книги / Язычество древних славян

102 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

производить в ней движения этого зверя на охоте, если охотникам нужно было подкрадываться переряженными к настоящим медведям, или во вре­ мя ритуального магического танца на медвежьем празднике.

За глубокую древность медвежьего культа говорит то, что он прочно укоренился не только у охотничьих народов, но даже и у народов, давно ставших земледельческими. У славян до сих пор название этого зверя ос­ талось в древней табуированной, иносказательной форме: «мед-ведь» — «мед ведающий», а исконная запретная форма была, очевидно, близка к североиндоевропейской (немецк. Ваг), так как зимнее жилище медведя повсеместно в России называется «бер-логой», т. е. «логовом бера».

Палеолитические захоронения медвежьих лап, олицетворявших в со­ знании первобытного охотника столь нужную ему несокрушимую силу

икрепость, были одним из первых приобщений человека к сфере магии

изаклинаний. Выть может, именно поэтому отголоски культа отрубленных медвежьих лап известны нам на протяжении многих тысяч лет — от нео­ лита до XIX в. В окрестностях Новгорода в неолитических слоях часто встречались «пальцевые кости медвежьей лапы, зарытые в одну яму е ко­ стями человека» 12

Омедвежьем культе неолита и бронзового века свидетельствуют ин­ тереснейшие находки Д. А. Крайнова в зоне фатьяновской культуры 13 Им обнаружены ритуальные захоронения медведей на фатьяновских мо­ гильниках и амулеты из медвежьих когтей или имитирующие медвежьи когти. Обильны средневековые сведения о культе медвежьих лап. Много данных об этом собрано Н. Н. Ворониным в статье о медвежьем культе 14. Здесь суммированы сведения о находках глиняных моделей медвежьих

лап в славянских курганах Поволжья и Приладожья; в ряде случаев в могилах с трупосожжением найдены кости медвежьих лап с когтями 15. По данным Е. А. Рыдзевской, культ медведя (и, в частности, медвежьей лапы) широко отражен в археологических материалах и фольклоре Скан­ динавии 16 Медвежьи лапы и когти упомянуты в литовской летописи при описании похорон легендарного князя Свенторога 17 (ем. рис. на с. 105).

Важные сведения о культе медвежьей лапы в X IX —XX вв. дает нам этнография.

Медвежья лапа, носившая название «скотьего бога», вывешивалась еще в начале XX в. подмосковными крестьянами во дворах для охраны скота. -«Скотьим богом», как известно, летопись называет Волоса 18

12Передольский В . С. Новгородские древности. Новгород, 1898, с. 175.

13Крайнов Д . А. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М., 1972, с. 142.

18Зернова А. Б. Материалы по сельскохозяйственной магии в Дмитровском крае.— СЭ, 1932, № 3, с. 40 -49 .

104 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛУБОКИЕ КОРНИ

фами ритуальное убийство медиедя, которого называют родным, отцом, дедом (иногда отцом отца), а в момент убийства зверя стараются задобрить его: «Ты не сердись, дедушка! Пойдем к нам в гости» 23. В сказках сохра­ нился даже обряд отчленения медвежьей головы: Медвежье Ушко в ряде вариантов отрывает родителю-медведю (медведице) голову. В других слу­ чаях богатырь берет себе медвежью шкуру 24. В числе подвигов взрослого богатыря Медвежье Ушко почти всегда упоминается поимка медведя, езда на медведе или запугивание попа медведем.

Весь цикл широко распространенных сказок о рожденном от медведя богатыре насыщен архаическими тотемическими представлениями, сбли­ жающими его е фольклором сибирских охотничьих народов. Убийство родича-медведя в сказках лишено уже ритуальной окраски, но является почти обязательным для большинства их.

Сказки о Медвежьем Ушке, очевидно, уже в давнюю пору контаминировались с позднейшим сюжетом о трех царствах. Повествование о чу­ десном рождении героя и его первых подвигах-забавах является всего лишь введением в главную часть. Следует сказать, что к сюжету о трех царствах присоединялись различные герои, тоже тотемистического обли­ ка: сын собаки, сын быка или сын лошади 25* Сам основной сюжет о цар­ ствах, как будет показано ниже, уже бытовал в праславянской среде во времена Геродота. Следовательно, архаичные варианты рождения героя, содержащие явные отголоски тотемизма, должны быть отнесены к какойто еще более отдаленной эпохе. Соблазнительно возвести истоки преданий о родстве человека е медведем к тем муетьереким тысячелетиям, когда мед­ вежьи пещеры так красноречиво свидетельствовали о зарождении культа медведя, осознаваемого неандертальцами, очевидно (так можно судить по данным этнографии), в качестве тотемического предка, медведя-родича.

