!Учебный год 2024 / Цифровое право / tom-5

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

Вст. 72 AI Act перечислены штрафы, налагаемые на профсоюзные учреждения, агентства и ведомственные структуры – на государственные органы.

Распределение гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный приложениями ИИ,AIAct напрямую не регулирует.

Однако, как представляется, AI Act регулирует распределение граждан- ско-правовой ответственности за вред (ущерб), причиненный приложениями ИИ косвенно.

Так, к примеру,AIAct вводит понятие серьезного инцидента. В соответствии со статьей п. 44 ст. 3 AI Act (Council Mandate) «серьезный инцидент» («serious incident») означает любой инцидент или сбой в работе системы ИИ, который прямо или косвенно приводит к любому из событий, перечисленных в п. 44 ст. 3.

ВAI Act определены обязанности поставщика и пользователя по осуществлению человеческого надзора и контроля за работой системы ИИ и порядок действий в случае серьезного инцидента (напр., ст. 62 AI Act, Council Mandate для поставщика, ст. 65(1)AIAct, п. 4 ст. 29AIAct, Council Mandate для пользователя).

Исполнение или неисполнение этих обязанностей имеет значение для распределения гражданско-правовой ответственности.

6.ВлияниеположенийAIActнараспределениегражданско-правовойот- ветственности за вред (ущерб), причиненный приложениями ИИ

По общему правилу, для установления состава гражданско-правового правонарушения истец должен доказать, что действия или бездействие ответчика причинили вред (ущерб). Для этого истец должен доказать, что причиненный вред был предсказуемым следствием поведения ответчика, однако в связи с появлением систем ИИ с их непрозрачными процессами вывода результата это правило работает неэффективно.

Поэтому Европейская комиссия разработала директиву об ответственности за ИИ [5], цель которой состоит в том, чтобы адаптировать деликтное право

котличительным особенностям несчастных случаев, вызванных системами ИИ, в частности, изменения касаются облегчения бремени доказывания наличия при- чинно-следственной связи между применением ИИ и неблагоприятными последствиями [1].

Директива об ответственности за ИИ вводит опровержимую презумпцию причинно-следственной связи между применением ИИ и причинением вреда (ущерба). Как отмечается в комментарии к директиве, в ней проводится ограниченная презумпция «связи между нарушением ответчиком обязанности проявлять осторожность и результатами работы системы ИИ». Так, поставщик может защититься от иска предъявлением доказательств установления у себя системы управления рисками, соответствующей требованиям главы 2 AI Act, и тем самым доказать надлежащее исполнение обязанности проявлять осторожность и должную осмотрительность. Дополнительно можно представить результаты пост-мар- кетингового мониторинга, дополненного статистикой отсутствия серьезных инцидентов. В этой связи возникает вопрос, кто будет нести ответственность за вред (ущерб) в случае надлежащего исполнения всех наложенных регламентом «AI Act» обязательств и поставщиком (включая поставщика базовой модели), и поль-

111

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

зователем, и другими участниками? На практике, вероятно, вопрос всегда будет разрешаться в чью-то пользу, поскольку вряд ли ответчикам удастся представить систему безупречного документирования. Однако если абстрагироваться и представить себе, что имеются идеальные документы, подтверждающие соблюдение всех требований AI Act, а вред (ущерб) все же причинен, т. е. впервые возник тот самый серьезный инцидент, то кто будет отвечать в этом случае?

Вслучае если при вышеописанных обстоятельствах вред (ущерб) причинен продуктом,вкоторомиспользованоприложениеИИ,то,согласноПересмотренной PLD, наличие дефекта изделия и причинно-следственная связь между дефектом

ивредом (ущербом) предполагаются. Согласно Пересмотренной PLD, также предлагается облегчить бремя доказывания, когда истец сталкивается с чрезмерными трудностями при доказательстве наличия дефекта и/или причинно-следственной связи между дефектом и повреждением из-за технической сложности продукта. Хотя в тексте Пересмотренной PLD конкретно не упоминаются системы ИИ и товары с использованием ИИ, Комиссия ЕС прямо определила, что эти продукты подпадают под действие этой презумпции.

Получается, что после принятия обеих директив и регламента в вышеуказанном случае, приведенном в качестве абстрактного примера, отвечать должен все-таки поставщик, даже при наличии у него системы идеального документирования, потому что есть опровержимая презумпция наличия причинно-следствен- ной связи между дефектом и вредом (ущербом), причиненным продуктом, которая при определенных обстоятельствах освобождает от ответственности пользователя. Представляется, что опровергнуть эту презумпцию поставщик сможет далеко не всегда.

