книги из ГПНТБ / Габуния, Л. К. Луи Долло (1857 - 1931)

гневный и едкий ответ, словно удар хлыста, разгоняв­ ший свору шакалов, позволяя ему вновь углубиться в исследование захватившей его проблемы.

27 января 1897 г. директор обратился к нему со сле­ дующим вопросом: «Марш высказал мнение, что задние конечности игуанодонов должны быть более выпрямлен­ ными, а бедра поставлены почти вертикально; животные должны были опираться при передвижении на первые фа­ ланги. Если это верно, то надо будет внести соответст­ вующие изменения в нашу монтировку. Сообщите Ваше мнение».

Ответ Долло был резок и язвителен: «Господин директор,

Ваш вопрос чисто научный и я думаю коснуться его в будущем в своей монографии об игуанодонах. А пока я оставляю свои суждения за собой, утверждаясь в этом намерении также из следующих соображений:

1) Вы велели без всяких мотивировок и объяснений запереть выход из моей рабочей комнаты в ателье палеон­ тологии; 2) по Вашему распоряжению и так же без каких бы то ни было мотивировок и предварительной информа­ ции препаратор Сонне позволил себе заявить, что впредь мне запрещается вход в ателье; 3) у меня забрали книгу расходов этого ателье, которую я визировал в течение более чем 14 лет.

Все эти меры в достаточной степени свидетельствуют о том, что Вы желаете полностью избавиться от моего участия как служащего в делах ателье ископаемых костей.

Сожалею, что не смогу предоставить себя в Ваше рас­ поряжение в качестве частного палеонтолога.

Л. Долло».

Неизвестно, какова была непосредственная реакция Дюпона на это письмо, но он, должно быть, понял, что переборщил. Долло снова получил доступ в отдел ископае­ мых позвоночных, о чем свидетельствует адресованное ди­ ректору его письмо от 9 февраля 1897 г., в котором оп не без иронии отмечает: «Поскольку игуанодоны, види­ мо, снова начали входить в круг моих служебных обязан­ ностей, я был бы, несомненно, не прав, если бы отка­ зался Вам ответить. Замечания Марша ошибочны. Ника­ ких изменений вносить в монтировку не нужно».

30

Дюпон был явно уязвлен. Как видно из его письма, датированного 1 марта 1897 г., он снова пожаловался на Долло министру наук и искусств Бельгийского королев­ ства:

«Господин хранитель, я сообщил г-ну Министру о случае неповиновения,

о котором свидетельствуют Ваши письма в дирекцию от 28 марта и 9 февраля с. г., касающиеся вопроса монти­ ровки игуанодонов.

Господин Министр мне пишет по этому поводу: «Пред­ лагаю Вам, господин Директор, объяснить г. хранителю Долло, сколь мало корректно его поведение и объявить ему в связи с этим последнее предупреждение, а также дать ему в то же время понять, что если подобные на­ рушения дисциплины повторятся, буду вынужден при­ нять по отношению к нему более строгие меры.

Э. Дюпон».

4 марта 1897 г. последовал лаконичный ответ Долло: «Господин Директор, имею честь Вам сообщить, что получил Ваше письмо

за № 35, датированное 1 марта 1897 г.

Хранитель Л. Долло».

Итак, Дюпон мог торжествовать. По указанию минист­ ра наук и искусств Бельгии хранителю музея Долло объявили выговор с последним предупреждением за нару­ шение дисциплины. Ему пригрозили, что в случае по­ вторного неповиновения дирекции музея, он будет под­ вергнут более строгому наказанию.

В тот же день Долло отправил директору еще одно письмо, в котором дал подробные указания по вопросу о хранении некоторых палеонтологических объектов, и под конец заметил: «Вы не правы, когда пишете о том, что я заставляю себя упрашивать. Вам хорошо известно, что в течение почти пятнадцати лет, как я работаю в музее, ни разу никому не приходилось меня упрашивать по слу­ жебному делу».

Это — письмо человека, подавленного постоянной враж­ дебностью по отношению к нему, утомленного бесконеч­ ными неприятностями. О его угнетенном состоянии в этот период его жизни свидетельствует и то обстоятельство, что, когда дирекция музея была вынуждена предложить

31

ему участвовать в работе геологического конгресса в Кэмбридже (в начале лета 1897 г.), он ответил холодным отказом.

Да, директор все же кое-чего добился. Ему удалось, наконец, несколько задержать стремительный темп науч­ ного творчества Долло. Он добился того, что ученомупалеонтологу, находившемуся в расцвете творческих сил, почти нечем было заниматься. В результате наблюдается резкий спад в научной продукции Долло: в 1897 г. он опубликовал четыре работы, а в 1898 и 1899 гг.— лишь по одной. Хотя впоследствии он выполнил ряд совершенно блестящих исследований, никогда больше такого размаха, как в конце 80-х годов — начале 90-х годов, его научная деятельность не достигала.

