Вопрос№1 Основные темы и мотивы в творчестве Бунина
Любовь захватывает все помыслы, все духовные и физические потенции человека - но это состояние не может длиться долго. Чтобы любовь не выдохлась, не исчерпала себя, необходимо расстаться - и навсегда, Если этого не делают сами герои, то в их жизнь вмешивается рок, судьба: кто-то из любящих погибает. Повесть "Митина любовь" кончается самоубийством героя. Смерть здесь трактуется как единственная возможность освобождения от любви. Список литературы Основные темы в творчестве Ивана Алексеевича Бунина - вечные темы: природа, любовь, смерть Бунин принадлежит к последнему поколению писателей из дворянской усадьбы, которая тесно связана с природой центральной полосы России. "Так знать и любить природу, как умеет Иван Бунин, мало кто умеет", - писал Александр Блок в 1907 году. Недаром Пушкинская премия в 1903 г. была присуждена Бунину за сборник стихотворений "Листопад", воспевающих русскую деревенскую природу. В своих стихотворениях поэт связал печаль русского пейзажа с русской жизнью в одно нераздельное целое. "На фоне золотого иконостаса, в огне листопада, позолоченная закатом, встает покинутая усадьба". Осень - "тихая вдова" необыкновенно гармонирует с пустующими усадьбами и покинутыми хуторами. 'Томит меня родная тишина, томит меня гнезда родного запустенье" Этой грустной поэзией увядания, умирания, запустения проникнуты и рассказы Бунина, которые похожи на стихи. Вот начало его знаменитого рассказа "Антоновские яблоки": "Помню раннее, свежее, тихое утро. Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести." И этот запах антоновских яблок сопровождает его во всех скитаниях и в столицах мира как память о Родине: "Но по вечерам, - пишет Бунин, - я читаю старых поэтов, родных мне по быту и по многим своим настроениям, наконец, просто по местности, - средней полосе России. А ящики моего стола полны антоновскими яблоками, и здоровый осенний аромат переносит меня в деревню, в помещичьи усадьбы". Вместе с вырождением дворянских гнезд вырождается и деревня. В повести "Деревня" он описывает двор богатой крестьянской семьи и видит "мрак и грязь" - и в физической, и в умственной, и в нравственной жизни". Бунин пишет: "Лежит старик, помирает. Он еще жив -- а уже в сенцах гроб приготовлен, уже пекут пироги на поминки. И вдруг старик выздоравливает. Куда было девать гроб? Чём оправдать траты? Лукьяна лет пять проклинали потом за них, сжили попреками со свету, изморили голодом". А вот как описывает Бунин уровень политического сознания крестьян: - А не знаешь, зачем суд приехал? -Депутата судить. Говорят, реку хотел отравить. -Депутата? Дурак, да разве депутаты этим занимаются? -А чума их знает. Точка зрения Бунина на народ полемично заострена против тех народолюбцев, которые идеализировали народ, льстили ему, Гибнущая русская деревня обрамлена унылым русским пейзажем: "Косо неслась белая крупа, падая на черную, нищую деревушку, на ухабистые, грязные дороги, на конский навоз, лед и воду; сумеречный туман скрывал бесконечные поля, всю эту великую пустыню с ее снегами, лесами, селениями и городами, - царство голода и смерти." Тема смерти получат в творчестве Бунина многообразное освещение. Это и гибель России, и смерть отдельного человека. Смерть оказывается не только разрешительницей всех противоречий, но и источником абсолютной, очищающей силы ("Преображение", "Митина любовь"). Рассказ Бунина "Господин из Сан-Франциско" глубже всех понял Александр Твардовский: "Перед лицом любви и смерти, по Бунину, стираются сами собой социальные, классовые, имущественные грани, разделяющие людей, - перед ними все равны.
