17. Император Николай I и некоторые проблемыв сфере призрения

Мы переходим к следующему разделу курса, связанному с благотворительной деятельностью в эпоху правления императора Николая I. Мы сразу подчеркиваем, что он был далеко незаурядной личностью. Мы не будем останавливаться на восстании декабристов, на иезуитских ходах правителя, позволивших ему полностью раскрыть тайные пружины организации Северного и Южного обществ, благодаря предельной, почти детской доверчивости участников государственного заговора. (Об этом написано очень много). Нас интересуют такие штрихи в биографии императора Николая I, которые показывают его в непривычном, нехрестоматийном ракурсе. Мы открываем замечательную книгу М.И.Пыляева “Старый Петербург” и читаем о страшном пожаре, в результате которого сгорел почти весь Зимний дворец, но во время этого стихийного бедствия героически вел себя император Николай I. Он не отсиживался в безопасном месте, а, ежеминутно рискуя погибнуть, бросался туда, где рушились под напором огня крепления, и выводил людей на воздух, спасал драгоценности, картины, бесценные изделия мастеров различных эпох. Кстати, ни одна из вещей, ни одна из картин не пропали, хотя все это было нагромождено на площади перед Зимним Дворцом и фактически никем не охранялось. Люди того времени прекрасно понимали, что это достояние российского народа и сокровищница мировой и отечественной культуры. Не менее показательно в плане христианской нравственности и поведение императора Николая I во время Крымской кампании. По сути дела, он объявил войну Турции для того, чтобы спасти христианское население данной Империи от грозящего ему полного уничтожения. И когда Россия проиграла войну, император Николай I, не ссылаясь на обстоятельства и прочие благовидные предлоги, мужественно ушел из жизни.

А теперь перейдем к деятельности императора Николая I в сфере благотворительности.

С точки зрения авторов “Антологии социальной работы”, рост идеи организованной общественной помощи бедным был задержан. В то же время, возникает Комитет по разбору нищенствующих. Таким образом, сама идея общественной помощи нуждающимся не была оставлена. Но недостаточность самой структуры приказной организации была очевидна. Канцелярская рутина, бюрократические препоны поглощали, и подчас уничтожали, живое дело благотворительности. Денежных средств на социальную работу было явно недостаточно, ибо руководители государственной казны считали, что есть более важные сферы деятельности, которые стоит развивать и поощрять. Необходимо подчеркнуть, что чиновники, работавшие в Приказах по благотворительности, в основном были оторваны от реальной жизни, нужд просителей, не были заинтересованы в совершенствовании в государственном аспекте христианского милосердия и “служили делу любви к ближнему по установленным регламентам, т. е. бездушно”.

Изучая архивы, документы той эпохи, мы видим, что число чиновников в Приказах по благотворительности было явно недостаточно. Они не успевали эффективно, а не формально разобрать дела нуждающихся, определить размеры христианской помощи, сообразно с нуждами, потребностями страждущих. Неразрешимым был вопрос, связанный с индивидуализацией помощи.

Закрытые, неудобные помещения Приказов по благотворительности, скученность служителей мешали заниматься разбором сложных, конфликтных, запутанных дел.

Само хозяйство Приказов (имеются в виду материальные и духовные аспекты) было в крайне запущенном состоянии и не имело надлежащей экономической базы.

Лучшие люди Отечества, представители интеллектуальной художественной элиты, сознавали необходимость в деле попечения о бедных организации общественных, передовых сил. Соединение Союзов добровольных деятелей и жертводателей становилось все более распространенной и настоятельной идеей.

Был создан своеобразный Манифест, под словами которого могут и сегодня, не колеблясь, расписаться лучшие люди современного Российского Государства.

