философия 1-40 / Аспиранты вопросы 1-40 / 25

10

25. Преемственность в развитии научных знания

Будучи детерминирована в конечном счете общественной практикой и ее потребностями, наука вместе с тем развивает­ся по своим собственным закономерностям, т. е. обладает от­носительной самостоятельностью и внутренней логикой сво­его развития.

Данная закономерность выражает неразрывность всего познания действительности как внутренне единого процесса смены идей, принципов, теорий, понятий, методов научного исследования. При этом каждая более высокая ступень в раз­витии науки возникает на основе предшествующей ступени с удержанием всего ценного, что было накоплено раньше, на предшествующих ступенях.

Объективной основой преемственности в науке является то реальное обстоятельство, что в самой действительности име­ет место поступательное развитие предметов и явлений, вызы­ваемое внутренне присущими им противоречиями. Воспроиз­ведение реально развивающихся объектов, осуществляемое в процессе познания, также происходит через диалектически отрицающие друг друга теории, концепции и другие формы знания. Очень образно этот процесс описали А. Эйнштейн и Л. Инфельд: «...Создание новой теории не похоже на разруше­ние старого амбара и возведение на его месте небоскреба. Оно скорее похоже на восхождение на гору, которое открывает но­вые и широкие виды, показывающие неожиданные связи между нашей отправной точкой и ее богатым окружением. Но точка, от которой мы отправлялись, еще существует и может быть видна, хотя она кажется меньше и составляет крохотную часть открывшегося нашему взгляду обширного ландшафта» (Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. - М., 1965. С. 125). В этом процессе «восхождения на гору» содержание отри­цаемых знаний не отбрасывается полностью, а сохраняется в новых концепциях в «снятом» виде, с удержанием положи­тельного. Новые теории не отрицают полностью старые, по­тому что последние с определенной степенью приближения отображают объективные закономерности действительности в своей предметной области. История науки показала, что, например, «...в физике более поздние этапы ее развития вов­се не сводят к нулю значение более ранних стадий, а лишь указывают границы применимости этих более ранних стадий, включая их как предельные случаи в более широкую систему новой физики» (Паули В. Физические очерки. - М., 1975. С. 8).

Диалектическое отношение новой и старой теории в науке нашло свое обобщенное отражение в принципе соответствия, впервые сформулированном Нильсом Бором. Согласно дан­ному принципу, смена одной частнонаучной теории другой обнаруживает не только различия, но и связь, преемствен­ность между ними. Новая теория, приходящая на смену ста­рой, в определенной форме — а именно в качестве предельно­го случая — удерживает ее. Так, например, обстояло дело в соотношении «классическая механика — квантовая механи­ка». Поэтому, по словам Эйнштейна, «лучший удел» какой-либо теории состоит в том, чтобы указывать путь создания новой, более общей теории, в рамках которой она сама оста­ется предельным случаем. При этом новая теория выявляет как достоинства, так и ограниченность старой теории и позво­ляет оценить старые понятия с более глубокой точки зрения.

Философско-методологическое значение принципа соот­ветствия состоит в том, что он выражает диалектику процесса познания, перехода от относительных истин к абсолютной, преемственность в развитии знания, диалектическое отрица­ние старых истин, теорий, методов новыми. Причем теории, истинность которых установлена для определенной группы явлений, с построением новой теории не отбрасываются, не утрачивают свою ценность, но сохраняют свое значение для прежней области знаний как предельное выражение законов новых теорий.

Вот почему успешно строить новый мир идей и знаний можно, лишь бережно сохраняя все истинное, ценное, оправ­давшее себя в старых теоретических концепциях. Одна из ха­рактерных особенностей «драмы идей» в физическом позна­нии (и не только в нем) заключалась в том, что «успеха в про­кладывании новых путей добивались именно те физики, которые соединяли в себе два необходимых качества: 1) чув­ство нового: они видели новые данные опыта, требующие из­менения устоявшихся взглядов, они не отмахивались от ново­го. Они активно искали пути объяснения новых фактов, не останавливаясь перед изменением устоявшихся теорий; 2) бе­режное уважение к наследию старого: эти физики понимали, что в физике XIX века должно сохраниться все ценное, оправ­давшее себя на опыте и практике» (Зельдович Я. Б., Хлопов М. Ю. Драма идей в познании природы. - М., 1988. С. 11).