Вопрос №2 Основные темы и итоги в творчестве Куприна
Александра Ивановича Куприна с уверенностью можно назвать одним из лучших русских писателей начала 20 века!? Если говорить о месте в русской литературе А. С. Пушкина, Л Н. Толстого, А. М Горького, то здесь всё ясно, это уже не обсуждается. А вот говоря о Куприне, его современники, критики и литературоведы постоянно уточняют его место в отечественной литературе. Так А. В. Воронцов в своей статье «130 лет со дня рождения» пишет: «…Вряд ли кто-нибудь с уверенностью назовет Куприна фигурой, равной как его великим современникам - Чехову и Бунину, так и рангом помельче - Горькому и А. Толстому. А почему, собственно? Разве произведения его устарели, забылись…? Ничуть не бывало. Дети читают "Белого Пуделя", "Барбоса и Жульку", взрослые - "Олесю", "Поединок", "Яму", "Гранатовый браслет". …Так в чем же дело? Где "не дотянул" Куприн, чтобы войти в сонм "великих" или быть первым среди "выдающихся"?». А действительно, почему? По словам всё того же Воронцова, он, «талантливый писатель, так и не изжил в себе журналиста».
А Ю. Дружинин в статье «Куприн в дёгте и патоке» с сожалением говорит о незамеченных юбилеях такого великого писателя, как А. Куприн. Почему так получилось? А потому что дата «знаменовала то, что не хотелось вспоминать, вот и сделали вид, будто не вспомнили». В советском литературоведении времён «перестройки» много чего пересматривали.. Из черного списка в белый стали переходить отдельные запрещённые ранее на родине писатели. Куприн давно был разрешен, только правда о нем оставалась половинчатой, сокрытой. Видимо, поэтому его творчество ещё недостаточно изучено, как творчество тех, к кому судьба была более благосклонна. Советская критика не обходила вниманием его жизнь и творчество, но на разных этапах жизни рассматривалось оно по-разному. Постоянно выяснялось: «наш« или «не наш»?
Также с сожалением говорит о забытом Куприне и С. Чупринин во вступительной статье «Перечитывая Куприна» к одному из изданий произведений автора: «О Куприне сейчас вспоминают нечасто. Его переиздают, пишут диссертации, но не спорят».
Обидно было, открыв книгу «100 лучших писателей 20 века», не найти там Куприна, хотя мало кто из его современников писал так, как он. У него был дар вживаться в каждый созданный образ. Недаром он когда-то сказал слова, которые после повторит один из героев «Ямы»: «Ей-богу, я хотел бы на несколько дней сделаться лошадью, растением или рыбой или побыть женщиной и испытать роды; я бы хотел пожить внутренней жизнью и посмотреть на мир глазами каждого человека, которого встречаю». Кроме того, Куприн первым затронул проблемы армии, («Поединок»), открыл мир продажной любви («Яма»).
Рассматривая темы и проблемы, уже изученные в творчестве А. И. Куприна, постараемся расположить их в градационной последовательности: от наиболее исследованных к малоисследованным.
Одна из самых исследованных тем в творчестве Александра Ивановича Куприна – это тема любви. Любовь всегда была главной темой его больших произведений и миниатюр, так считали все исследователи его творчества. И, пожалуй, самой поэтичной вещью Куприна, по мнению большинства критиков, стал “Гранатовый браслет” — прекрасный рассказ о неразделенной великой любви, любви, “которая повторяется только один раз в тысячу лет”.
