестройке. Были проведены блестящие исследования механизмов инстинкта, фактов и способов ориентировки, ограничений и спе­ цифики отдельных сенсорных процессов, возможностей обучения и диапазо­ на способностей к избирательной приспособляемости в мире животных. Эти и множество других проблем впервые подверглись строгому научному рас­ смотрению — повсюду, где это было возможно, экспериментальному, а в ос­ тальных случаях с помощью наблюдения, но наблюдения в духе умеренного

10 Умственная гигиена (mental hygiene) — термин, к настоящему времени вышедший из употребления, обозначающий искусство достижения и поддержания психического здоровья, предотвращения психических заболеваний. Движение «умственной гигиены» предполагало создание специальных общеобразовательных программ и служб профилактики психических расстройств, их ранней диагностики и оказания первой помощи, а также разработку и ис­ пользование комплекса мер, направленных на укрепление эмоциональной сферы и семей­ ной жизни человека. — Ред.-сост.

нон-антропоморфизма11, тогда как прежние наблюдения почти никогда тако­ выми не были. В большинстве случаев им, конечно, придется показать дорогу к дальнейшему и более точному знанию, однако едва ли можно усомниться в том, что оставшийся путь по намеченному ими маршруту они успешно прой­ дут до конца сами.

Почти с такой же надеждой можно говорить о генетической психологии человека12, которой с такой практической пользой занимаются в нашей стра­ не. В этой области, как это часто бывает в психологии, соответствующие мето­ ды, обеспечивающие действительно твердые научные результаты, пока далеки от совершенства. Однако результаты, полученные с помощью генетических методов, разработанных к настоящему времени, уже подтолкнули к развитию и расширили нашу общепсихологическую теорию. Эти исследования постоян­ но подчеркивают необходимость скорее продольного (лонгитюдного), чем по­ перечного взгляда на явления жизни. <...>

Ill

Третье различаемое мной понимание на практике нередко сливается со вторым, но заслуживает отдельного упоминания, так как подразумевает акцент на про­ блеме, которая логически, пожалуй, предшествует проблеме, поднимаемой при втором понимании. Часто утверждают, что функциональная психология — это на самом деле некая разновидность психофизики. Конечно, [в функциональ­ ной психологии. — Ред.-сост.] цели и идеалы [психофизики. — Ред.-сост.] явно не формулируются в количественной форме. Тем не менее, свой главный интерес функциональная психология видит в определении взаимоотношений психической и физической сторон организма.

Несомненно верно, что большинство авторов, тяготеющих к функциона­ лизму, обычно приводят множество ссылок на физиологические процессы, которые сопровождают или обусловливают психическую жизнь. Более того, некоторые приверженцы этой веры готовы тотчас признать психологию непос­ редственной отраслью биологии и поэтому считают, что мы если не обязаны, то по меньшей мере уполномочены где только возможно использовать матери­ алы биологии. <....>

Независимо от отношения, одобрительного или нет, к взглядам этого кры­ ла партии функционалистов, на которое мы только что обратили внимание,

11 ... в духе охранительного нон-антропоморфизма (in the spirit of conservative nonantropomorphism). Антропоморфизм — наделение объектов живой и неживой природы че­ ловеческими свойствами. Здесь автор имеет в виду исследовательскую позицию, направлен­ ную против приписывания животным таких свойств, а также против объяснения психики и поведения животных по аналогии с психикой и поведением человека. — Ред.-сост.

12 Генетическая психология человека (human genetic psychology) — психология развития че­ ловека или область психологии, занимающаяся исследованием изменения психики и пове­ дения человека на протяжении всей его жизни. — Ред.-сост.

КМ. Грау

Виды и градации сознания*

Когда сознание новорожденного мы представляем как состояние сна, время от времени прерываемое беспорядочными эмоционально окрашенными ощуще­ ниями, на помощь нам приходит тот факт, что нередко и мы, по ходу развитой душевной жизни, переживаем подобные состояния мало дифференцированно­ го смутного сознания. Начиная с максимально возможной ясности дневного или бодрствующего сознания, существует бесконечное множество градаций его ясности вплоть до самых спутанных и смутных, в которых присутствует только смешанное общее впечатление без чего-либо внутри него различаемого и дос­ тупного различению. Характеристика степени ясности и, соответственно, неясности [смутности. — Ред.-сост.] сознания не является новой задачей пси­ хологии. Напротив, она играла большую роль уже в философии начиная с Де­ карта1 и кончая Лейбницем2 и Вольфом3. В частности, на ней основана вся пси­ хология Лейбница.