Только таким способом может быть обеспечен прогресс в развитии науки.

В процессе развития научного познания возможен обрат­ный переход от последующей теории к предыдущей, их совпа­дение в некоторой предельной области, где различия между ними оказываются несущественными. Например, законы квантовой механики переходят в законы классической при условии, когда можно пренебречь величиной кванта действия, а законы теории относительности переходят в законы класси­ческой механики при условии, если скорость света считать бесконечной. Так, В. Гейзенберг отмечал, что «релятивистская механика и в самом деле переходит в ньютоновскую в пре­дельном случае малых скоростей... Мы, стало быть, и сегодня признаем истинность ньютоновской механики, даже ее стро­гость и общезначимость, но добавляя «везде, где могут быть применены ее понятия», мы указываем, что считаем область применения ньютоновской теории ограниченной» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт. - М., 1987. С. 180-181)

Таким образом, любая теория должна переходить в преды­дущую менее общую теорию в тех условиях, в каких эта пре­дыдущая была установлена. Поэтому-то «ошеломляющие идеи» теории относительности, совершившие переворот в методах физического познания, не отменили механики Нью­тона, а лишь указали границы ее применимости.

На каждом этапе своего развития наука использует факти­ческий материал, методы исследования, теории, гипотезы, законы, научные понятия предшествующих эпох и по своему содержанию является их продолжением. Поэтому в каждый определенный исторический период развитие науки зависит не только от достигнутого уровня развития производства и социальных условий, но и от накопленного ранее запаса на­учных истин, выработанной системы понятий и представле­ний, обобщившей предшествующий опыт и знания.

Как бы ни был гениален ученый, он так или иначе должен исходить из знаний, накопленных его предшественниками, и знаний современников. Известна знаменитая фраза Ньютона: «Я стоял на плечах гигантов». При выборе объектов исследова­ния и выводе законов, связывающих явления, ученый исходит из ранее установленных законов и теорий, существующих в данную эпоху. Как в этой связи отмечал Д. И. Менделеев, истинные от­крытия делаются работой не одного ума, а усилием массы дея­телей, из которых иногда один есть только выразитель того, что принадлежит многим, что есть плод совокупной работы мысли. Важный аспект преемственного развития науки состоит в том, что всегда необходимо распространять истинные идеи за

рамки того, на чем они опробованы. Подчеркивая это обстоя­тельство, крупный американский физик-теоретик Р. Фейнман писал: «Мы просто обязаны, мы вынуждены распространять все то, что мы уже знаем, на как можно более широкие обла­сти, за пределы уже постигнутого... Это единственный путь прогресса. Хотя этот путь неясен, только на нем наука оказы­вается плодотворной» (Фейнман Р. Характер физических законов. - М., 1987. С. 150).

Таким образом, каждый шаг науки подготавливается пред­шествующим этапом и каждый ее последующий этап законо­мерно связан с предыдущим. Заимствуя достижения предше­ствующей эпохи, наука непрерывно движется дальше. Одна­ко это не есть механическое, некритическое заимствование; преемственность не есть простое перенесение старых идей в новую эпоху, пассивное заимствование полностью всего со­держания используемых теорий, гипотез, методов исследова­ния. Она обязательно включает в себя момент критического анализа и творческого преобразования. Преемственность представляет собой органическое единство дух моментов: на­следования и критической переработки. Только осмысливая и критически перерабатывая знания предшественников, уче­ный может развивать науку, сохраняя и приумножая истинные знания и преодолевая заблуждения.

Процесс преемственности в науке (но не только в ней) мо­жет быть выражен в терминах «традиция» (старое) и «новация» (новое). Это две противоположных диалектически связанные стороны единого процесса развития науки: новации выраста­ют из традиций, находятся в них в зародыше; все положитель­ное и ценное, что было в традициях, в «снятом виде» остает­ся в новациях.