Есть в сказках о Медвежьем Ушке одна устойчивая деталь, не встре­ чающаяся никогда в аналогичных сказках е другими героями: человекмедведь оказывается на дне глубокого колодца, криницы, и люди сверху пытаются его убить огромным камнем в полтораста пудов. В одном из давно записанных вариантов (Подолия) «громада» людей убивает челове- ка-медведя на дне криницы сброшенным сверху камнем 2в Нельзя утвер­ ждать, что данные сказки непосредственно отразили первобытную охоту неандертальцев на пещерного медведя, которого охотники действительно всей «громадой» убивали у выхода из пещеры или в ловчей яме, бросая сверху камни. Но необходимо учитывать, что в полосе обитания медведей, где охота на них велась непрерывно и в послеледниковое время, архаич­ ные формы охоты могли консервироваться в виде обряда, тем более стой­ кого, чем долее удерживались представления о тотемической связи людей

нуется накануне христианского благовещения — 24 марта как весенний праздник пробуждающегося после зимней спячки в берлоге медведя. К этому дню пекут специальные кушанья, а в самый медвежий день наде­ вают вывороченные шерстью вверх шубы и тулупы и исполняют особый танец, воспроизводящий движения просыпающегося медведя 29 Здесь нет никаких следов ритуального убийства медведя, но и смысл этого весеннего праздника иной. Комоедицы вплотную примыкают к весеннему равноден­ ствию и к древней, дохристианской масленице. Не лишено вероятия, что именно е этого эпизода пробуждения природы и начинался сложный мас­ леничный весенний цикл. Природа здесь была олицетворена медведем.

_ Совершенно исключительный интерес представляют в связи с комоедицами древнегреческие веселые медвежьи праздники, носившие название «комедиа». От этих карнавальных действий получила свое название позднейшая античная комедия.

Смысловое и лингвистическое единство «комедий» и «комоедиц» не подлежит сомнению. Следовательно, возникновение подобных медвежьих праздников мы должны отодвинуть в очень отдаленную индоевропейскую древность. Медведица в античной мифологии была животным, связанным с Артемидой. Жрицы Артемиды-Бравронии исполняли ритуальные пляс­ ки в медвежьих шкурах. В мифах сохранился след убийства медведицы: нимфу Каллисто Зевс превратил в медведицу, а Артемида ее убила, после чего Зевс дал медведице бессмертие, превратив ее в созвездие Большой Медведицы. Медвежьи праздники в честь Артемиды отмечались, очевидно, в месяце артемизионе, примерно соответствующем марту, т. е. совпадали по времени с комоедицами.

Связь комоедиц-комедий с весенними аграрными празднествами и с культом богини природы и плодородия говорит уже о существенном пе­ рерождении древнего охотничьего медвежьего культа при сохранении ос новной первичной идеи — идеи магического содействия возрождение жизни.

Старое охотничье мировоззрение дожило у непосредственных соседей славян до I тысячелетия н. э. В раскопанном мною святилище «Благове щенская Гора», относящемся к юхновской культуре, у полукруга дере­ вянных идолов найдено жерло большого ритуального сосуда, оформлен­ ное в виде медвежьей головы. Необычный сосуд предназначался, по всей вероятности, для жертвенной крови (?), и именно медвежьей, о чем недву­ смысленно говорит выразительно вылепленная голова зверя.

Более доказательно архаичный медвежий культ представлен на горо­ дище Тушемля на Смоленщине, датируемом VII—VIII вв. н. э., т. е. тем

28Рецензия Б. А. Рыбакова на: Воронин Н. Н. Медвежий культ...— Этногенез вос­ точных славян.— МИА, Л., 1941, Лз 6.

29Бессонов П. Белорусские песни с подробными объяснениями их творчества и язы­ ка, с очерками народного обряда, обычая и всего быта. М., 1871.