Заключение. Состязательный характер судебного процесса и презумпции можетт не обеспечивать в полной мере защиту основных прав человека, поэтому вполне логично принятие регламента «AIAct», направленного на предотвращение вреда (ущерба).

Вцелом AI Act направлен на регулирование правоотношений между операторами систем ИИ, основными из которых являются поставщик, поставщик базовых моделей и пользователь.AIAct защищает права потребителей опосредованно

– через установление обязанностей операторов систем ИИ.

СогласноAIAct, наиболее широкий круг обязанностей по обеспечению безопасности приложений ИИ закреплен за поставщиком. У пользователя тоже достаточно обременительные обязанности. Однако если у поставщика обязанности по обеспечению безопасности ИИ вполне материальные, то у пользователя они представляются умозрительными по своей сути, поэтому их исполнение на практике легко может превратиться в «набор отписок», так как состоят эти обязанности в основном в документировании оценочных суждений.

Поэтому, как представляется, основное бремя обеспечения безопасности приложений ИИ и ответственность за причиненный им вред (ущерб) в ЕС ложится на поставщика, что последовательно проводится в регламенте «AI Act», Директиве об ответственности за ИИ и Директиве об ответственности за дефектную продукцию.

112

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

Учитывая то, что пользователь потенциально может уйти от ответственности даже за свое виновное поведение, предоставив доказательства проявления осторожности, заключающиеся, прежде всего, в документировании оценки воздействия использования системы ИИ на основные права человека, справедливый, по мнению законодателя, баланс распределения ответственности за вред (ущерб), причиненный приложениями ИИ, может быть легко нарушен несправедливым сдвигом бремени ответственности в сторону поставщика. Это не только способно затормозить развитие разработок в области ИИ, но и привести к существенному удорожанию приложений ИИ для пользователей, которым придется нести значительные расходы на перенос бремени ответственности на поставщика, мало что добавляя при этом к безопасности использования ИИ. Вместе эти два фактора способны снизить темпы развития ИИ в ЕС.

В светеAIAct особенно сомнительны перспективы развития автономных систем. Условие абз. «b» п.2 ст. 28b AI Act (ЕР Mandate), согласно которому поставщик базовой модели обязан обучать модель только на данных, которые подлежат эффективному контролю на протяжении всего своего жизненного цикла, представляется практически невыполнимым для самообучающихся моделей, в связи с чем буквальное выполнение данного условия способно привести к невозможности коммерциализации моделей, обучающихся автономно. В дополнение к иным требованиям, предъявляемым регламентом, вряд ли у поставщиков базовых моделей останутся стимулы для работы там, где применяется AI Act. Впрочем, так же как и у поставщиков приложений ИИ, а вслед за ними и у других операторов.

Список литературы

1.Amrita Vasudevan,A. Who Is Liable forAI-DrivenAccidents? The Law Is Still Emerging to establish negligence, a plaintiff needs to prove causation. 06.2023. URL: https://www.cigionline.org

2.DemircanM.DeployersofHigh-RiskAISystems:WhatWillBeYourObligations Under the EUAIAct? LSTS Research Group, Vrije Universiteit Brussel). June 2, 2023. URL: https://competitionlawblog.kluwercompetitionlaw.com

3.Proposal for a regulation of the European Parliament and of the Council laying down harmonised rules on Artificial Intelligence (Artificial Intelligence Act) and amending certain union legislative acts. URL: https://eur-lex.europa.eu

4.Proposal for a regulation of the European Parliament and of the Council laying down harmonised rules on Artificial Intelligence (Artificial Intelligence Act) and amending certain union legislative acts. 2021/0106(COD). DRAFT. 20-06-2023 at 16h53. URL: https://www.europarl.europa.eu

5.Directive of the European Parliament and of the Council on adapting noncontractual civil liability rules to artificial intelligence (AI Liability Directive). URL: https://commission.europa.eu

6.Proposal for a directive of the European Parliament and of the Council on liability for defective products. URL: https://eur-lex.europa.eu

113

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

В. Д. Полухина,

аспирант, Новосибирский университет экономики и управления

ЦИФРОВОЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО: РОЛЬ ТЕХНОЛОГИЙ В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ

ОТНОШЕНИЯХ

Аннотация. В статье рассматривается влияние цифрового дипломатического искусства на современные международные отношения. Дается анализ эволюции дипломатии в эпоху цифровых технологий, включая использование виртуальных конференций и социальных сетей. Исследуется роль цифровых платформ в формировании общественного мнения, в информационной войне в международной политике. Отмечаются перспективы и вызовы, возникшие перед современной дипломатией в цифровую эпоху, и подчеркивается важность исследования для дипломатов и ученых в области международных отношений и цифровой трансформации.

