bahtin_autor_i_geroj

Из сказанного следует, что душа и все формы эстети­ческого воплощения внутренней жизни (ритм) и формы данного мира, эстетически соотнесенного с душой, прин­ципиально не могут быть формами чистого самовыраже­ния, выражения себя и своего, но являются формами от­ношения к другому и к его самовыражению. Все эстети­чески значимые определения трансгредиентны самой жиз­ни и данности мира, изнутри ее переживаемой, и только эта трансгредиентность создает их силу и значимость (по­добно тому как сила и значимость прощения и отпущения грехов создана тем, что другой их совершает; я сам себе простить и отпустить грехи не могу, это прощение и от­пущение не имели бы ценностной значимости), в против­ном случае они были бы фальшивы и пусты. Надбытийственная активность автора — необходимое условие эсте­тического оформления наличного бытия. Нужно мне быть активным, чтобы бытие могло быть доверчиво пассив­ным, нужно мне видеть больше бытия (для этого прин­ципиального ценностного избытка видения мне нужно за­нять позицию вне эстетически оформляемого бытия), что­бы бытие могло быть наивным для меня. Я должен по­ставить свой творчески активный акт вне претензий на красоту, чтобы бытие могло предстать мне прекрасным. Чистая творческая активность, из меня исходящая, на­чинается там, где ценностно кончается во мне всякая на­личность, где кончается во мне все бытие как таковое. Поскольку я активно нахожу и осознаю нечто данным и наличным, определенным, я тем самым в своем акте опре­деления уже над ним (и постольку определение ценност­ного—ценностно над ним); в этом моя архитектониче­ская привилегия — исходя из себя, находить мир вне себя, исходящего в акте. Поэтому только я, находясь вне бытия, могу принять и завершить его помимо смысла. Это /абсолютно продуктивный, прибыльный акт моей активности. Но чтобы действительно быть продуктивным, обогащать бытие, этот акт должен быть сплошь надбытийственен. Я должен ценностно уйти весь из бытия, чтобы от меня и от моего в бытии, подлежащем акту эстетиче­ского приятия и завершения, ничего не оставалось бы для меня самого ценного; нужно очистить все поле предлежащего данного бытия для другого, направить свою активность всю вперед себя (чтобы она не скашивалась бы на себя самого, стремясь и себя поставить в поле зрения, и себя охватить взором), и только тогда пред­станет бытие как нуждающееся, как слабое и хрупкое, как одинокий и беззащитный ребенок, пассивное и свято наивное. Уже-быть — значит нуждаться: нуждаться в ут­верждении извне, в ласке и убережении извне; быть на­личным (извне) —значит быть женственным для чистой утверждающей активности я. Но чтобы бытие раскрылось предо мною в своей женственной пассивности, нужно стать совершенно вне его и совершенно активным.

Бытие в своей наличности, выраженности, сказанности уже дано моей чистой активности в атмосфере нужды и пустоты, принципиально не восполнимой изнутри его са­мого, его собственными силами, вся его находимая ак­тивность пассивна для моей исходящей активности; ося­заемо-явственно даны все его смысловые границы; вся наличность его просит, хочет, требует моей напряженной вненаходимости ему; и эта активность вненахождения должна осуществить себя в полноте утверждения бытия помимо смысла, за одно бытие — и в этом акте женствен­ная пассивность и наивность наличного бытия становятся красотою. Если же я сам со своей активностью отпадаю в бытие, сейчас же разрушается его выраженная красота. Конечно, возможно пассивное приобщение мое к оп­равданной данности бытия, к радостной данности. Ра­дость чужда активному отношению к бытию; я должен стать наивным, чтобы радоваться. Изнутри себя самого, в своей активности, я не могу стать наивным, а поэтому не могу и радоваться. Наивно и радостно только бытие, но не активность; она безысходно серьезна. Радость — самое пассивное, самое беззащитно жалкое состояние бы­тия. Даже самая мудрая улыбка жалка и женственна (или самозванна, если она самодовольна). Только в боге или в мире возможна для меня радость, то есть только там, где я оправданно приобщаюсь к бытию через другого и для другого, где я пассивен и приемлю дар. Другость моя радуется во мне, но не я для себя. И торжествовать моет только наивная и пассивная сила бытия, торжество всегда стихийно; в мире и в боге я могу торжествовать ноне в себе самом. Я могу только отражать радость утвержденного бытия других. Улыбка духа — от­раженная улыбка, не из себя улыбка (отраженная ра­дость и улыбка в агиографии и иконописи).

Поскольку я оправданно приобщаюсь к миру другости, я бываю в нем пассивно активен. Ясный образ такой пас­сивной активности — пляска. В пляске сливается моя внешность, только другим видимая и для других сущест­вующая, с моей внутренней самоощущающейся органиче­ской активностью; в пляске все внутреннее во мне стре­мится выйти наружу, совпасть с внешностью, в пляске я наиболее оплотневаю в бытии, приобщаюсь бытию дру­гих; пляшет во мне моя наличность (утвержденная цен­ностно извне), моя софийность, другой пляшет во мне. Мо­мент одержания явственно переживается в пляске, мо­мент одержания бытием. Отсюда культовое значение пля­ски в религиях бытия. Пляска — это крайний предел моей пассивной активности, но она всюду имеет место в жизни. Я пассивно активен, когда действие мое не обуслов­лено чисто смысловой активностью моего я-для-себя, но оправдано из самого наличного бытия, природы, когда не дух — то есть то, чего еще нет и что не предопределе­но, что безумно с точки зрения наличного бытия,— а это наличное бытие стихийно-активно во мне. Пассивная ак­тивность обусловлена уже данными, наличными силами, предопределена бытием; она не обогащает бытия тем, что изнутри самого бытия принципиально недостижимо, она не меняет смыслового облика бытия. Пассивная активность ничего не преобразует формально.

Сказанным еще тверже намечена граница автора и героя, носителя смыслового жизненного содержания и но­сителя эстетического завершения его.

Выставленное нами раньше положение об эстетиче­ском сочетании души и тела находит здесь свое оконча­тельное обоснование. Может быть конфликт между духом и внутренним телом, но не может быть конфликта между душою и телом, ибо они построяются в одних и тех же ценностных категориях и выражают единое отношение, творчески активное, к данности человека.

Книга находится в Библиотеке Портала "РОССИЯ" - http://rusology.narod.ru/

в разделе - Бахтин Михаил Михайлович

http://rusology.narod.ru/thought/bahtin/bahtin_index.htm