3. Новгород и новгородцы.

Как появился Повседневная жизнь и быт новгородцев отличались свое-

Новгород? образием. По предположению ученых, возник Новгород

не так, как большинство русских городов. Обычно город

рос вокруг крепости. На месте же Новгорода в древности (в начале X в.) распола­галось два не соприкасавшихся друге другом поселка. Они лежали на землях буду­щих Неревского и Людина концов Новгорода. Позже рядом с ними была возведе­на крепость (детинец). Именно детинец в ранних летописях и назывался Новгоро­дом. Крепость сплотила поселения Неревского и Людина концов, а также возник­ший на противоположном берегу Волхова Славенский конец в единый город. По отношению к старым поселкам он был «новым городом».

Правда, есть и другая версия, объясняющая название города. Поселившиеся на севере славяне имели несколько основных племенных центров, в частности Ста­рую Ладогу. В междоусобиях середины IX в., которые вспыхнули между ильмен­скими словенами, кривичами и угро-финнами после изгнания варягов, Старая

66

Ладога подверглась разгрому. Археологи нашли следы страшного опустошения го­рода в это время. Приглашенный княжить Рюрик сидел еще в Старой Ладоге, но, видимо, этот город как крупный политический центр так и не поднялся. Постро­или новую княжескую резиденцию — Рюриково Городище, расположенную на юг от современного Новгорода у истока Волхова из о.Ильмень. Но и у Рюрикова Го­роди ша появился соперник — «Новый город» на Волхове, расположенный в цен­тре владений Рюрика.

Волхов делил Новый город на две части: Софийскую и Торговую. На Софийской стороне стоял детинец с символом Новгорода — Софийским Собором. Когда нов­городец шел в бой, он клялся «умереть за Святую Софию». Торговая сторона была названа по расположенному там рынку.

Происхождение Новгородцы являлись потомками нескольких народов. новгородцев Об этом свидетельствуют названия старейших концов города и летописи. Неревский конец указывает на угро-финское племя не­реву (в наших летописях — меря). Жителями славенского конца, навер­ное, были в основном ильменские словене. После призвания варягов мно­гие скандинавы осели в Новгороде. «Повесть временных лет» говорит, что «новгородские люди от рода варяжского, а прежде были словене». Позже в Новгород пришли выходцы с юга Руси.

На новгородской Новгород рос. Появились новые концы: Загородний улице и Плотницкий. Концы разделялись улицами, вдоль

которых располагались усадьбы горожан. Дома, хлевы, подсобные пост­ройки, колодцы, огороды были обнесены глухими заборами в рост чело­века, а то и выше. На улицу смотрели ворота да задние стены без окон. Го­родские дворы были деревянные, лишь у некоторых бояр в X1V-XV вв. появились каменные терема.

Гордостью жителей являлись каменные церкви, построенные часто в складчину обитателями той или иной улицы. Толстостенные, небольшие, со строгими формами, почти лишенными украшений, эти храмы напоми­нали самих новгородцев — решительных и надежных.

Названия улиц: Гончарная, Кузнечная — часто указывали на ремеслен­ные специальности. Ученые было предположили, что на таких улицах жи­ли мастера определенной профессии. Но археологические раскопки не подтвердили этого. На всех улицах города жили и бояре, и духовенство, и купцы, и черный люд.

Улицы и переулки Новгорода мостили деревянными плахами. Когда мостовая зарастала грязью или приходила в негодность от пожара, поверх нее клали бревна и на них крепили новые доски. Археологи открыли в Новгороде многометровые слои последовательно положенных мостовых.

Природные бедствия. Враг деревянных городов — огонь часто посещал Новгород. Обычно пожар, начавшись в летний зной в одном конце, быстро охватывал всю сторону. У волховских прича­лов теснились корабли, они занимали почти всю площадь реки в городе. Огонь по ладьям перебирался на другой берег. И выгорал весь Новгород. Но, как всякий деревянный город, он скоро восстанавливался. Плотники

рубили дома, в разобранном виде по Волхову их доставляли в Новгород, и на торгу каждый мог купить готовое жилище, собрать его сам или нанять для этого плотничью артель.

В летнюю жару новгородец молил Бога о дожде, и не только потому, что боялся пожара, он опасался, как бы не выгорел хлеб. Неурожай, голод, а за ними мор (болезни) подстерегали русский север.

Другим бедствием Новгорода были наводнения. Случалось, весной вода стояла так высоко, что из нее торчали лишь кровли домов, на которых си­ротливо ютились их хозяева. Скот, припасы, добро погибали.

Вообще, большую часть года новгородцев донимала сырость. Почва бы­ла болотистой, пропитанной влагой. Стоило копнуть — сразу получался колодец. Ни погреба, ни подвала, ни глубокого фундамента здесь не пост­роить. Даже первые этажи новгородских домов из-за излишней влажнос­ти использовали как подсобные.

Берестяные грамоты А вот археологи готовы молиться на новгородскую почву. Вода в ней мешает доступу кислорода к ве­щам, попавшим в землю. Оттого не гниют закопанные деревянные, кожа­ные и прочие органические предметы. Сохранила новгородская земля ку­сочки коры березы — бересты, которую древнерусские люди, оказывает­ся, использовали как материал для письма. Бумаги они не знали. Бумагу изобрели китайцы, а на Руси она появилась в XIV-XV вв. Специально об­работанная телячья кожа — пергамент (старинное открытие, сделанное в малоазиатском городе Пергаме), шла в те времена на книги и была слиш­ком дорога для каждодневного письма. На одну книгу уходила кожа цело­го стада телят!

В Новгороде ученые нашли более 600 берестяных грамот: семейных пи­сем, долговых расписок, перечней продуктов и товара, прошений сирот к господам, любовных записок, завещаний, стихов, ученических «тетра­док». Писали все: бояре, попы, ремесленники, крестьяне, дети и взрос­лые. Острыми палочками, писалами, они выдавливали буквы. На са­латовой поверхности появлялась темно-зеленая строка.

Еще в начале XX в. ученые гадали: знали ли светские (т.е. не священни­ки и монахи) люди Древней Руси грамоту? Выходит, что в Новгороде и, видимо, в других древнерусских городах грамотеев было много. Новгород­цы не только умели писать, но и любили читать. Один горожанин, отлу­чившийся из города, прислал домой просьбу: «Пришли мне чтения добро­го». Пергаментные книги имели лишь состоятельные люди, они их цени­ли, в пожар книги в первую очередь сносили в негорящие подвалы собо­ров. Рискнуть послать пергаментную книгу за город вряд ли могли. Навер­ное, существовали книги на бересте.

Былины Ну а кому не нравилось читать или кто не знал этого искусст-

ва, тот мог слушать сказителей, которые распевно деклами­ровали под гудок или гусли старины о богатырях Ласкового киевского князя Вла­димира Красное Солнышко или удивляли слушателей былинами о приключениях новгородского гостя — морехода Садка, да воспевали буйные подвиги удалого мо­лодца Васьки Буслаева.

68