начали подкапываться под него.

Самого же Долло угрозы министра, должно быть, не особенно страшили. Что могло быть хуже того «нака­ зания», какое придумал для него Дюпон, лишив его доступа к палеонтологическим коллекциям и окружив его атмосферой неприязни и даже открытой враждеб­ ности.

Однако большего Дюпон уже не мог достичь. Пол­ ностью отбить у Долло охоту заниматься палеонтологией было не в его силах. Видимо, Дюпон исчерпал все свои возможности.

Правда, в течение 1898 и 1899 гг. возникали еще из­ редка инциденты, но во всех случаях Дюпон выступал уже в роли не воинственно настроенного и облаченного властью начальника, а жалкого существа, запутавшегося в собственных злодеяниях. Характерно в этом отношении его письмо от 30 декабря 1898 г., адресованное Долло:

«Господин хранитель, Ваш коллега, господин хранитель Рюто, сообщил мне

вчера, что Вы публично заявили и жаловались, в част­ ности ему самому, будто Вы лишены возможности про­ должить работу над сиреновыми из Бома, так как я не

32

выдал Вам черепа этого животного. Поскольку это не соот­ ветствует истине, прошу Ваших объяснений.

Директор Дюпон».

Ответ Долло от 31 декабря 1898 г. был краток, но достаточно красноречив:

«Господин директор, имею честь сообщить Вам, что ни публично, ни храните­

лю Рюто в частности, я не говорил, что Вы отказывались выдать мне череп Miosiren kocki».

Желая во что бы то ни стало разоблачить непокорно­ го Долло, директор выдал клеветника и тем самым вос­ становил против себя как самого хранителя Рюто, так и некоторых других из числа своих бывших пособников. Об этом свидетельствует, нам кажется, то, что в начале 1899 г. группа хранителей музея внесла в Министерство наук и искусств жалобу уже на самого Дюпона. Впер­ вые сотрудники музея решились жаловаться на директо­ ра министру, обвиняя теперь уже его в несоблюдении не­ которых параграфов устава музея.

Впрочем, в конечном счете и эта история оберну­ лась против Долло. Жалоба, по всей видимости, не была подписана (а если и была, министр не счел нужным со­ общить директору фамилии подписавшихся), и Дюпон тотчас же заподозрил того, кто мог иметь достаточно ос­ нований мстить ему. В письме от 28 января 1899 г. Дю­ пон пытался выяснить у Долло, не он ли жаловался ми­ нистру. В письме от 30 января 1899 г. Долло отвечал лаконично и внешне спокойно:

«Имею честь Вам сообщить, что я совершенно чужд этой жалобе».

Каким же надо было быть недалеким человеком, что­ бы обвинить Долло в жалком наушничестве!

На этом «служебная» переписка между директором Дюпоном и хранителем музея Долло подошла к концу. В архиве, по-видимому, недоставало многих писем, но и приведенные фрагменты этой переписки в достаточной мере характеризуют угнетающую обстановку, в которой протекали лучшие годы жизни палеонтолога Луи Долло.

Прежде чем перейти к описанию следующего, сравни­ тельно мирного периода жизни Долло, хотелось бы подве­ сти вкратце итог его деятельности за предшествующее десятилетие.

Закрыв ему доступ к коллекциям ископаемых позво­ ночных, Дюпон поставил его в чрезвычайно тяжелое по­ ложение: Долло пришлось не только прекратить исследо­ вания по мезозойским рептилиям, но и отказаться от осуществления многих творческих замыслов, связанных с палеобиологическим исследованием позвоночных, ограни­ чив себя составлением реферативных очерков по сравни­ тельной анатомии и палеонтологии, упорядочением кол­ лекций некоторых рецентных групп рыб.

Директор музея не мог, однако, знать, что принятые им, особенно после выхода в свет замечательной моно­ графии о двоякодышащих, строжайшие меры по изоляции Долло и отгораживанию от него палеонтологической гале­ реи приведут, вопреки всему, к созданию в 1899 г. истин­ ного шедевра научной мысли в области естествознания — работы, озаглавленной «Были ли предки сумчатых дре­ весными животными?»

Возможность коснуться подробнее этого труда пред­ ставится в следующих главах. Здесь же отмечу, что его выход в свет может расцениваться как триумф метода Ковалевского, примененного к изучению ныне живущих животных.

Дюпон жестоко просчитался, воображая, что, лишив Долло возможности заниматься палеонтологией позво­ ночных, окончательно охладит его исследовательский цыл.

В период вынужденного затворничества в полупод­ вальном помещении музея строптивый хранитель «ухит­ рился» все же выполнить не только свое классическое исследование по двоякодышащим рыбам, но и блестящую палеобиологическую работу по сумчатым, основанную, од­ нако, лишь на доступном ему скудном материале по рецентным формам.