временем, когда славянская колонизация продвигалась в толщу балтолитовских и финно-угорских племен. Небольшое овальное городище за­ строено по всему овалу деревянными клетями, а внутри двора, в одной из его сторон, находилась небольшая столбовая ограда, внутри которой об­ наружен вертикально врытый столб, увенчанный сверху черепом медве­ дя. Значит, главным персонажем в священном месте данного укрепленно­ го поселка (а может быть, святилища?) была голова медведя или шкура, облекавшая центральный столб. Здесь мы уже как бы присутствуем на ман­ сийском медвежьем празднике, во время которого голова и шкура медве­ дицы воздвигнуты на столе 30. Здесь налицо ритуальное отчленение головы и шкуры медведя и поклонение им. Подобные обряды и предназначенные для них святилища и являются тем посредствующим звеном, которое свя­ зывает идущую из мустьерской глубины первичную медвежью магию с позднейшими отголосками тотемистического медвежьего культа в рус­ ских сказках (в частности, и из районов близ Тушемли) и белорусских комоедицах XIX в.

Особое, табуированное отношение к медведю в средневековой Руси явствует, например, из «Вопрошаний» Кирика. Ученый-математик спра­ шивает епископа, нет ли греха в ношении одежды из медвежьих шкур. Нифонт отвечает ему: «А пърт д'кля, в чем хотяче ходити н4тоуть б-Ьды, хотя и в медв'1дин'Ь> 31

Медвежья тема в археологии и фольклоре очень часто бывает сопряже­ на с именем славянского языческого бога Волоса-Велеса32. Неолитические следы медвежьего культа обнаружены у с. Волосова; фатьяновского типа ритуальный топор с головой медведя был найден в центре города Ростова, где, как известно, еще в XI в. было капище Волоса 3343

Созвездие Плеяд, имеющее русское народное название «Волосожары», «Волосыни», предвещает удачную охоту на медведя 31 и т. д.

Особенно сближает медведя с Волосом-Велесом наименование медвежь­ ей лапы, оберегающей крестьянский двор, «скотьим богом», традиционным обозначением Велеса в русских летописях.

По всей вероятности, Волос — древнейшее из всех славянских бо­ жеств, корни представлений о котором восходят к медвежьему культу мустьерских неандертальцев. Подробнее об этом будет сказано в главе «Рождение богинь и богов».

Суммируя то, что нам известно о древнейшей стадии человеческих представлений о сверхъестественных силах, мы должны признать, что они

30 Васильев Б . А. Медвежий праздник, с. 83, рис. 2.

31 Коваленский М. Хрестоматия по русской истории. М., 1914, т. I, с. 69.

32Двойственность формы имени божества (Велес-Волос), быть может, следует объяс­ нять тем, что этот культ полнее всего представлен в северной половине восточносла­ вянского пространства, где субстратом славянского населения были протобалтий­ ские племена, к которым, по всей вероятности, следует относить и фатьяновцев. Не является ли форма «Велес» наследием балтских племен (уеЦз), а «Волос» (от русского «волоха» — шкура, «волохатый» — косматый) — адстратноп славянской формой)

характеризуется формированием современного в физическом смысле человека (Ното заргепз), господством коллективной охоты на крупней­ ших животных, развитием в связи с этим прочных общественных связей и внутренних законов жизни, а также необычайным расцветом искусства, шедшим сгезсепйо и достигшим наивысшего уровня к последней стадии верхнего палеолита — к мадлену (15—10 тыс. лет до н. э.).

Несколько десятилетий после открытия палеолитического искусства оно казалось или неправдоподобным, или же очень поздним, чуть ли не синхронным античному миру. До сих пор еще нет единой концепции, объ­ ясняющей сущность палеолитической пещерной живописи и декорировки мелких изделий.

Вся первая половина XX в. прошла под знаком все большего утвержде­ ния магической теории. Началом ее следует считать работу С. Рейнака (1903 г.), а венцом — итоговый труд неутомимого А. Брейля «Четыреста веков настенной живописи» (1952 г.). Большой вклад внесли исследования

А.С. Гущина и 11. П. Ефименко 36.

