Царствование Ирины совместно с сыном Константином VI (780-790 гг.)

Ирина была провозглашена регентшей при сыне Константине VI.Это было вызовом иконоборческой партии, и партия решила вновь путем переворота воцарить Никифора. Но Ирина открыла заговор, сослала заговорщиков, аНикифора и братьев постригла в монашество, посвятила в сан диаконов и священников и заставила их в ближайшее Рождество того же 780 г. служить в Св. Софии напоказ народу, чтобы впредь расстались с мыслию выдвигать в императоры этих сыновей Константина Копронима от третьей жены.

Но никогда в Византии не прекращавшаяся серия дворцовых и армейских заговоров и впредь не давала покоя постриженным лицам. B792 г. новый заговор выдвинул иеромонаха принца Никифора в претенденты. За это Константин VIослепил своего дядю и вырезал языки двум другим его братьям черноризцам-кесарям. "Если не будет созван вселенский собор и не будет искоренено господствующее заблуждение, то не надейтесь получить спасение". Когда ему заметили посланные: "Зачем же ты при поставлении дал письменное клятвенное обещание, что никогда не будешь почитать икон?" — на это патриарх ответил: "Это-то и есть настоящая причина моих слез, это-то и побудило меня наложить на себя покаяние и молить Бога опрощении". Павел вскоре умер. С этих пор, говорит летописец, все начали открыто обсуждать вопрос опочитании святых икон.

Ирина, одержав эту победу, начала смелее выявлять свое расположение к "древнему благочестию". Было устроено торжественное возвращение из скрытого места на острове Лемносе "изгнанных" Константином Копронимом мощей святой мученицы Евфимии на их прежнее место в Халкидон. Монахи стали возвращаться из ссылок. Частные люди стали открыто почитать иконы. Этот ощутимый поворот к ликвидации иконоборчества Ирина вела пока осторожно, ибо шли войны с арабами и славянами. Опасно было раздражать большинство военных "копронимовского" духа. Ирина ускорила очень неславный мир с арабами, правда, уравновесив его победой над славянами. Вэти же годы Ирина своего еще несовершеннолетнего (13 лет) сына Константина VIобручила с еще более малолетней (8 лет) дочерью Карла Великого Ротрудой. По-гречески созвучно называли ее Еритро. Ирине нужен был ввиду этого религиозный мир и со всем Западом.

Патриарх Константинопольский Павел не мог быть вождем нового течения. Его прежнее компромиссное поведение мешало ему не только внешне, но мучило его и внутренне. В784 г. он удалился в монастырь св. Флора и заявил освоем отречении от патриаршего трона. Ирина с сыном отправились к нему в монастырь. Но Павел заявил им: "О, если бы я никогда не восходил на Константинопольский трон, ибо церковь Божия была насилуема, оторвана от других церквей и анафематствована ими". Присланным Ириной сановникам Павел вновь повторил свои мотивы и прибавил пожелание созыва собора и отмены иконоборчества.

Подготовка кViiВселенскому собору

Для выбора нового патриарха было организовано Ириной большое общественное собрание в Мангаврском дворце. Нужна была предварительная проверка общественного настроения для нахождение твердой почвы. Невольно создается впечатление, что все роли на этом собрании были заранее распределены. На вопрос императрицы окандидате в патриархи раздались дружные крики: асикрит Тарасий! Παντες αμοφρονως ειπον: μη είναι αλλον, ει μη Ταρασιον τον ασηκρητην

"И мы, — сказала Ирина, — уже обращались мыслью к его кандидатуре, но он сам не желает патриаршества. Пусть он сам объяснится". Тарасий выступил с обширной речью. Вней он описал трудное положение церкви из-за разрыва с Западом и анафем, произнесенных со всех сторон на византийскую церковь. "Если защитники православия — императоры (т.е. Ирина и Константин VI)повелят внять моей справедливой просьбе осозвании вселенского собора, то уступлю и я и исполню их повеление и приму ваш выбор. Если же не так, я считаю невозможным это сделать, чтобы не подпасть анафеме и не быть осужденным в день праведного Судии всех, когда не выручат меня ни императоры, ни иереи, ни начальники, ни толпы народа". Подавляющее большинство приветствовало Тарасия и его мысль овселенском соборе. Но из военной среды не могли не раздаться и возражения. "Птенцы гнезда Копронимова" заявили, что собор излишен. Вселенский собор уже был при Константине V,и церковь на нем уже выразила свое суждение об иконах. Тарасий возразил, что собор 754 г. был созван в условиях стесненной свободы суждений, ибо иконы уже были низвержены со времени Льва Исавра. Aкроме того, разве истину может связывать какое бы то ни было предшествующее суждение? Оппозиция была приглушена волей большинства, и Тарасий из светского состояния был быстро проведен по степеням священства и в Рождество 784 г. поставлен в патриархи.