От бодрствующего сознания повседневной жизни, которое обычно имеет довольно высокую степень ясности своих содержаний, мы отличаем большую группу состояний, которую в целом можно обозначить как «сумеречное созна­ ние». При нормальной душевной жизни сумеречное состояние сознания дает о себе знать обыкновенно и чаще всего в моменты перед засыпанием и полным пробуждением. В сфере патологии подобные явления возникают при обморо­ ке и наркозе, в состояниях алкогольного, никотинового или опиумного опья­ нения и т.д. Тому, кто когда-либо путем ретроспективного рассмотрения изу-

*Grau K.J. Bewusstsein. Unbewusstes. Unterbewusstes. München: Rosi & Cie, 1922. S. 148—

180.(Перевод Е.Д. Гиндиной, A.B. Разумовой.)

1 Декарт (Descartes) Рене (1596—1650) — французский философ и математик. — Ред.-сост.

2Лейбниц (Leibniz) Готфрид Вильгельм (1646—1716) — немецкий философ, математик и физик. — Ред.-сост.

3Вольф (Wolff) Христиан (1679—1754) — немецкий философ и просветитель, последова­ тель Г.В. Лейбница, профессор в университетах Галле и Марбурга (среди его учеников был и М.В. Ломоносов). — Ред.-сост.

104 Тема 2. Становление предмета психологии

чал такие состояния сознания, известно, сколь сильно понижена в них воспри­ имчивость к внешним раздражителям и в то же время ослаблена интенсивность функции внимания, и вообще как тяжело поэтому, окунувшись в сумерки со­ знания, удерживать то или иное определенное впечатление и как смешивают­ ся и спутываются иногда в поразительной степени внешние впечатления с реп­ родуцированными содержаниями сознания4. Уже отсюда вытекает, что позже нам потребуется более точное определение тесных связей, существующих меж­ ду функцией внимания и степенями ясности сознания.

Часто сумеречное состояние сознания перед засыпанием непосредствен­ но переходит в сновидящее состояние сознания (Traumbewusstsein). Следова­ тельно, между бодрствующим, сумеречным и сновидящим состояниями со­ знания провести жесткие границы невозможно. Напротив, между ними суще­ ствуют многочисленные плавные переходы. По причине суеверных представлений психология сновидений довольно долгое время оставалась ущербной областью исследований до такой степени, что сны считались симво­ лами будущих событий. Сегодня уже нет сомнений в том, что сны являются не предвестниками будущего, а последствиями ранее пережитого или искажен­ ными сном эффектами текущих раздражений. Характеристика сновидящего состояния сознания заключается в том, что в нем вспоминаемые, а также из них образованные фантастические представления принимаются, вследствие присущей им ясности сознания, за реальные факты непосредственно пережи­ ваемого, и как таковые иногда сопряжены с сильными эмоциями. Они неред­ ко вводят в заблуждение5 из-за того, что течение представлений и мыслей спя­ щего по большей части является совершенно беспорядочным и скачкообраз­ ным и лишь изредка обнаруживает незначительные внутренние взаимосвязи, а по своему содержанию невозможно и даже нелепо. Стук в дверь становится пушечным выстрелом, а укус комара воспринимается как удар кинжала — вот примеры иллюзорных представлений, возникающих во сне на основе внешних раздражений. Как жажда нередко производит представление бесконечного питья, а голод — приема пищи, так и другие потребности и тайные желания, которые нас наполняют, и в которых днем мы едва ли отважимся себе при­ знаться, вызывают представление их удовлетворения — в этом заключаются

визионерские [призрачные, провидческие. — Ред.-сост.] представления, обра­ зованные во сне путем ассоциативной репродукции на основе потребностей, побуждений, желаний и вожделений. Довольно часто мы разговариваем во сне с давно умершими людьми и при этом полностью забываем о хорошо извест­ ном нам факте их смерти. Это доказывает, что здесь, как и при любых других переживаниях во сне, по мере надобности возбуждается только малая часть

4... с репродуцированными содержаниями сознания — т.е. с актуализированными содержа ниями памяти — знаниями и воспоминаниями. — Ред.-сост.

