9695

А. Талыбова,

г. Нижний Новгород, Нижегородский педагогический колледж им. К.Д. Ушинского

ТРИДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ОСОБЫЙ. (ВОИНАМ 31-ГО ОТДЕЛЬНОГО ОСОБОГО ГОРЬКОВСКО-ВАРШАВСКОГО ОРДЕНА АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО ДИВИЗИОНА БРОНЕПОЕЗДОВ ПОСВЯЩАЕТСЯ)

Будут помнить нас потомки, не забудут никогда, Как дрались с врагом проклятым наши бронепоезда.

(Из песни дивизиона бронепоездов. Слова ефрейтора А. Замаренкова)

Началась Великая Отечественная война. И вот горьковские и муромские железнодорожники решают строить дополнительно для фронта дивизион бронепоездов. Труженики паровозных и вагонных депо, рабочие других предприятий в свободное время своими руками, на свои средства строят бронепоезда «Козьма Минин» и «Илья Муромец», а потом добровольцами отправляются на фронт в экипажах этих бронепоездов.

Так появилась в действующей армии новая воинская часть, получившая наименование 31-й Особый Горьковский дивизион бронепоездов. Начал он свой нелегкий путь от Волги, а завершил на Одере.

В октябре 1941 года в г. Горьком было решено построить бронепоезд, опираясь на опыт гражданской войны. В гражданскую, вместе с сормовскими мастеровыми, рабочие вагонного депо уже строили бронепоезда.

С началом строительства бронепоездов у узлового парткома появилось много новых забот. Прежде всего, нужно было выбрать толковых руководителей, которые смогли бы возглавить это дело. Начальником строительства назначили Леонида Дмитриевича Рыбенкова. Его знали как отличного специалиста, который прошел нелегкий путь от помощника машиниста до начальника паровозного депо. Перед самой войной его выдвинули заместителем начальника паровозной службы управления дороги.

361

Комиссаром был назначен Михаил Николаевич Шишкин – потомственный железнодорожник. Он мечтал отправиться в действующую армию на своем бронепоезде, однако ему не довелось воевать в составе бронепоезда. Он был направлен в пехоту, где проявил себя смелым и умелым политработником.

Через несколько дней обком поддержал и железнодорожников Муромского узла, которые по примеру горьковчан также решили построить свой бронепоезд. За ходом строительства внимательно следил первый секретарь обкома партии М.И. Родионов. При обкоме был создан совет содействия строительству во главе с секретарем обкома по транспорту И.А. Слеповым. Развернулись соревнования между горьковскими и муромскими строителями.

Постепенно началось формирование подразделения бронепоезда. Была сформирована полевая база. Начали поступать оружие и боеприпасы. Жизнь экипажа теперь определялась строгим воинским распорядком. День начинался рано, бойцы изучали военное дело и боевую технику.

Еще в августе была установлена связь с эвакуированной из Брянска базой бронепоездов. У работников этой базы был немалый опыт создания боевой техники. Специалисты базы были привлечены к разработке проекта бронепоезда.

Сложно было подобрать материал для брони. Выручили сормовичи. Они пустили сталь в дополнительную термическую обработку и через 3 дня получили ровные, тускло-отсвечивающие броневые листы – именно такие, какие были нужны.

Штат бронепоезда формировали из горьковских рабочих. Из Сормова

Александр Костин и Василий Ульянов, будущие мастера пулеметного огня. С

муромцы. Сделанные по одному проекту, «побратимы» почти ничем не отличались друг от друга, разве только силуэтами корпусов. Наш, горьковский – выглядел несколько легче и элегантнее муромского. Двадцать первого февраля 1942 года было завершено формирование 31-го Особого Горьковского дивизиона бронепоездов. Последним были присвоены имена великого патриота земли русской, нижегородца Козьмы Минина и Ильи Муромца. Бойцы их называли ласково: «Козьма» и «Илья».

В короткое время был создан и укомплектован также штаб дивизиона и его различные службы. В командование дивизиона вступил подполковник А.И. Зайченко, комиссаром был назначен А.Т. Удовиченко – опытный армейский политработник. На должность начальника штаба прибыл из Москвы молодой, но хорошо знающий штабное дело С.В. Писемский.

Бронепоезд взял курс на Москву. Утром 5 марта 1942 года прибывших в Москву встретил офицер связи Главного автобронетанкового управления Красной Армии и вручил пакет, в котором было сказано, что дивизион поступает в резерв Ставки Главнокомандования. Встала задача – завершить формирование части и продолжить плановую боевую и политическую подготовку личного состава.

