10696

http://www.wipo.int/meetings/en/details.jsp?meeting_id=46586 (дата обращения: 17.09.2018).

3. "Гражданский кодекс Российской Федерации" от 18.12.2006 N 230-ФЗ (ред. от 23.05.2018)// "Российская газета", N 4255, 22.12.2006.

Д.В. Ростов

ФГКОУ ВО «Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации»

КАРТЕЛИ И «ВЕРТИКАЛЬНЫЕ СОГЛАШЕНИЯ»: ВОПРОСЫ ДОПУСТИМОСТИ КООРДИНАЦИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Важнейшая задача антимонопольного регулирования в Российской Федерации состоит в недопущении согласованных действий хозяйственных обществ, попыток координации экономической деятельности, заключения антиконкурентных соглашений, а также в пресечении уже заключенных.

Антиконкурентные соглашения условно можно разделить на две группы – «вертикальные» и «горизонтальные» соглашения. Под «горизонтальными» понимаются соглашения между организациямиконкурентами, осуществляющими экономическую деятельность на рынке либо одного и того же товара, либо - взаимозаменяемых товаров. Примерами «горизонтальных» соглашений могут служить соглашения, заключенные между организациями, осуществляющими продажу горючесмазочных материалов, или же, например, оказывающими сходные услуги

— спортзалов, популярных сейчас секций йоги и пилатеса. Под «вертикальными» соглашениями подразумеваются соглашения, заключаемые между хозяйственными обществами, не осуществляющими конкуренцию друг с другом.

Антиконкурентные соглашения не только наносят ущерб бюджетам как государства, так и компаний с государственным участием, но и несут угрозу стабильности рыночной системы нашей страны. Последствиями таких незаконных соглашений могут являться затруднения при реализации государственных программ, замедление развития инфраструктуры страны. Более того, антиконкурентные соглашения способствуют возникновению коррупционных проявлений, а рост цен, практически всегда являющийся следствием таких соглашений, и безнаказанность виновных в конечном счете ведут к возникновению социальной нестабильности.

В силу ст. 11 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции»[1] (далее - Закон) в России действует запрет на

40

соглашения хозяйствующих субъектов ограничивающие конкуренцию. По смыслу данной статьи все соглашения, ведущие к ограничению конкуренции и заключаемые между хозяйствующими субъектамиконкурентами, признаются картельными и запрещаются.

Для того, чтобы идентифицировать соглашение как картельное, требуется соответствие такового трем основным правовым критериям в совокупности.

Так, во-первых, картель – это специфическое соглашение. Требуется акцентировать внимание на том, что законодатель не применяет по отношению к картели термин «договор» (договором в соответствии со ст. 420 ГК РФ является соглашение двух и более лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей). Вовторых, субъектами картельного соглашения выступают хозяйствующие субъекты, конкурирующие на рынке. В-третьих, заключение картеля может привести к следующим негативным последствиям: к потенциальному нарушению конкуренции либо к фактическому (уже наступившему) ограничению конкуренции.

Таким образом, полагаем, что картель надлежит определить как согласованное волеизъявление хозяйствующих субъектов-конкурентов в виде consensus'a, которое по своему содержанию имеет противоправный характер и, соответственно, представляет собой разновидность правонарушения. Другие действия и соглашения хозяйствующих субъектов, не соответствующие трем вышеперечисленным критериям в совокупности не могут быть классифицированы как картельные.

В2016 году в п. 19 ст. 4 Закона внесены существенные изменения, заключающиеся в исключении положения о том, что агентский договор не является «вертикальным» соглашением.

Проанализировав данную поправку, надлежит сделать вывод о том, что для целей применения антимонопольного законодательства любой договор или соглашение требуется оценивать исходя из фактически установленных таковым соглашением прав и обязанностей сторон. Картельное соглашение не должно оцениваться по признакам гражданскоправового договора. Иными словами, нормы гражданского законодательства к нему неприменимы.

ВРоссии действующим законодательством предусмотрена уголовная ответственность за заключение организациями-конкурентами соглашений, направленных на противоправное ограничение конкуренции. Нарушитель привлекается к уголовной ответственности в виде штрафа в размере от 300 до 500 тыс. руб. либо же в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет. Также к возможным санкциям относятся назначение принудительных работа на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности (заниматься

41

определенной деятельностью) на срок до одного года или без него, что, как правило, реже применяется. Помимо этого, возможной мерой наказания также может выступать и более серьезная - лишение свободы на срок до трех лет [2].

