5. «Губернские очерки» м.Е. Салтыкова-Щедрина. Жанровое своеобразие. Проблематика. Образ рассказчика.

По возвращении из вятской ссылки в 1856 году Щедрин опубликовал «Губернские очерки».

Жанровая природа очерков – цикл. Произведения, входящие в него, объединены

1) темой изображением русской провинции до реформы 1861 года;

2) образом рассказчика – надворного советника Н.Щедрина;

3) сквозными героями – князем Чебылкиным, Порфирием Петровичем, Буеракиным;

4) демократическим пафосом изображения.

Жанровое содержание входящих в цикл очерков очень разнообразно. Оно мотивировано широтой кругозора автора-повествователя, свободно «перемещающегося» из гостиной «приятного семейства» («Приятное семейство»), на постоялый двор («Госпожа Музовкина»), в усадьбу Корепанова (глава «Талантливые натуры») или в острог («Посещение первое», «Посещение второе»).

Содержание «Губернских очерков» чрезвычайно многообразно. Шумный успех книги был вызван тем, что в ней литература после долгих лет молчания впервые открыто заговорила о таком исконном зле, как взяточничество. Однако последним далеко не исчерпывалась тематика и проблематика «Губернских очерков». Перед читателем прошли в «Губернских очерках» все классы крепостнического общества.

Самое чиновничество — исполнительный аппарат самодержавия — было показано в своем антинародном существе. Злостные взяточники, виртуозы своего дурного дела, — наименее важная часть картины. Они важны лишь как симптомы, как пятна на больном теле, сигнализирующие о гниении всего общественного организма. Автор находит даже теплые слова сочувствия в рассказе о незадачливом мелком чиновнике, которого нужда, те условия, в которые бюрократия ставила своих чернорабочих, доводят до преступления («Первый шаг»). Тут лишний раз подтверждается то, что составляет пафос «Губернских очерков»: дело не в лицах, не во взяточниках и даже не во взяточничестве. Дело в системе, в порядке жизни.

Острие сатиры направлено в «Губернских очерках» против тех, кто в «благодарности» не нуждается, против верных слуг самодержавия, возводящих в принцип угнетение народа. В образах таких «честных» чиновников даны уже в зародыше позднейшие щедринские типы царской бюрократии с их «административным восторгом». В «Озорнике» обличен и заклеймен своего рода бюрократический «идеализм» в лице фанатика административной схемы, циркуляра. Высокомерно презирая народ, игнорируя его потребности, он втискивает жизнь в удобные для самодержавия рамки. А в «неподкупном» Филоверитове («Надорванные») показано бездушие бюрократической «законности», ее механическое действие, юридическая «логичность» которого равна его бессмысленности. Для Филоверитова важна не истина, а форма, и в жертву последней приносятся живые люди. И «кабинетно-силлогистическая деятельность», направленная против них, растаптывающая прежде всего простых людей, доставляет Филоверитову особое, садистское наслаждение.

Нельзя не отметить здесь и такую черту «Губернских очерков»: чиновничьи типы — звенья единой цепи, а все вместе отражают бюрократический аппарат в целом: от вершины, сливающейся с помещичьим классом (в провинции — Чебылкины и Голубовицкие), до обслуживающих этот класс щупальцев, питающихся за счет того же народа, хотя и в неизмеримо меньшей степени, чем их хозяева.

И как нет здесь стоящих особняком типов бюрократического мира, так и вообще нет тут изолированных фактов, — все они связаны непрерывной цепью типических обстоятельств, все факты даны как следствие единой крепостнической системы, подавляющей бесправную и запуганную чиновниками крестьянскую массу.

В этом отношении примечателен раздел «В остроге», где бесправие крестьянства выявлено с особой четкостью («Посещение первое», «Аринушка»). Чрезвычайно типична горькая судьба крестьянина в рассказе «Аринушка», поплатившегося годами острога за то, что поддался чувству жалости и приютил у себя умирающую нищенку. Ее смерть ужасает его: обнаружение трупа в мужицкой избе связано с обвинением хозяина в убийстве. Он кладет тело Аринушки на санки, обвязывает вожжами, чтобы «не болталось», и вывозит в поле, но за «мертвое тело» должен тогда отвечать «мир». И все с облегчением вздыхают, когда по вожжам обнаруживают «виновника».

Если помещики и чиновники даны в тонах сатиры, то народ — в тонах лирических и мягкого, сочувственного юмора. Народ противопоставлен своим угнетателям не только в общественном, но и в нравственном отношении. Душевная чистота его составляет резкий контраст моральной испорченности господ, его сердечность — их черствости и бездушию. Здесь есть еще сентиментальная идеализация некоторых черт закрепощенного крестьянства, от которой Щедрин откажется впоследствии. Так, он пишет с глубоким сочувствием о религиозности народа — о богомольцах, странниках, о вере в другой мир, как единственном прибежище в юдоли их страданий.

Образ рассказчика.

Все повествовательное пространство организует образ автора-повествователя – надворный советник Н. Щедрин. Повествование от 1-го лица специфически формирует двойную функцию образа рассказчика. С одной стороны он рассказывает о том, что видел, с другой – косвенно дает свою оценку происходящего. Повествователь проходит через все разнородные компоненты цикла, и к нему стягиваются все образы, потому что в отдельных произведениях-частях повествователь обрисован пунктирно, отрывочно, его черты в значительной мере угадываются и домысливаются читателями. Н. Щедрин не сам автор, зато его отношение к окружающему миру равноценно авторскому. Повествователь Щедрин выражает точку зрения автора, особенно там, где в тексте появляются критические рассуждения на общественно-политические темы («Порфирий Петрович», «Озорники», «Корепанов», «Первый шаг»), но он и не равен автору – Салтыкову. Чиновник Н. Щедрин, попадая в провинциальный город Крутогорск дает описания и оценку событий, явлений, ситуаций, людей ( в основном , чиновников) в критическом отношении.

Система рассказывания от первого лица приводит к персонификации повествования, то есть к возникновению художественно полноценного образа повествователя, имеющего имя, тип характера, социально и идеологически определённую принадлежность. Авторская позиция в «Губернских очерках» присутствует в повествовании через ироническое отношение, проявляющееся в оценочных замечаниях.