Двадцать седьмого апреля 1942 года, простившись с Москвой, бронепоезд отправился на фронт, взяв курс на юг. Впереди были Тула, Горбачево, Скуратово, Чернь, Мценск…

Станция Выползово... Бронепоезд останавливается. В штабе дивизиона сразу же начинается напряженная работа. Майор Грушелевский отдает распоряжения: подключиться к постам ВНОС, связаться со штабом армии, службами тыла и установить взаимодействие с соседними частями. Рядом, возле входных стрелок, в молодом высоком ельнике урчат снятые с платформ автомашины, в железнодорожном тупике механики возятся с бронедрезиной, связисты разматывают катушки, бегом тянут по земле провода, потом взбираются на столбы. Бойцам не терпелось скорее встретиться с врагом. И такой случай им скоро представился.

363

Зенитчики занимают свои места у скорострельных пушек и пулеметов. Курсом прямо на станцию идут шестеро бомбардировщиков. Словно пневматические молотки, стучат мелкокалиберные зенитные полуавтоматы. Огненные стрелы пронизывают небо. «Юнкерсы» не выдерживают, уходят в сторону.

Пристанционный поселок разрушен. От вокзала остался один фундамент. Из служебных построек сохранились лишь деревянные пакгаузы, да небольшое здание из красного кирпича с подслеповатым решетчатым окошком – бывшее багажное отделение. Теперь здесь обосновался дежурный военно-эксплуатационного отделения. Слева, далеко за станицей, на автостраде Москва-Симферополь, виднелись серые домики села Чернь. Там размещался штаб 3-й армии, в оперативное подчинение которой прибыл дивизион.

Прибытие бронепоездов не осталось незамеченным немецким командованием. Враг стремился разрушить железнодорожные узлы, станции, мосты. Немецкие самолеты гонялись за поездами, за автомашинами. Зенитчики дневали и ночевали у пушек. «Илья Муромец» и «Козьма Минин» постоянно меняли стоянки, то уходили на перегон в выемки и перелески, то укрывались, маскируясь среди станционных развалин.

Почти не было дня, чтобы бронепоезда не открывали губительного артиллерийского огня. Только к середине лета «Козьма Минин» и «Илья Муромец» стали несколько реже производить огневые налеты.

Шло время. Наступил 1943 год. На рассвете 5 июля стоянки бронепоездов находились далеко от Орловско-Курского выступа, но и сюда явственно доносились могучие раскаты канонады. То была наша артиллерийская контрподготовка, опередившая на несколько минут вражескую артподготовку. Началось величайшее сражение лета 1943 года.

Принял участие в ней и 31-й особый. «Под прикрытием бронепоездов разгрузились 297 воинских эшелонов, было отбито 92 налета вражеской авиации, сбито шесть самолетов противника…»[1]. За этими лаконичными

364

фразами и скупыми цифрами виден настоящий подвиг и героизм десятков бронепоездников, особенно зенитчиков.

Двенадцатого июля началось наше наступление. Четкое взаимодействие дивизиона с железнодорожными войсками, тут же обеспечивающими восстановление разрушенных путей, позволило бронепоездам относительно быстро продвигаться вперед вслед за наступающими частями. Пятого августа освободили от немецко-фашистских захватчиков г. Орёл. В тот же день войска Воронежского и Степного фронтов овладели Белгородом. Небывалый подъем и ликование вызвало сообщение о том, что в ознаменование этой победы московское небо озарилось первым в истории Великой Отечественной войны артиллерийским салютом.

Зимой дивизион вместе с другими частями советских войск вышел к Днепру. Для действий дивизиона здесь было оборудовано шесть закрытых огневых позиций. Гитлеровцам не повезло. Только начнется какое-нибудь движение на немецком плацдарме или дымок появится – бронепоезда сразу открывают огонь.

Затем была битва за г. Ковель. Задачей дивизиона было помочь стрелковым соединениям овладеть городом. В девять часов утра, ведя наблюдение за противником, старший лейтенант Кравченя заметил, как с восточной окраины Ковеля, из-за развалин, где пролегали железнодорожные пути, по нашим позициям ударило несколько орудий. «Новую батарею установили, что ли? – подумал Михаил. – Но почему на железнодорожном полотне? А может, это бронепоезд?». Предположение старшего лейтенанта подтвердилось. Это действительно был немецкий бронепоезд.