Ключевые слова: цифровая трансформация, международные отношения, кибербезопасность, киберпространство, современные технологии, информационная война, публичная дипломатия

DIGITALDIPLOMATICART:

THE ROLE OFTECHNOLOGY IN MODERN INTERNATIONAL

RELATIONS

Abstract. This article examines the influence of digital diplomatic art on modern international relations. She analyzes the evolution of diplomacy in the digital age, includingtheuseofvirtualconferencesandsocialnetworks.Thearticlealsoexploresthe roleofdigitalplatformsinshapingpublicopinionandinformationwarfareininternational politics. The article puts forward the prospects and challenges facing modern diplomacy in the digital age, and emphasizes the importance of this research for diplomats and researchers in the field of international relations and digital transformation.

Keywords: digital transformation, international relations, cybersecurity, cyberspace, modern technologies, information warfare, public diplomacy

В современном мире цифровая трансформация оказала значительное воздействие на различные сферы жизни общества. Мировая политика отражает эти тенденции, переживая динамику и вызовы в этой области. Цифровой трансформацией можно назвать процесс интеграции и использования современных информационных и коммуникационных технологий, таких как Интернет, цифровые платформы, биг-дата – анализ, искусственный интеллект и другие, для преобразования различных областей общества и экономики. Этот процесс включает в себя цифровизацию производства, цифровую дипломатию, кибербезопасность и многие направления, связанные с использованием цифровых технологий.

114

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

Цифровая трансформация изменила скорость и доступ к информации: сделала его практически мгновенным и широкодоступным, что позволило гражданам и организациям быстро распространять новости и мнения о них. Данное явление привело к увеличению активности общества и возникновению новых возможностей для гражданской активности, таких как массовые протесты и движения [4].

Вместе с этим публичная дипломатия получила новый виток развития. Политические лидеры и правительства стали активно использовать социальные сети для общения с гражданами и представителями других стран. Это сделало возможным осуществление публичной дипломатии непосредственно через цифровые каналы, что размыло традиционные границы между внутренней и внешней политикой.

Подобный всеобщий доступ несет в себе не только положительные моменты – возможность представителей власти проводить активнее свою политику, но имеет следствием протестные движения в обществе. Таким образом, цифровые технологии стали инструментом информационных войн и манипуляции общественным мнением. Государства и негосударственные акторы используют дезинформацию и «фейки» для достижения своих целей, для воздействия на политические процессы в других странах.

Существенным вызовом современности при ускорении темпов цифровизации является вопрос кибербезопасности. Увеличение зависимости от цифровых систем создало новые угрозы в виде кибератак и кибершпионажа. Это привело к усилению внимания к вопросам кибербезопасности на мировой арене и к разработке международных соглашений в этой области.

Цифровая трансформация мира вынуждает мировое сообщество применять новые методы и подходы к дипломатической деятельности, в том числе разработку и подписание новых соглашений и конвенций в этой области. Рассматриваются документы по использованию цифровых инструментов в проведении международных переговоров и дипломатических усилий: такие как Будапештская конвенция 2001 года [3. С. 12], являющаяся самым первым договором в области преступлений, совершенных через Интернет. В ней устанавливаются обязательства для государств-участников по наказанию лиц, совершивших киберпреступления, и содействию в расследовании. Принимаются документы о принципах поведения государств в киберпространстве. Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) разработала набор принципов поведения государств в киберпространстве и призывает к сотрудничеству, доверию и соблюдению международных норм в этой области [7. С. 32].

Киберпространство является относительно новой и быстро развивающейся областью, в связи с чем международные соглашения и конвенции в этой сфере все еще разрабатываются и согласовываются. Однако существуют несколько важных международных инициатив и договоренностей в области киберпространства. Соглашение ЕС – США о защите персональных данных [6. С. 1]. Хотя это Соглашение не ограничивается исключительно киберпространством, оно регулирует передачу и обработку персональных данных между Европейским сою-

115

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

зом и Соединенными Штатами. Это имеет отношение к вопросам приватности и кибербезопасности.