В своей синодике Тарасий по обычаю свидетельствует свое православие. Между прочим упоминает и свою анафему на папу Гонория и делает обстоятельную ссылку на 82-е правило "Пято-шестого" собора 692 г.: "В некоторых начертаниях святых иконвстречается фигура агнца. Мы хотим, чтобы Христос изображался в своем человеческом образе". Это было веским аргументом вселенского признания церковью икон в VIIв. Тарасий далее отвергал "все то, что было выдумано и напутано (т.е. в 754 г.)". Bзаключение патриархи приглашались послать своих представителей на вселенский собор.

B Рим к папе Адриану I(772-795 гг.) были отправлены особые послы от патриарха и от императоров с особым письмом к папе, приглашавшим его приехать лично на вселенский собор. Ирина излагала папе печальные факты иконоборчества ее предшественников на троне и свое решение "поддержать предание святых апостолов и древних учителей" посредством вселенского собора. "Просим Ваше отеческое блаженство посвятить себя делу провозглашения истины, прибыть в Константинополь для установления древнего предания опочитании святых икон. Сделать это есть долг Вашего блаженства. Итак, да приидет первый священник, председательствующий на кафедре, и, вместо всехвального Петра, да явится в кругу всех находящихся здесь священников".

"Мы примем Ваше святейшество со всеми почестями и предоставим Вам все необходимое, а поокончании дела позаботимся одостойном возвращении Вашего святейшества. Если Вы не можете прибыть лично, пошлите по крайней мере достойных и знающих представителей, чтобы предание святых отцов было утверждено, плевелы исторгнуты, и чтобы не было впредь разделения в церкви". Насколько легко было примирить с собой папу видно из того, как папы, дорожа своим римско-имперским патриотизмом, все время иконоборчества датировали свои акты именами отлученных за ересь императоров римских (Константинопольских) и на монетах Рима чеканили их портреты.

На обращение 27 октября 785 г. папа Адриан Iответил достопримечательным письмом по-латыни, греческий перевод которого (с купюрами) читан был на втором заседании VIIВселенского собора. Это письмо свидетельствовало, что за завесой ряда ссор и разрывов Востока и Запада за весь период вселенских соборов и особенно за последнее иконоборческое время в Риме сформировалось твердое самосознание своего догматически обязательного для всей церкви первенства власти, вытекающего из преемства ее от князя апостолов — Петра. Греческому Востоку нельзя было долго закрывать на это глаза и не отвечать ни да, ни нет. Самой нуждой своего обращения греческая церковь косвенно подкрепляла эти претензии Рима и не смела вступать в прямой спор в минуту искания соединения. Не видеть этого греки не могли. Впредшествующие века им помогала дипломатия общих слов и комплиментарное красноречие. Теперь они пока прибегали к тому же испытанному средству. Но атмосфера была уже более наэлектризована, и из уст папы Адриана греки должны были выслушать несколько требований,и неприятных, и неисполнимых. Анастасий Библиотекарь, переводчик актов VIIВселенского собора на латинский язык, давший нам полный латинский оригинал письма папы, одновременно приводит и его греческий перевод с греческими изменениями против оригинала и с пропуском почти четверти письма. При этом он поясняет нам, что тогда ради мира и пользы дела греки сговорились об этом с легатами папы. Упреки Тарасию в этом папском письме считались невыгодными для престижа собора и подали бы повод врагам его — иконоборцам — подрывать все дело. Но другие характерные поправки в тексте доказывают, что греки не хотели, чтобы папские претензии прозвучали на соборе (конечно, без возражений) во всей их обнаженной римской догматической форме.

Содержание письма папы было таким:

Папа Адриан выражает радость по поводу ревности оправославии и императрицы, и патриарха Тарасия, хотя и предпочитал бы восстановить иконопочитание просто на основании святоотеческого предания, ссылка на которое и составляет часть письма папы. Если императоры восстановят православие, они уподобятся новому Константину и новой Елене, особенно, если по их примеру они будут чтить папу и римскую церковь, ибо, говорит Адриан, Константин и Елена sanctam catholicam et apostolicam spiritualem matrem vestram, romanam ecclesiam exalteverunt et cum coeteris orthodoxis imperatoribus utpote caput omnium ecclesiarum venerati sunt(почитали последнюю, как главу всех церквей).

Эти слова опущены в греческом переводе, читанном на VIIВселенском соборе⁵⁷.