Но вот В. Н.Афанасьев в своей статье «А. И. Куприн» пишет, что «сделав своего «маленького человека» способным лишь на самоотверженную… любовь и отказав ему при этом во всяких других интересах, Куприн невольно обеднил, ограничил образ героя. Отгородившийся любовью от жизни со всеми ее волнениями и тревогами… Желтков тем самым обедняет и саму любовь…это тихое, покорное обожание… без борьбы за любимого человека… иссушает душу, делает ее робкой и бессильной». А вот А. А. Волков в работе «Творчество А. И. Куприна» говорит именно о неразделённой любви в произведениях писателя, которая «открывает возможность передать высокий накал человеческих переживаний, показать, как губительны для человека моральные устои буржуазного общества». В «Поединке» Назанский, рассуждая о любви, говорит именно о неразделённой любви: «И любовь имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов… Понимаете ли вы, сколько разнообразного счастья и очаровательных мучений заключается в неразделенной, безнадежной любви». Волков, рассуждая о счастье безответной любви, приходит к выводу, что «чувство неразделённой любви никогда не притупляется, потому что любовь эта безнадёжна, она не утоляется ответным чувством». Именно неразделённую любовь герои Куприна считают настоящей.
В «Гранатовом браслете» генерал Аносов утверждает, что настоящая любовь – это всегда величайшая трагедия. По мнению Волкова, истинная «любовь может возникнуть там, где человек близок к природе, где не так ощущаются социальные контрасты и губительное влияние Молоха» («Олеся»). Лесная сказка заканчивается трагически. Волков считает, виновата среда, в которой воспитывались герои: девушка, «воспитанная среди природы и свободная от всяких условностей мещанского общежития и мужчина, «слабый» перед этими условностями не смогли быть вместе. А вот по поводу «Суламифи» можно встретить совершенно противоположные точки зрения. Это произведение Куприна, одно из немногих, о взаимном чувстве, погубленном ревностью. По словам Сергея Чупринина, Горький «причислил «Суламифь» к аморальной литературе», а у Волкова читаем: «И. Корецкая в комментариях к «Суламифи» выносит следующий приговор: «Перенасыщенность экзотикой, стилизаторство, пряная эротика сближали повесть с модернистским искусством». П. Н. Берков, не столь безоговорочно, но тоже осуждает автора за «Суламифь». Но и Волков, и Чупринин называют повесть талантливой, так как автор опоэтизировал в ней нежную страсть возлюбленных. В этом произведении появляется новая мысль о любви, которая «сильна, как смерть».
Также хорошо исследованная тема в творчестве Куприна – это проблемы армии. Многие критики и литературоведы называли Куприна Колумбом «армейского материка». Кому, как не ему, доподлинно известны законы, царящие в армии, всю военную муштру он испытал на себе. Когда вышел «Поединок», он был сразу же восторженно встречен передовой критикой. Первым отозвался М. Чуносов статьёй «Чудовище милитаризма», он увидел в «Поединке «армейскую жизнь во всей её ужасной и трагической неприглядности». Об обвинительном акте солдатчине писал и В. Львов в статье «Жрецы и жертвы». Афанасьев считал, что, изображая царскую армию, Куприн «сумел затронуть … ряд вопросов, глубоко волновавших всё русское общество и особенно остро стоявших накануне и в период первой русской революции». Но самое главное заключалось в концепции, позволившей, по словам Плоткина, « в частных явлениях открыть … пороки военного быта…как выражение общего неизлечимого недуга монархического строя». А. Волков считал, что в «Поединке» автор стремился показать, «до какого ужасающего состояния доводили бессмысленная муштровка, палочная дисциплина и без того забитую, невежественную солдатскую массу» Но вот революционных веяний в армии, описываемой Куприным, Волков не увидел. А Паустовский в книге «Поток жизни» назвал «Поединок» «тяжелейшей пощёчиной политическому строю царской России», «документом о тупой и сгнившей до сердцевины офицерской касте, об армии, державшейся только на страхе и унижении солдат, об армии, как бы нарочно созданной для неизбежного и постыдного разгрома в первых же боях». Реакционная же критика обрушилась на Куприна с обвинением в клевете на армию (А. Басаргин «Литературная вылазка против военных»). И Львов, и Волков, и Афанасьев, и многие другие критики и литературоведы говорили о таланте Куприна – сатирика, сумевшего обличить армейскую жизнь царских времён. К до боли ему знакомым проблемам армии Куприн вернётся ещё не раз в своих рассказах. Действительно, взаимоотношения офицеров и солдат, бюрократическая машина государства, требующая обязательной службы даже тех, кто не способен физически или психологически, развращающая молодых офицеров служба в провинции – все эти проблемы Куприн в литературе открыл первым.
