книги из ГПНТБ / Никольская, В. В. О естественных тенденциях развития физико-географических провинций юга Дальнего Востока [монография]

Т а б л и ц а 2

Результаты спорово-пыльцевого анализа старичных отложений о. Итуруп, %

Глубина взятии образца, см

Общее количество подсчитаю™* пыльце-

СО

О к о п п а н н е т а б л 2.

(Alnus). Широколиственные породы всегда присутствуют в под­ чиненном количестве.

В травяном покрове лесов Итурупа, как правило, было много злаков. Выявлена пыльца бамбука (Sasa kurilensis), которая преобладает над пыльцой других дикорастущих злаков. Второе место по численности принадлежит пыльце семейства зонтичных. Почти постоянно отмечается пыльца полыней, гречишных, осоко­ вых и Пастуховых. Иногда встречается пыльца ирисовых, нимфейных и некоторых других.

Споры плаунов составляют до 13% от общего количества спор. Споры зеленых и сфагновых мхов встречены на различных глу­ бинах в небольшом количестве.

По характеру спорово-пыльцевых спектров разрез можно под­ разделить на две части: нижнюю (образцы № 4, 5 и 6) и верхнюю (образцы № 1, 2 и 3), которые соответствуют третьей и четвертой фазам развития ландшафта, выделенным для Парамушира и Са­ халина.

Третья фаза (нижняя часть разреза) на Итурупе существенно отличается от четвертой тем, что в ото время было максимальное распространение широколиственных пород и наибольшее их раз-

61

fl 14

0 15 » 1 6

□ 17

Я18

О 19

<=>20

+ 21

х 2 2

ф 23

=?24

V 25

о 26

а 27

281

Рис. 9. Пыльцевая диаграмма разреза старицы в долине р. Горной (юго-восток о. Итуруп).

1 — поверхностный растительный войлок; 2 — супесь шоколадного цвета; з — суглинок фиолетово-коричневый легкий; 4 — суглинок зелено­ вато-серый тяжелый; 5 — суглинок серо-коричневый средний; в — суглинок желто-коричневый тяжелый; 7 — границы фаз развития ланд­ шафта; 8 — пыльца древесных пород; 9 — пыльца кустарничков и трав; ю — споры; 11 — пыльца сосны; 12 — ели; 13 — пихты; 14 — лист­ венницы; 15 — березы; 1в — ивы; 17 — ольхи; 18 — сумма пыльцы широколиственных пород; 19 — пыльца злаков; 20 — осок; 21 — полыней; гг — маревых; 23 — прочего разнотравья; 24 —споры зеленых мхов; 25 — сфагновых; 26 — папоротников; 27 — плаунов; 28 —неопрсделен-’

ная пыльца.

нообразие. В спектрах их пыльца составляет до 13% от суммы пыльцы древесных пород. Наибольшее количество пыльцы этих пород отмечается в двух нижних образцах. В третью фазу на Итурупе встречались: Juglans mandshurica, Fraxinus mandshurica, Quercus mongolica, Q. dentata, Ulmus pumila, Acer, Rhus, Magnolia

и др. В это время в травяном покрове преобладал бамбук, частуховые и другие влаголюбивые растения, большинство из которых сохраняется и в последующем, но в меньшем количестве. В отло­ жениях третьей фазы отмечены споры осмунды и некоторых плау­ нов (Lycopodium serratum и L. obscurum), имеющих южные ареалы,

на юге Сахалина и в Приморье.

Вчетвертую фазу (верхняя часть разреза) растительный покров обедняется в результате исчезновения некоторых теплолюбивых растений, например ореха, осмунды п других, а также сокраще­ ния роли таких плаунов, как L. serratum и L. obscurum.

Втравяном покрове особенно широко распространяются зон­

тичные. Из луговых трав (сем. Polygonaceae) наиболее распростра­ нены сорные растения (Rumex).