"И князь апостолов, которому Бог дал власть вязать и разрешать, вознаградит благочестивых императоров и даст им победу над всеми варварами, si orthodoxae fidei sequentes traditiones ecclesiae beati Petri(греки прибавляли και Παύλου) apostolorum principis (κορυφαιων) amplexi fueritis censuram et ejus (αυτων) vicarium ex intimo dilexeritis corde".

Тут подробно и настойчиво развивается мысль, что само Священное Писание дает понять величие достоинства Римского епископа и почет, который все христиане должны проявлять к верховной кафедре Петра. Господь учредил его князем всех и хранителем ключей Царства Небесного. Петр затем по повелению Божию оставил свое первенство своим преемникам. Но предание этих преемников свидетельствует в пользу почитания икон. Римская церковь называется "irreprehensibilis —τηνακαταληπτον", т.е. безупречной, непорочной, "неопутываемой заблуждением".

Этой частью с поправками единого князя апостолов на двоицу Петра и Павла и ограничено было прочтение на соборе текста письма.

Но в нем были еще другие мысли: а) папа требовал начать дело с торжественной анафемы в присутствии его легатов, налагаемой на собор 754 г., б) затем папа требовал присылки ему, папе, от лица императоров, патриарха и Сената письменного акта с клятвенным ручательством, что на предстоящем соборе будет сохранено полное беспристрастие, не будет никаких насилий над папскими легатами, честь их будет гарантирована, ав случае неудачи дела они благополучно будут отпущены домой, в) если императоры возвращаются к православной вере, то они должны целиком возвратить папам patrimonia Pétri, (т.е. области Южной Италии, отобранные Львом Исавром в ведение Константинопольского патриарха), и также возвратить папам древнее право поставления там епископов. "Римская церковь имела первенство над всеми церквами вселенной, ей принадлежало утверждение соборов"; г) папа резко возражает и против обычного титула Константинопольского патриарха — "икуменикос": "sed utrum per imperitiam aut schisma vel haeresim iniquorum scriptum est (οικουμενικός)— universalis".

"Мы не знаем, написан ли титул "вселенский" [в императорском указе] по неведению или же вследствие схизмы или ереси нечестивых. Во всяком случае, мы убедительно просим Ваше императорское могущество, чтобы титул "universalis"не употреблялся в его писаниях, ибо он является противоречащим постановлениям святых канонов и решениям святых отцов. Ведь если кто-нибудь пишет себя "вселенским", поставляя себя выше превосходящей его святой римской церкви, которая есть глава всех церквей Божиих, то, очевидно, он объявляет себя противником святых соборов и еретиком. Потому что, если он "вселенский", то он имеет первенство пред кафедрой даже и нашей церкви. Aэто является для всех верных христиан смешным, так как во всей вселенной Самим Искупителем мира даны главенство и власть (principatusас potestas)блаженному апостолу Петру и через этого апостола, заместителями которого, хотя и недостойными, являемся мы, святая кафолическая и апостольская римская церковь постоянно до сего дня и вовеки содержит главенство и авторитет власти". —"Эта заповедь Господа апостолу Петру об управлении церковью никакой другой кафедрой вселенской церкви не должна быть осуществляема в большей степени, чем первенствующей римской, которая каждый собор и утверждает своим авторитетом, и охраняет непрерывным руководительством".

"Поэтому, — заключает папа, — если бы кто стал, чему мы даже не верим, называть Константинопольского патриарха вселенским или соглашаться на это, пусть знает, что он чужд православной вере и противник нашей святой кафолической и апостольской церкви".

Недаром весь этот отдел оставлен греками без перевода. Без перевода также оставлена и критика кандидатуры Тарасия. Воткак она сформулирована папой: "Слишком мы встревожены и смущены, что принадлежавший к сословию мирян и находившийся на государственной службе внезапно возведен на высоту патриаршества; бывший солдат (apocaligus, т.е. как бы "вчера еще обутый в солдатские ботфорты"), вопреки суду святых канонов, сделан патриархом. И что стыдно сказать, но и тяжело промолчать: те, которые должны быть руководимыми и учимыми, не стыдятся казаться учителями, не боятся без стыда принимать на себя руководительство душами. Aим путь учителя во всех отношениях не известен. Они не знают, куда им самим идти", — и папа не утвердил бы посвящения Тарасия, если бы тотнебыл верным сотрудником по восстановлению иконопочитания. Но папане учитывал, что Тарасий, именно как мирянин, не был связан, подобно всем другим епископам, прежними обязательствами и клятвами — отвергать иконы.

