Истинный самаритянин

В темноте мимо нас проехал желтый Ситроен, сигналя по мере того, как тормозил и останавливался чуть впереди. Когда мы, нагруженные всей своей поклажей, поравнялись с маши­ной, из нее вышел хорошо одетый мужчина, делая нам знаки остановиться.

Неспособные слезть со своих велосипедов, мы устало от­пустили педали, готовые выслушать, что он скажет. Он был очень любезен и дал нам понять, что живет в Орлеане и мо­жет взять нашу поклажу с собой, чтобы облегчить нам путь.

Мы были слишком измучены, чтобы спорить или подозре-

НАШ ТУР ВО ФРАНЦИЮ

вать. Мы только покачали головами в молчаливом согласии и бесцеремонно бросили велосипеды на землю в автоматичес­кой спешке, чтобы погрузить наши вещи в открытый багаж­ник. Не было никаких дискуссий по поводу честных намере­ний или скрытых мотивов. Мы поблагодарили и продолжали стоять, наблюдая как машина исчезает в ночи. Джефф сжал в своем кармане листочек с оставленным нам адресом, поднял свой велосипед и беззвучно вскарабкался на него. Мы последовали его примеру и возобновили наше безмолвное движение.

Когда ваши силы иссякли, и ваш груз более невыносим, к вам на помощь приходит некоторая доля облегчения. Ноша остается, но, по крайней мере, вы можете продолжать ее нести. «Смело действуйте, и невидимые силы придут к вам на помощь».

Огни и музыка

Наш волчий голод и сковывающая мысли усталость пре­вратили последние десять километров этого дня в дымку из знаков и стрел, направленных в сторону городского Орлеанс­кого центра. Каждый мускул наших тел чувствовал себя так, как будто был помещен под прицел горячих игл. Дождь пре­кратился, и влажная дорога отражала свет проезжающих ма­шин, яркими вспышками пронизывающий темноту полей. Это напоминало езду сквозь пульсирующую боль оглушающих эмоций, когда дорога внезапно разлилась четырьмя потоками, захватившими площадь в центре города.

Главная улица, проходящая через площадь, сверкала ог­нями и звучала музыкой, смешанной с автомобильными сиг­налами. Мигающие вывески создавали блики на влажном ас­фальте бульвара, вдоль которого весело сиял своими огнями ряд ресторанов. Звенели бокалы, и смех эхом перелетал от столика к столику. Официанты в белоснежных одеяниях сно­вали со своими переполненными подносами туда-сюда, а музы­кальные автоматы трубили в толпу, вздымающуюся по обеим сторонам тротуара. Мы остановились на углу улицы, где воз­никала и распространялась на несколько кварталов панорама света и всеобщего возбуждения. Счастливо взирая стеклян­ными глазами на происходящее, мы чувствовали себя выжив­шими в бойне. Было 5:30 после полудня, мы были в Орлеане.

65

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

Приглашение к обеду

В этот самый момент один из сыновей, сидящих на зад­нем сидении уже знакомого нам Ситроена, выбравшись из него, вскарабкался на свой велосипед, тарахтя что-то по-французс­ки и с энтузиазмом знаками показывая нам следовать за ним. Мы наполовину освободились к тому времени от своих вело­сипедов и нацелились на ближайшее кафе, оцепенелые от из­нурения и испытывающие головокружение от голода. Пред­ложение отложить еду и вернуть наше оборудование было встречено хмурым молчанием. Мальчик, между тем, настаивал, уверяя нас, что это недалеко он предлагал также и еду. Как роботы, мы опустили свои одеревенелые конечности на наши велосипеды и завращали педалями по направлению от городс­ких огней в сторону темноты улицы.

Мы, проехав еще два квартала, остановились у непри­метного трех-этажного дома в тесном ряду похожих зданий, чьи парадные двери выходили на узкий тротуар. На настойчи­вый стук мальчика дверь открылась, и джентльмен в очках с двойными стеклами, который освободил нас от нашего иму­щества, тремя часами ранее, пригласил нас внутрь.

В явном контрасте с мрачным фасадом, холл был уве­шан зеркалами, а стены гостиной и обеденного зала - фреска­ми, изображающими весенние пейзажи, херувимов и ангелов. Мебель черного ореха богато блестела, расставленная кругом высокого камина. Хрустальная люстра свисала на серебря­ной цепи над сверкающим столом черного дерева в гостиной. Самым незабываемым впечатлением этой сцены был благо­ухающий аромат, доносящийся из кухни позади обеденного зала.

Французское гостеприимство

Господин Аллард был приятным, с хорошими манерами бизнесменом, и он был уверен, что мы захотим немного под­крепиться после нашего переезда. Пока его жена хлопотала на кухне, он пригласил Наши Величества за длинный стол, чтобы рассказать ему и его сыновьям о нашем путешествии.

Приклеивая широчайшие улыбки на наши грязные, не­бритые лица, мы усердно подбирали известные нам французс­кие слова, позволяя им донести смысл. Все, о чем мы могли думать, была еда. Каждый отдаленный звук, доносящийся из кухни, звучал призывным горном, предвещающим грядущую

66

НАШ ТУР ВО ФРАНЦИЮ

радость. Движение на кухне наконец прекратилось, а дверь распахнулась перед мадам Аллард, проскользнувшей в гости­ную с заботливой улыбкой. Мы затаили дыхание в ожидании, в то время как она склонилась и установила большую чашу с супом на середину стола, Я не знал, плакать или смеяться.

Наша первая трапеза за 11 часов пути, расстоянием в 91 км, состояла из средних размеров супницы с жидким супом из сельдерея и кусочка французского хлеба в 2 дюйма диамет­ром, порезанного тонкими ломтиками. Любой из нас поглотил бы значительно больше; как бы там ни было, но все это было рассчитано на всех нас, включая также семью из четырех че­ловек.

Наблюдая за нашими номерами

Младший сын аккуратно расставил приборы, и мадам Ал­лард элегантно разлила суп по тарелкам. Скрипя зубами и фальшиво улыбаясь, мы сделали над собой усилие, чтобы не опрокинуть тарелки с супом в наши свербящие внутренности, мы также сдерживали хватательный импульс обеих рук, ста­раясь враз не опорожнить жиденькое содержимое наших та­релок.

Наши скрытые надежды не оправдались, суп не был пре­людией. Он был альфа и омега. После довольно долгого ожи­вания, убедившись, что больше ничего не будет, мы вежливо попрощались, протиснулись к двери и, неискренно улыбаясь, взвалили на плечи свои рюкзаки.

Как только дверь за нами закрылась, ухмылки пропали в торопливой сутолоку у наших велосипедов.

Еда, долгожданная еда

Это была битва. Мы понеслись по главной улице, домчав­шись до первого бистро, которое только смогли найти, подо­звали к столику смущенного официанта и объяснили на от­вратительном французском, чего мы хотим. Мы заказали и съели все, что у них было. Спустя полчаса стол был завален пустыми тарелками, и мы ощутили, что кризис миновал. Не­много сна, и наши шансы реабилитироваться покажутся очень неплохими.

Бифштекс и картошка остановили боль пустоты наших желудков и зарядили нас некоторым количеством энергии, которую мы употребили на то, чтобы выпить бутылочку про­стого вина и понаблюдать за следующим мимо нас народным

67

ПРОЙДЯ МНОГО МИЛЬ

шествием. Вино вскоре начало высекать крупицы энергии из съеденной пищи, и весь долгий день еще оставалось в нас ра­створено. Мы качали головами и бормотали, и беседа мало помалу иссякла, заменившись бессвязными фразами. Пора было садиться на поезд.