5. Влияние межселенной чересполосицы на раздробленность крестьянского землепользования (по данным п. Н. Першина)

Группы общин по коли-		Доля общин с количеством полос на 1				двор	Всего
честву участков в наделе	до 10	11-15	16-20	21-40	41-60	61 и более
1	2,1	0,5	2,6	33,5	45,3	16,0	100,0
2-4	—	2,7	4,6	40,9	34,5	17,3	100,0
5-10	—	—	7,5	41,3	38,8	12,4	100,0
Более 10	—	—	—	16,7	50,0	33,3	100,0
Итого	0,8	1,4	4,2	37,8	39,6	16,2	100,0

100

Внутриселенная чересполосица характеризовалась количеством полос, приходящихся на один крестьянский надел, а также их дли­ной и шириной. Поданным П. Н. Першина, 11 % общин Рязанской губернии имели в пашне до 10 полос на одно хозяйство, 43 % — от 11 до 30,26 % — от 31 до 50 полос. В Ярославской губернии эти циф­ры составили соответственно 6,46 и 23 %, в Тверской — 3,29 и 26 %.

Полевые земли обычно подразделялись на многочисленные яру­сы, гоны и кряжи в зависимости от различия почв, рельефа, расстоя­ния и других условий. В Московской губернии в общинах с количе­ством дворов до 30 число ярусов, приходящихся на общину, состав­ляло 8, с числом дворов более 30 — 12. Затем каждый ярус делился на жеребья, осьминники или другие подразделения, характеризую­щие группировки крестьянских хозяйств.

Поэтому на полевых землях располагалось обычно большое чис­ло различных меж. Межи, отделяющие ярусы, обычно служили для проезда и поворота орудий при обработке земли и имели ширину 2—3 аршина. Межи, разделяющие жеребья и осьминники внутри ярусов, имели ширину 0,5—1 аршин. Они обычно закладывались собранными с поля камнями или распахивались пользователями смежных полос. В последнем случае в качестве межи оставалась только борозда. Ряд крестьянских общин не имел полосных межей; в этом случае они заменялись метами — особыми знаками (колыш­ками или ямками).

Неправильные формы полей также способствовали усилению чересполосицы. Крестьяне не умели точно определять и делить площадь неправильных геометрических фигур. Поэтому последние разбивались на четырехугольные ярусы. Оставшиеся клинообраз­ные и неправильной формы участки назывались отсеками, замера­ми, клинушками.

Важнейшим фактором, стимулирующим раздробленность учас­тков, было большое расстояние от надела до хозяйственного цент­ра. Дальние поля делились на отдельные ярусы даже при отсутствии различия в почвах, так как из-за дополнительных затрат на переме­щение и недостаточного внесения удобрений их хозяйственная ценность считалась низкой.

Одной из причин чересполосного расположения земель были также частные переделы, так называемые «скидки-накидки» и «свалки-навалки»; они имели место между общими переделами. При этом происходило дробление полос на более мелкие.

Вопрос о регулировании чересполосицы путем установления минимальной ширины полосы был поставлен в 1902 г. Земство в некоторых губерниях взяло на себя оказание землеустроительной помощи населению. Мероприятия по улучшению землепользова­ния были осуществлены в трех уездах — Московском, Волоколамс­ком и Бронницком. При разбивке полей в качестве минимального душевого надела были приняты участки длиной 20—22 сажени и шириной 15—20 саженей, что при 3 душах в наделе составляло 0,5

101

десятины. Участки правильно располагались вдоль дороги (рис. 3). При такой разбивке чересполосица сокращалась в 2,5 раза, а в неко­торых деревнях в 4—6 раз. Иногда даже удавалось выделять пашню только в двух местах. Площадь земли, попадавшей под межи, сокра­щалась с 9 до 1 % при одновременном увеличении площади под до­рогами. В Волоколамском уезде разбивка на широкие полосы была проведена в 11 % селений.

Однако единичные мероприятия не могли снять всю остроту зе­мельного вопроса. К началу XX в. созрели идеи о полной ликвида­ции общинного землепользования.

При старом переделе После передела на широкие

полосы

Рис. 3. Расположение полос парового поля села Паршино (Московская губерния)

102

Сторонники частной земельной собственности исходили из того, что закрепление ее за крестьянами позволит каждому органи­зовать хозяйство на новых началах, получить определенные гаран­тии и стимулы к улучшению своей деятельности. Эту мысль четко выразил П. А. Столыпин, выступая перед делегатами Государствен­ной Думы 3-го созыва 18 ноября 1907 г. Правительство ставило це­лью не беспорядочную раздачу земель, не успокоение бунта, а при­знание неприкосновенности частной собственности, создание мас­сы мелких землевладельцев, обеспечение реальной возможности выхода из общины.

Хотя остатки феодальных отношений сильно сдерживали разви­тие страны, в пореформенный период в сельском хозяйстве все шире распространялись капиталистические способы организации производства. К концу XIX в. из 43 губерний Европейской России в 17 преобладала отработочная система, в 19 — капиталистическая, в 7 — смешанная. В губерниях Нечерноземной зоны преобладали ка­питалистическая и смешанная (14 из 19) системы, в Черноземной в 12 из 24 губерний сохранялась отработочная система, представляв­шая собой лишь слегка измененную барщину.

Для развития предпринимательского сельскохозяйственного про­изводства в России существовали благоприятные рыночные условия вплоть до 1912 г.: цена на пшеницу возросла на 25 %, на продукцию животноводства — на 30—40 %. Это привело к расширению посевных площадей в капиталистических хозяйствах в 2 раза, а в среднем по стране — на 14 %. Благоприятные рыночные условия способствовали техническому совершенствованию производства, внедрению новых орудий и машин. Наиболее быстро это происходило в Прибалтике, в районах товарных посевов зерновых и сахарной свеклы.

Чем быстрее развивалось капиталистическое производство, тем ос­трее становилась проблема отсталости земельных отношений. Крепо­стнические пережитки тормозили развитие экономики России и при­вели в начале XX в. к глубокому аграрному кризису, сопровождавше­муся обнищанием и разорением широких масс крестьянства.

Аграрный кризис, малоземелье крестьян, невыносимое для них обложение различными налогами и сборами, сохранение общины, мешающее самостоятельно вести хозяйство на надельных землях, стали одной из главных причин революции 1905—1907 гг. В России назрела необходимость проведения новой аграрной реформы.