А.Брейль говорит о магии добычи зверя, о магии воспроизведения зверя и о магии обороны от хищников. По отношению к некоторым сюже­ там он допускает изображение мифических героев («колдун» из пещеры «Три Брата»),

А. Ф. Анисимов и одновременно с ним Э. Патт во Франции усилили вни­ мание к синкретизму представлений первобытных охотников и к мифоло­ гическим элементам в их искусстве 38. В 1962 г. исследовательница А. Ляминг-Эмперер на основе обширного материала пещерной живописи Испании и Франции выявила определенные устойчивые сочетания изо­ бражений зверей в разных объектах. Она придала им сложный мифоло­ гическо-космогонический смысл, но не раскрыла его полностью. Кроме того, она систематизировала разнообразные пиктограммы (женские и муж­ ские знаки и др.) 39.

В 1964—1965 гг. появились работы известного французского исследо­ вателя палеолита А. Леруа-Гурана, в которых наряду с интереснейшими наблюдениями (особенно над пиктографическими знаками) содержатся иронические замечания в адрес сторонников магической теории: «В по­ пулярных работах пишут что угодно, никогда не проверяя, никогда не

33 Нетаск 8 . Ь’аг! е! 1а тадде.— Ь’Ап1Ьгоро1о§1е. Рапз, г903, XIV, N 3; ВгеиН Н . ()иа1,ге сеп1з З1ес1ез й’агТ рапе1а1. МопН^пас, 1952; Г ущ и н А . С. Происхождение искусства. Л., 1937; Ефименко П. П . Первобытное общество. Очерки по истории

палеолитического времени. Киев, 1953, изд. 3.

37 См.: Фролов Б . А . Заруоежная литература о содержании палеолитического ис­

кусства (1952—1964 гг.).— СА, 1966, № 1, с. 297—305. Сам автор обзора отмеже­ вывается от магической теории (с. 303—305).

38 Анисимов А . Ф. Об исторических истоках и социальной основе тотемистических

верований,— В кн.: Вопросы истории религии и атеизма. М., 1960, вып. VIII, с. 297; Ра11е Е . Ьез Н оттез ргеЫз1ог1диез е1 1а Ве1щшп. Рапз, 1960, р. 37.

39 Батьп^-ЕтрегаЬг А . Ьа з^пШсаПоп йе 1’аг1 гирезИе ра1ео1НЫдие. Рапз, 1962.

МАГИЧЕСКИЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ ЖИВОТНЫХ, ПОРАЖЕННЫХ КОПЬЯМИ: КОНИ И БИЗО­ НЫ ПОРАЖЕНЫ КОПЬЯМИ. (Пещерная живопись. Франция). Внизу — магические ри­ сунки на небольших камнях-талисманах

критикуя, и, взятое из сферы предположений, возводят в ранг бесспорно­ го. Доисторический человек,— продолжает Леруа-Гуран,— с необык­ новенной легкостью переодет в рогатого колдуна и занимается в пещерах, подобно миму, подражаниями действиям охотника, покрывает стены ри­ сунками беременных кобыл и заколдованных бизонов, соединенных в па­ ры людей и зверей, хижин, бумерангов, гарпунов, ловушек и обиталищ духов. Приложив руку с отрезанными пальцами к стене, обводит ее ох­ рой и тащит под холодные своды пещеры бедняг-нодростков, чтобы по­ святить их в суровые будни сверхъестественной жизни. Таков, примерно, смысл хилого и простенького образа пещерной религии»40(см. рис. на с. 110).

Отдавая должное заслугам и эрудиции французского исследователя, никак нельзя согласиться с ним в том, что колдовские церемонии в свя­ тилищах, расписанных фигурами зверей — объектов охоты, инициации, возможно происходившие в священных пещерах, нарисованные с маги­ ческой целью бизоны, проткнутые копьями, что все это — лишь фантазия ученых, «поспешно подготовленный научный фольклор».

Убедительным ответом Леруа-Гурану является книга А. II. Окладни-

40ЬегоЬ-СоигНапА. Ьез геНщопа йе 1а ргёЫа1о1ге (Ра1ёо1Шпдие). Рапа, 1964. Русский перевод этой работы опубликован всборнике: Первобытное искусство. Новосибирск, 4971, с. 85—87. Фундаментальный труд, послуживший основой для «Религий до­ истории», в 1965 г.; ЬегоГСоигкап А . РгсЫзШге бе Гаг! осс1беп1а1. Рапа, 1965.