Основной состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 178 Уголовного кодекса РФ, связан с ограничением конкуренции путем заключения между хозяйствующими субъектами-конкурентами картеля, если это деяние причинило крупный ущерб гражданам, организациям или государству или же повлекло за собой извлечение дохода в крупном размере.

Проанализировав в совокупности нормы как Закона, так и Уголовного кодекса Российской Федерации, приходим к выводу о том, что так называемые «вертикальные» соглашения, о которых говорилось выше, хоть и являются проявлениями антиконкуретной деятельности, однако с точки зрения уголовного законодательства к преступным не относятся и, в свою очередь, не подлежат уголовно-правовому регулированию [3].

С проблемой картельных соглашений столкнулись власти большинства современных государств. При этом, позиция относительно того, какое наказание является наиболее эффективным, отличается. Так, например, Департамента антитраста США настаивает на том, что лишь реальная угроза тюремного заключения способна предотвратить заключение картелей, в том числе выражающихся в сговорах на торгах или поддержании цены. Европейская комиссия полагает, что наиболее эффективной будет являться система административного наказания с наложением штрафов [4].

Согласно статистике ФАС России, нередки случаи, когда в результате картелей устанавливается цена, приводящая к разделу рынка по территориальному принципу.

Анализируя одно из дел о картельном соглашении ФАС России выделил некоторые признаки картельности, содержащиеся в дилерском договоре. Стороны данного договора устанавливали минимальную цену перепродажи товара, а также закрепляли конкретную территорию на каждом из субъектов РФ. Такие условия договора позволили классифицировать его как картель, а также свидетельствовали об ограничении конкуренции на релевантном рынке. Совершение указанного правонарушения влечет за собой ответственность в виде наложения штрафа и привлечения к административной ответственности.

При сравнении правонарушений, связанных с криминализированными картелями и «вертикальными» соглашениями, являющимися некриминализированными можно сделать вывод, что ценность объектов (свобода конкуренции) на которые они посягают - тождественна. Более того, даже величина ущерба, в большей степени материального, причиняемого картелями, может совпадать. Так же и по

42

способу совершения таких деяний они тождественны. (виновные лица используют свою экономическую власть).

Необходимо сделать вывод, что общественная опасность таковых деяния равнозначна и они представляют угрозу для всех общественных отношений, охраняемых УК РФ.

Вслучае, если будет доказано, что изменение цен было следствием проведения хозяйствующим обществом самостоятельной независимой рыночной политики, то «вертикальное» соглашение не может расцениваться как действие, ограничивающее конкуренцию [5].

Как заключение противозаконного соглашения, так и участие в нем влечет наложение административного штрафа на юридических лиц, предусмотренного ч. 1 ст. 14.32 КоАП РФ.

При этом размер штрафа зависит от нескольких обстоятельств. По общему правилу размер штрафа должен составлять от 1/100 до 15/100 суммы выручки, полученной организацией от реализации товара, либо размера суммы расходов правонарушителя на приобретение товара. В то же время штраф не может превышать 1/25 совокупного размера суммы выручки правонарушителя, полученной от реализации всех товаров, но и не должен составлять менее 100 000 руб.

Втом случае, если сумма выручки, полученной от реализации товара или сумма расходов правонарушителя на приобретение товара, превышает 75% совокупного размера суммы выручки правонарушителя, полученной от реализации всех товаров, либо же административное правонарушение было совершено на рынке таких товаров, реализация которых ведется по регулируемым государством ценам, устанавливается иной размер штрафа.

Вуказанном случае размер штрафа составляет от 3/1000 до 3/100 размера суммы выручки, полученной от реализации товара, либо размера суммы расходов правонарушителя на приобретение товара, но не менее 100 000 руб.

Водном из дел, разбираемых ФАС РФ, хозяйствующие субъекты заключили картельное соглашение, тем самым установив минимальную цену на перепродажу пищевой соды, однако данный факт скрывали, утверждая, что выставленные ими цены являются следствием лишь их собственной ценовой политики и текущего состояния рынка [6]. По данному делу антимонопольный орган, нарушив требования ст 65 АПК РФ, должным образом не доказал факт наличия противозаконных указаний со стороны контрагента (второй стороны картеля), приводящему к нарушению действующего законодательства.

Правовые последствия заключения «вертикальных» соглашений позволяют охарактеризовать их как антиконкурентные действия по формальным признакам. В то же время, реальное ограничение конкуренции возникает далеко не во всех случаях наличия формального нарушения.