Соглашение о создании цифрового мира [10. С. 82], представленное Китаем, нацелено на создание международного фонда для кибербезопасности и содействия общей безопасности в киберпространстве.

Приведенные примеры демонстрируют разнообразие инициатив и соглашений, разрабатываемых международным сообществом в области кибербезопасности. Важно отметить, что эта область продолжает развиваться, и новые направления деятельности могут возникнуть в будущем для более эффективного управления киберпространством. Несмотря на эти и другие международные инициативы, многие вопросы в области кибербезопасности остаются сложными

ипредставляют вызов для глобального сообщества. Регулирование кибербезопасности в мировых отношениях остается активной областью дипломатической деятельности и исследования [5. С. 10].

Рассматривая вопрос о роли современных технологий в международных отношениях, нельзя не затронуть вопрос глобальной экономики. Быстрое распространение технологий изменило и экономические структуры, создало новые формы экономической деятельности, такие как цифровые платформы и криптовалюты [8. С. 337]. Это вызвало дискуссии о регулировании и налогообложении в глобальной экономике [13. С. 4].

Отдельной уникальной темой для обсуждения вопроса регулирования и построения механизмов безопасности выступает искусственный интеллект. Уже сейчас вполне очевидно, что ИИ даже в текущей реализации может стать универсальным инструментом для совершения киберпреступлений [11. С. 79]. ИИ может представлять угрозу для безопасности государства в цифровой среде по ряду причин [12]. Он может использоваться злоумышленниками для проведения кибератак, создания фейковых новостей и манипуляции информацией, разработки автоматизированных систем оружия, нарушения приватности и незаконного доступа к данным, а также для проведения социальной инженерии [5. С. 10]. Все это подчеркивает необходимость разработки строгих правил и этических стандартов в области использования ИИ, а также усиление кибербезопасности и защиты от кибератак [1. С. 2].

Борьба с угрозами со стороны ИИ требует комплексного подхода, который включает в себя разработку строгих правил и этических стандартов, усиление кибербезопасности, сотрудничество и обмен информацией, обучение и осведомленность людей, а также разработку новых технологий [2. С. 2]. Это сложная задача, но совместные усилия государств, организаций и общества помогут справиться с этими угрозами и обеспечить безопасность в цифровой среде [9. С. 23].

Вцелом, цифровая революция стала ключевым фактором в изменении динамики мировой политики, создав новые возможности и вызовы для государств

имеждународных акторов. Это требует постоянного адаптивного подхода и разработки новых стратегий в мировой политике.

116

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

Список литературы

1.Brynjolsson E. “Machine learning will be the engine of global growth” // Opinion, Financial Times. 2018. July 26.

2.CHEN S. Artificial intelligence, immune to fear or favor, is helping to make China’s foreign policy // South China Morning Post. 2018. July 13. https://m.scmp.

com/news/china/society/article/2157223/artificial-intelligence-immune-fear-or- favourhelping-make-chinas

3.Convention on Cybercrime by 23.06.2001 // Council of Europe. 2001.

4.Orr T. The Information Revolution: Transforming the World Through Technology. New York: Lucent Press, 2020. URL: http://search.ebscohost.com/login. aspx?direct=true&site=eds-live&db=edsebk&AN=2174025

5.ГришанинаТ.А.Искусственныйинтеллектвмеждународныхотношениях: роль и направления исследования // Вестник РГГУ. Серия Политология. История. Международные отношения. 2021. № 4. С. 10-18.

6.Евросоюз принял третье соглашение с США о безопасном экспорте личных данных, но и его, возможно, придется переделывать. URL: https://3dnews.

ru/1089725/evrosoyuz-prinyal-trete-soglashenie-ob-eksporte-personalnih-dannih-v- ssha-no-kritiki-popregnemu-schitayut-ego-nedorabotannim

7.Ежегодный доклад ОБСЕ. URL: https://www.osce.org/files/f/ documents/c/4/91840.pdf

8.Лексин В. Н. Искусственный интеллект в экономике, политике и частной жизни: Опыт системной диагностики. М.: Ленанд, 2021. 336 с.

9.Румате Ф. Искусственный интеллект и международные отношения: новый баланс сил в новом мировом порядке // Коммуникации. Медиа. Дизайн. 2022.

№7(1). С. 23-33.

10. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о сотрудничестве в области обеспечения международной информационной безопасности от 8 мая 2015 г. // Бюллетень международных договоров. 2016. № 11. С. 82-88.

11.Солодов Д. А., Шиверов П. К., Иванова П. Н. Искусственный интеллект в международных отношениях и дипломатической службе // Вестник Дипломатической академии МИД России. Россия и мир. 2020. № 4(26). С. 79-94. EDN ILYSVM

12.Бегишев И. Р., Хисамова З. И. Искусственный интеллект и уголовный закон. Москва: Проспект, 2021. 192 с. EDN DZCJKJ

13.Шелепов А. В. Влияние политики лидеров цифровизации - членов «группы двадцати» на механизмы международного регулирования и условия развития цифровой экономики // Вестник международных организаций: образование, наука, новая экономика. 2022. № 1.

117

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

В. Б. Романенко,

кандидат юридических наук, доцент, Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)

Ростовский институт (филиал)

ПРАВО НА ДОСТУП В ИНТЕРНЕТ В РАМКАХ ПРАВ ПЕРВОГО ПОКОЛЕНИЯ: МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ

Аннотация. В статье рассматриваются проблемы прав человека в цифровую эпоху, в частности, акцент делается на особенностях реализации права на доступ в Интернет в контексте прав первого поколения путем использования ин- формационно-телекоммуникационных технологий, стремительно развивающихся в последнее время. Автор анализирует международно-правовое и национальное законодательство некоторых стран, оказавшихся в авангарде закрепления и регулирования права на доступ в Интернет.

Ключевые слова: права человека, право на доступ в Интернет, цифровые права, цифровые технологии, государства, международно-правовые акты

RIGHT TOACCESS TO THE INTERNET WITHIN THE FRAMEWORK OF FIRST GENERATION RIGHTS: INTERNATIONALLEGALASPECT

Abstract. The article examines the problems of human rights in the digital age, in particular, the emphasis is on the specifics of implementing the right to access the Internet in the context of first-generation rights through the use of information and telecommunication technologies, which have been rapidly developing in recent times. The author analyzes the international legal and national legislation of some countries that have been at the forefront of securing and regulating the right to Internet access.

Keywords: human rights, right to access the Internet, digital rights, digital technologies, states, international legal acts

Стремительное развитие информационно-телекоммуникационных технологии в последние годы привело к тому, что сеичас Интернет перестал быть только средством хранения и распространения информации. Цифровизация затрагивает практическивсесферыжизнедеятельностичеловека,чтотребуетпереосмысления многих фундаментальных юридических понятии. Одним из них являются права человека. Сегодня все чаще утверждается, что технологические инновации влекут за собои появление новых цифровых прав человека, которые принципиальным образом отличаются от традиционных и образуют новое поколение прав человека. Наиболее часто среди таких прав называют право на доступ к Интернету, право на защиту персональных данных и право на забвение (право на удаление). Однако следует различать «право на Интернет» и реализацию прав через Интернет.

Прежде всего необходимо ответить на вопрос о том, чем является «право на Интернет», каково его правовое регулирование. Оно не урегулировано такими общепризнанными международными инструментами, как Всеобщая декларация

118

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

прав человека, международные пакты и иные документы (время Интернета пришло позже их принятия).

Вто же время, говоря о «праве на Интернет» и принципе равенства прав

исвобод, нужно учитывать, что это право зависит, кроме всего прочего, и от уровня экономического развития страны в целом, от уровня развития в государстве ин- формационно-коммуникационных технологии, от открытости Интернета, от возможностеи самого человека. Таким образом, не всякии человек может реализовать «право на Интернет». А там, где реализация права доступна, государство может ввести ограничения, включая цензуру, или условия для получения какои-либо информации, например, только при предоставлении личных сведении, и т. д.

Вчастности, в Китае новые технологии применяются для обеспечения безопасности интересов собственной страны и ее граждан за счет введения тотального контроля за действиями граждан, формирования своеобразного интернет-паспор- та каждого гражданина, установления связи между предоставлением прав и реализациеиобязанностеи,проявлениемполитическихнастроенииконкретноголица. Вряд ли можно говорить о сохранении гарантии реализации прав граждан в такои ситуации, скорее, государство серьезно ограничивает реализацию прав человека.

ВЕгипте летом 2018 г. для обеспечения национальнои безопасности был принят Закон «О борьбе с киберпреступностью», ужесточающии контроль власте-

иза Интернетом.