Ещё одна тема – Куприн-психолог. По мнению Волкова, «Куприн обнаруживает большую способность к художественному перевоплощению, «вхождению» в образ, что позволяло ему создавать живые характеры и с глубокой правдивостью передавать сложный ход мыслей и переживаний своих героев. Сила Куприна-художника обнаружилась в раскрытии психологии людей, поставленных в различные жизненные обстоятельства, особенно такие, в которых проявляется благородство, сила духа. Однако порой он склонен углубляться в дебри патологической психики, изучать сложные изгибы больной души. Хорошо, когда художник, проникая в сущность патологической психики, выясняет ее социальный генезис. Ошибка начинается тогда, когда свойства больной психики выдаются за извечное начало души человека, не поддающейся контролю со стороны разума. Подобные психологические эксперименты мы видим в рассказах «Ясь», «Безумие». К сожалению, и в этих рассказах дают о себе знать мистические мотивы, свидетельствующие о влиянии декаданса»
Вопрос№3 Проблема русского символиста на примере одного поэта
СИМВОЛИЗМ Истоки русского символизма
Как художественная система символизм сложился во Франции в 1870-е гг. в творчестве поэтов Поля Верлена, Артюра Рембо, Стефана Малларме, которые были последователями Шарля Бодлера, учившего видеть прекрасное в безобразном и утверждавшего, что каждый человек и каждый земной предмет существует одновременно в реальном мире и «ином бытии». Постичь это «иное бытие», проникнуть в тайную суть вещей и была призвана новая поэзия. Философские и эстетические установки русский символизм позаимствовал у французского, преломив, однако, западные идеи через учение В.С. Соловьева. Литературным предшественником русской символистской поэзии явился Ф.И. Тютчев – первый в России поэт-философ, попытавшийся выразить в своем творчестве интуитивное, подсознательное мироощущение.
Возникновение русского символизма
История русского литературного символизма началась с почти одновременного возникновения в Москве и Петербурге литературных кружков, объединивших поэтов-декадентов, или старших символистов. (Слово «декадентство», происходящее от французского decadence – упадок, обозначает не только направление в искусстве, но и определенное мировоззрение, в основе которого – тезис о непознаваемости мира, неверие в прогресс и в силу человеческого разума, мысль об относительности всех нравственных понятий). В 1892 году молодые поэты В.Я. Брюсов (в Москве) и Д.С. Мережковский (в Петербурге) заявили о создании нового литературного направления. Брюсов, увлекавшийся поэзией французских символистов и философией А. Шопенгауэра, издал три сборника стихов «Русские символисты» и, объявив себя вождем нового направления, Мережковский в 1892 году выступил с лекцией «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», где указал, что отечественная литература, многие десятилетия находившаяся под влиянием идей Чернышевского, Добролюбова и Писарева, зашла в тупик, так как чересчур увлеклась социальными идеями. Главными принципами новой литературы, по мнению Мережковского, должны стать :
мистицизм; 2) символизм 3) расширение художественной впечатлительности.
Одновременно он издает поэтический сборник «Символы» (1892), с которого, собственно, и началась история русского символизма. Основные темы поэзии Мережковского - пессимизм, одиночество человека. Человек одинок, он смертен, единственным смыслом его жизни является стремление к смерти, к потустороннему миру. Мережковский как большой поэт сыграл свою роль в утверждении устойчивых принципов новой поэзии, устойчивых тем и образов.