Начиная с 1900 г. обстановка в музее заметно изме­ нилась. Пользуясь выражением Долло, игуанодоны и про­ чие мезозойские пресмыкающиеся снова вошли в сферу его служебных занятий. С ним больше стали считаться, ибо слава о нем как о выдающемся палеонтологе разне­ слась почти по всему миру. К этому времени Долло уже был доктором геологии honoris causa Утрехтского универ­ ситета, иностранным членом Лондонского линнеевского об­ щества (1897) и членом-корреспопдентом Нью-Йоркской Академии наук (1899), Долло стали писать ученые

34

ческой палеонтологии», опубликованной в 1910 г.). Долло оставался профессором до 1928 г., пока не вышел в от­ ставку со званием почетного профессора Брюссельского свободного университета.

В 1905 II 1906 гг. Долло обратился к новому мате­ риалу по мезозойским пресмыкающимся, но исключитель­ но с целью исследования вопросов этологии этих иско­ паемых животных. В 1905 г. он опубликовал две заме­ чательные работы, не утратившие по сей день своего значения — «Динозавры, приспособленные к вторично­ четвероногому образу жизни» и «Новая крышка барабан­ ной полости плиоплатекарпуса, ныряющего мозазавра». В 1906 г. вышла в свет его статья «Аллюры игуанодо­

Но современная ихтиофауна, изучение которой было однажды навязано ему, продолжала его по-прежнему за­ нимать: он взялся за исследование рыб, собранных Шот­ ландской национальной антарктической экспедицией 1905—1907 гг. Долло описал ряд новых форм абиссаль­ ных и пелагических рыб, доставленных этой экспедици­ ей; им посвящен ряд публикаций 1907—1909 гг. Одновре­ менно он изучал вопросы этологической палеонтологии рыб и некоторые другие, нашедшие свое отражение в упоминавшейся уже «Этологической палеонтологии»

(1910).

Выход в свет «Этологической палеонтологии», посвя­ щенной памяти В. О. Ковалевского, явился большим три­ умфом палеобиологии, окончательно утвердившим репута­ цию Долло как крупнейшего новатора в науке. Эта рабо­ та, в которой дается поразительный по глубине и ясности изложения палеобиологический анализ таких относитель­ но низко организованных форм, как древнейшие первич­ новодные бесчелюстные, ракоскорпионы и трилобиты, представляла собой своего рода итог многолетних твор­ ческих исканий ученого.

После 1904 г. улучшились и условия работы Долло, которому, наконец, удалось выбраться из полуподвально­ го помещения, занимаемого им в течение многих лет. Ему была предоставлена светлая и достаточно просторная ра­ бочая комната на втором этаже старого здания Инсти­ тута естественной истории. Стены кабинета украсили портреты его великих предшественников: Дарвина и Ко-

36

валёвского. Впрочем, эти портреты висели, по-видимому, и в ранее занимаемом им помещении, так как о них упоминает и Н. II. Яковлев, посетивший Долло в

1901 г.

Впродолжительной борьбе с дирекцией Долло вышел победителем. Ученому не давали возможности занимать­ ся палеонтологией, его притесняли и буквально пресле­ довали, но он не сдавался, работая с неослабевающим увлечением и выпуская одно ценное исследование за дру­ гим. Начали появляться восторженные отзывы о работах Долло в зарубежной печати, и ему все чаще стали при­ сваивать ученые степени honoris causa и избирать в ино­ странные научные общества.

В1907 г. Кэмбриджский университет присвоил ему степень доктора наук honoris causa, в 1909 г. Гиссен­ ский и в 1912 г. Кристианийский (Осло) университета из­ брали его доктором философии honoris causa. В 1904 г. он был избран членом-корреспондентом Лондонского зо­ ологического общества, в 1905 г,— иностранным членом Лондонского геологического общества, в 1906 г.— почет­ ным членом Берлинского общества испытателей природы,

в1910 г.— почетным членом Венского зоолого-геологиче­

ского общества. Наконец, в 1911 г. Бельгийская акаде­ мия также почтила Долло своим вниманием, избрав его членом-корреспондентом по разряду наук, а спустя два года, 5 июля 1913 г.,— действительным членом этой ака­ демии. Перед началом первой мировой войны его избра­ ли также почетным членом Берлинского палеонтологиче­ ского (1913) и Амстердамского зоологического обществ

(1913).

