3. Специфика развития политической мысли России
Рассуждая о специфике российской политической мысли, можно согласиться со следующими положениями Р.Т. Мухаева, высказанными в учебнике по «Политологии» [11, С. 57-58].
Начальный период развития политической мысли в России (XI—XV вв.) характеризовался наличием некоторых общих черт, присущих также процессу становления западноевропейских политических учений.
Во-первых, первоначально политическая мысль не была самостоятельной, а растворена в религиозных и обыденных представлениях.
Во-вторых, после принятия христианства на Руси в 988 г. политическая мысль вплоть до XIX в. развивалась в недрах, прежде всего, религиозного, православного мировоззрения. (В западных странах освобождение политической мысли от религиозного влияния – в определенной мере, добавим мы - завершилось уже в XVI в.).
В-третьих, и на Западе, и в России политическая мысль выполняла четко выраженную практическую функцию: она реагировала на потребности практики в наилучших формах правления, во властных институтах, способных обеспечить гражданский мир и согласие.
Однако содержание тех выводов, к которым приходили мыслители России и Запада относительно идеальных форм государства, было различным. Это объясняется спецификой социокультурных сред (совокупностью ценностей, идеалов, верований, представлений), в которых развивались политические идеи.
На Западе политическая мысль ориентировалась на защиту интересов самостоятельного индивида, а со временем и гражданского общества, ограничения всевластия государства в лице монарха.
Отмеченные особенности развития политических идей в России сказались на характере и содержании тех проблем, которые при этом осмысливались.
Конкретно об идеях отдельных представителей русской политической мысли можно почитать в учебниках, названных в начале лекции.
Однако, осмысляя реальное состояние разработанности современных, постсоветских подходов к истории российской политической мысли, к сожалению, приходиться согласиться с высказыванием из аннотации к прекрасному, современному учебному пособию «Эстетика и теория искусства ХХ века»: существует «значительный массив отечественной теоретической мысли, по-прежнему продолжающей оставаться неизвестной не только на Западе, но и в России» [см.: 21].
4. Политические науки в хх веке
Авторы книги «Категории политической науки» отмечают ряд институциональных обстоятельств, благоприятствовавших процессу завершения формирования политической науки:
- увеличение не только количества университетских кафедр и факультетов, но и специальных центров по изучению политики, включая варианты международного сотрудничества;
- создание национальных объединений специалистов в сфере политического знания (одно из первых – в США 1903 г.);
- создание Международной ассоциации политических наук (1949) и периодическое проведение всемирных конгрессов [см.: 8, С. 60].
С позиции доминирования определенных методологических подходов
Г. Алмонд отмечает три вершины кривой развития политической науки ХХ века:
- первая вершина – это межвоенные десятилетия (1920-1940) - успехи Чикагской школы, с ее упором на эмпирические исследования и ключевым вниманием к социологической подоплеке политики;
- вторая вершина – первые десятилетия после 2 мировой войны. Доминировать стал поведенческий подход к изучению сферы политики;
- третий взлет – введение логико-математических методов исследования, начало применения экономических моделей в рамках, так называемой, теории «рационального выбора» [cм.: 12, С. 69].
В этой же статье «Политическая наука: история дисциплины» Г. Алмонд отмечает, что «бытовавшие ранее представления о возможности создания некоей единой науки продолжают оставаться химерой» [там же, С. 51], а закономерности политологии носят вероятный характер и большинство из них имеют относительно короткий период действия [см.: там же, С. 71].
Подчеркивая отказ от позитивистских трактовок общественной жизни,
Г. Алмонд отмечает: «Субъективные аспекты политической жизни, внутренний мир политических акторов, значения, убеждения, намерения и ценности – все эти факторы в настоящее время занимают центральное место во всех разновидностях политического анализа» [там же, С. 47].
По мнению Ф. Бенетона, сегодня «наука добилась превосходства над философией» [2, С. 95]. Это же подтверждает Е.Б. Шестопал, автор Предисловия к книге «Политическая наука: Новые направления», говоря, что «начиная с 50-х годов, политология за рубежом стала эмпирической наукой» [12, С. 15].
Еще одну характерную особенность сегодняшнего дня политологии фиксирует Е.Б. Шестопал в этом же Предисловии. По ее мнению, «сравнительный характер западной политологии стал ее неотъемлемой характеристикой» [там же]. Кстати, в этом легко убедиться, раскрыв другую книгу, которая так и называется: «Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор» [см.: 17].
Вполне понятно, что расширялась также сама тематика политологической мысли. Так, в последние десятилетия ХХ века активно разрабатывались вопросы, связанные с феминистским движением, с проблемами, вызванными экологической проблематикой, усилением процессов глобализации в мире и т.д.
Однако пора подводить итоги лекции.
Ее ключевые выводы можно развернуть как повторное указание на преобладающую тематику политологической мысли в обозначенные нами периоды [детально см.: 13, С. 60]:
Древняя Греция: вопросы устройства государства, проблема круга лиц,
допущенных к участию в политической деятельности, государственно-правовые способы укрепления господства свободных над рабами. Отсюда - поиск наилучшей формы правления и пр.
Средние века: соотношение власти государства и церкви.
17-18 вв.: дискуссии о форме политического режима, проблемы законности, гарантий юридического равенства, свободы и прав личности. Или в формулировке Ф.Бенетона, с этой поры начинается эпоха «эмансипации воли» [2, С. 67].
19-20 вв.: проблема материальных гарантий прав и свобод, социальной защищенности человека, исследование связи государства и политических партий, других организаций гражданского общества.
Закончим лекцию словами Ф. Бенетона, которые с равным успехом могли стоять в качестве эпиграфа:
«Прошлое …не умерло, дискуссии между мыслителями Античности, Христианства и Современности по-прежнему не утратили смысла. Изучение Платона или Макиавелли не имело бы предмета, если бы Платону или Макиавелли нечего было бы нам сказать» [2, С. 10-11].
В подтверждение этих слов на следующей лекции «Теория власти и властных отношений» мы вновь встретим имена многих из тех, о ком сегодня шла речь.