Такие изменения в растительности Итурупа можно объяснить похолоданием и отчасти влиянием деятельности человека. Следы воздействия человека на растительный покров имелись и в спек­ тре третьей фазы. Так, в нижнем образце найдена пыльца Epilobium angustijolium, растения, появляющегося зарослями на лес­ ных гарях. Выше по разрезу отмечается обилие пыльцы ольхи и березы, древесных пород, которые обычно первыми поселяются на месте лесных пожарищ. В описанном разрезе Итурупа доволь­ но отчетливо (более, чем в разрезе Парамушира) выделяются спек­ тры, синхронные сахалинским. Сходство прослеживается по оби­ лию н разнообразию пыльцы широколиственных пород, макси­ муму спор плаунов и некоторым другим чертам. Пыльцевая флора Итурупа имеет сходство и с таковой Приморья, хотя и отражает более суровые природные условия, особенно наступившие в пос­ леднюю четвертую фазу голоцена.

Таким образом, анализ разрезов и ландшафтов низких тер­ рас Парамушира и Итурупа показал, что во вторую половину голоцена усилилась и в настоящее время продолжается тенден­ ция похолодания климата, охватившая все Курильские острова, но в большей степени сказывающаяся на Парамушире и смягчен­ ная на Итурупе. Похолодание говорит о всевозрастающей роли первого пз выделенных нами ведущих факторов современного развития растительного покрова — об активизации хионосферы, росте снежников-перелетков и удлинении сроков залегания се­ зонного снежного покрова.

Этот же факт свидетельствует о некотором снижении отеп­ ляющего влияния на растительность второго ведущего фактора развития —моря.

Многие исследователи четвертичного периода и Дальнего Вос­ тока отмечают взаимосвязь и совпадение во времени стадий лед­ никового наступления и регрессий моря. По-видимому, этот вы-

63

вод может быть справедлив и для стадии активизации цивиль­ ного процесса на Курильских островах в голоцене, современности и в ближайшем будущем.

Определение долговременных голоценовых и мэллоценовых тенденций

развития природы острова Сахалин

Ключ к раскрытию многовековых тенденций развития природы для Сахалина обнаруживается, в частности, в самой длительности этого процесса. Анализ проводится палеогеографическими метода­ ми, и выявленные закономерности экстраполируются на будущее.

В отлично от физико-географической провинции Курильской островной дуги история развития ландшафта Сахалина освещалась и в общих трудах, посвященных Дальнему Востоку в целом, и в региональных научных работах, анализирующих природу ост­ рова.

История развития биологического компонента ландшафта южной части Дальнего Востока в целом отражена в работах В. Л. Ко­ марова (1896, 1901), Б. В. Скворцова (1922), А. И. Кршнтофовича (1922), А. И. Минкиной, Р. В. Федоровой (1936), В. Б. Со-

чавы (1944, 1946), В. И. Васильева (1948, 1958), Б. II. Колесни­ кова (1948, 1954, 1955 и др.) А. Н. Толмачева (1948, 1954),

М. И. Пейштадта (1954, 1965) и Г. Э. Куренцовоп (1955, 1963 и др.) и многих других исследователей. Хотя авторы этих трудов имеют неодинаковые взгляды на прошлое развитие дальневосточного ландшафта, все же, опираясь па все эти литературные данные и ма­ териалы наших палеогеографических исследований (Никольская, 1951, 1952, 1954, 1958 и др.), можно проследить некоторые самые общие черты направления развития ландшафта в четвертичном периоде. Самой длительной тенденцией является дифференциация господствовавших в нлиоцоно хвойно-широколиственных лесов на ряд растительных сообществ и в том числе разнообразных хвой­ ных лесов и открытых лугово-болотных и степных пространств. Второй длительной устойчивой тенденцией являотся распростране­ ние представителя восточносибирской флоры —лиственницы —на восток в пределы распространения маньчжурской и охотскокамчатской флор. Более поздняя (постнеолитическая) тенденция — отступание томнохвойных пород (ель) на восток.

Для палеогеографических реконструкций ландшафта Сахали­ на в позднем голоцене важны исследования Н. И. Ньявченко (1954 и др.), А. Н. Александровой, В. Ф. Морозовой и II. Н. Со­ коловой (1966 и др.).