Новация (в самом широком смысле) — это все то, что воз­никло впервые, чего не было раньше. Характерный пример новаций — научные открытия, фундаментальные, «сумасшед­шие» идеи и концепции — квантовая механика, теория отно­сительности, синергетика и т. п. Формулируя новые научные идеи, «мы должны проверять старые идеи, старые теории, хотя они и принадлежат прошлому, ибо это — единственное средство понять значительность новых идей и пределы их справедливости» (Эйнштеин А., Инфельд Л. Эволюция физики. – М., 1965. С. 63)

Традиции в науке — знания, накопленные предшествующи­ми поколениями ученых, передающиеся последующим поко­лениям и сохраняющиеся в конкретных научных сообще­ствах, научных школах, направлениях, отдельных науках и научных дисциплинах. Множественность традиций дает воз­можность выбора новым поколениям исследователей тех или иных из них. А они могут быть как позитивными (что и как воспринимается), так и негативными (что и как отвергается). Жизнеспособность научных традиций коренится в их даль­нейшем развитии последующими поколениями ученых в но­вых условиях.

В современной философии и истории науки существуют две концепции движущих факторов – интернализм и экстернализм. Наиболее полно интерналистская концепция представлена в трудах А. Койре – лидера этого направления, известного своими фундаментальными трудами по философским и историко-науным проблемам физики. Само название «интернализм» определя­ется тем, что главное значение в этой концепции придается внутринаучным факторам. По Койре, поскольку наука — духовная дея­тельность, то она может быть объяснена только из нее самой, тем более потому, что теоретический мир полностью автономен, отде­лен пропастью от реального мира. История науки — это движение идей, понятий, теорий по внутренней логике их развития либо смена типов мышления, своего рода «мутация» человеческого ин­теллекта, происходящая скачкообразно. Этот процесс так или ина­че связан со сменой философских идей и концепций.

Так, сущность научной революции XVII века А. Койре видел главным образом в изменении представлений о космосе. «Распад Космоса означал крушение идеи иерархически упорядоченного, наделенного конечной структурой мира — мира, качественно дифференцированного <…> с онтологической точки зрения; она была заменена идеей открытой, безграничной и даже бесконеч­ной Вселенной, объединенной и управляемой одними и теми же законами; Вселенной, в которой все вещи принадлежат одному и тому же уровню бытия в противовес традиционной концепции, различавшей и противопоставлявшей друг другу два мира — зем­ной и небесный. <...> Распад Космоса — повторяю — вот, на мой взгляд, в чем состоял наиболее революционный переворот, кото­рый совершил (или который претерпел) человеческий разум пос­ле изобретения Космоса древними греками» (Койре А. Очерки ис­тории философской мысли. М., 1985. С. 130-131).

Интернализм фиксирует существование и внешних факто­ров — экономических, социокультурных, которые могут либо ме­шать, либо благоприятствовать науке; однако никакого воздей­ствия на внутреннюю структуру научного знания, его проблемати­ку и подход к решению научных задач они оказать не могут.

Как оценить интерналистский подход, ставящий на главное место внутренние, имманентные науке факторы ее развития? Отме­тим прежде всего положительные моменты, которые состоят в следующем. Представители интернализма привлекли внимание к логи­ко-теоретическим проблемам анализа развития науки; история нау­ки переставала быть изложением биографий, но становилась историческим анализом идей, что, в частности, внесло существен­ный вклад в изучение и понимание научной революции XVII века. Отрицая вульгарную, прямолинейную трактовку влияния внешних науке факторов, интерналисты в конкретных работах по истории науки в более корректных формах описывали роль и воздействие со­циокультурных факторов, честно отражая реальное положение дел.

Койре сформулировал принципиальные положения о влия­нии философии как внешнем науке факторе на развитие научной мысли: «а) научная мысль никогда не была полностью отделена от философской мысли; б) великие научные революции всегда опре­делялись катастрофой или изменением философских концепций; в) научная мысль — речь идет о физических науках — развивалась не в вакууме; это развитие всегда происходило в рамках опреде­ленных идей, фундаментальных принципов, наделенных аксио­матической очевидностью, которые, как правило, считались при­надлежащими собственно философии» (Койре А. Очерки истории философской мысли. С. 14—15).

Вместе с тем следует отметить существенные недостатки и од­носторонность интернализма. В своих крайних формах интерна­лизм опирается на исходную посылку о том, что человек как субьект познания — это «духовная субстанция», объяснение природы которой не может опираться на материальные и социальные пред­посылки. В конечном счете такая позиция приводит к абсолютиза­ции различий интеллектуальных и культурно-исторических, соци­альных аспектов развития науки.