B заключение папа Адриан поощряет императора к восстановлению православия обещанием милостей апостола Петра (πρωτοπρεσβυτερος του θρονου του αγιου αποστολου Πετρου), которые дадут императорам победы над варварами, как даны были победы за почитание Римской кафедры королю франков и лангобардов Карлу. Кончается письмо назначением на собор двух легатов папы, причем тот и другой носили имя Петр: пресвитер Петр и игумен греческого монастыря в Риме Петр (πρεσβυτερος και ηγουμενος του αγ. Πατρος ημων Σαββα).

Другое письмо папы было адресовано Тарасию. Внем делаются те же упреки в неканоничности возведения Тарасия на патриарший трон, искупаемой в глазах папы лишь синодикой Тарасия за ее правую веру. Эта синодика была послана и восточным патриархам. Ирина, заключившая перед тем бесславный мир с арабами (782 г.), этим открыла возможность для посланцев с синодикой Тарасия быть допущенными за арабскую границу. Однако там содержание миссии этих посланцев должно было быть замаскировано и проходить конспиративно. Посланцев задержала и скрыла усебя братия одного монастыря (не ясно, в Палестине или в Египте). Послы говорили, что они ничего не боятся и готовы головы положить за свое дело — за доведение до сведения патриархов данного им поручения. Монахи говорили, что дело не в личном геройстве посланцев, ав благополучии и целости церквей, состоящих умусульман под острым подозрением в их "изменничестве" и любви к византийскому императору. Ссылались на факт, что вот только что Иерусалимский патриарх по ничтожному поводу был выслан арабскими властями из Иерусалима. Монахи сами конспиративно устроили совещание иерархов и оформили постановление для отсылки в Константинополь. Внем не упомянуто ни одного имени из числа местных епископов. В тотмомент патриархами Востока были следующие лица: Илия Иерусалимский, Феодорит Антиохийский и, вероятно, Политиан Александрийский. Постановление гласило просто: "Архиереи Востока приветствуют святейшего владыку и архиепископа Константинополя Тарасия, патриарха вселенского". Под термином "архиереи" разумеются ли здесь патриархи? Очень вероятно, ибо уполномоченные ими лица затем на соборе подписались от имени патриархов.

Постановление гласит, что по получении осведомительного доклада от византийских посланцев пишущие его убоялись, но и возрадовались. Убоялись новых бед от неверных (очевидно, за сношения с Византией). И возрадовались, ибо увидели, что истина православия воссияла паче солнца. За это православие они приветствуют патриарха Тарасия и "благочестивых императоров, которые занимают второе место в церкви. Премудрый и святый император (очевидно, Юстиниан I)говорил: "Величайшие дары, которые дал Бог людям, есть священство и царство, ибо одно управляет духовными делами, адругое посредством справедливых законов — временными". Священство и царство ныне находятся в добром согласии. И мы, которые до сих пор были предметом презрения со стороны наших соседей (очевидно, за разделение с единоверными греками Византии), можем радостно поднять наши головы к небу... Мы прислали наших боголюбезных братьев Иоанна и Фому, синкелов двух святых патриархов..., отправиться в Константинополь вместе с нашими посланцами, чтобы изложить живым голосом то, чего нельзя доверить письму... Иоанн и Фома знают предания трех апостольских кафедр, которые приемлют шесть вселенских соборов и определенно отвергают мнимый седьмой, собранный для уничтожения икон. Если вы соберетесь на собор, не смущайтесь отсутствием патриархов и подчиненных им епископов. Отсутствие их невольное, из-за угроз и насилий сарацин. Они уже по той же причине не были и на VIсоборе. Но их отсутствие не повредило их авторитету, тем более что и римский папа был представлен на соборе только его апокрисиариями. Чтобы придать больше весу нашему письму, мы прилагаем синодику блаженной памяти Феодора патриарха Иерусалимского, посланную к Косьме Александрийскому и Феодору Антиохийскому". (Это та синодика, которая в 767 г. была получена в Риме и переслана в Галлию.) Вданном случае синодика недавно почившего Феодора Иерусалимского заменяла живой голос восточных патриархов и в то же время не подвергала никого из них арабскому гонению, ибо Феодора Иерусалимского уже не было в живых.

Синодика была написана не для этого собора. Поэтому она, признавая шесть вселенских соборов, считает, что всякий другой собор излишен, ибо "эти шесть соборов исчерпали предание отцов и не остается ничего более ни постановлять, ни улучшать". Характерно, что заграничные патриархи, лишенные покровительства государства, обедневшие и захиревшие культурно, приходят к мысли, что и соборов более не нужно, что и раскрывать и улучшать больше нечего. Им остается один подвиг добродетели — сохранение ранее переданного. Это не лишено символизма и для всей восточной церкви последующего времени вплоть до наших дней. Свое творческое изнеможение и бессилие сваливать на плечи церкви, "николи же стареющей, но присно юнеющейся...."