книги из ГПНТБ / Шаумян, С. К. Аппликативная грамматика как семантическая теория естественных языков

дологической сводимости иллюстрируется на следующих при­ мерах.

Пусть имеется в позиции Рг множество звуков, принимаемое в качестве эталона

Мг {П, ?а , zj}

Рассмотрим множество звуков

М 2 {-i-'z! у2) 2г}

которое представляет собой преобразование множества М г с помощью оператора t2, характеризующего позицию Р2, в которой встречается множество М х.

В соответствии с законом фонологической сводимости полу­

Если отвлечься от t2как физического элемента, то с чисто функ­ циональной точки зрения будем иметь равенства:

На основании данных отношений эквивалентности мы посту­ лируем инварианты X , Y, Ъ.

Врумынском языке переднеязычные cf, f , ii°, встречающиеся

всочетании с задними гласными, представляют собой позиционное преобразование ряда d, t, п с помощью оператора і|аыаі-

Таким образом, получаем:

Отсюда:

df = d -f (°)

t° = t-\- (°)

п° — п + (°)

20

Отвлекаясь от лабиализации, получаем d° = d

f = t n° — n

Возникает вопрос: что представляют собой указанные выше инварианты X, Y, Z. Это абстрактные свойства, которые мы при­ писываем звукам на основании их семиотической роли различе­ ния слов. Инварианты X, Y, Z называются фонемами. Фонемы — это идеальные семиотические элементы, идеальные семиотичес­ кие ценности, ие заключающие в себе ничего физического. Фоне­ ма относится к звуку, как меновая стоимость к потребительной стоимости.

Подобно тому как в стоимость товаров ие входит пи одного атома вещества природы, точно так же и в лингвистическую цен­ ность, воплощенную в звуке, т. е. в фонему, не входит ни одного атома физического субстрата.

Мы можем при помощи каких угодно аппаратов изучать зву­ ки и их образование, с какой угодно степенью точности, тем ие менее звук, как фонема, будет оставаться для нас неуловимым.

Как мы видим, понятие фонемы вводится путем того же типа абстракции, что и стоимость. Этот тип мы назвали выше абстрак­ цией через отношения типа равенства. И стоимость, и фонема при­ надлежат к понятиям, ие данным в прямом наблюдении, т. е. к абстрактным.

Выше было указано, что инварианты X , Y, Z представляют собой абстрактные свойства, которые мы приписываем звукам. Однако общепринятым является взгляд, по которому фонемы — это не свойства звуков, а некоторые объекты. Такой взгляд объ­ ясняется, по-видимому, гипнозом слова «фонема», которое по своей лингвистической форме представляет собой слово, которое должно обозначать некоторый объект. Использование терминов, обозначающих объекты, для обозначения свойств называется реификацией. Реификация применяется в тех случаях, когда нам удобнее говорить о свойствах как об объектах, но, пользуясь этим приемом, мы не должны упускать из виду, что в действитель­ ности скрывается за терминами, обозначающими объекты. В ка­ честве конструкта фонема имеет статус свойства звука подобно

а как быть с понятием дифференциальных признаков? Ведь при­ нято же считать фонему как объект пучком дифференциальных признаков? Этот вопрос будет также следствием гипноза слова. Мы говорим «фонема» и «дифференциальный признак» и думаем, что первое слово обозначает объект, а в второе слово обозначает свойство. В действительности, обоим этим словам соответствуют свойства, но только свойства разного порядка. Дифференциаль­

21

ный признак—это простейшее, неразложимое дальше семиоти­ ческое свойство звука, фонема есть сложное семиотическое свой­ ство звуков, которое разлагается на простые семиотические свой­ ства звуков — дифференциальные признаки.

Реификация имеет место и в апплнкативной грамматике. Хо­ тя лингвистические функции есть отношения, но в аппликативной грамматике лингвистические функции рассматриваются в ка­ честве объектов.

Возвращаясь к понятию фонемы и к другим конструктам, вво­ димым с помощью абстракций через отношения типа равенства, мы можем сформулировать в общем виде и правило исключения этих конструктов. Оно заключается в том, чтобы фиксировать способы задания отношения эквивалентности между звуками и другими эмпирическими объектами, которым соответствуют дан­ ные конструкции.

