Вопрос № 13. Философия как способ умозрения трансцендентного

13.1. Идеи как способ бытия вещей

На одной из своих лекций, обсуждая специфику философии, Мамардашвили говорит: «Существуют предметы и существует еще бытие существующего. Философия оказывается средством, позволяющим выразить это бытие…»

Например, когда я говорю «вижу дом (хотя на самом деле я вижу только его часть, стену, крышу, окно…), то объектом моего сознания, в отличие от объекта моего зрения, является не та часть дома, которую я вижу, а его бытие, существующее только в мысли, в форме идеи дома». То есть, предметом моего сознания являются не сами вещи, а их идеи, выражающие факт бытия этих вещей.

Способ существования идей предметов как бы помимо самих предметов основан на человеческой способности трансцендирования, т.е. способности сознания устремляться к чему-то поверх и помимо этих предметов. Хотя трансцендентное существует только в сознании человека.

Деятельность трансцендирования нельзя увидеть, «схватить» и описать со стороны. Она может быть ухвачена только рефлексивным актом осознания того, что содержится в трансцендировании.

И именно это сознание является тем материалом, из которого философ строит понятия о действительности, философские понятия.

То есть и объектом, и орудием философствования является анализ человеческого сознания, причем сознания рефлексирующего.

По этому признаку философия отличается и от религии, где рефлексия не только не обязательна, но и осуждается, и от науки, где рефлексия не обязательна при конструировании научных теорий.

13.2. Жизнь как бытие (рождённое усилием).

В философии же нужно мыслить, чтобы существовать (быть), ибо лишь мысля самостоятельно можно удержать себя в структуре рефлексии. Поэтому если, например, для биолога жизнь – это воспроизведение себе подобных, для физиолога – обмен веществ в организме, то для философа

ЖИЗНЬ - ЭТО УСИЛИЕ ВО ВРЕМЕНИ

Нужно совершать постоянное духовное усилие, чтобы оставаться живым, ибо в основе философского акта лежит отождествление жизни человека с его духовным состоянием, являющимся продуктом рефлексии. Поэтому, будучи по своей природе рефлексией, философия не является совокупностью знаний, которые можно выучить и передать. Становление философского мышления – это внутренний акт, который вспыхивает, «озаряя», опосредуя собой другие действия, в результате которых появляется Нечто. Передать эту вспышку невозможно. Её можно воспроизвести лишь заново на основе собственного личного опыта. Эта будет живая мысль, рождённая тобой, как ответ на вопрос – «Почему есть Нечто, а не Ничто». Но этот вопрос может быть порождён лишь собственным уникальным опытом. Иначе понимание философских истин иллюзорно, то есть путь к философии пролегает через собственный уникальный опыт, через собственные испытания, который нельзя дедуктивно получить из имеющихся слов, а можно только испытать, пережить, пройдя какой-то путь страданий.

И этот путь страданий, путь собственной жизни, есть первая половина пути, которая приводит к тому, что человек из собственного опыта задаёт вопросы, на которые человеку трудно ответить самому, трудно описать состояние, которое у него возникает.

Вторая половина пути – это встреча с философской теорией, которая даёт понятия, позволяющие понять и выразить то, что происходит в его сознании. То есть, не пройдя первую половину пути, не окунувшись в колодец страданий, невозможно постичь сущность бытия, и в том числе своего бытия.

Вспомним «Божественную комедию» Данте. Его герой в середине пути, оказавшись в дремучем лесу, видит впереди на вершине светлую точку, как символ возвышенного духовного рая, достичь которого он может, только пройдя через лес. И герой идет через лес, как бы опускаясь в колодец страданий и выходит из него обновленным, оказавшись на вершине горы.

Это символ того, что, если человек не готов расстаться с самим собой, пожертвовать собой, то ничего не произойдёт. Именно об этом и Евангельский символ: «Тот, кто отдаёт свою душу – обретает её. А кто боится потерять – тот её теряет». Можно ещё привести пример понимания любви Гегелем. Причем философ, говорит не о любви как страсти, а о любви как духовном состоянии, о любви в собственном смысле. Он видит сущность любви в собственном смысле в том, чтобы забыть себя в другом Я и в этом забвении и исчезновении, вновь найти, обрести себя и стать самим собой.

17