43

Данный факт свидетельствует о том, что антимонопольное законодательство – это крайне специфическая область правоприменения, в которой антимонопольный орган обязан не только формально оценивать условия договоров, но, прежде всего, - выполнять свою основную функцию, функцию по защите конкуренции. Для достижения указанной задачи в процессе правоприменения им должны исследоваться не только формальные, но в первую очередь фактические основания ограничения конкуренции.

Это имеет отношение ко всем случаям, когда отсутствует необходимость применения запретов perse, так как представляется, что правовой режим этих запретов подлежит сугубо формальному применению, при котором нет необходимости в выявлении фактического ограничения конкуренции.

Полагаем, что общественная опасность "вертикальных" картельных соглашений не ниже общественной опасности уже криминализированных картелей. Таким образом, оставление за пределами диспозиции ст. 178 Уголовного кодекса РФ незаконных "вертикальных" является спорным. По нашему мнению, данный вопрос требует дополнительной проработки.

В завершение настоящей статьи отметим, что при заключении дилерских договоров организациям нужно быть предельно осторожными. В настоящее время проверяющие из Федеральной антимонопольной службы все чаще обращают пристальное внимание на условия соглашений, заключенных между хозяйствующими субъектами, если доля хотя бы одного из них на товарном рынке товара, являющегося предметом соглашения, превышает 20%. Такие организации не должны включать в договор условия, влекущие за собой ограничение конкуренции, в том числе - устанавливающие цену перепродажи товаров (кроме максимальной), препятствующие доступу на товарный рынок других игроков и иные способы ограничения.

Литература

1.Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-ФЗ (ред. от 29.07.2017) «О защите конкуренции» // Собрание законодательства РФ. 2006. № 31 (1 ч.), ст. 3434.

2.Кубанцев С.П. Публично-правовые средства противодействия недобросовестной конкуренции: аспекты России и США // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 4. С. 120–124.

3.Лаптев Д.Б. Незаконные «вертикальные» соглашения как проявление преступного монополизма // Конкурентное право. 2017. № 3. С. 10–12.

4.Кинев А.Ю., Тенишев А.П. Об уголовной ответственности за картели // Юрист. 2017. № 1. С. 7–13.

44

5.Постановление ФАС России от 03.07.2015 по делу № 4-14.32- 312/00-22-15.

6.Определение Верховного Суда РФ от 18.05.2015 № 305-КГ15-694 по делу N А40-75519/2013 // СПС «КонсультантПлюс».

М.С. Соловьев

ФГКОУ ВО «Нижегородская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации»

КОРРУПЦИОННЫЕ РИСКИ В УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЕ РФ

Проблема коррупции в современном российском обществе является актуальной и злободневной и в наши дни. О фактах коррупционной направленности довольно часто говорится в официальных источниках информации, в газетах, статьях и в прочих СМИ. Это говорит о том, что деятельность коррупционеров должна быть открытой и доступной для населения страны, чтобы каждый знал – с кем имеет дело. Но факт того, что многие материалы не содержат объективной информации об официальных коррупционных скандалах, в которых фигурируют официальные лица государства, в некотором роде подрывает доверие населения к деятельности государственных органов. Причина всего этого – боязнь потери репутации и должного статуса своего ведомства.

Обращаясь к законодательству нашей страны, стоит отметить ряд основополагающих нормативно-правовых актов, в которых содержатся основы противодействия коррупции:

1)Федеральный закон "О противодействии коррупции" от

25.12.2008 N 273-ФЗ;

2)Федеральный закон "Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов" от

17.07.2009 N 172-ФЗ;

3)Указ Президента РФ от 29.06.2018 N 378 "О Национальном плане противодействия коррупции на 2018 - 2020 годы".

Чтобы разобраться в проблематике заявленной темы, необходимо определится с дефиницией «коррупционные риски».

Под коррупционными рисками понимаются обстоятельства и условия, которые представляют собой способность должностных лиц, работающих в федеральных государственных органах либо государственных компаниях, корпорациях, при выполнении ими своих функций осуществлять действия, направленные на незаконное извлечение выгоды, используя свое служебное положение.[1]

45

Современная уголовно-исполнительная система имеет ряд нормативных положений, в которых закрепляется основные методы и рекомендации по противодействию коррупции в Федеральной службе исполнения наказания. Так 28 июня 2018 года во ФСИН утвержден "План противодействия коррупции Федеральной службы исполнения наказаний на 2018 - 2020 годы", а также с 2012 года действует Кодекс этики и служебного поведения сотрудников и федеральных государственных гражданских служащих уголовно-исполнительной системы.[2]

Проведя опрос практических работников УИС, мне бы хотелось обозначить основные уровни коррупционных рисков в УИС.