Для нас особый интерес представляют данные Н. И. Пьявчепко, исследовавшего небольшой переходный торфяник на севе­ ре Сахалина в долине небольшой речки, недалеко от берега Охот­ ского моря, так как нами обследован торфяник в близких геогра­ фических условиях, но па юго острова в долине небольшой р. Черемшанки, недалеко от берега Татарского пролива. Мощность

64

обоих торфяников, по-видимому, близкая: Н. И. Пьявчеико иссле­ довал всю мощность — 4 м 75 см (подошва торфяника лежит на песке), нами бурение не производилось, подошва торфяника не достигнута, а описана лишь вскрытая толща — 3 м 30 см.

Н. И. Пьявченко на основании исследования указанного торфя­ ника и верхового, расположенного также на севере Сахалина, в 25 км к западу от берега Охотского моря, выделяет три фазы развития ландшафта. Две последние из них, если сопоставить со стратиграфической схемой, предложенной А. Н. Александровой и др. (1966), должны быть отнесены к устьинскому времени поз­ днего голоцена, соответствующему чукчагирскому на материке.

В самую последнюю, третью, фазу отмечается возрастающее преобладание березы в ландшафте, как полагает Н. И. Пьявчен­ ко, именно карликовой березы (Betula exilis Sukacz.)1на торфяни­ ках. Произошло похолодание и в лесах на севере Сахалина. Ель, пихта, кедровый стланик, лиственница, ольха распространяются, как в предыдущую фазу.

Для привязки наших наблюдений над современным ландшафтом севера Сахалина к данным палинологического анализа Н. И. Пьяв­ ченко, Р. В. Федоровой был проанализирован взятый нами обра­ зец песков из прикопки на задернованном пляже залива Уркт с глубины 10 см. Ландшафт по берегам озера, отчлененного от залива Уркт в районе Охинского аэродрома, представлен двумя природными комплексами. Западное побережье озера низменное

изаболоченное, по северному берегу узкая заболоченная полоса вдоль уреза воды, восточный берег образован песчаной косой, отделяющей озеро от берега залива. Упомянутые два комплекса следующие: а) низкорослое лиственничное редколесье с заросля­ ми кедрового стланика и кустарниковой березы (Betula middendorffii, Trautv. et Mey.) на песках; б) на первой озерной террасе рас­ тет в травяном покрове полынь (Artemisia arctica Less.), кусты спиреи (Spireae stevenii (Schneid Rydl), в этом комплексе при­ сутствует и ольха (Alnus maximoviczii Call.), местами образующая

исамостоятельные заросли (на песчаной пересыпи ольха отсут­

maemorus L.), брусники (Vaccinium vitis idaea L.) и др.

Пляж залива Уркт, где взят образец на анализ, разнозер­ нистопесчаный, с галькой, поверхность его плоская, очень слабо наклонена к заливу и почти полностью задернована, дерн преиму­

а также Leucanthemum arcticum (L.) DC, Mylgedium sibiricum (L.)

1 В современном ландшафте в районе г. Охи распространена иная кар*

ликовая береза — Betula middendorffii Traulv. ot Mey.

Less, и над общим уровнем возвышается кровохлебка (Sanguisor-

Ъа tenuifolia Fisch.).

Анализ показал состав пыльцы, близкой к определенному Н. И. Пьявченко для выделенной им третьей фазы. В нашем образ­ це пыльца древесных пород составляет 38%, пыльца трав и кус­ тарников — 50 и спор —12%. Преобладает пыльца Pinus sp. (40%), не определенная до вида, но мы полагаем, что она принад­ лежит Pinus pumila —единственной сосне, присутствующей в сов­ ременном ландшафте Сахалина. На втором месте по содержанию пыльцы в образце стоит ель (25%), на третьем—береза (24?о); пыльца ольхи составляет 9%, а ивы —2%, в минимальном коли­ честве присутствует пыльца пихты и лиственницы. Последнее обстоятельство противоречит современному господству листвен­ ницы в лесах района взятия образца, по-видимому, это связано с тем, что пыльца лиственницы плохо переносится ветром, осыпается прямо под кроной и, кроме того, очень легко

сутствуют единичные пыльцевые зерна Umdelliferae, Polygonaceae и Rosaceae, 6% составляют неопределенные зерна; среди спор

Bryales составляют 80%, Polypodiacea —14, Lycopodiaceae — 5

и Sphagnales —1%. Таким образом, пыльцевой спектр харак­ теризует относительно суровые северотаежные условия.

