книги из ГПНТБ / Кляус, Е. М. Гендрик Антон Лоренц, 1853-1928

8

Мы помним, что, открывая I Сольвеевский конгресс, Лоренц поставил перед собратьями-физиками цель — создать «новую механику, которая займет место старой».

На V Сольвеевском конгрессе, словно в осуществление намеченной Лоренцем программы, обсуждалась именно новая механика, находившаяся тогда в процессе станов­ ления,— механика де Бройля, Шредингера, Гейзенбер­ га, Дирака и Паули. Вот почему V Сольвеевский конгресс является самым значительным из конгрессов после Пер­ вого. Он состоялся 24—29 октября 1927 г. и был посвя­ щен преимущественно теме элект роны и фотоны.

По составу этот конгресс был блестящим: на нем при­ сутствовала целая плеяда светил — и старшего поколе­ ния, и новоявленной одаренной молодежи, а кроме того,— большая группа немецких теоретиков. Во время подго­ товки к конгрессу Лоренц имел беседу с бельгийским ко­ ролем Альбертом, человеком образованным, питавшим интерес к науке. Король, к удовольствию Лоренца, одоб­ рил его предложение — включить в состав приглашенных ряд немецких и австрийских физиков-теоретиков. Этот вопрос теперь не вызывал осложнений, поскольку Герма­ ния вот-вот должна была войти в Лигу Наций.

Лоренц председательствовал на конгрессе в последний раз. Сначала шли доклады Лоуренса Брэгга и Артура Ком­ птона о новых экспериментальных исследованиях, отно­ сящихся к рассеянию высокочастотного излучения элек­ тронами. Нильс Бор прочел доклад «Квантовые постула­ ты и новое развитие атомистики», Луи де Бройль — «Но­ вая квантовая динамика», Борн и Гейзенберг — «Кван­ товая механика», Шредингер — «Волновая механика».

Открывая конгресс, Лоренц сказал: «Представление, которое я хочу составить себе о явлениях, должно быть абсолютно четким и определенным, и мне кажется, что мы не можем составить себе такое представление иначе как

впространственно-временной системе. Для меня элек­ трон — это частица, которая в данный момент находится

вопределенной точке пространства. И если этот электрон встречается с атомом, проникает в него и после многих пе­ рипетий его покидает, я создаю себе теорию, в которой этот электрон сохраняет свою индивидуальность, т. е.

120

Г. А. Лоренц, Брюссель, 1927 г.

я представляю себе некоторую линию, по которой элек­ трон прошел через атом» 34.

Этими словами Лоренц подтверждал свою верность принципам детерминизма. Он предвидел, что будет дис­ кутироваться вопрос о причинности в единичных микро­ явлениях. Так и случилось. Молодежь — Дирак, Гейзен­ берг, Паули — считала, что в атомных явлениях «при­ рода делает свободный выбор». Некоторые участники кон­ гресса отнеслись к этому неодобрительно, в том числе Лоренц и Эйнштейн. «То, что вы хотите возвести в прин­ цип,— сказал Лоренц,— является индетерминизмом. Повашему, существуют явления, которые мы принципиально не можем предсказать, тогда как до сих пор мы всегда до­ пускали возможность такого предсказания» ЗБ. Эйнштейн к этому иронически добавил, что нельзя допустить, будто

34 Н. Lorentz. Electrons et photons. «Rapports et discussions au Vе Conseil de Physique Solvay». Paris, 1928, p. 4.

33 Там же, стр. 265.

m

в атомных процессах «господь бог прибегает к помощи игральных костей».

Не было единства и в рядах молодых физиков. На кон­ грессе столкнулись, но выражению Гейзенберга, «две пар­ тии»: квантовомехаиические идеи де Бройля (в частности, его теория «волны-пилота») встретили, как сообщает учиник де Бройля — Вижье, «единодушную и страстную кри­ тику со стороны представителей чисто вероятностной ин­ терпретации волновой механики — Бора, Борна, Гей­ зенберга и Паули».

Нильс Бор свидетельствует: «По этим вопросам со­ стоялась весьма оживленная дискуссия, которой руково­ дил Лоренц с присущей ему откровенностью и сдержан­ ностью, стремясь вести ее в плодотворном направлении. Большие трудности для согласованного обсуждения эпи­ стемологических проблем создавала неясность термино­ логии. Эту ситуацию юмористически отразил Эренфест, начертав на доске цитату из Библии, в которой описы­ валось смешение языков, нарушившее строительство Вавилонской башни» 38.

В печатном отчете о V Сольвеевском конгрессе резюме Лоренца кончалось несколькими чрезвычайно вырази­ тельными «риторическими вопросами»: «Если я попрежнему сохраню мою детерминистическую веру в от­ ношении фундаментальных явлепий, то не мог ли бы более глубокий ум объяснить себе движение этих электро­ нов? Нельзя ли было бы сохранить детерминизм, превра­ тив его в объект веры? Необходимо ли возводить инде­ терминизм в принцип?»