Другой подход в понимании движущих сил развития науки — экстернализм исходит из признания ведущей роли внешних науке факторов, в первую очередь социально-экономических. Сущест­венным моментом становления этого подхода стало выступление советского ученого Б.М. Гессена (погибшего в 1936 году) с докла­дом о социально-экономических корнях механики И. Ньютона на Международном конгрессе истории науки и техники, состоявшем­ся в Лондоне в 1931 году.

Один из основоположников этого направления английский ученый Дж. Бернал отмечал, что выступления Гессена и других членов советской делегации оказали на историческую науку глу­бокое влияние, продемонстрировав новый подход к науке как яв­лению социальному и экономическому, а не выражению абсолют­но чистой мысли. Результатом этого влияния было возникнове­ние целой школы, которая обосновала важность социальной истории науки. Зарубежные историки-экстерналисты исследова­ли зависимость развития науки от социально-экономических ус­ловий капитализма в XVII—XIX веках, от роста ремесленного про­изводства и связи с ним экспериментальной деятельности ученых, от взаимодействия протестантской этики и научной деятель­ности ученых-христиан и другие проблемы.

Итак, были открыты и исследованы новые аспекты, компонен­ты и факторы развития науки, реализовано стремление объяснить историческую обусловленность развития науки, включить соци­ально-экономические и культурно-исторические факторы в объ­ясняющие модели науки. В то же время подход Гессена и других представителей экстернализма при всей важности был все же слишком прямолинейным и упрощенным. Экстерналисты пыта­лись выводить такие сложные элементы науки, как содержание, темы, методы, идеи и гипотезы, непосредственно из экономиче­ских причин, игнорируя особенности науки как духовного произ­водства, специфической деятельности по получению, обоснова­нию и проверке объективно истинного знания.

Обращение к этим двум трактовкам движущих сил науки представляет сегодня, по существу, исторический интерес, в чис­том виде они почти не появляются в работах последних лет. Сегод­ня уже всем очевидно, что наука не может рассматриваться как яв­ление, полностью замкнутое в себе или, наоборот, полностью под­чиненное внешнеэкономическим факторам. Проблема состоит в том, чтобы понять взаимодействие и взаимосвязь внешних и внут­ренних факторов развития науки, возникновения новых идей, ме­тодов и теорий.

Различного рода вненаучные факторы, направляя внимание ученых на разработку тех областей науки, в которых заинтересова­но общество в данный момент, не могут вместе с тем подсказать ученым, какими конкретными приемами и способами решать встающие перед наукой теоретические и экспериментальные зада­чи. Однако, трансформируясь в творчестве ученого в логические формы, мировоззренческие предпосылки, социальные и культур­но-исторические факторы обретают внутринаучный характер и входят в содержание знания как регулирующие принципы, идеалы и нормы.

Это сложное взаимодействие внутринаучных и внешних нау­ке факторов можно показать на известном историкам науки при­мере. В начале XIX века Франция оказалась в блокаде, и чтобы спасти положение в некоторых отраслях промышленности, Напо­леон ставит ученым ряд задач, в частности создать искусственные красители и изобрести продукт, заменяющий тростниковый са­хар, который ввозился из колоний. Были назначены высокие пре­мии, четко обозначен социальный заказ. Однако красители получить не смогли, наука не была готова, так как не была разработана структурная теория вещества, не знали строение молекул краси­телей, соответственно, их не могли синтезировать. Второе зада­ние — получить «новый» сахар — выполнить удалось. В науке уже был «задел»: провели микроскопический анализ срезов тростника и выявили строение кристаллов его сока, затем обратились к рас­тению, подобному тростнику по физико-химическим свой­ствам, — свекле, сахаристое вещество в которой уже было откры­то немецким химиком Маркграфом. Ученым оставалось разрабо­тать технологию, что и было сделано (Сухотин А.К. Превратности научных идей. М., 1991. С. 20-21).

Современное исследование социокультурной обусловленно­сти научного знания и преодоления оппозиции «интернализм — экстернализм» привели к более глубокому пониманию самой при­роды социальности науки и ее компонента — знания. Обращение к социальной природе самого сознания с необходимостью выво­дит на более глубинные уровни анализа и понимания движущих сил, природы и структуры научного знания. Теоретические идеи, понятийный аппарат, мировоззренческие предпосылки знания оказываются укорененными в культуре общества. Социальность как важный системообразующий фактор включается в само ис­следование науки, рассматриваемой в целостности внешнего и внутреннего.