Приведенный нами анализ современного ландшафта Охинского района Сахалина и сравнение его с реконструированным Н. И. Пьявченко ландшафтом последней фазы голоцена показы­ вает возрастание роли лиственницы в лесах и снижение значения

ели и пихты.

На юге Сахалина нами описан опорный разрез голоценового торфяника. Торфяник находится на первой террасе правого бе­ рега в 0,8 км выше устья р. Черемшанки —речки, впадающей в Татарский пролив, чуть южнее перешейка Поясок. Поверхность террасы слабонаклонная, бровка находится на 2,5—3 м над ме­

женным уровнем.

Мы составили характеристику современного растительного по­ крова первой террасы р. Черемшанки как на основании опреде­ ления собранного нами гербария, так и воспользовавшись лю­ безно предложенным нам описанием заболоченного осоково-злако­ вого луга на приморской низине, наблюденного А. М. Черняевой в 2,5 км к северу от села Пензенского. На террасе встречаются у уреза воды ивняки из Salix sachalinensis F. Schm. и S. yezoensis

(Scheid.) Kimura.

На лугу и болоте основная масса растений имеет высоту 40 — 50 см. Над этим уровнем возвышается распространенная рассеян­

66

и ситник (Juncus decipiens (Buch) Nakai) рассеяны группами. Непосредственно на торфянике растет морошка (Rubus chamaemorus L.), кашка (Trifolium repens L.), Hieraceum umbellatum L.

и Polygonum lapathifolium L. На лугу из разнотравья рассеянно распространены ирис (Iris setosa Pall.), майник (Majanthemum dilatatum (Wood) A. Nels et Maebr.), дерен (Cornus suetica L.) n

speciosa Fish, et Mey) и папоротники (Dryopteris fragrans (L.) Schott.).

В плане торфяник представляет удлиненное тело (по-видимому, это заросшая старица или отмершая протока), следовательно, надо полагать, что возраст торфяника несколько моложе, чем возраст террасы. С поверхности залегает темно-коричневый сильноразложившийся (50%) вейнпково-осоковый торф мощностью 20 см, сверху запыленный, с остатками корней, ниже — темно-бурая толща средне- и сильноразложившегося (35—55%) осоково­ тростникового и тростникового с травянистыми остатками торфа с отдельными прослойками палевого заиленного торфа мощностью 1,5 м. Эта толща подстилается черно-коричневым заиленным сильноразложившимся (55%) осоково-вейниковым и тростниково­ осоковым торфом с прослойками серого ила мощностью 1 м. В основании разреза — серая с оливковым оттенком глинистая гиттия с прослойками заиленного тростникового торфа с крупными растительными остатками хвоща, рогоза, с корой ольхи. Видимая

мощности описываемого торфяника, где отмечены минеральные линзы и прослои, отражается в составе пыльцы и спор.

А. П. Жузе проведен диатомовый анализ торфянистой про­ слойки с глубины 2,5 м, где обнаружен специфический состав пресноводных диатомей, характеризующийся господством колоний редко встречающейся, живущей на севере в 'торфяниках Melosira roeseana Rabh., много Eunotia praerupta Ehr., нередко встре­ чаются Eunotia sudetica О. Mull, Gomphonema intricatum Kutz., единично встречены Diatoma vulgare Bory, Navicula mutica Kutz., Pinnularia major Cl., P. lataW .Sm., P. gentilisCl. и редки Meridion circulare Ag.

Совершенно иная диатомовая флора в глинистой гиттии с глу­ бины 3,2 м, где преобладают пресноводные диатомеи) среди кото­ рых численно преобладают речные виды, что подтверждает наш вывод о том, что торфяник развился или в старице, или в отмершей