Вот некоторые выдержки из него. Передаем их с учетом современных стилистических особенностей русского языка. Итак, представители интеллектуальной элиты или “лестницы пишущих дарований” (А.С.Пушкин) подчеркивали, что борьба с беспомощностью многих миллионов людей сделается эффективной или возможной только в том случае, если в ней примут непосредственное участие лица, проникнутые искренней, христианской, а не показной любовью к ближнему, добровольно идущие на помощь ему, знающие местные условия, способы, которыми можно помочь; отыскивающие эти способы и средства в различных местах, несущие для дел благотворительности свои сбережения и не ищущие за это ни благодарности, ни славы, ни особых привилегий и чинов на государственной службе, ни повышенного казенного содержания. Но таких людей требовались сотни тысяч на миллионы нуждающихся, и частным, локальным образом такую проблему разрешить было невозможно.

И напрашивался важнейший вывод, имеющий государственную значимость в сфере благотворительности. Дело попечения о нуждающихся должно было перейти к обществу, при условии прекращения безразборчивой раздачи милостыни. Появилась настоятельная потребность в организации “Союзов добровольных деятелей”, в установлении разнообразной закрытой и открытой помощи отдельным группам населения, при посредстве добровольных общественных работников. (Грядущая индивидуальная, групповая и общественная социальная работа за рубежом, созданная в Российском Государстве уже в XIX столетии). Государство должно было направлять такие общественные организации, указывать им путь, формулировать высоконравственные цели и приходить на помощь в тех случаях, когда Союзы добровольных деятелей в сфере благотворительности не могут обойтись своими средствами.

Возвращаясь к благотворительной деятельности императора Николая I, мы не можем не отметить, что венцом его созидательных усилий в данной сфере было учреждение, так называемых, сиротских институтов.

В результате страшной эпидемии холеры, прокатившейся по стране в 1830 и 1831 годах, тяжкой севастопольской страды, непрекращающейся войны в районе Кавказа, морских баталий с Турецкой империей и т. д., в России появилось огромное количество сирот, нуждающихся в немедленном призрении и спасении от голодной, неминуемой смерти.

В 1834 году по воле императора Николая I в двух Воспитательных Домах появились сиротские отделения. Каждое из них насчитывало 50 мест.

Говоря современным языком, в этих отделениях подлинные педагоги думали о “непрерывном образовании” подопечных. Речь идет об открытии латинских и французских классов в Воспитательных Домах с учетом профессиональных и природных склонностей учеников. Например, после окончания Латинских классов, наиболее отличившиеся выпускники получали реальную возможность поступления в Медико-хирургическую Академию и в Университет. Окончание Французских классов предполагало прямой путь в наставники и воспитатели детей, проживающих в зажиточных семьях, в частных богатых домах купцов, дворян, чиновников высокого социального ранга.

Попытаемся проанализировать более подробно деятельность Воспитательных Домов на том этапе духовного развития общества. Необходимо подчеркнуть, что в течение ряда лет Воспитательные Дома отклонились от своей первоначальной нравственной, христианской задачи, связанной с сохранением жизни тем, рожденным вне брака детям, “матери которых от страха содеянного греха могли бы решиться на детоубийство”. (Достаточно вспомнить Указы императора Петра I по этому вопросу). Воспитательные Дома до какой-то степени считались “привилегией разврата”, но стали достоянием общественности несомненные факты, свидетельствующие о том, что в браке рожденные дети тайно приносились их родными в данные учреждения, под видом, якобы, “незаконных”, в надежде на счастливую будущность, ожидающую подкидыша, рожденного в безысходной бедности в крестьянской или солдатской семье.

В 1837 году император Николай I провел еще одну благотворительную акцию по совершенствованию системы Воспитательных Домов. Вышеупомянутые учебные классы (латинские и французские) были упразднены. Вместо них были учреждены, по Именному Повелению, специальные институты для воспитания сирот офицеров военной и гражданской службы.

При Московском Воспитательном Доме был создан Сиротский институт, состоящий из двух отделений (мужского и женского). В каждом отделении находилось по 300 детей. В 1847 году произошло еще одно важное событие в сфере благотворительности. Вышеназванное мужское отделение Воспитательного Дома было преобразовано в Кадетский Корпус. При этом он был изъят из числа заведений Ведомства в сфере благотворительности и передан Военному Министерству.