5... вводят в заблуждение — т.е. воспринимаются как происходящие в действительности, как бы наяву. — Ред.-сост.

ассоциативно связанных следов памяти, в то время как другая [значительно большая часть. — Ред.-сост.] остается невозбужденной (состояние частичного бодрствования). Известно, что живые представления сновидений нередко производят, благодаря их сильному эмоциональному эффекту, даже моторные реакции: например, речевые движения и движения конечностей, а также, при случае, хождение во сне, когда могут совершаться определенные, чаще всего бессмысленные действия.

Гипноз, как и сон, представляет собой состояние частичного бодрствова­ ния, однако сновидение — состояние сознания естественное, а гипноз вызы­ вается искусственно. Людей с живыми сновидениями и, кроме того, хорошо поддающихся посторонним влияниям, иногда удается перевести из состояния сна в гипнотическое состояние. Во сне говорящему задают определенные воп­ росы или отвечают на его вопросы. Таким образом между исследователем и спящим устанавливается некоторый «раппорт»6. Спящему дают определенные приказы, и он их выполняет, как если бы это было само собой разумеющимся. Следовательно, такое состояние сознания (полусон с полной зависимостью желаний и действий спящего от чужой воли) совпадает с гипнозом. Здесь не­ возможно описать психологию сновидящего и гипнотического сознания более детально. В качестве введения в эту область исследований можно сослаться на вторую главу и литературу соответствующих ссылок «Лекций по психологии» Освальда Кюльпе7.

Как между бодрствующим, сновидящим, сумеречным и гипнотическим сознанием, так и между нормальным и болезненно расстроенным сознанием нельзя провести жесткие неподвижные границы, а можно лишь признать суще­ ствование более или менее отчетливо выраженных ступеней. Изучение нор­ мальной душевной жизни составляет задачу общей психологии, а исследование болезненно расстроенной душевной жизни выпадает на долю ее особой отрас­ ли — патопсихологии, или психопатологии. Патопсихология как исследование болезненно расстроенного сознания является предпосылкой психиатрии как терапии помешательства. Здесь опять-таки мы, ограниченные недостатком места, не останавливаясь на соответствующих вопросах, только сошлемся на «Лекции по психопатологии» Густава Штёрринга8.

Итак, опираясь на данные, мы провели обзор видов сознания, различив переживаемое и раскрываемое, неразвитое и развитое, бодрствующее, сумереч­ ное, сновидящее и гипнотическое, нормальное и болезненно расстроенное со-

6Раппорт — здесь: связь между гипнотизером и испытуемым, при которой последний чув­ ствителен к внушениям первого, но игнорирует все другие источники стимуляции. — Ред.- сост.

7См.: Külpe О. Vorlesungen über Psychologie. Leipzig: Hrsg. von Karl Bühler, 1920. [Кюльпе

(Külpe) Освальд (1862—1915) — немецкий психолог, лидер вюрцбургской школы психологии мышления. — Ред.-сост.]

8См.: Störring G. Vorlesungen über Psychopathologie. Leipzig, 1900. [Штёрринг (Störring) Гус­ тав (1860—1946) — немецкий психолог и психопатолог. — Ред.-сост.]

Тому, кто собирается научно использовать ставшее многозначным слово «подсознательное», следует решительно и в любом случае избегать его приме­ нения в смысле бессознательного (как это делают многие современные авто­ ры). Бессознательное (Unbewusste) всегда обозначает некое душевное, о кото­ ром Яне имеет никакого сознания. Напротив, подсознательное — всегда созна­ ваемое, причем сознаваемое в меньшей степени, чем противополагаемое ему надсознательное. В 1825 г. Фридрих Эдуард Бенеке18 в своих «Очерках психо­ логии» говорит о «бессознательном» как о том, что по своей сути качественно идентично сознанию, отличается от сознания только количественно и связано с ним плавными переходами19. Бессознательное, поясняет он далее, обознача­ ет «нижайшие ступени» или «ничтожную степень сознания». Таким образом, используя слова «сознание» и «бессознательное», он в действительности под­ разумевает то же самое, что сегодня мы точнее разделяем на «надсознательную и подсознательную душевную жизнь».