Однако, несмотря на все разногласия, участники кон­ гресса высоко оценили пользу дискуссий, которые велись «на высоком теоретическом уровне». В этом, как всегда, велика была роль Лоренца. Борн писал: «Было в высшей степени удивительно, как этот 74-летний человек, превос­ ходно владеющий предметом и изъясняющийся на несколь­ ких языках, руководил страшно утомительными, затяж­ ными заседаниями, направляя их своими замечаниями в нужное русло». Никто даже не предполагал, что жить ему оставалось всего три месяца...

В конце октября Французское физическое общество отмечало 100-летие со дня смерти Огюстена Френеля. Ло-

36 Д . Бор. Собрание научных трудов, т. II, стр. 604,

№

Г. А. Лоренц и Р. Милликен

рѳнц на' день прервал Сольвеевскиё конгресс. Все его участники выехали в Париж, чтобы присутствовать на торжественном заседании. Ночью в поезде Лоренц подго­ товил обращение от имени участников конгресса, которое произнес на следующий день в большом амфитеатре Сор­ бонны. Его речь «была мастерским творением,— говорит

чтим его как большого мастера науки,—сказал Лоренц о Френеле,— как одного из тех, кому было дано проникнуть глубже и дальше других в тайны природы, как одного из тех, у кого наиболее ярко блистал творческий гений уче­ ного и изобретателя» 37.

Лоренц через всю жизнь пронес чувство восхищения гением Френеля и причислял его к тем из своих учите-

37 Лоренц. Старые и новые проблемы физики, стр. 171.

123

лей, которым он больше всего обязан. «Как велика была радость, которую я испытал, когда смог прочитать самого Френеля, изучать его замечательные труды, прекрасные по своей простоте!» В ответ на эти слова Луи де Бройль замечает: «Прекрасная похвала Метру Света от Метра Электронов и, без сомнения, всей французской науке!»

9

1927 год был для Лоренца не из легких, однако сле­ дующий год он начал в добром здравии и в обычном для не­ го приподнятом настроении. Завершены расчеты по ЗёйдерЗе; он ушел с поста президента департамента высшего образования; прочел по договорам лекции за грани­ цей. Он надеялся, что будет больше принадлежать самому себе и сумеет «завершить еще несколько научных дел», как сказал он дочери. Но тут же добавил: «Впрочем, то, что есть,— тоже хорошо: за плечами у меня — большая и чудесная жизнь».

Он полагал, что у него в запасе еще несколько лет, которые ему хотелось отдать науке, подведению итогов. Однако оставались уже не годы, а считанные дни.

16 января он прочел в Лейдене свою очередную «понедельпиковую» лекцию. G утра он чувствовал недомо­ гание, но не придал этому значения; отобедал в семье зятя4 де Гааза. Вечер, по обыкновению, он должен был прове­ сти у Эренфестов, но у него появился жар. В Гарлем он вернулся с высокой температурой, которая, как выясни­ лось, была следствием рожистого воспаления. Больной еще пытался работать. 20 января он взял перо, чтобы в качестве председателя Комитета интеллектуального сотрудничества обратиться к заокеанскому коллеге.

«Дорогой Милликен!

Как Вы уже знаете, мы рады принять предложение Американского национального комитета о сотрудничестве в области науки и культуры. По сути дела, сбор сведений, которые нас просят сделать, входит полностью в обязан­ ности нашей комиссии. Доктор Пинт сможет посвятить себя этому в течение некоторого времени. Я надеюсь на днях с ним встретиться, тогда смогу договориться уже о подробностях».

124

£K^ X é

Начало письма Г. А. Лоренца к Р. Милликену, 192S г.

Письмо осталось неоконченным: больной чувствовал себя совершенно разбитым, появились боли, по временам затемнялось сознание.

Медицина оказалась бессильной: 4 февраля, в субботу, Гендрик Антон Лоренц скончался.

В последних числах января в Лейден приехали моло­ дые советские физики: стипендиат фонда Лоренца И. Е. Тамм и Л. В. Шубников. Они уже предвкушали удо­ вольствие, которое должны были получить от лекции Лоренца в понедельник 30 января. Однако вместо лекции молодые ученые попали на похороны.

125

9 февраля, в день похорон, в Гарлеме царило необычно тревожное оживление. По улицам мчались автомобили и экипажи. Специальный поезд, прибывший из Лейдена око­ ло половины двенадцатого, был набит почти одними сту­ дентами и преподавателями университета. На главных улицах горели фонари, повязанные траурным крепом. Флаги на административных зданиях были приспущены.

