Глава 4. Детское тв. Подмешаем кое-что в их молоко.
Следующей значимой формой, которую Г. Росс Перо приняли медиа-пространстве, был попугай с «Улицы Сезам» по имени Г. Росс Пэррот49, учивший детей азбуке и отличавшийся протяжным техасским выговором и практичным подходом к делу: «Ну, что у нас тут есть, так это один большой-пребольшой алфавит, который, как я посмотрю, просто сидит и ничего не говорит!» Это превращение Перо в кумира детского ТВ не было произведено с целью обеспечить кандидату поддержку шестилеток. Большинство детей, смотрящих эту программу, наверняка даже не осознают, что прототипом птички является популярный политик. Но зато это осознают их родители, смотрящие программу вместе с ними.
Детское телевидение наших дней по новаторству не уступает любому другому современному программированию. Малышей обучают и развлекают с помощью кукол, анимации, изысканно одетых персонажей, спецэффектов и популярной музыки. Однако самые продвинутые из детских программ обращаются и к родителям. Следуя традиции «Шоу Супи Сэйлза» и «Роки и его друзей», большинство детских программ на одном уровне направлены на ребенка, а на другом — на взрослых. Налицо неявная, обычно сатирическая или ироничная коммуникация между создателями детского ТВ и родителями, смотрящими «ящик» вместе со своими детьми. Эта коммуникация почти всегда отличается непочтительностью к «святыням», как бы в противовес внешнему добродушию или нравственной справедливости основного послания программы.
Именно поэтому детское телевидение стало, возможно, лучшим медиа-проводником для вызывающих полемику мемов. Шоу, их стили и их персонажи служат безобидным прикрытием для скрытых директив их создателей. Мультики про белку Роки и лося Булвинкля, создававшиеся в 60-х, были лукавой сатирой на паранойю, охватившую Америку во время «холодной войны». Борис Баденов и его напарница Наташа были зловещими русскими шпионами, задавшимися целью любой ценой схватить и прикончить «Лося и Белочку». Зрителей поощряли со смехом воспринимать эту неприкрытую сатиру на патриотический пыл, олицетворением которого была донельзя серьезная белка-летяга. Супи Сэйлз был до колик уморительным комиком-интеллектуалом, чья собственная детская программа служила скорее подмостками для более утонченной комедии и медиа-сатиры, нежели средством развлечения детей. Даже шутка, приведшая к его бесславному краху — когда он попросил каждого ребенка, который смотрел его программу, прислать ему маленькие зеленые бумажки, — была на самом деле комментарием по поводу того, как безжалостно программы вроде «Комнаты Ромпера» и «Клоуна Бозо» навязывают своим юным зрителям товары вроде клоунских шляп или раскручивают свои конкурсы. Шутка, разумеется, обернулась против Супи, но ему удалось запустить прототип настоящего медиа-вируса и воплотить в своем лице новую мутацию ведущего детской телепрограммы — мутацию, которой предстояло мутировать еще сильнее в грядущих десятилетиях.
Мы привыкли ждать скрытых посланий от нашего детского ТВ. Сегодня родители с большим подозрением относятся к шоу, лишенным сатирического подтекста. Программы вроде «Барни», пользующиеся огромной популярностью у детей младше десяти, вызывают презрение у родителей и студентов университетов, которые не видят в них никакой развлекательной ценности. Барни — просто фиолетовый динозавр, распевающий с малышами песенки. Это шоу абсолютно прямолинейно. Но эта прямолинейность привела к организации антибарниевских митингов в университетских кампусах, на которых гигантские чучела любимца малышни сжигались на кострах. Новостные программы, желая проявить иронию, ухватились за возможность использовать антибарниевские настроения и весьма подробно осветили историю одного мальчика, который поджег своего игрушечного Барни и устроил трагично закончившийся пожар.
Тем временем более изощренные «детские» программы вроде мультика «Рен и Стимпи» находят восприимчивую аудиторию среди тинейджеров, студентов университетов и свободомыслящих взрослых. Следуя традиции детских телепрограмм, чьи сатирические подтексты предназначались взрослым, новое детское ТВ, продюсерами и сценаристами которого являются главным образом более молодые «бэби-бумеры» и «иксеры», тестирует способность «ящика» распространять контркультурные послания.