Где же располагаются факты, указывающие на действительную необходи­ мость этого разделения на надсознательные и подсознательные душевные со­ держания? На этот вопрос в первом приближении отвечает Лейбниц, которо­ му, вероятно, одному принадлежит честь быть названным первооткрывателем подсознательного в душевной жизни человека20. Он пишет:

В каждое мгновение в нас существует бесконечно большое число впечат­ лений, которые остаются невоспринятыми и невнимаемыми. Это те измене­ ния в душе, которые мы не замечаем, потому что впечатления либо слишком малы (слабы) и выступают в слишком большом количестве, либо настолько тесно связаны друг с другом, что не имеют ничего, различающего их в доста­ точной степени, но все-таки, собранные вместе, они не остаются бездей­ ственными21 .

При достаточной тренировке, вне всякого сомнения, такие подсознатель­ ные содержания в конце концов может обнаружить в себе каждый. Допустим, что мы напряженно занимаемся решением какой-нибудь задачи. Вдруг кто-

18Бенеке (Вепеке) Фридрих Эдуард (1798—1854) — немецкий психолог и педагог. — Ред.-

сост.

19См.: Вепеке F. Е. Psychologischen Skizzen. 1825. Bd 1. S. 355—360. — Ред.-сост.

20Ср.: Grau K.J. Die Entwicklung des Bewusstseinsbegriffes im XVII, und XVIII Jahrhundert. Halle: Max Niemeyer, 1916. Kap. 3. — Ред.-сост.

21 Эту цитату из «Новых опытов...» (1703/1704) Лейбница, мы можем привести в другом переводе, сделанном П.С. Юшкевичем: «Впрочем, есть тысячи признаков, говорящих зато, что в каждый момент в нас имеется бесконечное множество восприятий, но без сознания и рефлексии, т.е. имеются в самой душе изменения, которых мы не сознаем, так как эти впе­ чатления либо слишком слабы и многочисленны, либо слишком однородны, так что в них нет ничего отличающего их друг от друга; но в соединении с другими восприятиями они ока­ зывают свое действие и ощущаются — по крайней мере неотчетливо — в своей совокупности» (Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 2. С. 53). — Ред.-сост.

108 Тема 2. Становление предмета психологии

нибудь нас спрашивает, сколько часов только что пробило. Тогда мы вспоми­ наем, что действительно слышали бой часов, в то время как непосредственно накануне бой не «доходил до сознания», потому что мы, вследствие устойчи­ вого сужения функции внимания на других впечатлениях, не уделяли ему вни­ мания даже в малейшей степени. И все-таки в данном случае мы задним чис­ лом, как правило, все еще можем установить, что впечатления боя часов у нас несомненно были. Приведем другой пример, который любой из нас тут же мо­ жет проверить на себе. Во-первых, обратите внимание на то, что каждые две секунды наши веки опускаются, чтобы слегка увлажнить слизистую оболочку глазных яблок. При каждом мигании мы, лишь только начинаем их отслежи­ вать, переживаем кратковременное ощущение сокращения мускулов. Но ког­ да мы не уделяем этому внимания, кажется, что этого ощущения нет вообще, хотя в действительности оно постоянно происходит. Или: легкие давления одежды и обуви на поверхность нашей кожи мы замечаем, как правило, толь­ ко тогда, когда у нас есть повод обратить на них внимание; в противном слу­ чае, эти постоянно присутствующие впечатления остаются в подсознании. Множество впечатлений на всем протяжении нашей жизни мы впитываем под­ сознательно, но несмотря на это они все-таки оказывают на нас влияние. Так, мы сотый раз взираем на какой-нибудь плакат или вывеску, не обращая на них никакого внимания и, более того, абсолютно не ведая об их существовании. Когда же впервые умышленно направляем на них свое внимание, они выгля­ дят как давно известные и хорошо знакомые. На том, по большей части, и дер­ жится успех коммерческой рекламы.

