естественного права как-то наряду и независимо от положительного права. Гегель и органическая школа одинаково признают существование и действие одного положительного права, но, подобно философским учениям древности, в самом положительном праве усматривают неизменные абсолютные начала.
§ 33. Эдмунд Берк
Одновременно с возникновением исторической школы, в самом конце XVIII века, историческое направление нашло себе представителя и в Англии в лице Берка*(301). Подобно тому, как в Германии учение исторической школы нанесло решительный удар теории естественного права, так в Англии, по свидетельству Поллока, после Берка никому уже не удалось бы восстановить для каких-нибудь практических целей общественный договор, как его понимали Локк и Руссо.
Берк видит в государствоведении опытную науку, а не схему априорных доказательств. Он не решается быть мудрее того, что написано в законах и что говорит практика. Метода и учение деятелей революции одинаково отвергаются Берком. Метода их страдает тремя существенными недостатками: она априорна, вся основана на индивидуальном разуме и орудует слишком простыми построениями. Учение их исполнено основных ошибок. Теория общественного договора совершенно не соответствует сложности фактов, которые она думает объяснить. Теория народного верховенства, происходящая от преклонения пред индивидуальным разумом, несогласима с самым понятием правительства и общественного порядка. Теория естественных прав человека - логический вывод отвлеченного понимания человеческой природы; это мина, способная взорвать любое общественное установление.
Что такое народ? Толпа случайно сошедшихся личностей. Сосчитанная поголовно, толпа не сделалась умнее оттого, что ее сосчитали. И в чем же может проявляться верховенство народа? Говорят, в воле большинства. Но воля большинства есть в высшей степени искусственная фикция. Это доказывается тем, что: 1) уже самое составление единой совокупной личности из многих людей - только фикция; 2) возможность этой совокупности действовать как
одно лицо - другая фикция, и притом одна из самых насильственных фикций положительного права. И на этих-то искусственных юридических фикциях хотят обосновать авторитет закона. Человек не рождается в свет как ни с кем и ни с чем не связанная самостоятельная единица и не приобретает посредством какого-то договора фантастическое право на стотысячную долю неделимого народного верховенства. Человек рождается уже членом общества, с которым он связан известными обязанностями, обязанностями его в отношении к другим членам общества и их обязанностями в отношении к нему самому.
Сам Берк держится совершенно иной методы. Он считает нужным держаться как можно ближе опыта, он видит в общественном порядке не произвольную импровизацию, а, подобно всем вообще человеческим отношениям, произведение медленного исторического развития, он ищет разрешения вопросов не в индивидуальном, а в общем разуме, как он выражается, в историческом развитии веков и народов.
Берк требует уважения ко всему исторически сложившемуся, даже к предрассудкам. Надо не разрушать их, а разыскивать скрытую в них истину. Веления разума практически легче усваиваются в оболочке предрассудков, чем совсем обнаженные. Предрассудок имеет за собой все достоинства обычая; он подчиняет себе механически; он, так сказать, очень догматичен, и это большая выгода, так как всякое сомнение и всякая нерешительность колеблет общественный порядок.
Выгоды общественного порядка не имеют в себе ничего абсолютного; это скорее компромисс, компромисс между злом и добром, иногда даже между большим и меньшим злом. Но и этот компромисс получается не легко, а лишь долгой исторической работой. Поэтому богатое наследие предков есть самое ценное достояние каждого общества; наследие это необходимо бережно хранить. И действительно, громадное большинство держится существующих установлений не потому, чтобы оно считало их наилучшими, но потому, что боится нового, неведомого. Они цепляются за старое, если оно хотя скольконибудь сносно, потому что знают его и привыкли к нему. Решиться порвать с исторически установившимся порядком можно только вследствие глубокого убеждения в невыносимости существующего порядка.
Отвергая теорию общественного договора и народного верховенства, Берк, подобно исторической школе, признавал право произведением народной жизни.
Любопытно, что, относясь совершенно отрицательно к французской революции, Берк в то же время являлся сторонником независимости Североамериканских Соединенных Штатов. На первый взгляд это может показаться противоречием. Но в действительности противоречия тут не было. Берк находил, что притязание Англии на сохранение власти над американскими колониями основывалось на таком же отвлеченном фиктивном праве, как и революционное движение во Франции, историческая же действительность приводила при данных условиях к отпадению колонии.