Первый уровень коррупционных рисков возникает среди сотрудников сержантского состава. Например, вступление во внеслужебную связь с осужденными, которая выражается в проносе на режимный объект запрещенных предметов (sim-карт, мобильных средств связи, в том числе и сотовые телефоны, наркотических средств и т.п.) за определенную плату. Так младший инспектор группы надзора отдела безопасности ИК-14 ГУФСИН России по Нижегородской области прапорщик внутренней службы Х. пронес на территорию ИК-14 полиэтиленовый пакет с сотовыми телефонами (в количестве около тридцати штук), после чего передал указанный пакет в пользование осужденному. В отношении данного сотрудника возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 286 Уголовного кодекса РФ.[3]

Ко второму уровню коррупционных рисков относят риски, которые возникают среди офицерского состава. Анализ практической деятельности сотрудников ФСИН показывает, что среди офицерского состава (например, должность начальника отряда исправительного учреждения) имеют следующие факты коррупционной направленности, например: незаконное предоставление свидания (в зависимости от условий содержания – сроки предоставления свидания); действия, связанные с условно-досрочным освобождением (начальник отряда уполномочен в написании характеристики на УДО на осужденного, внеся подлог, что осужденный якобы зарекомендовал себя с положительной стороны во время отбывания срока назначенного наказания). Не редки случаи, когда в действующей практике сотрудники исправительных учреждений за денежное вознаграждение оказывают определенные услуги (к примеру, за улучшение условий отбывания наказания в отношении сотрудника исправительного учреждения было возбуждено уголовное дело по «в», ч.5 ст. 290 УК РФ), что говорит нам о низком уровне нравственно-этических ценностей.

Третий уровень коррупционных рисков, по мнению практических работников, возникает среди высшего офицерского звена. В качестве примера можно привести известный всем коррупционный скандал с бывшим директором ФСИН А.А. Реймером, который в результате сговора

46

со своим на то время заместителем и директором «Центра информационно-технического обеспечения и связи» совершили преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере совершенное группой лиц) при закупке электронных браслетов для арестантов.

Противостоять данному явлению в УИС возможно благодаря комплексом мер, которые направлены на профилактику, пресечение и предупреждение. Среди сотрудников ФСИН такими мерами являются издание индивидуальных предписаний в форме приказов (например, приказ от 29.04.2014 г. No199 « О комиссии ФСИН по соблюдению требований к служебному поведению федеральных государственных гражданских служащий ФСИН России и урегулированию конфликта интересов»), организация и их дальнейшее проведение мероприятий антикоррупционного просвещения сотрудников ФСИН России (лекционные занятие, изучение памяток, содержащих нормы национального законодательства Российской Федерации в области противодействия коррупционной политики), совещаний глав исправительных учреждений, все различных конкурсных мероприятий (в 2017-2018 гг. проводиться конкурс среди подразделений ФСИН РФ на лучший социальных и мотивируемых видеороликов). Кроме того, необходим пересмотр всех законов, направленных на искоренение коррупции, подчинение им чиновников всех уровней без исключения. А также необходимо обозначить, что в первую очередь задача противодействия коррупционных преступлений лежит прежде всего на подразделениях отдела воспитательной работы оперативного отдела и отдела безопасности.[4]

Коррупция – одно из опасных явлений нашей страны. Борьба с этим явлением - это ничто иное как сложный многоплановый процесс, который должен быть реализован посредством государственных органов законодательной, исполнительной, отчасти судебной ветвей власти. Это сложный процесс, где необходимо сосредоточить как политическую волю, так и государственные усилия. Победить коррупцию трудно, но по крайней мере можно снизить уровень до определенного минимума.