Пока мы привели лишь несколько примеров подсознательных содержаний души. Теперь же попытаемся определить суть и размежевание надсознательного и подсознательного более понятным образом. Пусть, например, на стене рядышком, один над другим развешано множество сходных портретов. Внима­ тельно рассматривается один из них. Тогда эта картина выступает в сознании ясно и отчетливо. Но кроме того, при соответствующей помощи памяти, мы опознаем, кому принадлежат особенности, изображенные на картине, а все следы памяти, связанные с осадком полученного впечатления, приходят в со­ стояние более или менее скрытого возбуждения или некоторой готовности к возбуждению. Это как бы центр сознания (Mittelpunkt des Bewusstseins), предо­ ставляющий нам высший уровень его ясности. Вкратце обозначим этот уровень

стандартным выражением ясно опознаваемый предмет (klar erkannter

Gegenstand). Если теперь мы заострим на происходящем внимание, от нас не может ускользнуть, что в момент, когда мы обращены к данному ясно опозна­ ваемому предмету, в нашем сознании находятся и другие предметы. Мы заме­ чаем, что вокруг опознаваемого предмета (скажем, портрета Гёте) мы воспри­ нимаем и другие картины, которые хорошо опознаем как картины, но не более. Пока у нас перед глазами стоит портрет Гете, мы не знаем, кого или что они изображают. И на других примерах каждый может проверить, что тут мы име­ ем второй уровень (Stufe) ясности сознания: предметы, которые мы опознаем

в целом, но уже не можем различить отдельные признаки настолько, чтобы нам удалось опознать именно эти детали. Мы можем обозначить эту ступень как

уровень предметов со-опознаваемых частичным образом (teilweisemiterkannt

Gegenstande). Эти предметы окружают стоящий в центре сознания, ясно опоз­ наваемый предмет настолько плотно, что мы не можем провести жесткую гра­ ницу между ними и потому вправе обозначить их вместе как зону надсознания. Однако при ближайшем рассмотрении мы обнаруживаем в нашем сознании еще больше, чем ясно опознаваемый портрет Гёте и его окружающие, нами соопознаваемые другие картины. Мы понимаем, что в течение всего времени нашего рассматривания изображения Гёте сверху вниз и справа налево тянет­ ся стена с обоями одинакового цвета, далее быть может украшенная картина­ ми, и, в конце концов, слева от Гёте расположено окно, а справа — дверь. За дверью и окном все видится, образно говоря, на границах «поля сознания»: в пределе мы видим что-то еще, замечаемое нами всего лишь как присутствую­ щее, без (пока, разумеется, портрет Гёте составляет центр сознания) малейше­ го опознания того, что же это такое. Так мы выходим на еще один уровень яс­ ности сознания, как бы в зону его периферии {Randzone), которая может быть охарактеризована следующим образом: предметы просто замечаемые, но оста­

ющиеся не опознаваемыми (gerade noch bemerkte, aber unerkannt bleibende). Зд

степень ясности сознания уже сравнительно ничтожна. О предметах перифе­ рийной зоны сознания мы еще можем сказать лишь то, что там что-то есть, но уже не знаем, что же. Последнего уровня ясности сознания, представляю­ щего собой пограничный случай уже не сознаваемого, мы достигаем в конце концов с теми предметами, которые хотя и выступают в сознании — как нам впоследствии нередко удается установить, поразмыслив вокруг вышеприведен­ ных примеров — изредка, кратковременно и мимоходом, но не замечаются нами вообще. Поэтому такие впечатления кажутся вовсе не существующими, но в действительности они все-таки непременно оказывают отнюдь не мизер­ ное влияние на нашу душевную жизнь постольку, поскольку от них в немалой мере зависит наше хорошее или плохое самочувствие. Например, равномерные ощущения тепла, возбуждаемые благодаря одежде, окутывающей поверхность моего тела, остаются абсолютно не замечаемыми до тех пор, пока у меня не будет повода обратить на них внимание. Будучи не замечаемыми содержания­ ми моего сознания, они, тем не менее, имеют для моего чувства благополучия решающее значение, признаваемое каждым при отсутствии таких ощущений тепла и восприятии противоположных им ощущений холода. Уровень просто еще замечаемых, но остающихся не опознаваемыми, и уровень не замечаемых предметов сознания мы можем обозначить, поскольку они также перетекают друг в друга через непрерывные промежуточные ступени, как зону подсозна­ тельного.

Таким образом нам удалось построить шкалу ясности сознания, на кото­ рой содержаниями ясно опознаваемыми и со-опознаваемыми частичным об­ разом мы обозначили зону надсознаваемого, а содержаниями просто еще заме-