Воздаваемые Долло почести далеко не способствовали улучшению отношения к нему его ближайших сотрудни­ ков. Однако если раньше они открыто выражали свою враждебность, то теперь их неприязнь приняла затаен­ ную форму, оставаясь как бы в ожидании подходящего случая, чтобы проявиться в полной мере. Поведение Дол­ ло, пожалуй, еще больше накаляло атмосферу: резкость, а иногда и язвительность в отношении к коллегам, бес­ компромиссность даже, казалось бы, в мелочах, касаю­ щихся научной работы, нередко настраивали против него даже серьезных ученых. (В свое время не могла не оби­ деть престарелого зоолога и палеонтолога П. Ван-Бене- деиа довольно злая критика одобренной им работы

37

аббата Ж. Сметса об остатках якобы Aachenosaurus mnltidens, представляющих собой, как показал Долло, фраг­ менты окаменелой древесины). Поэтому среди естество­ испытателей Бельгии число недоброжелателей Долло не уменьшалось. Быть может, этим и следует объяснить то, что в конкурсе Бельгийской королевской академии на лучшие работы за период с 1902 по 1911 г., в котором участвовал Долло, его работы но удостоились премии. Жюри предпочло ому кандидатуру также бесспорно круп­ ного ученого П. Пельзенеера («Exlrait du Moniteur Beige»

от 7 мая 1913 г.). Трудно судить с уверенностью о до­ стоинствах исследований Пельзенеера (премированная работа посвящена эмбриологии брюхоногих моллюсков), но если учесть, что в течение указанного периода Дол­ ло опубликовал серию блестящих работ, завершающуюся его знаменитой «Этологической палеонтологией», то едва ли можно считать решение жюри справедливым.

Добросовестность Долло, граничащая иногда с педан­ тичностью, и его прямота иногда отпугивали и некото­ рых иностранных специалистов. Замечание Долло о рабо­ те известного палеонтолога Нопчи (1903), посвященной вопросам филогении мозазавров, едва ли могло доставить удовольствие венгерскому палеонтологу: «Я, конечно, по­ корен тем, что г-н Ноича пришел к моим выводам, но так как он это сделал на десять лет позже меня, я вы­ нужден рассматривать его работу лишь как подтвержде­ ние моей, которую вепгерский естествоиспытатель был, следовательно, обязан упомянуть, тем более, что он ссы­ лается на Виллистона, цитирующего мою статью.

...Не могу избавиться от мысли, что этот поступок г-на барона свидетельствует о некотором его легкомы­ слии» 9.

Не удивительно, что после опубликования статьи, со­ держащей это замечание Долло, завязавшаяся переписка между ним и бароном Нопчей, кажется, прервалась.

Здесь уместно вспомнить одну забавную историю, при­ писываемую в Бельгии Долло.

Однажды ему довелось присутствовать на приеме, устроенном королем Бельгии Леопольдом II. Желая ока­ зать внимание прославленному палеонтологу, король счел

38

нужным поинтересоваться временем существования игуа­ нодонов.

—125 миллионов лет тому назад, мой государь,— ответил Долло.

Спустя шесть месяцев, когда Долло снова был пригла­ шен на прием к королю, Леопольд II задал ему тот же вопрос, что и при первой встрече:

—Скажите, г-н Долло, сколько же прошло времени с тех пор, когда игуанодоны обитали на нашей земле?

—125 миллионов лет и 6 месяцев, Ваше величест­ во! — ответил учтиво Долло.

Стех пор, говорят, его больше не приглашали ко

Двору.

Конечно, нет никакой уверенности в том, что эта исто­ рия достоверна, но она представляется весьма правдопо­ добной и вполне отвечающей остроумию Долло.

Однако язвительность вовсе не была характерной чер­ той Долло. Как правило, его критические замечания но­ сили вполне корректную форму. Его же отношение к на­ чинающим исследователям было обычно весьма благоже­ лательным и ободряющим.

В этот период трудность жизни Долло, по-видимому, усугублялась тем, что у него не было преданных уче­ ников. Обстановка в музее, как известно, пе благоприят­ ствовала этому, да и к преподавательской деятельности он приступил лишь в 1909 г., когда ему исполнилось 52 года. Для ученого, испытывавшего огромную потреб­ ность в общении с молодыми исследователями, в обучении их своему методу исследования и передаче накопивших­ ся у него обширнейших знаний и опыта, отсутствие в своем отечестве учеников и последователей было, вероят­ но, истинной трагедией. Правда, начиная с 1900 г. к па­ леонтологу Долло потянулись за помощью многие моло­ дые ученые из-за рубежа, по это не могло компенси­ ровать того одиночества, в каком он пребывал у себя на родине.

Долло с необыкновенным воодушевлением и тактом взялся курировать работу своих молодых иностранных коллег. В 1900 г. он обратился к знаменитому австрий­ скому геологу Э. Зюссу с просьбой предоставить Абелю возможность изучить коллекцию ископаемых остатков дельфинов (платанистид), хранящихся в Брюссельском музее (письмо от 9 октября 1900 г.). После того как

39