В лингвистической литературе, в особенности в типологичес­ ких исследованиях встречается точка зрения, отождествляющая закон с понятием высокой статистической вероятности. Такое понимание закона иллюстрируется, например, следующим слу­ чаем. До того как были открыты утконосы на острове Тасмания и в Южной Австралии, зоологи считали существенным признаком млекопитающих то, что они не кладут яиц. Хотя после этого от­ крытия стало ясно, что млекопитающие могут класть яйца, тем не менее установленный зоологами закон, что млекопитающие не кладут яиц, сохраняет свою силу и теперь, поскольку в подавля­ ющем большинстве случаев млекопитающие, действительно, не кладут яиц. Сохраняя высокую статистическую вероятность, высказывание, что млекопитающие не кладут яиц, продолжало оставаться важным статистическим законом.

Опираясь на приведенную характеристику научных законов как универсальных высказываний, заключающих в себе конструк­ ты, дш полагаеді, что высокая статистическая вероятность, свя­ занная с теми или иныѴіи универсальными высказываниями, са­ ма по себе еще не дает права этиді универсальныді высказывани­ ям считаться законами.

Остановимся на только что приведенном примере с утконоса­ ми. Данные о том, кладут или не кладут млекопитающие яйца, добываются путем прямого наблюдения, и поэтому констатация, что млекопитающие в подавляющем большинстве случаев не кла­ дут яиц, не дюжет считаться законом, пусть даже статистическим. Даже и тогда, если бы было установлено, что ни одно ділекопитающее не кладет яиц, и в этом случае данная констатация не могла бы считаться законоді. В обоих случаях дш идіееді дело не с зако­ нами, а с генерализацией. Мы имеем дело в перводі случае со ста­ тистической генерализацией, т. е. с генерализацией, обладающей высокой статистической вероятностью, а во втором случае—с пол­ ной генерализацией, т. е. с генерализацией, не идіеющей исключе­ ний. Для того, чтобы высказывание о тодг, что ділекопитающие

22

не кладут яиц, могло считаться законом, это высказывание сле­ довало бы непременно связать (даже и тогда, когда оно во всех случаях подтверждалось бы данными прямого наблюдения) с определенными конструктами, характеризующими сущность млекопитающих.

Рассмотрим более подробно принципиальное различие между генерализацией и законом на примере приведенного выше закона фонологической сводимости.

Проблема фонологической сводимости, как известно, заключа­ ется в следующем. В нашем непосредственном опыте даны конк­ ретные звуки, спрашивается: каковы критерии, на основании ко­ торых звуки должны считаться реализациями одной и той же фо­ немы?

Н. С. Трубецкой в своих «Основах фонологии» решает проб­ лему фонологического тождества с помощью следующего правила: если два физически родственных звука взаимно исключаются в одной и той же позиции, то они должны считаться реализациями одной и той же фонемы s.

Может ли данное правило считаться законом? Нет, не может. Дело в том, что Н. С. Трубецкой вывел свое правило путем про­ стого накопления данных прямого наблюдения. Он рассуждает примерно так: в русском реализации одной и той же же фонемы физически родственны и взаимно исключаются в одной и той же позиции, то же — в английском, французском, немецком, итальян­ ском и т. д. Следовательно, существенным признаком того, что данные звуки служат реализациями одной и той же фонемы, является то, что они взаимно исключаются в одной и той же позиции и вместе с тем физически родственны друг другу. Пра­ вило Н. С. Трубецкого обладает высокой статистической вероят­ ностью, но оно есть генерализация, а не закон.

Приведенный выше закон фонологической сводимости полу­ чен не путем генерализации, а путем исследования условий ком­ муникации посредством естественных языков. Условия коммуни­ кации посредством естественных языков могут быть в принципе исследованы и на фактах какого-либо одного естественного язы­ ка. В этом случае мы добываем информацию не путем перебора большого числа разных естественных языков, а путем так назы­ ваемого мысленного эксперимента, который заключается в том, что мы ставим исследуемый объект в некоторые идеальные усло­ вия, которые невозможно получить путем физического экспери­ мента и которые позволяют выделить идеальным образом суще­ ственные черты этого объекта, не заслоненные побочными обстоя­ тельствами.

Так, если исследовать роль звуков в процессе коммуникации посредством естественных языков, то существенной чертой звуков

N. S. T r u b e t z k o y . Grundzüge der Phonologie. Prague, 1939, стр. 45.

23

является их семиотическое свойство различать слова. Но семио­ тическое свойство звуков различать слова ни коим образом не влечет за собой необходимость физического родства звуков, обла­ дающих одинаковым свойством различения слов. Физическое родство звуков, которое нередко сопровождает их семиотическое родство, является именно тем побочным обстоятельством, которое заслоняет сущность дела. Сущность же дела заключается в том, что, с точки зрения семиотического функционирования звуков как различителей слов, мы можем устанавливать не зависящее от физического родства взаимио-одиозиачное соответствие между множествами звуков в разных позициях. Закон фонологической сводимости доказывается следующим мысленным экспериментом: если с семиотической точки зрения существенно только то, чтобы звуки как различнтели слов не смешивались друг с другом, то мы вправе допустить, что некоторые звуки в позиции Рг, обо­ значаемые условно символами А, В, С, изменяются в позиции Р2 таким образом, что звук А изменяется в некоторый новый звук, обозначаемый символомD, звук В изменяется в звук А, а звук С — в звук В, как показано на следующей таблице:

р 1 Рг

л D

вЛ

с В

Даииый мысленный эксперимент обнажает существенные в се­ миотическом отношении свойства звуков; теперь семиотические свойства звуков выделены в идеально чистом виде. Что же мы видим? Поставив во взаимно-однозначное соответствие оба мно­ жества звуков, мы обнаруживаем, что одинаковые физически

ки — А в позиции Рг и D в позиции Р2, В в позиции Рх и А в позиции Р2, С в позиции Рх и В в позиции Р%— обладают одина­ ковыми семиотическими свойствами, т. е. воплощают одинаковые фонемы.

Только что приведенный мысленный эксперимент опирается исключительно на исследование условий коммуникации с помо­ щью естественных языков, и значение этого мысленного экспе­ римента ие зависит от того, будем ли мы при исследовании усло­ вий коммуникаций опираться па какой-либо один язык, скажем, на русский язык, или на тысячу языков.

На примере закона фонологической сводимости мы видим, что законы структуры языка устанавливаются путем постулиро­ вания лингвистических конструктов, а при постулировании

24

лингвистических конструктов существенную роль играют мыс­ ленные эксперименты.

Из всего сказанного напрашивается вывод, что статистические методы непригодны для познания структуры языка. Но такой вывод будет поспешным. Дело в том, что мы должны строго раз­ личать и не смешивать друг с другом потенциальные и реальные лингвистические системы. Например, в потенции фонологические системы с одной гласной фонемой столь же возможны, как и фоно­ логические системы с несколькими гласными фонемами, но для реальных фонологических систем характерны несколько гласных. Ясно, что если для познания законов структуры потенциальных лингвистических систем статистические методы действительно ни­ чего не дают, то в исследовании того, как потенциальные лингви­ стические системы реализуются в лингвистических системах конкретных языков, статистические методы должны играть суще­ ственную роль. Статистические методы вступают в свои права лишь после того, как мы путем постулирования конструктов установили единицы потенциальных лингвистических систем и законы структуры этих систем.

Различая потенциальные и реальные лингвистические систе­ мы, мы вместе с тем должны различать имманентные и типологи­ ческие законы структуры языка. Статистические методы непри­ годны для познания имманентных законов структуры языка, но имеют первостепенную важность для позиания типологиче­ ских законов структуры языка. В этой связи мы подчеркнем, что наша критика смешения закона и генерализации не только не ослабляет значения идей, касающихся принципов типологиче­ ского исследования языков мира, основанных на различении универсалий и так называемых почти-универсалий, а, напротив, включая эти идеи в надлежащую логическую перспективу, свя­ занную с разграничением эмпирической базы и ступени конструк­ тов в теоретической лингвистике, придает этим идеям, как мы надеемся, еще большую силу и значение.

Генерализация есть индуктивный прием, а мысленный экспе­ римент, связанный с постулированием конструктов, есть дедук­ тивный прием. Мы должны помнить, что индукция и дедукция связаны между собой. Дело вовсе не в том, чтобы отдавать предпочтение одной области исследования перед другой, а в том только, чтобы определить место разных областей исследования в общей стратегии научного познания.

Понятие генотипического языка представляет собой резуль­ тат мысленного эксперимента. Исследуя условия коммуникации путем естественных языков, мы ставим вопрос: каковы простей­ шие универсалии, без которых ие может обойтись ни один есте­ ственный язык именно в силу того, что всякий естественный язык перестанет быть, по определению, естественным языком без некоторых простейших универсалий. Отвлекаясь от всего побоч­ ного, мы можем выдвинуть гипотезу, что ии один язык мира ие

25

может существовать без предложений. Понятие предложения мы берем в самом широком смысле, как выражение, обозначающее некоторую ситуацию, некоторое сообщение. Действительно, труд­ но предположить существование такого естественного языка, в котором речевой поток не разделялся бы на определенные дис­ кретные семиотические элементы, служащие предложениями в только что приведенном смысле. Далее, вряд ли возможны такие естественные языки, в которых отсутствовали бы выражения, обозначающие предметы, т. е. существительные в широком смысле, или иначе — термы.