Валерий Яковлевич Брюсов - поэтический вождь символистов. Руссский сиволизм как литературное направление родился с появлением поэтич сборников “Русские символисты” (1894 - 95). Душой, составителем и главным автором был Валерий Брюсов. Чтобы создать впечатление многочисленности своих единомышленников, он свои стихи подписывал разными псевдонимами. Сборник “Р.С” был расчитан на эппатирование культурного читателя тех лет. Его стихотворение “О закрой свои бледные ноги” состояло из 1 этой строчки, сделало знаменитым и Брюсова и весь его сборник. Критики В. Соловьев очень остроумно рецензировал это стихотворение. “... 1 стихотворение в этом сборник имеет несомненный и ясный смысл. Для полной ясности, следовало бы пожалуй прибавить: Ибо инче простудишься”...” Это самое осмысленное произведение всей символической поэзии”.
В истории русской литературы Брюсов навсегда остался открывателем новых путей, «искателем смутного рая», великолепным мастером стиха, доказавшим, что поэт может передать все многообразие человеческих страстей, все «сокровища», заложенные в чувстве.
Брюсовым создан собственный стиль – звучный, чеканный, живописный. Для него характерно разнообразие форм, их неустанный поиск, стремление обнять в своем творчестве все времена и страны. Брюсов ввел в русскую поэзию образ современного большого города с его людскими толпами и огнями реклам. Брюсову всегда была близка общественно-гражданская тема. Труд, творческие возможности человека, подчиняющего своей воле силы природы, - один из важнейших мотивов поэзии Брюсова.
Для Брюсова характерна поэзия намеков. Для анализа возьмем стихотворение «Ночью», т.к. оно наиболее ярко отражает его творчество
Вопрос№4Поэзия русского акмеизма
3. Поэты-акмеисты
Собственно акмеистическое объединение было невелико и просуществовало около двух лет (1913-1914). Кровные узы соединяли его с "Цехом поэтов", возникшим почти за два года до акмеистических манифестов и возобновлённым после революции (1921-1923). Цех стал школой приобщения к новейшему искусству.
В январе 1913г. появились в журнале «Аполлон» декларации организаторов акмеистической группы Н. Гумилёва и С. Городецкого. В неё вошли также Ахматова, О.Мандельштам, М.Зенкевич и др.
В статье «Наследие символизма и акмеизм» Гумилёв критиковал мистицизм символизма, его увлечение «областью неведомого». В отличие от предшественников вождь акмеистов провозгласил «самоценность каждого явления», иначе – значение «всех явлений-братьев». А новому течению дал два названия-истолкования: акмеизм и адамизм – «мужественно твёрдый и ясный взгляд на жизнь».
Гумилёв, однако, в той же статье утвердил необходимость для акмеистов «угадывать то, что будет следующий час для нас, для нашего дела, для всего мира». Следовательно, от прозрений неведомого он не отказывался. Как не отказал искусству в его «мировом значении облагородить людскую природу» о чём позже писал в другой работе. Преемственность между программами символистов и акмеистов была явной.
Непосредственным предтечей акмеистов стал Иннокентий Анненский. «Исток поэзии Гумилёва, - писала Ахматова, - не в стихах французских парнасцев, как это принято считать, а в Анненском. Я веду своё «начало» от стихов Анненского». Он владел удивительным, притягивающим акмеистов даром художественно преобразовывать впечатления от несовершенной жизни.
Акмеисты отпочковались от символистов. Они отрицали мистические устремления символистов. Акмеисты провозглашали высокую самоценность земного, здешнего мира, его красок и форм, звали «возлюбить землю», как можно меньше говорить о вечности. Они хотели воспеть земной мир во всей его множественности и силе, во всей плотской, весомой определенности. Среди акмеистов - Гумилев, Ахматова, Мандельштам, Кузьмин, Городецкий.(5, стр.5-7)
Анна Ахматова
Почти всю свою долгую жизнь Ахматова прожила в Ленинграде. Правда, родилась она в Одессе (в семье отставного инженера-механика флота), но ещё в годовалом возрасте была перевезена в Царское Село. Петербург стал её подлинной духовной родиной.