ВИндии в 2007 г. был принят Акт об информационных технологиях. Была введена частичная цензура. Поводом явились террористические акты в Мумбаи, поэтому ограничения коснулись прежде всего политических и экстремистских ресурсов.

Блокируются отдельные саиты и в Пакистане. Поводом здесь обычно служат этносепаратистские материалы. Подчас поводы для введения ограничении дают

ииные события. Например, в Японии ограничение было введено после землетрясения и аварии на АЭС «Фукусима», чтобы прекратить распространение информации о последствиях аварии.

Однако самыи первыи закон о введении цензуры в Интернете был принят еще в 1995 г. в Южнои Корее (особые ограничения касались сочувственных высказывании о Севернои Корее). В самои Севернои Корее ограничения обеспечиваются прежде всего запретом на беспроводные сети и контролем за самими компьютерами.

Интересен опыт доступа в Интернет Эстонии, которая является одним из примеров системного применения информационных технологийдля реализации прав человека.

И, хотя Конституция Эстонии не содержит каких-либо гарантий относительно информационных технологий, тем не менее закреплены многичисленные достижения в данной области. Так, в частности, отмечается высокий уровень доступа населения к информационным магистралям, благодаря государственной политике в сфере компьютеризации, проведенной в 1996 г. Кроме того, законодательно закреплена возможность для каждого человека получить доступ к общественной информации через Интернет в публичных библиотеках. Необходимо

119

Цифровые технологии в системе международно-правовых отношений

Digital Technologies in the System of International-Legal Relations

отметить также, что Эстония – первая страна в мире, которая стала выстраивать систему электронного правительства, развивала электронный документооборот, обеспечивала министрам возможность принимать участие в работе правительства дистанционно и др.

Еще одной страной с интересным опытом в отношении права на Интеренет является Непал, где существует конституционное закрепление права на доступ в Интеренет. Кроме того, законодательство Непала подробно регулирует проведение коммерческих и финансовых транзакций, а также некоторые важные аспекты, касающиеся ограничения ответственности провайдера за различные нарушения функционирования электронных коммуникаций и безопасности информации.

Вотдельных государствах (Азербаиджан, Бразилия, Венесуэла, Индия, Колумбия, Кыргызстан, Ливия, Мексика, Нигерия, Сингапур, Тунис, Украина, Южная Корея и др.) Интернет ограничен частично. В Беларуси, Египте, Иране, Казахстане, Китае, Кубе, России, Турции, ОАЭ и некоторых других странах установлены довольно жесткие ограничения в отношении использования интер- нет-пространства [1. С. 7].

ДляпониманияправанаИнтернетважноопределитьегосодержание,атакже содержание прав, которые реализуются в Сети. Впервые международное признание права на доступ к Интернету получило упоминание в Докладе Специального докладчика по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнении и их свободное выражение Франка Ла Рю от 16 мая 2011 г. (A/HRC/17/27) [2], который был представлен Совету по правам человека ООН в соответствии с его Резолюцией 7/36 от 28 марта 2008 г. [3], где ему поручалось «продолжать излагать свои мнения

опреимуществах и проблемах, обусловленных новыми информационными и коммуникационными технологиями, включая Интернет и мобильную связь». Доклад интересен тем, что в нем представлены и систематизированы различные аспекты обеспечения доступа к Интернету.

Крометого,Интернетрассматриваетсявдокладевкачестве«ключевогосредства» реализации свободы выражения мнении, гарантированнои ст. 19 Всеобщеи декларации прав человека [4], которая «была составлена таким образом, чтобы охватить и учесть будущие технологические разработки», в связи с чем «принципы международного права прав человека остаются актуальными и по сеи день и одинаково применимыми к новым коммуникационным технологиям, таким как Интернет». Собственно, в докладе речь и идет о мерах, необходимых для реализации свободы выражения и свободы информации в Интернете.

Вдокументе выделяются два аспекта доступа кИнтернету: свободныи доступ к содержащемуся в нем контенту (включая его создание и размещение) и наличие для этого необходимои инфраструктуры иинформационно-коммуникационных технологии, таких как кабели, модемы, компьютеры, программное обеспечение и т. п.

Право на доступ к Интернету своими корнями уходит к двум тесно взаимосвязанным правам первого поколения – свободе выражения и праву на информацию – и в общем может рассматриваться как средство их реализации.

Вотношении прав первого поколения (свобода контента в Интернете) в докладе названы следующие негативные обязательства государств: недопустимость

120