Приняв предложения и термы в качестве простейших универ­ сальных элементов, мы затем строим формальную систему, пока­ зывающую, каким образом любые сложные выражения естествен­ ных языков могут быть сведены к названным простейшим уни­ версальным элементам. Аппликативная грамматика может пока­ заться читателю сложной. На самом деле аппликативная грам­ матика — это очень простая грамматика. Утверящепие о про­ стоте аппликативной грамматики может показаться парадоксаль­ ным, но суть дела заключается в том, что чем проще с логической точки зрения исходные элементы, тем длиннее дедуктивная день выводимых элементов, связывающая исходные элементы с конеч­ ными результатами, которые могут быть подтверждены или опро­ вергнуты посредством опыта. Парадокс состоит в том, что аппли­ кативная грамматика может показаться слояшой именно потому, что она так проста. Аппликативная грамматика может показаться слояшой и трудной, потому что мы доляшы исходить из фунда­ ментальных элементов, имеющих весьма абстрактную форму, и продвигаться вниз очень долго, переходя от одних звеньев дедук­ тивных цепей к другим, пока не достигнем звеньев, непосред­ ственно связанных с эмпирической базой, со ступенью наблю­ дения.

В результате мысленного эксперимента мы строим генотипи­ ческий язык таким образом, чтобы применяемая в нем смысловая запись была освобождена от всего побочного и несущественного с точки зрения рассматриваемых условий коммуникаций.

Генотипический язык моделирует те универсальные черты естественных языков, которые позволяют человеку пользоваться естественными язы кам для кодировапия, перекодирования и декодирования сообщений. Существенно то, что одно и то же сообщение может быть закодировано разными наборами знаков и каждый из таких наборов может быть перекодирован в другой. Таким образом, генотипический язык телеологичен: он строится для семантического исчисления, показывающего, как человек может пользоваться естественными языками для выражения од­ них и тех же сообщений, одних и тех же мыслей разными спо­ собами.

Поскольку генотипический язык есть некоторая гипотеза об универсальном языке — основе языков мира, то в теории аппли-

26

кативной грамматики применяется гипотетпко-дедуктивный ме­ тод в.

Выше мы рассмотрели абстракцию непосредственного отожде­ ствления и абстракцию через отношения типа равенства. Посту­ лирование формальной системы носредством гипотетико-дедук- тивного метода приводит нас к новому типу абстракции, кото­ рую можно назвать системной абстракцией.

Абстракция непосредственного отождествления и абстракция через отношения типа равенства связаны преимущественно с ана­ литической деятельностью нашего мышления. Применяя эти спо­ собы абстракции, мы либо просто выделяем существенные аспек­ ты сравниваемых объектов, отвлекаясь от всего побочного, не­ существенного, либо устанавливаем отношения типа равенства между сравниваемыми объектами и выделяем, таким образом, свойства предметов, которые не даны нам в прямом наблюдении. Иначе обстоит дело при системной абстракции, которая связана с применением гипотетико-дедуктивного метода.

Как показано выше, гипотетико-дедуктивный метод представ­ ляет собой циклическую познавательную процедуру, состоящую из четырех этапов. То, что выше мы назвали системной абстрак­ цией, имеет место на втором этапе этой циклической процедуры, т. е. на этапе выдвижения теории в качестве гипотетико-дедуктив- ной системы.

Системная абстракция — это конструирование целой сети по­ нятий, которые задаются одновременно как элементы формаль­ ной системы и без прямой связи с эмпирической базой науки. Системная абстракция связана не с аналитической деятельностью мышления, а с творческой фантазией ученого, с творческой ин­ туицией ученого.

Возникает вопрос: каков онтологический статус абстрактных объектов гипотетико-дедуктивной системы? Или в иной форму­ лировке: в каком смысле существуют абстрактные объекты гипо­ тетико-дедуктивной системы?

Чтобы ответить на этот вопрос, полезно провести аналогию между гипотетико-дедуктивной системой и географической кар­ той (не упуская из виду, конечно, что данная аналогия не может быть полной и имеет значение только под определенным углом зрения). Географическая карта существует, но она существует не в том смысле, как географическая территория, которую оиа изображает. Географическая территория принадлежит объектив­ ной реальности, существующей независимо от географической карты. Географическая карта является символической системой,

0 Предложение рассматривать гипотетико-дедуктивный метод в качестве логической основы лингвистической теории было впервые выдвинуто в кн.: С. К. Ш а у м я н. Проблемы теоретической фонологии. М., 1962 (англ, перев.: S. К. S а u m j а п. Problems of Theoretical Phonology. The Hague, Mouton, 1968).

27