Ахматовская поэзия, строгая и классически соразмерная, родственна архитектурному облику города - торжественным разворотам его улиц и площадей, плавной симметрии знаменитых набережных. Окаймленных золотой каллиграфией фонарей, мраморным и гранитным дворцам. Его бесчисленным львам, крылатым грифонам, египетским сфинксам, античным атлантам, колоннадам, соборам, морским рострам и блистающим шпилям. Петербургский классицизм, ярко отразившийся в облике всего русского искусства, не только в архитектуре. Но и в словесности, зримо выявился в поэзии Ахматовой: он, можно сказать, предопределил её духовно- поэтический мир, то есть метрику, образность, акустику и многое-многое другое. “Город славы и беды”- так называла она Петербург, а затем и Ленинград, и оба эти слова вполне приложимы к автору “Вечера”, “Реквиема” и “Поэмы без героя”. Уже первые читатели ахматовских книг, хотя и любили называть её русской Сафо, всегда говорили, что она являет собою как бы классический тип петербуржанки, что её поэзия неотделима ни от Летнего сада, ни от Марсова поля, ни от Невского взморья, ни, конечно же, от белых ночей, воспетых Пушкиным и Достоевским.
Родилась Ахматова, как уже сказано, в Одессе. Впоследствии она не раз возвращалась в Причерноморье. Так как бич семьи - туберкулез, уносивший её родных, угрожал и ей. Одну из зим она провела в Евпатории, пройдя курс евпаторийской гимназии на дому. Были поездки в Херсонес, оставившие глубокое впечатление на всю жизнь. Затем Ахматова переехала в Киев, окончив там Фундуклеевскую гимназию. Там же, в Киеве, в 1910 году завершился браком её царскосельский роман с Николаем Гумилевым- поэтом, выпустившим уже третью книгу стихов, отважным путешественником по Африке. У самой Ахматовой к этому времени было написано уже около двухсот стихотворений.
Именно там, на юге, впервые ощутила Ахматова “дыхание вечности”, исходившее от белых камней и полуистертых надписей античного Херсонеса, а так же и самый “бег времени”, к которому затем ревниво прислушивалась всю жизнь, назвав этими словами свою последнюю книгу.
Появление первой книги Ахматовой “Вечер” (в 1912 году) принесло ей не только известность, но, как вскоре показалось, и славу. Ахматова, можно сказать, возникла как бы сразу - во всей выверенности своего удивительного словесного искусства: ведь вся предшествующая пора ученичества и проб, разорванных черновиков и сожженных тетрадей была никому из её тогдашних читателей не известна. Никто не знал, что 46 жемчужин, составивших “Вечер”, были отобраны из более чем двухсот произведений с беспримерной тщательностью, граничившей с жестокостью.
Акмеистическая группа была с самого начала очень неоднородной. Блок, например, сразу же отделил от них Ахматову, назвав её “исключением”. Брюсов с симпатией относился к Гумилеву, находя между ним и собою немало общего. Так же относился к Брюсову и сам вождь акмеизма, считавший его своим “учителем”. Время показало, что все участники объединения пошли разными путями, подчас очень далекими от увлечений своей первоначальной литературной молодости. Что касается Ахматовой, то, будучи родственной акмеизму в своей неизменной точности, она тем не менее оказалась художником несравненно более открытого слуха, чем это предписывалось акмеистической догмой, и мир входил в её стихи во всей своей глубинно- драматической сущности.
Внутренней природой её таланта всегда был и оставался реализм - в высоком смысле этого слова, то есть реализм поэтический и своеобразно ахматовский, не отрывавшийся от земли, почвы, праха и житейской конкретности, но и постоянно помнивший о небесах.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда…
Тема родной земли, России вошла уже в годы первой мировой войны в её поэзию острым, звенящим звуком и оказалась настолько органичной, что осталась в ней навсегда, достигнув апогея в период всенародной борьбы с фашизмом.