Литература

1.Методические рекомендации по проведению оценки коррупционных рисков, возникающих при реализации функций – Режим доступа: https://21.xn--b1aew.xn-- p1ai/gumvd/Protivodejstvie_korrupcii/medreg (дата обращения 01.10.2018)

2.Приказ Федеральной службы исполнения наказаний от 11 января 2012 г. № 5 “Об утверждении Кодекса этики и служебного поведения сотрудников и федеральных государственных гражданских служащих уголовно-исполнительной системы” – Режим доступа:

47

http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70050194/#ixzz5Y5p8YXhI: http:/ /www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70050194/#ixzz5U4YscQyU

3.ГУФСИН РОССИИ ПО НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ. Новости – Режим доступа: http://www.52.fsin.su/anticorrup_to/news_to/news/detail.php?ELEMENT_ID=2

54938 (дата обращения 29.09.2018)

4.МЕХАНИЗМЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИОННЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ В ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ КОЛОНИЯХ РОССИИ – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/mehanizmy-protivodeystviya- korruptsionnym-prestupleniyam-v-ispravitelnyh-koloniyah-rossii (дата обращения 05.10.2108)

С.С. Горячевская, У.А. Филлипова

ФГАОУ ВО «Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского»

КРАУДФАНДИНГ - ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ.

Глобальная информатизация, а также всеобщая компьютеризация, захватившие в начале 21 столетия наш мир требуют новых способов взаимодействия между людьми, в том числе в экономической сфере и предпринимательской деятельности. Так, благодаря стремительному развитию технологий возник новый способ финансирования, впоследствии получивший название «краудфандинг».

Прежде чем приступать к анализу существующих проблем правового регулирования такого способа, следует дать ему понятие и определить суть.

Данный термин объединил в себе слова «crowd» — тoлпa и «funding»

— финaнcиpoвaниe, т.е., переводя дословно, «финансирование толпой». Вообще главный принцип краудфандинга отлично укладывается в

старую русскую мудрость: «С миру по нитке – голому рубаха». Так говорят, когда большое число людей помогают сделать что-либо глобальное, что не по силам (а чаще всего не по средствам) одному. А значит, что сама по себе идея помощи сообща не нова, но благодаря развитию информационных технологий она получила качественно новый виток развития.

Суть же краудфандинга заключается в следующем. Предположим, вы хотите воплотить в жизнь оригинальный проект, однако для этого у вас недостаточно средств. Для решения этой проблемы вы регистрируетесь на специальной краудфандинговой платформе: описываете свою идею, ее особенности, пользу для общества, проставляете конечную сумму, которая

48

нужна для ее претворения, и после успешного завершения регистрации, ваша просьба об оказании финансовой поддержки, обращенная к неограниченному числу пользователей, появляется на сайте. Таким образом, собрав необходимую сумму, вы сможете реализовать свою мечту.

По нашему мнению наиболее полно краудфандинг можно определить как инструмент коллективного финансирования определенных проектов с точно заявленной целью и ценой ее достижения с помощью добровольного перераспределения денежных ресурсов между неограниченным кругом лиц и реципиентами, осуществляемый через Интернет, безвозмездно либо в обмен на денежное или иное не денежное вознаграждение.

Некоторые авторы [1] среди существенных признаков краудфандинга называют его срочность, т.е. изначальное точное определение промежутка времени, в течение которого проводится сбор средств. С такой точкой зрения сложно согласиться, потому что некоторые краудфандинговые платформы предлагают в том числе «вечное финансирование», когда сбор денег ведется столько, сколько нужно для набора нужной суммы.

В настоящее время выделились также несколько видов краудфандинга.

Во-первых, так называемый, наградной краудфандинг - наиболее популярный вид, при котором инвесторы в обмен на свои пожертвования получают различные бонусы и подарки от реципиента.

Другой вид краудфандинга – долговой краудфандинг - заключается в том, что реципиент обещает возвратить все пожертвования с будущей потенциальной прибыли от реализации проекта.

Наконец, отдельно выделяют акционный краудфандинг, при котором автор проекта предлагает инвесторам долю в создающемся бизнесе [2].

Считаем, что к перечисленным видам следует также добавить безвозмездный краудфандинг, представляющий финансирования, при котором инвесторы за свое участие не получают взамен никаких материальных благ. По такой схеме работают почти все благотворительные краудфандинговые проекты.

Крудфандинговая платформа представляет собой своеобразный гарант сделок и безопасности их осуществления, т.к. еще на этапе регистрации проекта проводится анализ, проверка и отсеивание проектов, которые нарушают правила системы (противоречат законодательству РФ, регистрируются ненадлежащими реципиентами и т.д.).

С другой стороны она в некотором смысле ограничивает свободу реципиента в принятии решений, т.к. предоставляет ему выбор способа сбора средств только из тех вариантов, которые на ней предусмотрены.

Так, наиболее распространенными являются такие способы как:

49