Под звон колоколов собора простой гроб, убранный цветами, поставили на катафалк. В первой карете ехал представитель королевы, во второй — адъютант принца Гендрика. Члены семьи покойного занимали пять следую­ щих карет, за ними ехали гости. В особой повозке везли венки, присланные из разных концов страны и из-за гра­ ницы .

Когда процессия тронулась, над городом поплыл тра­ урный звон колоколов католических и протестантских церквей. Тысячи людей, двумя шеренгами стоявшие вдоль улиц, при приближении процессии скорбно обна­ жали головы. У здания ратуши члены муниципалитета возложили на гроб большой венок.

В двенадцать часов дня по всей Голландии, в знак национального траура было на три минуты прервано те­ леграфное сообщение. «Таким образом,— замечает Гер­ труда Луберта,— отцу были оказаны почти королевские почести».

От ворот кладбища до могилы шпалерами стояли пред­ ставители научных и правительственных организаций. Гроб переставили на похоронные носилки и так отнесли к могиле.

Краткую прощальную речь от имени Голландской ака­ демии наук произнес Эренфест. От Англии выступил Ре­ зерфорд, от Франции — Лаижевен, от Германии — Эйн­ штейн. Он сказал: «... как ученик и преданный почита­ тель стою я у могилы величайшего и благороднейшего из наших современников. Его блестящий ум указал нам путь от теории Максвелла к достижениям физики наших дней. Именно он заложил краеугольные камни этой физики и создал ее методы. Свою жизнь он до мельчайших подроб­ ностей создавал так, как создают драгоценное произве­ дение искусства. Никогда не оставлявшие его доброта, великодушие и чувство справедливости вместе с глубоким, интуитивным пониманием людей и обстановки делали его руководителем всюду, где бы он ни работал. Все с радостью

126

Похороны Г. А. Лоренца, Гарлем, 192S г.

следовали за ним, чувствуя, что он стремится не власт­ вовать над людьми, а служить им. Образ и труды его будут служить на благо и просвещение еще многих поколений» 38.

В заключение сын покойного Рудольф поблагодарил всех, кто почтил память Гендрика Антона Лоренца.

Минута скорбного молчания — и гроб был опущен в могилу.

На следующий день в Большой аудитории Лейденско­ го университета состоялось траурное собрание, на котором с речью «Заслуги Лоренца в деле международного сотруд­ ничества» выступил Эйнштейн.

Пауль Эренфест, потрясенный смертью своего вели­ кого наставника и друга, после похорон серьезно заболел. И долго потом не мог оправиться, обрести душевное рав­ новесие. Да, кажется, и не обрел — до самой своей тра­ гической кончины в сентябре 1933 г.

38 А. Эйнштейн, Собрание научных трудов, т. IV, стр. 95,

127

1 0

Отчет о V Сольвеевском конгрессе вышел с портретом Лоренца и с некрологом, написанным Марией Кюри, приезжавшей на похороны с Ланжевеном.

VI Сольвеевский конгресс собрался в конце октября 1930 г. В готовившем его научном комитете Лореіща за­ менил Нильс Бор, а председателем был избран Поль Лан жевен.

«Открывая заседание конгресса, Ланжевен в исключи­ тельно теплых выражениях почтил память Лоренца — «того, кто вместе с Сольве был основателем Физического института и его душой в течение почти двадцати лет», кто так оживлял и облегчал коллективную работу. Лоренц, говорил Ланжевен, был как бы предназначен для руко­ водства новой формой совместных размышлений над на­ учными проблемами как в силу своего авторитета, так и в силу личных качеств — присущей ему душевной тонко­ сти и деликатности, позволивших ему с успехом предсе­ дательствовать на пяти конгрессах в трудный период раз­ вития физики, ознаменованный неожиданными поворо­ тами, быть одновременно и переводчиком и надежным интерпретатором идей столь различных представителей науки многих стран, выражавших свои мысли на разных языках. Поблагодарив коллег за избрание, за «чреватую опасностями честь» стать заместителем Лоренца, Ланже­ вен выразил надежду, что мысль о Лоренце облегчит всем задачу поддержания созданного им духа свободного ис­ следования и сотрудничества» 39.

Лоренц всегда с удовольствием воздавал людям долж­

он в числе тепло им упомянутых лиц почтил несколькими словами и собственную жену. Юбиляру, как уже гово­ рилось, присвоили почетное звание доктора медицины без защиты диссертации. «Если бы я все-таки написал дис­ сертацию,— сказал тогда Лоренц,— то посвятил бы ее своей жеие, которая на протяжении почти всех этих пя­ тидесяти лет радовалась за меня, когда все шло хорошо, и воодушевляла, когда дело не очень ладилось».83

38 О. А. Староселъская-Никитина. Из истории международных Сольвеевских физических конгрессов.— «Труды Института ис­ тории естествознания и техники», т. 34. М., 1960, стр. 42.

128