В августе 1921 года умер Блок. Его смерть была для Ахматовой глубочайшим потрясением. В том же трагическом августе 1921 года расстреляли Гумилева - по обвинению в принадлежности к контрреволюционному заговору. Ахматова в те годы писала так мало, что ей самой порою казалось, что Муза окончательно покинула её дом. Мрачные, озлобленные пророчества недругов о её близкой литературной смерти усугубляли чувство горького и непоправимого одиночества. Она вышла замуж за В. К. Шилейко - востоковеда, знатока древних языков, талантливого поэта- переводчика. Брак, однако, оказался непродолжительным.
В 1922 году создано стихотворение “Не с теми я, кто бросил землю…”. Подобно инвективе 1917 года “Мне голос был. Он звал утешно…”, оно явилось в полном смысле слова программным произведением яркого гражданского звучания. Дело в том, что эмиграция, продолжавшаяся относиться к Ахматовой в лучшем случае “по старинке”, как к звезде изысканных петербургских салонов, угасшей в Советской России, “замуровывала”, по словам самой Ахматовой, её лирику в десятых годах и, следовательно, заживо хоронила живого поэта. Украшая его “посмертный лик” лестью и цветами. И вот как ответила она им в своем замечательном стихотворении:
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам…
Тридцатые годы, отмеченные жестокими беззакониями, арестами и казнями, вошли в жизнь поэта огромной бедой. Был по ложному обвинению арестован и сослан сын - Лев Гумилев. В то страшное время, вспоминала Ахматова, “я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях”. Как и многие, она со дня на день - и так многие годы - ждала ареста.
В стихах и поэмах тридцатых годов, прежде всего в “Реквиеме” и сопутствовавших ему произведениях (“Черепки” и др.), создававшихся в сгустившейся грозовой атмосфере, Ахматова вновь вернулась к фольклору - к народному плачу, причитанию. Её материнское горе соприкоснулось с бедою многих и многих тысяч матерей. В “Реквиеме” она поставила перед собой задачу создать памятник великому народному горю - всем, стоявшим вместе с нею в тюремных очередях, обездоленным и замученным.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов…
Именно в “Реквиеме” в качестве эпиграфа, зазвучала знаменитая с тех пор поэтическая формула:
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Именно в “Реквиеме”, а также в стихах, посвященных международной политической современности (“В сороковом году”) Ахматова, по- видимому, впервые с такой отчетливостью и силой осознала свой гражданский долг, свою священную обязанность быть голосом народа. Испытания лишь закалили её поэтическую волю и обострили политическое зрение.
Тогда же писала она свою “Поэму без героя”- эту Поэму Совести, где сопоставляются эпохи, произносится окончательный приговор маскарадному миру предреволюционных лет. Она возвращалась в этой поэме к годам молодости, но всей душой находилась в воюющей современности.
В “Поэме без героя” были строфы, которые в черновике названы “Городу и другу”. Это потрясающее и, наверное, единственное в своем роде обращение к городу и миру на языке любовной лирики.
Ты мой грозный и мой последний,
Светлый слушатель темных бредней,
Упованье, прощенье, честь,
Предо мной ты горишь, как пламя,
Надо мной ты стоишь, как знамя,
И целуешь меня, как лесть.
Положи мне руку на темя,-
Пусть теперь остановится время
На тобою данных часах…
Пути познания мира, родины, народа и самого себя - как выразителя времени - бесконечны и многообразны, и каждый художник находит здесь свои дороги, свои заповедные тропы. Анна Ахматова шла к постижению большого мира эпохи, родины народа благодаря сначала интуитивному, а затем все более сознательному чувству кровной принадлежности родной земле.
Вопрос№5 Русский футуризм