Между бронепоездами началась настоящая артиллерийская дуэль. За нашим был ряд преимуществ: во-первых, внезапность и огневое превосходство, затем пристрелка. Со второй огневой позиции ударил из всех своих башенных орудий «Козьма Минин». Немецкий бронепоезд весь окутался огнем и дымом. Начали рваться боеприпасы. Когда дым рассеивался, видно было, как гитлеровцы в панике выскакивали из крытых

365

бронеплощадок и тут же падали, сраженные осколками. Немецкий бронепоезд был уничтожен.

Наши бронепоезда продолжили движение на запад. Дело шло к концу войны.

После ее завершения большинство бывших бронепоездников трудились на своих родных предприятиях. Возвратился на Горьковскую железную дорогу машинист локомотива Григорий Григорьевич Емельянов. Свыше двух миллионов километров наездил он за послевоенные годы, перевез двадцать два миллиона тонн народнохозяйственных грузов, награжден орденом «Знак почета» и удостоен высокого звания «Почетный железнодорожник».

К боевому ордену Отечественной войны 2-й степени прибавился орден Трудового Красного Знамени у Павла Васильевича Крылова. После войны он сначала работал помощником участкового ревизора по безопасности движения поездов, потом водил товарные поезда, дежурил в депо ГорькийСортировочный. Коммунисты избрали его секретарем цеховой парторганизации и партийного бюро депо.

После войны на северных дорогах ощущалась острая нехватка машинистов. И одним из первых туда поехал Василий Никитович Краев. Был паровозным машинистом, потом освоил тепловоз и других обучал работать на нем. Отличился он на перевозке печорского угля, награжден орденом Ленина.

В тяжелом положении после войны оказалось сельское хозяйство. По зову партии на село шли тогда лучшие люди, энтузиасты. Пошел и бывший парторг дивизиона Александр Михайлович Орлов. Он стал управляющим отделением совхоза в Трубетчино, что в Липецкой области, и урожай зерновых там поднялся до 30 с лишним центнеров с гектара.

Боевой дивизион был расформирован. Отслужили свое «Козьма Минин» и «Илья Муромец». Пришло время сдать их в шихту, на переплавку.

366

Но ветераны дивизиона, горьковчане и муромцы, не могли с этим примириться. Воинские подразделения, как люди, не уходят бесследно. После них всегда остаются в памяти их боевые дела, их ратные подвиги.

В музее локомотивного депо Горький – Московский и рядом со зданием Дворца железнодорожников в Нижнем Новгороде выставлен для обозрения макет бронепоезда «Козьма Минин».

Каждый год в праздник Победы приходят сюда бывшие бронепоездники, строители, жители города, вспоминают, рассказывают о том тяжелом времени, когда эти «бронебогатыри» были на ходу.

Список источников и литературы

1. Потехин А.С. «31 особый». Горький: Волго-Вят. книж. изд-во, 1978.

О.А. Тимофеева,

г. Нижний Новгород, Нижегородский государственный архитектурно-строительный университет

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ В ВОСПРИЯТИИ МОИХ РОВЕСНИКОВ

«Забыть о войне нельзя не только потому, что этого требует память о тех, кто не вернулся с фронта и не только потому, что искренний разговор о войне – это всегда призыв к миру.

Это еще и воспитание чувств». (Юлия Друнина)

Нужна ли нам память о Великой Отечественной войне?

«Война» и «Победа» – вобрали в себя все 1418 дней и ночей между 22 июня 1941-го и 9 мая 1945-го гг., 27 миллионов унесённых жизней, все страдания и надежды, ненависть и героизм, страх и горе, равно как радость и торжество, гордость и счастье со слезами на глазах.

367

Война против нацизма – самая тяжелая из войн в истории нашей Родины. Она стала суровым испытанием жизнеспособности Советского Союза, Великой Отечественной войной народов СССР за свою свободу и независимость. Именно – Великой Отечественной.

О героях Великой Отечественной войны изданы сотни статей, очерков, книг. Обращение к их подвигам – продолжение многовековой традиции российской исторической мысли, берущей свое начало в сказаниях, былинах

илетописях народов СССР.

ВСоветском Союзе память о войне была сильно мифологизирована. Создававшаяся государством в течение 50 лет, она была одной из серьезнейших сил, объединяющих и цементирующих советское общество, была направлена на формирование концепции событий прошлого для потомков, на увековечивание памяти павших.

И пересмотр итогов Великой Отечественной войны в исторической науке, начавшийся в СССР в годы перестройки, практически не затронул широкие народные массы. Открытие историками «белых пятен», «закрытых зон» оказало слабое влияние на историческую память, которая у абсолютного большинства ассоциировалась с Великой Победой.

После распада СССР были сделаны попытки разрушить историческую память народа о войне.

Однако многих молодых людей сегодня не очень интересуют события той далекой и «забытой войны». Как говорят специалисты историки – « Это серьёзная проблема, с которой сталкивается наше общество. Все то, что выходит за пределы собственной жизни, очень часто для молодого человека неинтересно. Во многом это обусловлено спецификой сознания современной молодежи, людей визуальной культуры, которым намного проще посмотреть веселые посты в Интернете, чем задуматься над серьезной информацией»[1]. Сделать историю живой, интересной, лично значимой, почувствовать

сопричастность к событиям прошлого нам помогают потомки тех, кто внес в эту историю огромный вклад.

368

Мои прадеды участвовали в Великой Отечественной войне, и все вернулись домой. Федотов Иван Павлович, мой чувашский прадедушка, служил командиром пулеметной роты на Северо-Западном фронте, был контужен под Псковом, до конца своих дней носил осколки вражеского снаряда в ноге. Мой украинский прадедушка – Анатолий Васильевич Сулыга

– служил на Черноморском флоте, награжден медалями за освобождение Крыма, Одессы, Севастополя[2]. На фронте он встретил и полюбил мою прабабушку Евгению Гавриловну, служившую радисткой там же, на Черноморском флоте.

Мои прадедушка Сулыга Анатолий Васильевич и прабабушка Евгения Гавриловна познакомились во время Великой Отечественной войны. До войны дедушка жил в Кировоградском районе Украины. А прабабушка попала на войну из маленького городка Изобильный Ставропольского края, когда ей было всего восемнадцать лет. Они оба служили на Черноморском флоте и познакомились в Севастополе.

Прадедушка был минером. Он выходил в море на катере «Смелый» и обезвреживал вражеские мины. А бабушка – радисткой.

Прадедушка и прабабушка пережили страшные времена, лишения и бомбежки. Прадедушка был два раза ранен и лежал в госпитале. До конца жизни в его теле оставались осколки снарядов как напоминание о войне.

Но все равно жизнь для них продолжалась, они любили и страдали, шутили и пели песни, и это помогло им пережить войну, сохранить нежные чувства друг к другу и пронести их через годы до конца жизни.

Моя мама рассказывала мне о прадедушке Толе и прабабушке Жене, какие жизнерадостные и веселые были люди, как они с сестрой, будучи маленькими девочками, усаживались к дедушке на коленки и просили рассказать о войне. И он рассказывал много, с юмором, с подробностями. Это были увлекательные рассказы, которые, однако, щадили детскую психику, не раскрывая всех ужасов войны, боли перенесенных утрат, тяжелых

369

переживаний. И только много позже, став взрослыми, они понимали, сколько тягот, горя и ужаса пришлось им пережить [3].

Моя бабушка, их дочь, Федотова Тамара Анатольевна, бережно хранит медали и ордена, полученные прадедушкой и прабабушкой во время и после войны. На день Победы она с гордостью выставляет их на видное место, и мы с сестрой с интересом их разглядываем. Я вижу себя ребенком, я смотрю на эти медали сквозь тонкое пламя церковной свечи, разглядываю их, трогаю

– медаль «За отвагу», медаль «За оборону Кавказа», медаль «За оборону Севастополя», медаль «За оборону Одессы», орден Великой Отечественной войны. Я смотрю на молодые красивые лица на пожелтевших фотографиях, хочу быть такой же прекрасной, как бабушка, и восхищаюсь мужественным видом дедушки. Они как живые, они свидетели истории, они как моя память

отой войне, которую , как будто, знаю и помню благодаря им.

Ипоэтому в марте прошлого 2014 года я вместе с моими родителями, бабушками, дедушками несказанно радовалась возвращению Крыма и Севастополя в Россию. Ведь это место рождения части моей семьи, а значит, и моя Родина. Присоединение Крыма к России становится мостиком моей исторической памяти к той войне. Моей войне. И эту память я никому не отдам.

Нас много таких, молодых, благодарных, сильных в своем желании не допустить повторения ужасов войны.

Но фашизм поднимает голову. Что творится на востоке Украины? Я слушаю сообщения по телевидению и радио и понимаю, что политические и экономические игры власть предержащих ведутся через вырождение сознания молодежи – профашиствующих отморозков правого сектора, футбольных ультрас.

Это тоже молодежь. У них другая память, изъявленная червем «пересмотра истории».

В России и за её рубежами существуют силы, заинтересованные в

искажении памяти о Великой Отечественной войне. В обработке

370